***
После завтрака отправились в магазин, как Ян и обещал. Белка изумленно оглядывалась, ошарашенная обилием товаров, людей и обширными размерами супермаркета; попривыкнув и перестав по-детски жаться к ним, пыталась сгрести с полок все конфеты, настаивая, что должна попробовать каждые, долго пропадала в отделе с выпечкой. Стоило Владу, невинно ухмыляясь, уточнить, нравятся ли Саше стройные демоницы, тут же Белка отскочила от прозрачных витрин с пухлыми булочками, покрасневшая. В ее поблескивающих глазах Ян мог прочесть ярое желание стукнуть Влада, которое частенько испытывал сам. В такие моменты Яну казалось, что они обычные люди, заурядные, как те, кто окружают их, оглядываются на оживленно спорящих Влада и Белку. Но все же он эгоистично проводил эту грань, табельное прожигало ногу сквозь джинсы и кобуру и мобильник тихо жужжал в кармане, дублируя сообщения, которые приходили на рабочий планшет. Работа его не отпускала, да и осматривался он постоянно, по-военному, отслеживая перемещения людей и нелюдей по магазину, не допуская, чтобы кто-то зашел им за спину. Вчерашнее неплохо потрепало ему нервы, и Ян вынужден был признать, что превращается в параноика. У магазина их поймал бодрый Саша, помог затащить пакеты домой. Глаза у него были немного красные, будто он не спал всю ночь, расчесанные, и Ян все хотел спросить об этом, но не мог подобрать слов. Помог бы Влад, который о тактичности и вежливости не слышал даже краем уха, но он на Сашу совсем не глядел, точно забыл о нем, поглощенный размышлениями о вспышке под колесами, почти погубившей их вчера. Влад единственный из них толком разбирался в магии, потому они молчали, как послушные студенты, вслушиваясь в его отрывистые монологи. Машина стояла там же, где он оставил ее ночью: на тротуаре, накрененная. Рядом никого не было по счастливому совпадению, хотя Ян знал, что на лавке, что около подъезда, любят собираться и судачить старухи. Теперь никто им не мешал, а лавочку захватила Белка. Сломав пышную ветку сирени, наконец-то расцветшей в сумрачном тенистом дворике, Белка принялась вплетать в косы нежные маленькие цветочки, как было принято на Исход в Аду. Была так увлечена, что проворонила Сашу, вернувшегося с бутылкой лимонада от ближайшего ларька, но с удовольствием отпила глоток, когда он ей предложил. — Мне сдачи не дали, не нашли как-то, — смутился Ивлин, виновато поглядывая на Яна. — Там десять рублей, я верну… — Да ерунда, — от души улыбнулся Ян. — Я обычно с наличкой прихожу, очередь сразу расступается, аки море перед Моисеем: пропустите, мол, блаженного, старовер он, не дружит с головой… Как будто беличьими шкурками отмериваю, честное слово… — Войцек, магия! — рявкнул Ян. Вдохновенно болтая, Влад принимался махать руками куда быстрее, чем требовало заклинание, и магия буйно сыпала искрами, которые падали на распаленный асфальт, заставляя его идти трещинами. Он не признавал никаких правил — даже малейшей техники безопасности, не позволившей бы криво состряпанному заклинанию разорвать его на части, и Ян сам устал от собственного занудства, но не мог не предостерегать каждый раз. — Заклинание было завязано на наши ауры, очевидно, все должны были подумать на несчастный случай… — Влад, увидев то, что хотел, немного устало прислонился спиной к капоту, подумал и без стеснения забрался на него, болтая ногами над землей. — Кто бы это ни ставил, отследить у меня не получится. Была бы сложная боевая магия — еще можно попробовать найти по почерку, особенностям, а тут простенькое световое, его б любой ребенок… с даром, разумеется… сотворил, если рассказать, что делать нужно. Зачем-то вообразив эту отвратительную картинку, Ян тяжело вздохнул: многие использовали детей-магов, их было проще подкупить, убедить или припугнуть, чем взрослых, к такой подлости нередко прибегали даже организованные, крепко сколоченные банды. Однако тут он готов был спорить, что работали профессионалы, а нарочито легкое заклинание было бы полностью эффективно и не оставляло заметных следов, если бы не его реакция. И не заблаговременное предсказание… — А ты чего не заметил, а, морда? — грозно поинтересовался Ян у Джека, виновато опустившего уши и ткнувшегося носом в лапы. Все время, пока они разгуливали по Петергофу, немного забывшись и отвлекшись, пес сидел в машине и точно должен был видеть, если к ней подходили. — Нет чтобы рявкнуть, предупредить?.. — Полагаю, заклинание прицепили не к самой машине, а оставили на дороге. Растяжку, грубо говоря. Недалеко от Петергофа — там особо некуда сворачивать, если возвращаться в город. — Влад слез с капота, расхаживал широкими кругами. — Наверное, проследили за нами… От дома или от Иштар? Не важно. Кому-то очень нужно убрать всех, кто знает о кольце Соломона. — Там была куча машин, почему заклинание на них не сработало? — любопытно уточнил Саша. Вид у него был такой, как будто он очень хотел бы записать все, что они говорят, но за ходом беседы немного не успевал. — У нас… необычные ауры, — неохотно объяснял Влад. — Конечно, у каждого человека она своя, рисунок отличается на незаметный, казалось бы, оттенок. А у инквизиторства вообще мрак. Не в смысле пиздец полный, а мрак, сила Всадника. Ты свою-то ауру видел? Саша невразумительно пожал плечами. Снова потер глаза, ойкнул — видимо, было больно, — часто заморгал. — Получается, нас хотели убить, как и Зябликову, представив все как несчастный случай, — решил Саша, желая не привлекать внимание к своим странностям, тут же включаясь в работу. — Так это из-за кольца? Потому что мы о нем знаем? А Иштар… — Ну, — внезапно широко разулыбался Влад, — я б не стал ее предупреждать, вот еще. Она взрослая… если не сказать, древняя, способна о себе позаботиться. Если что, у нее есть мрак, она сможет отбиться. Хотя я буду совсем не расстроен, если ее уберут. Но Иштар живучая, как кошка по весне. Если отрубить ей голову, она еще несколько часов будет пытаться затащить кого-нибудь в постель. — Она что-то вам сделала? — уточнил Саша наивно. — Не нравится она мне. А когда-то, во время гражданской, пыталась спиздить душу инквизиторства. — Влад бережно поправил сбившуюся вбок подвеску, пропустил тонкую цепочку сквозь пальцы, мазнул кончиками по хрупкому хрустальному обломку с живо бьющейся в ней душой. — Что ж ее, любить после этого? — скривился. Стоило взглянуть на изнанку повнимательнее, можно было уловить это презрение и ядовитую ненависть — Ян успокаивающе покачал головой: все оставалось в прошлом, не к чему тащить старые обиды дальше. Он понимал, чем рискует, когда отдавал свою душу этому человеку — и знал, что Влад будет защищать ее, пока не упадет без дыхания. Ни у какой жадной до власти и магии демоницы не было и шанса. — Ну, если Иштар с мраком отобьется, то мы тем более! — смело заявила Белка. Грустно усмехнувшись, Ян оглядывал свои пальцы — обычные, человеческие, с мелкими порезами; мрак с готовностью приливал к рукам, заставляя все нити на изнанке тревожно ныть и позванивать тонкими голосами. Поддавшись внезапной догадке, Ян покосился на Сашу, который как будто замер, часто хватая ртом воздух. Перепады силы на него действовали нехорошо, достаточно было вспомнить, как Саша свалился на первом их выезде… — Вы ведь… Смерть? — немного смущенно спросил он. Как будто давно хотел уточнить, как же так получилось, что за плечами ничем не примечательного человека оказалась вечная и необъятная Бездна; все равно вышло не к месту, это была не та тема, которую стоит обсуждать погожим летним днем, сидя на улице и распивая по очереди холодный с кислинкой лимонад… Сводящее с ума сочетание глобального и мелочного преследовало их всегда. — Да, я… однажды захотел облегчить страдания одной девушки, — вспоминая мельком, сказал Ян. — Тогда у нас в городе была напряженная обстановка, фанатики вылезли… В общем, во время одного из заданий я с ней пересекся, она бы не выжила бы с такими ранами. Ну, я и… Она попросила! Тогда я не знал, что это была Всадница. Делай после такого добро людям. — Мы силы Света, инквизиторство, мы наносим добро и причиняем счастье, — к чему-то вспомнил Влад, снова дурачась. Белке привычнее было, она росла среди Высших демонов, рядом с Сатаной и его ближайшими советниками — и ничуть не удивительным ей казалось то, что среди них случайно и скромно затесался последний из Всадников, унаследовавший чужую силу. А для Саши все рассказы должны были быть сродни фантастическому роману… — Не страшно? — спросил Ян с неровной улыбкой. — Рядом со Смертью-то? Косы у меня, правда, нет, непорядок… — Могу заплести, можно? — пристал Влад, потянулся к его волосам, стянутым в небрежный куцый хвостик. Возможно, это окончательно убедило Сашу в том, что они самые обычные люди, несмотря на адские титулы, магию и славу, грозно гремевшую впереди них; он хохотнул несмело, замотал головой: — Нормально! Кардинал Ирма страшнее. — О, пацан чему-то учится, — обрадовался Влад. Не страшнее ли он сам — всевидящий оракул? Такие когда-то пророчили великим владыкам и полководцам, они предсказывали войны и перемирия — к их ногам складывали дары. Яна самого пугало это — знать, что произойдет дальше, видеть, чем все закончиться. Ничто не скроется от его глаз. И зачем тогда жить, если все заранее прочел по разноцветным нитям чужих судеб, в чем… смысл? — Просто помни, что нужно оставаться человеком всегда, — с надеждой посоветовал Ян, думая, что однажды его слова могут пригодиться, напомнить и помочь. — Когда-то я едва не сорвался, давно это было, но смог удержаться, потому что Влад нужные слова подобрал. Какие бы силы у тебя ни были, ты человек. Как я, как Влад и даже Кара, наш командор. Нельзя давать себе и другим возможность забыть об этом. Поэтому мы живем в Петербурге и служим в Инквизиции… — Еще есть версия, что мы конченые мазохисты, — подсказал Влад. — Она более популярна.***
— Неблагодарный щенок! — орала Кара, нарезая круги по кабинету и натыкаясь на мебель. Точными пинками наградила ножку стола, тумбочку, примерилась к книжному шкафу. — Да как он смеет! Как!.. Никто не отважился бы заглянуть в кабинет, пока из него раздаются рыки и вопли, боясь попасть под горячую руку, но Ишим сидела на столе, рассматривая бумаги и болтая ногами. Кара бушевала в противоположном углу, стараясь ее никак не тревожить и не задевать, обходя стол. Зубы скрипели, ей хотелось зашвырнуть что-нибудь о стену, чтобы разлетелось, с грохотом, звоном, разбилось на мелкие осколки. Или же врезаться в эту же стену самой, рассекая лоб в кровь. — Кара, спокойнее, — ровно произнесла Ишим. Она взяла со стола небольшую чашечку чая и мерно помешивала его. — Мы пока ничего не поняли. Разве Мархосиас не мог сам заинтересоваться кольцом? Мархосиас был одним из самых надежных лордов Люцифера, что остались после гражданской; Кара не вешала их специально, не ставила к стенке, опьяненная звучной революцией, но они гибли в боях и в осажденных городах, отказываясь сдаваться в плен из взыгравшей гордыни. К концу войны многие отвернулись от Люцифера — особенно после его фокусов с кольцом, убивших часть армии, чуть не целый легион, — но Мархосиасу было все равно — он подчинялся, потому что привык. Каре он никогда не нравился, хотя объяснить она не могла, потому воспользовалась первой же возможностью отправить его в мир людей, чтобы контролировать мальчишку Самаэля. — Мы не можем до него дозвониться, — сквозь зубы проговорила Кара. — Ни один амулет не отвечает. Я отправила к нему отряд гвардейцев, который сторожил в Лондоне, — там никого нет на квартире, пусто, недавно ушли, следы заклинания телепорта. Наши разводят руками. Почему ты вообще его защищаешь?! Немного смутившись, Ишим замолчала, подергала кисточкой хвоста. Кара догадывалась, что не нужно повышать голос, рычать, выть и ругать — тем более, на нее, ни в чем не повинную, уж точно не знающую ничего о пропаже сына Люцифера — если бы знала — она не сомневалась ни секунды, — Ишим бы сказала. Злость не давала ей покоя, заставляла яростно мотаться из стороны в сторону, не зная, за что схватиться. Самаэля, Мархосиаса, еще нескольких приближенных, слуг, которые отправились с ними в мир людей, искала Гвардия, переворачивая весь Лондон. Никаких результатов. Если задуматься, Кара и ожидала этого: она бы сама покинула страну, будь на месте мальчишки. Куда бы она отправилась? Предпочла бы ткнуть наугад в вертящийся глобус, но у Самаэля — или Мархосиаса — должен быть план. Подойдя к шкафу, Кара зарылась в книги, отодвинула их в сторону, вытащила спрятанную бутылку с виски. Удивительно, но Ишим не возражала — она пила чай, сидя на ее столе, а Кара цедила крепкий алкоголь у окна. После хождения по кабинету сердце часто стучало, пульс торопился. Перед глазами, как и всегда, была Столица, неизменно напоминающая, ради чего она сражается. — Ты боишься потерять трон? — тихо спросила Ишим. Подумав, Кара покачала головой. Она предпочитала не трон, а стул за письменным столом, она видела его чаще, чем адское кресло, выточенное из острого обсидиана. Кара не носила короны и дорогих мехов с Седьмого, огрызалась на церемониал, на издевательское, как чудилось, «миледи». Она не была наивна: «миледи», как и правители Ада, не руководят разбойничьей шайкой, не надираются виски, не ругаются лучше отморозков с Девятого, не дерутся до крови, до ощущения отбитого мяса — везде, не трахают других «миледи» — настоящих, нежных и трепетных — до потери сознания. Роль была не по ней сшита, но Кара ее медленно перекраивала на свой манер. И отпускать совсем не собиралась — родное упрямство и тут взыграло. — Я привыкла к трону, к ответственности, но я не цепляюсь за него, — вслух проговорила она, когда вспомнила, что Ишим совсем не умеет читать мысли. — Не в том дело. Гораздо важнее — эта история с кольцом… — Ну, он должен как-то убедить всех, что он лучший правитель, — предположила Ишим осторожно и тихо. — То есть… мог бы. Самаэль мог бы использовать кольцо. Но кто захочет править безумцами? Разве это не бессмысленно? — А сколько демонов пойдут за ним добровольно? — нервно уточнила Кара. — Он законный сын Люцифера, наследник, тот, кого все ожидали видеть на троне сотни лет — пока мы не пришли и не отобрали его. Мы — революция. Мы воры, Ишим, убийцы его отца. А он — мальчишка, вытащивший меч из камня, обретший древний артефакт. Народ любит такие фигуры, запойно пересказывает легенды. Если они поднимутся, мы проиграем, потому что я не смогу в них стрелять. Их — ваши — жизни всегда были ценнее моей. — Ад уважает силу, мы обе это знаем, — твердо отрезала Ишим. — Ты победила в дуэли, выжила, когда два архангела погибли — очевидно, ты достойна. Да и перед смертью Люцифер показал тебе сигил Сатаны… Он хотел бы, чтобы ты обо всем позаботились: об Аде и Самаэле. Разве ты делала демонам что плохое, за что они отвернулись бы от тебя? Мы выстроили Ад, собрали заново. Мы дали ему мир! Кара смеялась, почти выла; хохотала, запрокидывая голову. Она, жившая войной, любившая ее, чувствующая себя живой на поле боя, танцующей кровавый танец, подарила Аду мир. Мир, которого никогда не было в ее душе, — он стоял благодаря Гвардии. Убийцы, мятежники и анархисты пестовали тихие спокойные дни. — В чувстве стиля ему не откажешь — решил заявиться прямо под Исход, — пробормотала Кара, немного успокоившись. — Я никогда не воспринимала Самаэля всерьез, знаешь? Так, мальчишка и мальчишка. Антихрист должен был вести нас на Рай на сияющей колеснице, должен был драться с Михаилом в последнем бою, но он не смог, не вырос, не возмужал. Эту роль отдали мне — Мессия и Мессир… Может, я слишком поторопилась, нарушила порядок, и теперь судьба хочет меня убрать. Слушая ее, Ишим склонила голову. Иногда лишь это не позволяло Каре чувствовать себя безумцем, болтающим с самим собой, — внимательный ласковый взгляд, молчаливое внимание, меткое слово. Если не за красивое личико ее любить, не за блеск синих глаз и улыбку, то за это — уж точно. — Ты Ад не отдашь. — Ишим не спрашивала. — Уверена, стоит вам поговорить с Самаэлем, все образуется. Он умный… человек, он не станет воевать с тобой. — Хотелось бы верить, — призналась Кара. Она была искренне благодарна Ишим за поддержку — та поняла это без слов, по молчаливому кивку. И испарилась, когда почувствовала, что Каре нужно побыть одной и что она успокоилась немного и не желает больше порубить в щепки все, что попадется под руку. Теперь ее ждал разговор не с Первой леди, а с собранными, срочно созванными лордами Ада, самыми значимыми демонами в Советах кругов, и Кара нервно перебирала бумаги, заканчивая последние дела. Как будто полугодовой бюджет, кропотливо подсчитанный чиновниками, может по важности сравниться с вероятностью потерять все и сразу?.. Но все-таки Кара погрузилась в числа, заставляя себя выдохнуть, отвлечься. Подождав до условленного времени и не придумав ничего лучше, Кара схватилась за амулет связи и долго говорила с Вельзевулом. Его голос ее успокаивал — иначе, не как Ишимкин, но тоже вселял надежду, что она поступает как нужно. И правильно, что она решила вытащить Совет кругов — все равно они собрались в Столице перед праздником, потому получилось созвать самых видных аристократов Ада без лишнего шума. — Кара, маги уже начали работать над защитными заклинаниями, — успокаивал ее Вельзевул. — Пока на поток поставить не получится, но Гвардию и основные легионы мы обезопасить в состоянии… — Город, — сквозь зубы выдавила Кара. — Главное — город. Если Самаэль нагрянет на Исход, тут будет слишком много народа… Мы обречены. Перебросившись еще парой фраз с Вельзевулом, Кара погасила амулет. Прошлась по кабинету в последний раз, заглянула в висевшее на стене небольшое зеркало, пригладила было, но потом снова взлохматила непослушные волосы; представила, сколько блестящих украшений сейчас увидит на Высших, насмешливо фыркнула. И, круто развернувшись на каблуках, направилась к двери, а потом — прочь по запутанной системе коридоров, вниз по лестнице. Какое-то время она путалась в расположении всех залов, которыми по большей части не пользовались; Кара плутала, терялась, в конце концов ее выводила терпеливая Ишимка, которая обладала волшебным чутьем и могла найти что угодно. За пятнадцать лет Кара научилась ориентироваться во Дворце, хотя и спотыкалась немного, иногда задумчиво останавливаясь у развилок длинных коридоров. Но старалась изображать хозяина этого места, степенно отвечая на приветствия всех, встречающихся ей на пути: докладчиков, гонцов, стражников, козырявших ей от виска, прислуги, обтряхивающей пыль с штор и великолепных гобеленов, украшавших коридоры. Дворец был возведен давно, когда Люцифер пришел к власти; в центр Столицы доставляли горы обсидиана, а потом с помощью Высших заклинаний и лучших магов строили грандиозное здание, в конце концов шпилями вонзившееся в небо. Это была насмешка над Раем, готический собор, ощерившийся злобно на изящные и облачно-легкие чертоги Небес. Дворец насквозь пропитался магией, и Каре казалось, что он живет, дышит, чувствует; если прижать руку к стене, можно ощутить тепло… Он не сразу принял ее, привыкнув к одному владыке, редко выходившему из Дворца, надежно им защищенному; жадная магия Ада, ставшая стержнем для здания, и свободолюбивая Кара не могли найти согласие. Добравшись до зала, в котором обычно собирались Советы, Кара деловито кивнула стоявшим у входа гвардейцам, отмахнулась от помощи и сама единым движением навалилась на тяжелые двери, эффектно распахивая их. Ей нравилось появляться в зале так, озаренной солнечным светом, лившимся из окна в коридоре, и Кара не могла отказать себе в удовольствии. На нее оглянулись, заскрипели по полу отодвигаемые кресла; Высшие не кланялись, кивали — настолько, насколько Кара одобряла, точно они встретились ей на улице. Кара мельком отдала честь по-гвардейски по старой привычке, прошла во главу стола, стараясь не делать резких движений, расслабленно опускаясь на самое широкое кресло с резной спинкой. Высшие тоже сели, переглядывались, ожидая, когда Кара станет говорить. Осматривая их, она слишком увлеклась, подмечая, что фамильных украшений на демонах блестит не так заметно, как можно было ожидать, что многие стрижены коротко, как и она, в простой одежде, не усыпанной самоцветами по последней светской моде. Неясно, пытались добиться расположения, подражали людям или незаметно перенимали их привычки. Всех, собравшихся за длинным столом, Кара знала — их была-то полсотня. Выдвижению многих способствовала сама, проклиная тот день, когда в Аду придумали честные выборы в Советы кругов: на это уходило слишком много времени. Молчание Кары немного нервировало их; Кара же вспоминала, как сама когда-то сидела за этим столом напротив правителя, но она никогда не молчала, кричала как есть, однажды отрубила голову какому-то мелкому лорду и зашвырнула через длинный черный стол к Люциферу: на лакированной, отражающей потолок поверхности до сих пор можно было заметить следы его рогов… — Как мне стало известно, Самаэль, сын Люцифера, пропал, не оставив следа, а вместе с ним его сторож Мархосиас и вся прислуга, — рассказывала Кара, цепко ловя реакцию. — Если у кого-то из вас есть сведения, где они могут находиться, нам нужны они. Сейчас. Если вам поступали предложения о сотрудничестве, самое время вспомнить о них. Я не стану казнить за это, вы знаете. Они зашевелились, загалдели. Пропажа наследника Люцифера не предвещала ничего хорошего и им: Кара и без того недавно перевернула все порядки, переживать новые изменения многие из них не желали. Кара была удобна, хоть и непредсказуема; она и правда не казнила за каждое слово, сказанное поперек, а добивалась, чтобы Советы сами имели свое мнение и распоряжались кругами вместе. — Гвардия же охраняла Самаэля, — напомнил кто-то. Зная этот тон, Кара стиснула зубы: на будто бы слабость Гвардии надавливали, вспоминая и недавний побег пленников в самом центре Столицы, и — теперь — пропажу Самаэля. — Не в наших силах останавливать Высшие заклинания перехода, — заявила Кара. — Если бы Самаэль пытался прорваться силой, будьте уверены, он стоял бы здесь, закованный в кандалы и ожидающий нашего общего решения. Не хотелось признавать, но она не ожидала дерзкого исчезновения: отношения с Самаэлем, как Каре казалось, всегда были неплохими, они нечасто созванивались, но она не могла уловить в тоне мальчишки ничего подозрительного. И Кара готова была настаивать на том, что идея заполучить отцовский трон не могла сама возникнуть в голове Самаэля, ее подкинул туда кто-то, сам жаждущий власти. Мархосиас — самый близкий охранник?.. — Мы выделим солдат на поиск Самаэля, — подал голос лорд с Пятого круга, и с ним соглашались, кивали. — Думаете, искать нужно не только в мире людей, но и в Аду? — Нужно, — решительно кивнула Кара. — Черная Гвардия и Черный Легион прочесывают мир людей, но у меня создается все более крепкое впечатление, что Самаэль решил вернуться домой. Нам нужна ваша помощь… наша общая работа: организовать поиски на каждом из кругов, использовать магию — я пошлю своих Высших. — Разве Самаэль сможет добиться чего-то? У него нет армии, кроме отряда прислуги, так? — презрительно откликнулся кто-то из конца стола — представители Девятого, лорды, вышедшие из семей потомственных головорезов. — Мы подавим его с легкостью, если он вздумает претендовать на трон. — Наемники, — недовольно пробормотал Вельзевул. — Вспомните, сколько наемников на всех кругах, мы сами дали им свободно дышать. Ради денег люди и демоны способны на все… — Кольцо Соломона, — объявила Кара негромко, но привлекла их внимание мгновенно. — Мы предполагаем, что в руках Самаэля и его сподвижников оказалось кольцо Соломона. Было тихо несколько мгновений. Потом зал наполнился зазвучавшими наперебой десятками голосов; кто-то кричал, кто-то растерянно пытался уточнять, другие уже спорили, готовые вцепиться друг в друга, вскакивали. Кара ожидала, что эта новость вызовет такую реакцию, потому дала им минуту пошуметь, прежде чем с силой грохнула по столу кулаком, отбивая костяшки. Стоило стрелять в воздух. — Да, кольцо не нашли после поединка с Люцифером, — ровно говорила Кара. — Да, мы искали его, но в конце концов пришли к выводу, что Люцифер уничтожил его после того… инцидента с армией. Теперь же кольцо оказалось в мире людей. Никто не мог предвидеть, что оно до сих пор существует, никто. Люцифер умирал у меня на руках, у него не было артефакта; перед поединком он не общался ни с кем… Я готова взять ответственность за это, к черту. Сейчас нам нужно предпринять все, чтобы Самаэль не смог воспользоваться кольцом. В Петербурге мои люди занимаются расследованием, там уже пострадали двое наших граждан. Нужно обеспечить безопасность во время празднования Исхода… — Праздники не будут отменены? — оторопел тот же лорд с Девятого. Пир во время чумы. Очевидно, что Самаэль выберет этот момент, чтобы напасть, сама Кара поступила бы так. Но она не могла лишить Ад того праздника, который он готовил больше месяца. Заставить пропустить день, ради которого они сражались тысячи лет. Да они переметнутся на сторону Самаэля, не спрашивая, какая у мальчишки политическая программа. — Нет. Мы не должны сеять панику и показывать свою слабость, — чеканила Кара тем тоном, каким раздавала гвардейцам приказы во время боевых заданий. — Если же Самаэль действительно хочет взять трон, мы встретим его во всеоружии. Установить двойные патрули на улицах, заготовить амулеты с боевыми заклинаниями, поставить защиту над городом. Производство амулетов, ограждающих от кольца, уже начато. Мы вряд ли успеем, так что наша задача — найти и остановить Самаэля до того, как он использует магию. Выходит, мы сами и правда не будем праздновать, работать, сражаться за свой мир. Приказы — ясны? Несколько отдали ей честь по-гвардейски, нестройный хор согласия зазвучал эхом под высоким потолком. Кара прикрыла глаза, будто надеялась этим успокоить бешено стучащее сердце. Потом открыла их снова, вдохнула поглубже: нужно было обсудить еще слишком многое.***
В небольшом дворике поселилось лето в самый разгар мая. Рыжий, проведший всю жизнь в красной пустыне, не привык к солнечному свету, не желающему прожечь голову, подпалить волосы, превратить в пылающий факел, потому млел, сидя на деревянной лавочке с облупленной краской. Еще немного — и начал бы блаженно мурлыкать, подставляя веснушчатое лицо под мягкий свет, но всеми силами сдерживал глупый порыв: справа сидела Яра и плела из пушистых желтых одуванчиков венок, пачкаясь в белесом соке. — Голова не кружится? — со странной, ничем не объяснимой заботой уточнила она. — Нормально. Конечно, Рыжий и не думал, что сразу начнет творить заклинания, способные свернуть горы и обратить в пыль обломки камня, так что вполне спокойно отнесся к требованиям Яры повторить пару дыхательных упражнений и привыкнуть к боевому трансу. Теперь они сидели на улице, оба укрытые от прохожих и гуляющих заклинанием невидимости, которое легко сотворила Яра, — учиться на свежем воздухе было куда приятнее, чем сидеть в четырех стенах, успевших опостылеть. Глядя на изящные движения рук Яры, наблюдая, как позвякивают браслеты на тонких мраморных запястьях, Рыжий готов был выть от зависти и брался за задания с двойным упорством. Все больше он понимал, что жаждет силу, которая всегда была рядом, но о которой он даже не знал. Желает стать кем-то исключительным, необычным — героем, о каких слышал байки темными ночами у костра. Глупая юношеская мечта, которая могла обернуться кошмаром… Оказалось, что он готов рискнуть: боевой транс, поначалу пугавший яркостью ощущений, крепко пьянил, стоило побыть в нем чуточку дольше, дурманил, внушал опасные мысли о всемогуществе. В настоящий боевой транс Рыжий смог выйти после часа мучений, а потом развлекался тем, что бросал себя туда и обратно, пока в глазах не зарябило от то вспыхивающих, то потухающих аур. Вдох — выдох — зажмуриться, представляя, что ухаешь куда-то вниз. С каждым разом получалось все проще, но Рыжий явно чувствовал, что начал уставать, пот катился по лбу, становилось жарче, хотя погода была вовсе не при чем. Но ни на мгновение он не задумался об отступлении или отказе; опасный восторг накатывал на него. — Отдохни немного, — сказала Яра, но ее спокойный тон уже воспринимался как приказ. — Ты слишком торопишься. Нельзя сразу достичь всего. Вцепившись дрожащей рукой в край лавки, чувствуя, как шершавое старое дерево царапает ладонь, едва не оставляя занозы, Рыжий заставил себя возвратиться. Оглядываясь, видя деревья, тени, нескольких детей на площадке у качелей, их матерей, устроившихся поодаль, он подавил разочарованный вздох: где же музыкально дрожащие нити, искры, разрядами молний пробегавшие по ним, где многоцветие аур, буйство красок и оттенков, которым нет числа и названия… Обычный человеческий мир казался теперь скучным, пыльным, сплошь сероватым — даже молодая трава выглядела припорошенной чем-то, поблекшей, выцветшей. Наблюдая за резвящимися детьми, отстраненно отмечая среди них и людей, и демонов, играющих бок о бок, Рыжий гадал, скольким из них не суждено никогда увидеть изнанки, томиться в реальности… — Разве вам не нужно быстрее разделаться с кольцом? — уточнил он наконец у Яры, терпеливо ждавшей, когда он придет в себя. — Чем быстрее я научусь, тем лучше. Он вспомнил все, что она рассказала про артефакт, потряс головой: стоило подумать, что весь Ад может оказаться во власти обезумевшей, испорченной временем магии, кидало в дрожь. Он представил Мерил, свою сестру, сломленную, подчиненную, забывшую себя и его, — она отправлялась в Столицу, когда Рыжий писал в последний раз. Он, конечно, считал ее не слишком умной, наивной дурочкой, но совсем не желал сестре такой судьбы. — Мы ничего не добьемся, если ты изморишь себя, — сердито напомнила Яра. — Нужно, чтобы тело привыкло. Знаешь, сколько боевые маги учатся выходить в боевой транс? Это обычно занимает год. Не удержавшись, Рыжий снова проделал в идеале освоенный им фокус: метнулся туда-сюда, покачнулся, клюнув носом, почувствовал, как замутило. Но это все из-за потраченных сил, а вовсе не из-за неумения… Это злило: он мог достигнуть еще большего, а слабое тело бунтовало, непривычное к боевому трансу, быстро слабело. — И что во мне такого особенного? — уточнил Рыжий на всякий случай; эти вопросы начинали мучить, стоило спасть блаженному опьянению колдовством. — Откуда вообще эта сила? У нас в роду ни единого сильного мага, я бы знал. То есть, думаю, отец бы хвастался этим на каждом шагу. Полагал, Яра снова примется увиливать, как — Рыжий успел убедиться — она прекрасно умеет, но ему выпала счастливая карта, и она неожиданно принялась отвечать серьезно, не прекращая работы над венком. — Сколько тебе лет, восемнадцать? — спросила Яра. Дождалась неуверенного кивка — Рыжий помахал рукой: примерно. — Как раз перед твоим рождением и рождением многих других Черная Гвардия разрушила Небеса. Представляешь, какая была вспышка? Ее видели люди тут, выходили на улицы, задирали головы к небу и молча наблюдали, как пылают райские кущи. Медленно разваливаются на части. Но в Раю было слишком много магии, которая не могла исчезнуть. Она разлилась по мирам. Обломки, сгустки. Досталась младенцам и нерожденным детям — у них гибкая, с трудом заметная аура, которую можно изменить, напитать силой. Ты родился под счастливой звездой. Сила Рая в твоих руках. И лишь она может уничтожить кольцо Соломона — она когда-то и создала. Слышал эту историю? Кольцо ковали ангелы на Небесах в то время, когда Господь еще был с ними, еще не ушел. Все это казалось удивительной сказкой, вроде тех, что мать читала ему на ночь в глубоком, зыбком детстве, и Рыжий уставился на Яру по-новому. Жалел, что рядом нет ни зеркала, ни хотя бы лужи; посмотреть бы на свое лицо… И за ним — сила ангелов? — Так я же демон, — потряс головой Рыжий, потрогал рога, чтобы убедиться, что с ними ничего не случилось. — Как я могу?.. — Скажи, если бы ты нашел ангельский меч, смог бы ты научиться им фехтовать? Или камень, выпавший из райской стены, — запустить им во врага ты можешь, — терпеливо поясняла Яра. — Магии все равно на твои рога, поверь. По всему миру есть тысячи таких людей и демонов, не подозревающих о таящейся в них силе. Кому-то достался дар врачевания, кому-то — предвидения, а тебе — боевая магия Рая. — Так вы меня нашли? — Рыжий начинал понимать. — По магии Рая? — По ней тоже. Я обладаю… даром, — как будто нехотя призналась Яра. — Могу видеть кусочки будущего. Чаще всего — вероятного, да и приходят они нередко в виде метафор. Толковать — дело того, кому я пророчу. Но с тобой все было на удивление четко, я узнала Гвардию, поняла, когда ты окажешься в их тюрьме… Дальше все было еще легче: Рина глупо попалась на ограблении, я дала ей амулет, чтобы сбежать. Сложный план — ради его вызволения, потому что он был нужен; прислушиваясь к себе, Рыжий понимал, что ему приятно, лестно осознавать свою необходимость. Очевидно, Ева хочет использовать его для своих целей — Рыжий слишком мало понимал в магии и не мог судить о древних артефактах, потому доверился ей. Но сама предлагала свободу, а не тюрьму, не отвержение и отвращение семьи. Он мог стать великим магом, спасителем Ада… Мечты были излишне сладки, порой наивны. Рыжий не хотел признаваться, но загорелся идеей больше необходимого. Кому он был нужен, непутевый вольнолюбивый сын строгого отца, мальчишка на побегушках у старших демонов в банде, вечный странник по пустыне? Кому он нужен был до этой недели? — Откуда вы знаете столько про магию? И про боевую тоже? — пользуясь ее разговорчивостью, Рыжий принялся засыпать Яру вопросами. — Я была знакома с одной боевой магичкой, — грустно улыбнулась она, повертела венок в руках. — Катарина Войцек, так ее звали. Мы общались сотню лет — маги живут долго… Учишься понемногу: я показывала ей, как гадать на картах, а она творила заклинания, которые мне никогда не хватало духа и твердости повторить… Я не могу причинять вред живому — такой меня создали или я сама себя воспитала. — Войцек?.. — нахмурился Рыжий. Демоны не носили фамилий — он не всегда понимал, на что они людям, потому забывал постоянно. Но эту запомнил твердо. — Да. Ее внук сейчас зовется капитаном Черной Гвардии, водится с Сатаной и Смертью — ты с ним встречался. — Рыжий неприятно скривился, вспоминая дикую гонку до города, резкие окрики беса, ехавшего рядом на черном коне, и то, как подламывались его ноги, ослабшие от долгого бега. Вряд ли Яра умела читать мысли — хотя Рыжий бы не был удивлен, — но она поняла все без слов: — Мы давно не виделись… Гвардия выполняет свою работу, мой мальчик, пусть и методами, граничащими с жестокостью. Но я не помню времена, когда Ад жил в мире, — до них. Они хорошо справляются. Инстинктивно Рыжий принимал Гвардию за врагов, преследователей, желавших загнать его в угол, а потом заковать, сломать… На мгновение он напомнил себе, что они были лишь солдатами, которым платят за службу; наверное, сложись его жизнь иначе, окажись он волею судьбы в Гвардии, это не казалось бы ему таким диким и странным. Но Рыжий, пока был в заключении, успел понять, что деньги для цепных псов Сатаны вовсе не главное, он видел наслаждение в их глазах. И с тем бесом Рыжий уж точно не желал больше встречаться. Следуя руководствам Яры, он смог запалить огонек, заплясавший на ладони, точно маленькое живое создание. Завороженно следил за движением небольшой оранжевой искорки, мелькавшей то на самой его ладони, то между пальцев. Магический огонь вовсе не жег, не причинял боли; в далеком детстве Рыжий как-то поспорил с сестрами и держал руку над свечой, а потом помнил жуткие волдыри, и боялся теперь того же, но выпущенная на волю магия ласково жалась к рукам. Стоило увлечься — бесследно пропала, растворилась в воздухе. Расстроенный Рыжий тут же попытался сотворить новую искру, подстегнутый детской упрямостью. Огоньки брызнули внезапной вспышкой; вдали загалдели дети, тыча в их сторону пальцами, но не отваживаясь подступить ближе к удивительным искрам из-за грозных окриков матерей. — Идем в дом, — предложила Яра. — Мое заклинание укрывает нас самих, но твои искры должны быть видны, не нужно привлекать внимание. Там продолжим с базовыми заклинаниями. Обратно в старую скучную квартиру, которую Рыжий излазил и изучил вдоль и поперек, не хотелось, но он не смог спорить. Поднялся, зашагал за Ярой, пересекшей двор с изяществом полноправной его владычицы. — А где Ринка? — спросил Рыжий. — Ее целый день не было… — Она занимается своими делами. И не хочет никак разбираться в магии — я знаю таких упрямцев из демонов и людей… — И как это она вас слушается? — недоверчиво произнес Рыжий, вспоминая своенравную демоницу. На это она отвечать уже не стала. — Она должна мне кое за что, — загадочно призналась Яра. — Не в моих правилах раскрывать чужие тайны, юноша, особенно если речь о женских секретах. Если Рина захочет, сама все расскажет.***
Оказавшись в метро, Вирен не сильно удивился открывшимся видам: и капитан Войцек слишком много рассказывал ему о городе, что Петербург был родной и знакомый, и белый мрамор, обширные пространства и мощные колонны не могли поразить жителя Ада, насмотревшегося на помпезные замки Высших. Шедший рядом Кость, перебиравший рунки, ссыпанные из мешочка в ладонь, тоже не казался впечатленным. Безыинтересно мазнул взглядом по мощным стенам, белым, с серыми прожилками, по лепнине, и принялся нашептывать что-то. Подошедший поезд он тоже встретил ледяным спокойствием, поднял правую бровь. Вирен размышлял, что вообще может пробить этого мага на эмоции и существует ли такая вещь во всех мирах. Поисковые заклинания вели их за демоницей, но Гвардия все равно отставала. Когда Кость принялся чертить на разложенной на столе карте примерные перемещения Ринки, стало очевидно, как они ошибались: демоница каталась на метро, путая их, будто отвлекая от чего-то. Такая мысль пришла Вирену, и он поспешил высказать ее старшим, а в награду за догадливость снова был поставлен в пару с магом и послан в петербургскую подземку, чтобы нагнать Ринку и наконец-то захватить. — Уже рядом, — кратко отчитался Кость, вытащивший его на какой-то станции, совсем не впечатляющей, обычной, собранной из коричневых скучных блоков — они отъехали достаточно от затолпленного центра, которым хотелось бы любоваться, будь у них больше времени. «Выборгская», — мельком прочитал Вирен. Название ему ни о чем не говорило, но он поплелся за магом. — Не вижу никаких демониц, ты уверен? — потребовал он у мага, склонившись к нему с яростным шепотом. Мысль, что они ошиблись, сошли не на той, попались в очередную ловушку Ринки, игравшей с Гвардией в кошки-мышки, неприятно царапалась. — Может, не так свои рунки прочитал? Оскорбленный его резким презрительным тоном, — Вирен больше доверял старой доброй стали и свинцовым пулям, чем ненадежной своенравной силе, природы которой не понимал, — Кость скривился, точно глотнул кислого. Сунул ему под нос горсть рун, вырезанных на мелких звериных — как Вирен надеялся — косточках, точно он как-то должен был разобраться в сложившейся комбинации. Вирен и в домино-то путался, хотя, казалось, что может быть легче, а магию не понимал вовсе. — Иллюзия, — напомнил Кость. Ему не нужно было прибавлять что-то вроде «идиот», это Вирен и так прочитал в выражении его лица. — Слишком хорошая, чтобы я ее вычислил. — Охуенно, — вполголоса ругнулся он. — Значит, она может быть хоть вон той старушкой, а? Стоило бы перекрыть станцию и допросить каждого, но разве хватит их двоих на это? И целой десятки, вздумай они отправиться разом, привлекая ненужное внимание, не хватило бы: слишком много людей и нелюдей вокруг. Все они спешили домой после работы или учебы, говорили с кем-то по телефонам или поблескивающим амулетам связи, затыкали уши наушниками, увлеченно глядели в планшеты, дожидаясь следующего поезда… Как найти среди них Ринку? Решив, что нужно действовать, а не стоять на месте, смирившимся с очередной победой демоницы, Вирен пошел по платформе, ненароком осматривая людей, ища подвох. Он недостаточно знал повадки народа в этом мире, чтобы заметить среди них Ринку, укутанную иллюзией. В темном, немного внушающем смутное беспокойство туннеле что-то загрохотало. Услышав дальний отзвук, Вирен заметно вздрогнул, опасливо покосился через плечо. В его голове слишком хорошо рисовался какой-нибудь внушительный противник, а не стрела легкого состава. К платформе ближе подались ожидавшие поезд; Вирена вежливо, но настойчиво отпихнул с дороги высокий демон, и все заслонили спины — Вирен заметался, понимая: если не наткнется на Ринку сейчас, придется выбирать: остаться на станции или ехать. Не угадает — начинать сначала, заново брать след, мучить Кость… Додумать ему не дали. Позади прокатился отзвук магии, оставшийся на изнанке. Он не видел никаких заклинаний, но было ощущение. Волосы встали дыбом, чувствовал он себя так, как будто его вдарили в живот на тренировке. За спиной сквозь зубы застонал Кость, отпрянул к стене, держась за голову и стискивая виски. Все это Вирен замечал краем глаза, оказавшийся среди заволновавшейся толпы. Где-то в начале станции раздался громкий рев, заслышав который, Вирен захотел броситься прочь, развернуться — хоть бы и по путям, даже по напряжению. Зашуршал, плавно подъезжая, поезд, и народ со станции, сминая друг друга, бросился в разъехавшиеся двери. Надрывно заорал чей-то ребенок, заливаясь слезами, кричали люди. Глубоко вдохнув, усилием успокоив дыхание, Вирен бросился прямо туда, откуда слышался шум и грохот. Он бы молился, если б знал кому. В широком проходе между колоннами бесновался зверь, на первый взгляд напоминающий крупного пса или волка. Черная густая шерсть, вытянутая морда, полная клыков. Когда Вирен продрался сквозь толпу бегущих, когда оказался точно напротив этой твари, боками обтесывающей невысокие прямоугольные колонны, громадная псина задрала голову, угрожающе, в ярости взвывая. Послышался шорох, смутно ему знакомый, и в следующий миг Вирен изумленно наблюдал, как тварь расправляет мощные черные крылья, при виде которых даже командор удавилась бы от зависти. Пес теснил к краю платформы группку людей — с той, с другой стороны. Быстро задрав голову на электронное табло, Вирен увидел, что поезд придет через три минуты, — достаточно, чтобы растерзать всех. — Что это за херня?! — взвизгнул Вирен, хватаясь за скрытый магией, но висящий на поясе меч. На гладкой, зеркальной поверхности пола отражалось его лицо, искаженное страхом, — Вирен вздрогнул и отвернулся. Не любил смотреть на свое отражение, на алые метины полученных в детстве ожогов на шее. — Фамильяр, — рявкнул Кость, хотя Вирен и не надеялся на ответ. Голос мага звучал неожиданно мощно и четко. Он отлип от стены, судорожно вцепился в ворот своей водолазки, точно его что-то душило. — Это должен быть черный кот, а не… такое, — застонал Вирен, в смятении глядя на громадную тварь, напоминающую перекормленного и выросшего выше трех человеческих ростов адского пса. Он задрал морду, принюхиваясь. Не мог расправить крылья и напасть сверху — Вирен злорадно хохотнул. — Кость, можешь колдануть на него что-нибудь?.. — Время, — отозвался маг. Выиграть время. Сердце так колотилось, что Вирен тонул в грохоте в ушах. Может он так — один на один, героем-самоубийцей броситься под когти и клыки? Так, как командор билась без страха, как без малейших раздумий бежали на врага капитаны Роты? Они не сомневались. Нужно было решаться, а Вирен застыл, чувствуя себя беспомощным мальчишкой; копия, неумелая подделка — злость на себя заставила его шагнуть вперед. Вирен задохнулся отчаянным яростным криком и выхватил меч. Рядом Кость нараспев, будто древние мантры, читал заклинания. По лестнице загремели ботинки — он оглянулся в смятении. Человеческая полиция, с таким же страхом уставившаяся на фамильяра. Грохотали выстрелы, которые запросто отлетали от толстой черной шкуры, лишь зля, сверкнуло несколько амулетов. Широко взмахнув лапой, фамильяр снес одну колонну, и Вирен тревожно поднял взгляд наверх; подпорки не держали, длинная каменная перегородка начинала обваливаться, поднимая густую пыль. Он бросился на фамильяра, выдергивая из-за пояса адский револьвер, и в то же мгновение от людей, зажатых между беснующейся тварью и обрывом платформы, отделилась небольшая тоненькая фигурка. Блондинка, человечка, прыгнула вбок — и фамильяр круто развернулся к ней, забывая про остальных людей, про полицейских, скрипящих рациями и дающим ему по боку короткими очередями. Когтями махнул вслед девушке, задел по ногам — или она поскользнулась на гладком блестящем полу. Рухнула руками вперед, коротко вскрикнув, зажмурилась — Вирен перепрыгнул через нее без зазрения совести, навскидку прицелился в морду. Палец несколько раз дернул спусковой крючок — фамильяр взревел, беспорядочно мотая мордой. Ослепил! Вирен увлеченно взвыл — он уже чувствовал, как полыхает в крови адреналин, сомнения развеялись, оставили его — ненужная шелуха, мешающая на поле боя. Не отказав себе в удовольствии засадить в нос фамильяру еще пару пуль с рунными насечками, Вирен на бегу рухнул на колени, проезжаясь у него под брюхом, вывернул меч, вспарывая его. Сверху громовым раскатом раздался рык, хлынула густая горячая кровь — по лицу, размазываясь дикой боевой раскраской. Лапы твари подломились, но Вирен успел, перекатившись, выскочить из-под нее, чтобы не оказаться зажатым между разъяренным зверем и полом. Пользуясь отчаянной атакой, ему выстрелами вторили полицейские. Они осторожно, короткими перебежками, уводили со станции людей; хотя бы об этом не нужно было беспокоиться в пылу сражения. Девчонка тоже пропала, исчезла, точно ее и не было, привиделось. Нет — вон она, мелькнула за одной из колонн, пока целой. Медлить и тянуть время было нельзя: фамильяр зверел, молотил бесполезными крыльями. Рывком зайдя за спину твари, Вирен достал по задним лапам, но поспешил отпрыгнуть: фамильяр вертелся слишком быстро, махал тяжелым хвостом, норовя сбить с ног… Как бы на него забраться?.. Шелестящий шепот мага лился в уши, достиг апогея, крика. Интуитивно Вирен отскочил в сторону — тварь оказалась не такой умной, так и осталась, готовившаясь к прыжку. Магия сработала — Вирена снова окатило отголоском, точно кто-то вылил на него ушат ледяной воды. Грохотнули молнии, вдарили, изгибаясь, в пол, в фамильяра, точно светящиеся сияющие копья. Трещинами пошел мрамор, покрывшийся сажей, станцию снова тряхнуло. Пахло озоном и гарью. Оглянувшись, чего, конечно, делать не стоило, Вирен увидел, как Кость сползает по стене в тихий обморок. Заревев дурным голосом от боли, фамильяр заметался, припал на передние лапы. Вирен пытался не думать — так было легче. Сам разинув рот в крике, кинулся на тварь, вцепился в скользкую шерсть — не сорвался, впился в крылья, выдергивая перья, но взлетел ей на спину, схватился за шею, крепко обхватив ее ногами. Почувствовав на себе всадника, фамильяр, оглушенный и ослепленный боевой магией, окончательно обезумел, понесся, ударяясь о стены. В него стреляли снова, пули, оставляя выбоины в стенах, мелькали вокруг. Кто-то заорал — видно, поняли, что здорово рискуют попасть в Вирена; палить стали по лапам, заставляя фамильяра гарцевать и подпрыгивать, оставляя кровавые следы… С трудом Вирен выпрямился, ухватился за саблю обеими руками и с силой уколол ей в шею фамильяра — еще и еще, чудом не падая. Горячая кровь заливала руки, упруго била из ран. Порезы были неглубокими, но он колол и колол. Крениться фамильяр стал внезапно, и Вирен не смог вовремя соскочить: отчаянно прыгнул, боясь быть придавленным, больно ударившись боком, — перекатился на спину, распластался на грязном полу, глядя в мраморный потолок, прорезавшийся опасными трещинами. Грудь вздымалась тяжело и часто. Сел, привалившись спиной к обломку колонны. Зажмурился, а когда открыл глаза, вокруг уже была человеческая полиция, пытавшаяся чего-то от него добиться. Толком не вникая в их слова, Вирен махнул рукой туда, где последний раз видел Кость, упавшего в обморок; заставлять поискового мага колдовать Высшие боевые заклинания — он точно у него в долгу. Сверкнула магия перехода — подтянулась Инквизиция, не успевшая на битву, только на разбирательство. Над Виреном, о котором ненадолго забыли, стояла та самая блондинка, что кинулась прочь от людей и, возможно, спасла их от когтей. — Лицо покажи, — осклабился Вирен. Она вздохнула; иллюзия поплыла, обнажая смуглое лицо, загнутые рога. Обычная девчонка — он подумал об этом слегка заносчиво, придирчиво; пока гнался за ней, постоянно увиливавшей, и не мог представить, что ловкая неуловимая наемница может оказаться такой же обычной демоницей, как тысячи других, похожих на нее, на Первом круге. — Неплохо справился, — сдержанно кивнула она. — У меня были отличные учителя! — решительно заявил Вирен, так и не поднимаясь, глядя на Ринку снизу вверх. Отбитая в падении спина ныла. — Хотя они нашли бы, к чему придраться. Что это было? Тело фамильяра начинало понемногу истончаться, исчезать — кажется, с этим что-то пытались сделать инквизиторы, но тяжелая черная туша таяла у них на глазах. — Мархосиас, — выдавила Ринка. — Этот ублюдок решил со мной расправиться, даже люди его не остановили. Они все наглее. Я слышала, его объявили в розыск, наверное, поэтому он стал действовать… в открытую. — За что?.. — Вирен закашлялся, сплевывая черноватую слюну: кажется, ударился он крепче, чем думал. — За что ему тебя убивать? Ты и у него важного заключенного украсть успела? — Приходи на Малую Садовую завтра, — предложила Ринка, как будто внезапно решилась. — Товарищам своим не говори, ладно? Я расскажу. И, может, познакомлю кое с кем. Не забудь! И она пропала среди шумных людей.***
Весь день Ян пытался заставить себя не работать, отдыхать, но все равно к вечеру засел за компьютер с желанием записать пару метких абзацев в собственные воспоминания, которые Влад громко и по-доброму насмешливо звал «мемуарами»; не прошло и нескольких минут, как он строчил отчеты Ирме, в которых описывал досмотр дома Иштар и неудачное покушение. Принудить к этому делу Влада было невозможно: он путал сторону, с которой нужно ставить подпись, излагал в слишком неформальной форме, в какой и привык говорить, — проще было поберечь нервы и сделать самому. Тем более, Ян не мог найти себе место, когда оставался без работы. Вместе с Белкой и Сашей Влад что-то живо обсуждал, а потом утащил их на кухню, чтобы не мешали работать, и включил на широкоформатной плазме какой-то сериал… Дописав предложение и почувствовав, что мысли уже слегка путаются, Ян ненадолго свернул окно, откатился на офисном кресле назад. Он любил наблюдать за заходом солнца — особенно хорошо это удавалось, когда они вместе с Владом и бутылкой чего-нибудь крепкого под вечер забирались на крышу. Но и теперь лучи удивительно золотились, рыжими всполохами заливали дворик, пока не скрылись за старенькой и побитой черепичной крышей дома напротив. Осталась лишь яркая полоса, грань… С возрастом он становился все больше романтиком — наверное, они оба старели. Этого не заметишь на бессмертных телах, а года подчас летели как дни, прожитые в их безумном темпе, но Ян чувствовал. И о времени, меняющем их, не жалел. Затрещал дверной звонок пронзительной трелью — Ян услышал его сквозь шум сериала с кухни. Короткий, но громкий звук. Подумав с легкой усмешкой, что Кара — или кто любой из Гвардии — колотила бы ногами по новенькой кожаной обивке, ничуть ее не щадя, он пошел открывать. За дверью, скромно сцепив руки в замок за спиной, стояла вампирша Аннушка, не смеющая переступить порог без приглашения хозяина. — Проходи, — дежурно, вместо приветствия, произнес Ян, оглянулся: — Влад, пропусти Аню в гости! Со стороны кухни донеслось что-то ворчливо-неразборчивое, и Аннушка тут же перешагнула невысокий порог, приветливо улыбнулась и даже обняла бережно, контролируя немыслимую вампирскую силу: он успел рассказать о покушении. На ее лице читалось искреннее беспокойство. — Я… А что это у вас грохочет? — нахмурилась Аннушка, кивнув в сторону кухни, откуда доносились крики, звуки взрывов, треск ломаемого железа и что-то, что Ян не мог опознать. — Давай, разувайся, у нас чай вкусный… лучше кофе? Морс? Клюквенный, как ты любишь! — Ян суетился вокруг радушным хозяином, с почтением принял тонкую длинную кофту, которую Аннушка набрасывала на плечи, чтобы защититься от солнца, повесил на вешалку. — А это Войцек с детьми мультики смотрит, не обращай внимания. — «Гуррен-Лаганн» — лучшее произведение человечества! — мигом отозвался Влад, чудом переорав шум. — У вас есть дети?! — ужаснулась Аннушка, подыгрывая ему. Она легким, немного театральным движением сняла широкополую черную шляпу, бодро тряхнула головой — рассыпались блестящие черные волосы. — Ну это не наши… — тут же смутился Ян. — Они… сами пришли. — Когда я проверяла последний раз, это была статья. Сто двадцать шестая. — Ян рассмеялся, качая головой: иногда он правда забывался и называл этих детей своей семьей. Аннушка уверенно продолжила, став немного серьезнее, нахмурясь: — Слушай, я насчет чего — тут у нас презанятная парочка оказалась, я подумала, вы захотите узнать. Вирен — это тоже ваш? Я недавно встретила их на улице, у них были бумаги от Сатаны. Это он мальчик, про которого ты рассказывал? Застонав, Ян ткнулся лбом в стену. — Что он натворил? — О, там ерунда, — натужно рассмеялась Аннушка. — Обрушил Выборгскую. Там, где переход на Петроградскую, знаешь? Не смотришь новости, не читаешь? — Отключил интернет, чтобы не мешало, пока писал… Вирен не мог! — Ян отпрянул от стены, как только до него дошел смысл слов; глядел на нее и не верил своим ушам. — Слушай, это ошибка… Мне нужно с ним поговорить! Значит, его… их доставили в отделение?.. — Доставили, но потом за ними явился какой-то демон. Высокий такой, как медведь. — Аннушка помахала рукой над головой, показывая примерный рост. — Лицо страшное, а сам вежливый такой. Показал начальству какие-то документы и забрал этих двоих. Сержант Волк — он так представился. Сказал, все под контролем, они выполняют поручение командора. Да там и по камерам уже видно было, что не они все начали, а кто-то призвал фамильяра… Громадного пса, вроде как адского. — Адские все с овчарку, вон как Джек, — напомнил Ян, кивнув на выглянувшего в коридор и вертящегося под ногами пса. — Это точно фамильяр, похоже, ребята перешли дорогу какому-то магу. Спасибо. Если что еще узнаешь, держи в курсе, ладно? С меня причитается… — Коробка шоколадных конфет, — решительно согласилась Аннушка. — И чтобы без орехов. Где там, говоришь, морс? Он, невольно заражаясь от Аннушки тягой к изящным и немного старомодным жестам, поклонившись, взмахнул рукой дальше по коридору, приглашая ее снова.