***
Почувствовав себя хозяйкой в доме, Белка первым делом решила заварить чай и усадить Кость и Сашу за стол — они бледно улыбнулись друг другу, как-то украдкой познакомились и продолжили мрачно погружаться в собственные мысли. Она пыталась разговорить, болтала глупости, сетовала на отслаивающиеся обои и облупившуюся краску на батареях: Белка привыкла к величественным покоям, какими не стеснялся хвастаться ее отец, или к аккуратным прибранным квартиркам, вроде инквизиторской. Она чувствовала небывалую ответственность: прежде чем исчезнуть в портале, Влад уверенно придержал ее за плечо, серьезно заглянул в лицо и попросил негромко. Белка помнила, как перехватило дыхание: в глубине серых внимательных глазах не было теплых задиристых искорок, как обычно, а стояла стальная сосредоточенность, больше шедшая к лицу Яна, а не его. Но Влад просил, и Белка была готова доказать, что оправдывает его доверие, что она взрослая и смелая — как он и сказал украдкой, почти ласково, пока не слышала спешно собирающаяся Рота. Пока Белка пыталась расшевелить Сашу и Кость, совсем забыла про пса, тоже оставленного вместе с ними; Джек расшагивал по коридору и тревожно ворчал, начинал подвывать, задирая голову к потолку, — от этого тоскливого звука мурашки шли, ныло что-то в груди. Хотелось подойти и обнять, как настоящего человека, но она немного боялась подступаться к оскорбленному псу, хотя и понимала, что он сердит не на нее. — Он злится, по-моему, — негромко подсказал Кость. Маг с опаской поглядывал на Джека и старался не поворачиваться к нему спиной, поглаживал горло нервным движением, как будто поправляя узкий ворот водолазки, на деле — загораживаясь рукой. — Просто обиделся! — твердо заявила Белка, тут же вступая на защиту Джека. — Еще бы: оставили бедного… Да? Какие нехорошие! Вот вернутся, и мы им все выскажем! Твердо была уверена: вернутся; не позволяла себе сомневаться. Джек вяло боднул руку, легшую ему между ушей, но стряхивать ее не стал, присмирел. Обнюхивал ее запястья — от нее наверняка пахло тем же, чем и от инквизиторов, — и тихонько урчал, заглядывая в глаза. Теплым дыханием грея пальцы, он как будто уверял, что все хорошо, и успокаивался сам. Засвистел чайник. — Они пытаются всех защищать, — сказал Саша, долго глядя в окно и часто моргая, точно ему мешалось что-то — колючая ресница как будто бы в глаз попала. Он был бессилен — это понималось без слов; он бы не выстоял в сложной битве, о которой — Белка видела — тоже мечтал, как и любой мальчишка. — Не повели в бой, знали, что мы можем пострадать. Это справедливо, а обидно все равно. Как Джеку. Приподнявшись на носочки, Белка выудила из кухонного шкафчика несколько аккуратных чашек, выстроила их в строгий ряд. Внутри были нарисованы полустершиеся цветочки — она улыбнулась, выбрала себе с ромашками; налила горячий, исходящий седым паром чай. За окном солнце медленно сползало за горизонт — золотился стол. Они пили в молчании, съедаемые тревогой, а Белка одной рукой все тянулась к карману, в который спрятала амулет, который Влад втиснул ей в руки перед уходом. Все прокручивая в голове его слова — «Если станет совсем хреново, нарисуй демонский круг и активируй магию», — Белка никак не могла усидеть на месте. Она смотрела в окно — как иначе могла бы понять, что все плохо? Солнце погаснет, или небо окрасится в небывалые цвета? Белка ожидала всполохов, похожих на магические фейерверки, какие гремят над Столицей в день Исхода, или кровавого дождя из человеческих легенд, но Петербург был тих и спокоен. — Если б можно было посмотреть, как они там, — тоскливо произнесла Белка. С надеждой поглядела на Кость: магия в ее понимании могла творить чудеса из ничего и исполнять любые желания… Маг неловко развел руками; он в любом случае был слишком слаб, чтобы колдовать. Выглядел бледнее облезлой стены, выкрашенной в белым каким-то маляром, неловко держал чашку скрюченными пальцами, похожими на тонкие узловатые ветки кустарника. — Я вот умею поисковые заклинания строить да чужие пути-дороги по рунам читать, — немного горько признался он, и Белке вдруг захотелось его пожалеть. — Меня поэтому перевели ненадолго из другой десятки, чтобы найти демоницу. Я переоценил себя и попытался наколдовать боевое заклинание… израсходовал все силы, теперь не могу помочь своим товарищам. Разве я воин, достойный Гвардии и командора? — Да, конечно! У тебя же получилось! — воскликнув, напомнила Белка; ласково улыбалась, все-таки схватилась за его руку, чувствуя, как от нее идет потусторонний холодок. — Ты помог спасти тех людей в метро — без магии ничего бы не вышло. И Вирен тоже спасся! Спасибо, — добавила она, благодаря за жизнь своего рискового друга. — Ничего, миледи, это моя работа, — торопливо заявил смущенный Кость, как будто повторял это не раз. Она могла поклясться, что вспыхнула, — или это теплое солнце погладило ее по щеке. Воровато оглянулась на Сашу, боясь, что он зацепился за вежливость мага, что станет задавать вопросы, но тот думал совсем о другом. В загадочном молчании пройдя к повешенной за дверную ручку сумке, достал тонкий ноутбук. — Иногда все можно устроить и без магии, — не без хвастовства напомнил Саша, пока компьютер разгорался приветственной заставкой. — И вовсе не нужно идти ни на какие жертвы! Весь город в камерах, над ним — дроны. Недавний проект, устанавливали ради снижения преступности и облегчения работы… Не все были согласны, говорили, следят… С вежливым вниманием Кость слушал его запутанные объяснения, но вряд ли понимал больше Джека, который тоже подтянулся ближе и рассматривал ноутбук, как будто желая попробовать его на зуб. Пес наконец положил на стол лапы и голову, и Саша аккуратно погладил его по черному влажному носу. — Ты можешь подключиться к камерам, которые поставлены в этом дворе! — осознала Белка, понаблюдав. — Саша, ты чудо! Настоящее чудо! Порывисто она кинулась, обняла его, звонко поцеловала в щеку; они тут же отодвинулись в разные стороны, но никто благополучно не обратил внимания на эту неловкость, и Саша со знанием дела застучал по клавишам. — Мне ненадолго выдали разрешение на доступ к городской сети камер, мы искали машину, помнишь? — радостно рассказывал Саша. — Вот оно до сих пор работает, я могу найти тот двор… сейчас… вот визитка с адресом… — Он копался в карманах. — Ого, а это как? Как кино — но все по-настоящему? — восхищенно спросила Белка, когда отозвались нужные камеры. И ойкнула, различив знакомые фигуры, пусть со странного угла. — Там Влад… — узнала она фигуру, выступившую вперед, распахнувшую руки — как будто в желании обнять грозного зверя. — Какой же он дурак… — прошептала Белка, чувствуя, что из груди рвется всхлип. — Он ведь знает, что делает? — напряженно сказал Саша; он верил в них без сомнений, но Белка была куда реалистичнее: пожала плечами, вздохнула. Кость закатил глаза. Выпущенная на свободу магия могла бы, наверно, снести целое здание, но волку не причинило никакого вреда — вертлявый ловкий враг, порхающий в небе, почти полностью увернулся от потрескивающей силы — она скатилась по гладкой шерсти, несильно ее подпалив и взбесив волка еще больше. В ужасе Белка наблюдала, как Влад, оставшийся на месте, упрямо продолжает колдовать, наводит новое заклинание — а зверь, широко распахнув пасть, призывает из темного нутра тучи, закрывшей небо, новые молнии. Автоматные очереди били по широким крыльям, но не сильно помогали, вязли в сияющем заклинании, окружившем внушительную тушу зверя. Эти молнии должны были поджарить Влада, оставшегося на виду, не сделавшего ни единой попытки сбежать. За секунду до удара воздух вокруг него как будто загустел и почернел, всколыхнулся темным шелком, и Влад исчез в наскоро поставленном портале, чтобы появиться в десятке метров. За плечи, нещадно встряхивая и крича что-то, его держал Ян. Волк бесновался над ними — Ян, загородив собой Влада и какого-то рыжего мальчишку, оказавшегося подле них, пытался отбиться мраком, швырял сгустками темной силы, но не мог попасть… — В прошлый раз фамильяр появился в этом вашем… метро, — вспомнил Кость. — Там он не мог взлететь, у Вирена получилось залезть ему на спину и перебить шею… — Вирен явно не допрыгнет дотуда, — в волнении заявила Белка, незаметно стискивая руки в кулаки. — Надо его спустить… заклинанием… — Заклинанием надо сначала попасть, — огрызнулся Кость слегка нервно. Они сидели, точно зрители на трибуне, прожигая взглядом экран ноутбука и в нетерпении ожидая, что случится дальше. Мучительно было смотреть, как сражаются знакомые, родные, и никак не помогать им. — Если напасть с неба, получится пробить ему защитное заклинание? — предложил Саша. — Порталом кинуть кого-нибудь… — Чтобы он расшибся об асфальт? — иронично уточнил Кость; в споре он немного ожил, заблестел глазами, ближе подвигаясь к ноутбуку. — Нет, невозможно, хотя если накрыть сверху колдовством, охватить весь двор… Нужен круг магов, я бы помог… Да все равно вдарят по своим, уничтожат… Он начал подниматься из-за стола, как будто готов был тотчас же выбежать на улицу и кинуться к остальной Роте, но Белка, сама удивляясь твердости подрагивающих рук, усадила его на место и продолжала удерживать, пока маг не утих. — Для круга надо как минимум троих, а их двое! — тыкая пальцем в экран на инквизиторов, кричал маг срывающимся голосом. — И… Те как будто спорили о чем-то — жаль, что камеры не передавали звук. Белка пыталась сообразить что-нибудь по одному виду Влада, дико размахивающего руками, которого видела сбоку. Заметив выступившие когти, сгорбленную его фигуру, Белка прерывисто вздохнула: Влад чудом не слетал в боевой транс. Рядом с ними замер взлохмаченный бледный мальчишка с выкаченными от ужаса глазами… — Если они попробуют поставить круг, не знаю, кому будет хуже: зверю или магам, — прошептал-прошипел Кость. Видимо, это и был тот самый худший сценарий, о котором Белку предупреждал Влад. Она не могла смотреть и надеяться; теперь у них не было шанса даже взмолиться серым грозным небесам, нужно было делать что-то своими руками. — Есть мел? — спросила она у мага. — Скорее! Ну! Не решившись с ней спорить, Кость из своих вещей отдал ей коробочку с мелом: доплелся до комнаты и долго копался в объемистой сумке, пока Белка нетерпеливо приплясывала рядом и торопила его ежесекундно, мучаясь ненужным промедлением. А потом опрометью кинулась на кухню, не заботясь, тащится ли за ней маг, припадая к стенам. Она давно не рисовала демонские печати — с практических школьных занятий, где кое-как обучали основам магии; Белка больше всего боялась, что неверная рука дрогнет, скосит где-нибудь линию, вспоминала Влада и его слова и тверже, практически ломая мелок пополам, стискивала его в руке. Упав на колени, прямо на полу кухоньки Белка, широко размахиваясь рукой, чертила сложный сигил. Привставший Саша и замерший в дверях Кость с одинаковым недоумением следили за ней. Магия покалывала кончики пальцев, которыми Белка касалась меловых линий. Где-то под полом начинало потрескивать и поскрипывать что-то, отзываться на ее кривенькие рисунки. За голову схватился Саша, ненадолго сгибаясь над столом, и Белка виновато потупилась; задребезжали кружки. Показалось, землю перетряхнуло; потянуло озоном. Растерянно тявкнул Джек. Заныли глаза, и пришлось отвернуться, не смотреть на запылавший светом круг. — Так-так! — веско раздалось в тишине. — А знаете ли вы, дорогие мои детишки, что всегда крайне не советуют играть с древними заклинаниями из книжки и призывать Сатану? — Она смеялась глазами, но голос оставался серьезен и звучен. — Иначе можно дождаться гостей! — Привет, — улыбнулась Белка Каре, облегченно и радостно, желая кинуться ей на шею и спрятаться от всего мира, уткнувшись. — Хочешь чаю? У нас как раз есть. С мятой! Кара повела плечами, стряхивая с них маленькие колкие искорки, поправила немного растрепанные волосы, запросто перешагнула белую линию на полу. Наклонилась, чтобы погладить и потрепать по боку Джека. Саша вскочил с места, оторопело оглядываясь, а Кость попытался криво-косо отмахнуть от виска; Кара тепло усмехнулась им обоим. — Не, потом. Влад предупреждал, что будет нужна помощь, — деловито, как ни в чем не бывало, сказала Кара. Потянулась по-кошачьи, поправила саблю на поясе, которой задела, чудом не переворачивая, табуретку. — Где эти черти? — оглянулась, разведя руками. — Без меня ушли, надо же. — Т-там!.. — Белка махнула рукой к окну, растерянная: она совсем не запомнила надежно зачарованный адрес — да и был ли смысл называть его Каре?.. — Не знаю… Должно было быть видно, но ничего… Тихий Петербург за окном темнел — и к ночи, и к грозе. Золотистых теплых лучиков становилось все меньше — потому что-то тоскливое просыпалось в Белке, когда она глядела на сумрачный горизонт. Вытащив из кармана и подняв перед своим носом небольшой прозрачный амулет, Кара попыталась что-то понять, пристально на него глядя. Камушек на тонкой нитке закачался ритмичным маятником, мерцал красным светом, точно как колдовство Влада. Посыпались искры — Джек, сунувшийся под ноги, с ворчанием отскочил в угол. — У вас окна не на ту сторону выходят, — хохотнула Кара, когда амулет отклонился назад, задрожал на натянутой нити, показавшейся острой и крепкой, как леска. — Разберемся! Не скучайте тут, чаю оставьте. Решительным шагом подойдя к окну, Кара распахнула его пошире, впуская прохладный порыв ветра, разметавшего Белке волосы, что пришлось придерживать руками. Забралась на подоконник, перебросила ноги, оттолкнулась и кинулась вниз с шестого этажа. Напоследок победно улыбнулась и широко махнула рукой — салютуя, не прощаясь. Увидев, как она взмыла в небо и устремилась к темным облакам, яростно взбивая крыльями воздух, Белка вспомнила, что нужно дышать.***
С досадой глядя на разъяренного фамильяра, Влад думал, что все предусмотрел: с трудом договорился с Ирмой, чтобы та кордоном перегородила улицы и не пускала никого, задерживала полицию, пожарных и всех прочих, кого перепуганные жильцы должны были вызвать. Он кликнул Каре, и та быстро согласилась помочь, поучаствовать — он просил любого Падшего, таких в Гвардии было прилично, но ей самой нужен был шанс выпустить пар, и Влад не сомневался, кто упрямо отправится им на помощь. И ведь даже Роту привел собранной, настроенной на бой, бесстрашной в стремлении отыграться за последние неудачи… — Единственное, чего я не учел, так это того, что эта сука будет такой неебически сильной, — прорычал Влад. Они с Яном укрылись за машиной, рядом трясся тот самый рыжий демоненок, которого они, сбивая ноги, искали, а волк отбрехивался от их магии и оружия электричеством. — Знаешь, если Мархосиас способен контролировать такую тварь, я бы был с ним аккуратнее, — задумчиво заключил Ян. — У нас есть план? Адекватный план, я имею в виду. — Сбить, поймать след, встать на него, запечатать, — отчитался Влад. — Мы застряли на первой стадии. Придумать новый? Там мы с тобой как в старые добрые идем в лобовую и даем всем пизды… — Сидеть! — рявкнул Ян так, как на Джека никогда не кричал, яростно сузив глаза. — Видел я, как ты в лобовую пошел… Придумаем что-нибудь… Сжимая между пальцев небольшой амулет связи, проблескивающий, подмигивающий алым, Ян быстро и отрывисто диктовал команды гвардейцам: перегруппироваться, попытаться зажать в клещи, усилить щиты… По застывшему, стеклянному взгляду Влад понимал, что его так же бьет паника, но Ян усилием заставлял себя сосредоточиться на бое. Когда встречаешься с чем-то, что никак не получается победить, всегда настигает страх, сколь большой ни была бы твоя сила… Влад знал, что мраком можно было бы сдернуть вниз фамильяра, придавить к земле, испепелить его вмиг — Бездна могла что угодно, но Ян больше всего на свете боялся увлечься ей, потерять контроль, и Влад никогда не стал бы предлагать… Тут кольнуло сердце, и он почувствовал, как далеко в городе отозвался его собственный амулет, в висках застучало, и ему бы согнуться с болью, застонать, как любому нормальному человеку, но Влад ликующе улыбнулся через силу, пока заклинание телепорта рычащим потоком тянуло из него магию. На человеческую землю ступил долгожданный гость. — Кара здесь? — уловив отзвуком, спросил Ян. — Да, думаю, примчится через минуту. Надо отвлечь эту сволочь, чтобы она могла… — Я! — неожиданно отозвался Вирен со стороны — и как он, Денница, их услышал. Бросил автомат, который торопливо перезаряжал, неловко зажав подмышкой запасную обойму, и сам закричал быстрой пулеметной очередью: — Я отвлеку! Можно, да? Пожалуйста! Я осторожно! Правда! Не успели они его остановить, Вирен поспешно покинул укрытие, чуть не запутавшись в ногах и не выкатившись прямо под лапы чудовищу. Ненадолго все прекратили стрелять — волк заревел, кидаясь на Вирена магией и всей своей тяжестью, что тот был вынужден метаться по дворику, перепрыгивая через лавки и ни на секунду не останавливаясь. Рядом Ян нашептывал что-то — заклинание или мольбу; по-детски скрестил пальцы. Когда понял, что Влад это заметил, схватил его за руку, крепко стиснул и увлек в начатое заклинание, которое Влад инстинктивно подхватил и выровнял, продолжил. Рыжий мальчишка рядом завыл, хватаясь за голову: мрак разлился полноводной рекой, затопил часть изнанки. Чувствуя Кару так же ярко, как Яна, словно их связал контракт, Влад отсчитывал секунды. Перед грозным зверем плясал наглый мальчишка — и Влад мог поклясться на крови, что Вирена захватило колкое чувство опасности, разгорячило, ударило адреналином — и он хохотал в искаженную волчью морду. Влад бы оттанцовывал там сам, смело подставляясь под удары, но его крепко держали за руку, не отпуская. Сотворенное огненное заклинание ненадолго вернуло их в пылающую пустыню Первого круга — в самый разгар дня. На нехитрый зов, на широкий разлив силы магия откликнулась скоро, элементали — мелкие духи — слетелись роем. Пламя изогнулось двумя змеями, продолжая представление Вирена, окончательно отвлекая волка от неба и необходимости прикрывать спину и уязвимое место меж крыльев. Охотничий инстинкт заставлял его гнаться за возомнившей невесть что дичью, пытаться прихлопнуть лапой этого нелепого мышонка-Вирена, грудью налетая на горячие искры. Нити, удерживающие заклинание, связывали пальцы — и они же не позволяли огню плеснуть на деревья и лопающийся от жара асфальт. Напряженная работа не позволила Владу точно угадать момент, когда Кара появилась в небе, он отвлекся, забыл обо всем, кроме заклинания и Вирена — он старательно прикрывал ему спину. Спохватившись, Влад оглянулся тогда, когда Кара кинулась откуда-то из облаков, пикируя, словно тоже — огненная стрела. Замахнулась широко — вспыхнула сабля в ее руке, ловя отблески заклинаний. Волк обернулся, и у Влада в груди все оборвалось, отдалось отчаянием Яна — общим. Молния хлестнула плетью, но Кара, не сбавляя скорости, поднырнула под нее, чудом не опалив лица, влетела в черную спину — тяжелыми ботинками. Показалось, сейчас оседлает зверя, как ретивого скакуна, вопьется мысками ботинок в шерстяные бока, взнуздывая, но Кара рубанула сплеча меж крыльев и метнулась прочь. Почувствовав удачный момент, Влад подбил волка заклинанием под брюхо — не прожег шкуру, но сбил с полета, заставил провалиться вниз, камнем упасть. Чувствуя перевес, расходился все сильнее, но сознавал, что нельзя вовсе кидаться в бой, забыв обо всем. Хотя хотелось — выжечь бы дотла, обратить в пепел, втоптать его в потресканный асфальт… — Она с ума сошла! — неодобрительно выкрикнул Ян, в волнении следивший за маневрами Кары, опасно вильнувшей совсем близко от мощной тяжелой лапы. — Ты ж нас знаешь, нам только дай сделать какую-нибудь хуйню… Года прошли, а Кара до сих пор помнила, как нужно резать крылья. Знала, какие подсечь сухожилия, чтобы зверя перекосило на один бок, чтобы он забился, теряя перья, когда одно крыло безвольно обвисло. Стремительно проносясь кругом, точно как Вирен внизу, Кара била точно, зло, внахлест. Каждый ее жест буквально кричал: она знает, что делает, не нуждается ни в чьих ценных советах, и Влад молчал, не рвал связь с ее амулетом, не пытался наставлять. Смотрел, как и Гвардия, которая прекратила огонь, боясь задеть Кару. У него тоже были мгновения, в которые хотелось забыться, броситься в бой и потеряться там; Кара мелькала над головой, проскакивая между столбов молний, немыслимо выкручивая в небе фигуры вокруг более неповоротливого и тяжелого волка. Ее крик звенел в стеклах — не вопль боли или отчаяния, а боевой клич. Сабля сияла, срезая магические щиты, — Влад помнил, как когда-то она тем же оружием билась за Ад, как сходилась с Люцифером и его братом Мелехом. Они и без того прилично потрепали защиту фамильяра, чтобы зачарованная сталь, способная резать магию, кроить изнанку, смогла все довершить. Наверное, и сами бы смогли, и не нужно было дергать Сатану — но если Кара, значит, никаких важных совещаний они не сорвали. Стоило щиту, ловко подсеченному в нескольких местах, распасться с заметной вспышкой, Кара взвилась вверх штопором, лихо крикнула что-то — рядом эхом скомандовал Ян. Быстрее, пока маг не восстановил на своей зверушке щит. Пока у нее не поехала надкошенная крыша и она не кинулась рвать когтями, пока пыталась удержаться в небе… С удивлением чувствуя слабое сожаление — жалко зверя, мощный, по-страшному красивый, на Джека похож, — Влад присоединился к другим, кто бил безжалостно — автоматными очередями, вспышками боевых амулетов. Терзал безжалостно — по бокам обжигая пулями, разрывая пушистые перья, что они наполнили все небо, как будто вспоротая подушка. Волк выл и скулил, потерянный, зажатый между болью и бездонным небом, с которого на него скалилась Кара. И он сдался — Влад видел по загнанному выражению глаз — и сложил раненые крылья. Рывком магии преодолев добрый десяток метров, Ян оттащил прочь Вирена, который должен был попасть под падающего фамильяра — его бы сбило широким рваным крылом, если б не это. Загремело, словно обрушился по меньшей мере дом; Влад был уверен, что и Вавилонская башня упала тише и незаметнее, оглушенный болезненным ревом и ударом о землю. Тут же волк попытался подняться и снова принять бой — в упрямстве ему, как и гвардейцам, не откажешь, он вдруг снова уцепился за последний шанс. Зарит первым оказался рядом и вонзил в лапу тяжелый меч, пригвождая его к земле — местью за раненого брата, которого отволок на квартиру, и зверь завизжал отвратительно громко, забился. Кара приземлилась ему на спину, поставила ногу на шею, точно рыцарь на древней картине, свергший дракона. Она чуточку запыхалась и никак не могла пригладить волосы; на щеке алела царапина, но глаза восхищенно сияли. Перед Владом, решительно шагавшим к озлобленно рычавшему, но бессильному волку, расступились почтительно, злорадно поглядывая на зверя, доставившего им столько мучений. В их довольных усмешках можно было прочесть желание кинуться, порвать прямо руками, устроить линчевание без магии. Они понимали, что это бессмысленно — зверь вернется еще злее, как в прошлый раз, потому не двигались. Влад должен был положить этому конец. Он не был наивен или самонадеян, как огненно-рыжий демоненок, который следил за ним во все глаза и теперь заглядывал через плечо; Влад знал свой предел, который маячил перед ним. Человеческое тело слабо и не может колдовать десятки Высших заклинаний за раз, сколько он сотворил, создавая все эти порталы и вываливая на чужого фамильяра боевую магию. Ноги подламывались. — Ну нет, на то, чтобы найти этого ублюдка, меня хватит! — возмутился Влад, когда Ян заботливо подставил плечо, позволяя опереться. И шепнул тихо, чтобы никто из Роты не заметил командирской слабости: — А потом лови меня, инквизиторство, чтобы головой об асфальт не треснулся. Говорят, рогами — это больно. Ян ему верил — слава Деннице, верил, — потому отступил в сторону, позволяя делать, что Владу вздумается, но был готов тут же кинуться помогать — застыл в напряженной позе. Рядом переминался с ноги на ногу Вирен, крепко стискивал рукоять сабли. Ненадолго он задумался, мыслит ли этот зверь или перед ним распростерся кусок силы, исполняющий волю Мархосиаса; часть личности мага, самая звериная и бешеная, — живое ли это существо? Затаило ведь злость на Вирена, запомнило его, своего прошлого убийцу. Сомневаться еще дольше Влад не мог себе позволить: кивнул Каре, чтобы та опустила меч, пробивая шею и заливая одежду вязкой кровью, а сам быстро начертал несколько заклинаний. Втайне ему даже интересно было, как выглядит аура Мархосиаса на изнанке, — он встречал многих магов, каждый из которых был горазд хвастаться своей силой и выставлять ее напоказ; сам Влад недалеко от них ушел с красными всполохами боевой магии… Он ожидал чего угодно, но не обычного черного следа, как и у большинства демонов; темный, мазкий, точно разлитая нефть. Прикасаться было противно — никакой силой от него не било, как от полумертвого фамильяра. Впрочем, Владу хватило ума не расслабляться, не насмехаться над врагом, а делать свое дело: копаться в плетении магии, пытаясь нащупать сердце волка. Аккуратно перебирая плетение на изнанке, отмечая связующие магию узелки, Влад прислушивался к себе и к сиплому дыханию фамильяра. Медленно пробирался с краев заклинания все глубже и глубже — точно в воронку описанного древним поэтом Ада. В какой-то миг истекающий кровью волк дернулся, затрепетал крыльями — нашел! Влад ликующе вцепился в это место, расцарапывая его сильнее, спешно набрасывая свою сеть магии. Он почувствовал Мархосиаса — где-то рядом, в городе, не так уж далеко. Прежде чем оборвать магию, Влад не смог удержаться, начертал сигил Кары — символ Сатаны — прямо на ауре фамильяра, зловеще клеймя, меткой обещая настигнуть. И рванул на себя главную нить, словно выдирая трепещущее сердце из груди, — зверь замер, дыхание оборвалось. Задыхаясь, Влад едва не упал. Крупный волк так и остался лежать на земле, не растаял призраком, и ему правда интересно было, что с этим телом станет делать Инквизиция… Глаза закрывались, ноги не держали, а голову наполняли совсем неважные, глупые мысли — признак приближающегося сна. Тело бунтовало против всей магии, что лилась ему в руки из неисчерпаемой отзывчивой Бездны; Влад чувствовал себя человеком, без подготовки пробежавшим марафон. Пошатнулся — тревожно охнул кто-то из Гвардии. — Раньше было повеселее, без тушки-то, — просипел он из последних сил. И свет погас.***
Понемногу возвращаясь в сознание, Влад с радостью понял, что голова не так уж и болит, — веки немного слипаются, да в висках ноет. Оторвавшись головой от жесткого подлокотника дивана, на котором лежал, Влад неловко сел, поправил волосы, потер затекшую шею, потом почесал рога — это становилось привычкой. Квартира, в которой он оказался, была смутно знакома; стояла пустой и призрачной, мебель да голые стены в бежевых обоях. Скрипнула дверь, прошуршали шаги. В изумлении он узнал ступившую в комнату Еву — в простом сарафане с расцветшими на нем маками, удивительно шедшем к ее пышным огненным волосам. Молчание становилось невыносимым. — Где? — хрипло рявкнул Влад. Голос был как будто простуженный. Ева изящно подняла идеальную бровь, поправила выбившуюся прядь. Стояла у стены, как изящная статуэтка, выточенная из кости, — такой бледной и неживой казалась ее кожа в лучах рассветного солнца, проскользнувшего сквозь легкий тюль. И что-то в ее красоте злило, что Влад не мог спокойно на нее глядеть. — Где я, где инквизиторство? — резко потребовал Влад. — Где Кара? Все живы? Сколько я тут лежал? Какой, блядь, сейчас год? — Исход ты не проспал, лежал одну ночь, — обнадежила она. Или попыталась напугать — не разберешь. Голос был мягок и спокоен; Ева явно чувствовала себя хозяйкой — положения, квартиры, всего мира. Эта уверенность растекалась в каждом ее жесте, считывалась. — Сейчас рассвет, Рота сторожила по очереди. Твой… протеже до сих пор сидит на лестнице, бедный мальчик, никак не хочет заходить. А это… Это твой дом, — напомнила Ева, точно втолковывала что-то ребенку, который никак не мог сосредоточиться. — Ты здесь жил когда-то. Разве забыл? Мои подопечные были сильно против, чтобы в моей квартире лежал капитан Гвардии, поэтому твои солдаты отнесли сюда… Встав, Влад покружил по комнате, скользнул рукой по удивительно чистому, не пыльному письменному столу, перетряхнул пустые выдвижные ящики. Никаких следов — никаких улик. Босые ноги холодил голый пол — он смутно помнил, что раньше на вымораживающем ламинате лежал толстый приятный ковер — куда он теперь делся?.. В окно виднелась часть двора, изрядно порушенного, пережившего битву; покачивалась березка напротив, а стекло было идеально чистое, хрустальное… Магия пропитала стены, заставляла его не расплетать боевых заклинаний, которые он быстро набросал. — Ну нет, жил тут инквизиторство. Я… обитал. Мертвый же был! — со злой самоиронией огрызнулся Влад. — Дымка такая призрачная, а? Все равно расплывается из-за твоих заклинаний… От кого ты пряталась, от нас? Подойдя к окну, он с интересом рассматривал провалы и разломы в асфальте — с высоты они казались особо впечатляющими, точно прошло землетрясение; на входе во двор висели яркие полосатые ленточки. Заглянув аккуратно в боевой транс, Влад понял, что не чувствует рядом ни единой человеческой души: значит, Инквизиция всех эвакуировала, пусть и опоздала немного… — Почему после? — Ремонтные работы, чистка изнанки, — подсказала Ева. — Это занимает время, а магия, которой вы здесь разбрасывались, может влиять на людей — отголоски… Во дворе чувствуется особо сильно. Не выходи туда пока что. Облокотившись на подоконник, Влад чувствовал ее взгляд на лопатках — покалывало; он точно знал, что Ева смотрит на него с изнанки, вдумчиво, с научным интересом изучает. Хотел съязвить что-нибудь, едкое так и просилось наружу, но он не успел, а после — не смог. — Как давно ты был с ним? — ровно поинтересовалась Ева, ни на секунду не изменив тона — продолжая ту же светскую беседу, какие вели на вечерах среди адских аристократов; у Влада от такого всегда сводило зубы. — Что?! — ошалело выдохнул он, осознав, о чем именно его спросили. — Какое это вообще имеет значение? Сейчас? Для тебя? Чуть склонив голову, она продолжала смотреть. — Нет, кажется, я поняла — и все куда безрассуднее, Владислав. Ты ходишь с ним в боевой транс, колдуешь Высшие заклинания, берешь чужую магию взаймы. С Всадником? Со Смертью? С силой, больше тебя в тысячи раз, — способной тебя поглотить и уничтожить за мгновение? — С Яном! — оборвал Влад так громко, как смог, грохнул кулаком по хлипкому подоконнику. — Когда-то ты хотела помочь ему, защитить!.. Когда он приехал сюда, разве ты за ним не приглядывала? Жила напротив, сыпала загадочными предсказаниями, подталкивала вперед — к судьбе. Знала, что этот мальчишка сыграет важную роль, останется в истории наравне с Карой, разрушительницей Рая. Мы оба это чувствовали! Что изменилось? Я помню, как ты его Янушкой звала — да его никто в жизни так не называл! — Влад ногтями впился в край подоконника. — И он тебе доверял! Обида — не своя, не за себя — выплескивалась наружу, и он не мог замолчать. Обернулся, тяжело дыша, в надежде увидеть в лице Евы хоть что-то человеческое, поддеть это настоящее и живое, вытащить из-под любезной маски… — Я защищала его, а не… это существо из мрака, — процедила Ева с явным, видимым сожалением. — Насколько успешно оно может притворяться им? У тебя под боком пригрелась самая великая сила этого мира — теперь, когда вы своими руками избавили нас от всех архангелов, Падших или нет. Ты знаешь, что может прийти ему в голову?.. Что он не захочет уничтожить?.. — Знаю — лучше других, — твердо заявил Влад. — Уж я бы отличил, поверь. Я рядом гребаных пятнадцать лет, и это всегда был Ян — всегда, я не знаю ни одной минуты, когда Всадник брал верх. Наверное, если бы он действительно был тебе сколько-то важен, ты бы знала, какой он упрямый и отчаянный, ты бы в него поверила. Можешь думать что угодно и плеваться ядом, но не мешай нам жить и работать. Раздосадованная его резким тоном, Ева отступила на крохотный шаг, а Влад вдруг почувствовал, как накатила мигрень, привалился лбом к стеклу, упираясь в него рогами. В голове теснились разные мысли — ни одному слову Евы он не желал верить, ей, думающей, что вечная жизнь дала ей хоть сколько-то мудрости и способности равнять других по себе. Она знала Всадников — наверняка встречалась с ними однажды, пока эта четверка еще была жива, косила людей широкими взмахами магии, точно в поле серпом, играючи. Но Еве давно пора было смириться, что мир они не сломали, но переделали под себя… — Что ты там сказать хотела вообще-то? — позвал Влад. — Ну, к чему была эта чудная подводочка про мою личную жизнь, которая никак не должна тебя ебать? По сравнению с Евой, давившей вежливость, его слова звучали несколько нескладно; она недовольно поглядела — учительское строгое выражение так и вынуждало сыпать резкостями еще больше. Влад привык делать все наперекор. — В тебе слишком много мрака. Кровь темнее, чем у обычных бесов и людей, достаточно порезать ладонь и сравнить, — растолковывала Ева. — Никогда не замечал? Но мрак не хочет вредить. Я бы даже сказала, это проявление… заботы. Понемногу ты можешь стать демоном, причем не из последних, а это изменит баланс в Аду… Осознать то, что она сказала, было трудно, да еще и с больной головой. — Нахуй твой баланс. Есть ли разница между демоном и бесом? — растерянно спросил Влад. — Я продал свою человечность в обмен на новую жизнь, привык к этим рогам. Пусть демон, мне все равно. Лишь бы сердце билось. — Этот переход может длиться десятилетиями, вероятно, — призналась Ева. — Долгими годами. Ты знаешь, как сложно прогнозировать магию. Помни, что я сказала… Тут он замер, вспомнив нечто чрезвычайно важное, что заставило ненадолго задохнуться и прижать руку к горлу. Недоделка — демон, бес или заигравшийся мертвец, не разобрать; он так хотел стать настоящим человеком — а сам к чему пришел? Осталось в Еве хоть капля этого человека — после стольких лет и блуждания по мирам? Сколько ему осталось до нее?.. — Кольцо Соломона на меня действует? Если мне прикажут — я тупым орудием пойду резать тех, за кого клялся умирать? — Нет. Сейчас — точно, совершенно определенно нет. — Заебись, — заключил Влад. — Вот через пару десятилетий и поговорим об этом. Однажды — если доживем до Исхода. Все идет кругами, ты не замечала?.. Я говорил точно эти же слова Каре — пятнадцать лет назад. Не думал, что снова придется. Может быть, снова — переживем?.. Он рывком поднял голову, поглядел на свое отражение в оконном стекле, — призрачное, прозрачное, словно ненастоящее. Почудилось, рожки стали больше — или все это была игра разума, обман первой из женщин, вливающей ему в голову свои мысли.***
Он помнил негромкий голос, читающий ему что-то, шорох и шелест перелистываемых пожелтевших страниц; приглушенный мягкий свет магических ламп, отблескивающий теплым рыжим, запах отваров, которые готовила Айя. Случались моменты, когда Вирену казалось, что он один, что он, быть может, и погибнет так глупо и бессмысленно, сожженный лихорадкой. А потом приходил Влад, усмехался задиристо, как будто ему самому было не больше лет, чем Вирену, и раскрывал книгу… Читал свое любимое, настоящее, отзывающееся, как будто делился клочками души. Ян тоже приходил частенько, слушал внимательно и чутко, сидя в углу и поблескивая глазами, молчал, точно на каком-то магическом таинстве, ласково улыбался им обоим. И Вирен терялся в чужих жизнях и историях, прикрывая глаза и воображая себя на месте героев. Влад обещал, что однажды так и будет. Ожидая, пока Влад проснется, он ютился на лестничной клетке, с нетерпением вслушиваясь в звуки в квартире. Входить отчего-то боялся, не мог переступить порог, как будто Аннушка втихую впилась в шею клыками, — но это была глупая подлая мысль. Прижался плечом к перилам, сел на холодные ступени и обхватил себя руками, обнял плечи и замер болезненно и испуганно, точно сам был измучен и выпит магией. Мысль о том, чтобы потерять Влада — хоть кого-то из них! — страшно била в сердце. Гил был ранен в ногу, капитан лежал, уставший и истерзанный, а ведь они даже не встретились с самим Мархосиасом… Перед глазами мелькали картинки битвы одна другой ужаснее. Похоже, Вирен немного подремал, но проснулся, когда на плечо легла ладонь. Рядом присел Влад, кивнул залихватски, как и всегда, и Вирен попробовал глупо улыбнуться в ответ. — Что ж ты тут мерзнешь, мелкий? — разорялся Влад. — Совсем с ума сошел — на лестнице, заболеешь еще, возись с тобой… — Я… — Голос показался сорванным, чужим, потому Вирен откашлялся и продолжил: — Когда я болел или был ранен, ты всегда приходил, помнишь? Всегда! Я иногда готов был сдаться, а ты являлся с книжкой и начинал читать. Я подумал… я тоже должен стеречь. Охранять. Теперь моя очередь, мой долг… Кажется, Влад понял. Кивнул, избавляя от необходимости говорить такое смущающее и неловкое; Владу всегда не нужно было много слов, чтобы понимать, а вот он сам взрывался целыми лекциями и речами. Сейчас, сидя бок о бок, грея прижатым плечом, был жутко молчалив. — Я испугался, прости, — сознался Вирен. — Я так испугался, что все серьезно, хотя я знаю, тогда Ян бы не был спокоен и не ушел бы с докладом… Переутомление, да, Кость тоже так надорвался… Он полуобернулся, желая что-то еще доказать, но вдруг поддался слабости, обмер и ткнулся лбом в плечо Влада, глубоко вдыхая дымный его запах, горечь полыни, порох и кровь. Успокоенно, счастливо зажмурился, задышал медленнее; гордость взыграла, но Вирен запихнул ее куда подальше: ему нужно было почувствовать себя дома. Поколебавшись, Влад приобнял в ответ, как не обнимал лет восемь, теплая ладонь лежала между болезненно сведенных лопаток. — Вирен, я… — сипло раздалось над ухом. — Я не твой отец. Мне… жаль. Правда. Я плохой воспитатель и херовый родитель, если позволяю бросаться в бой, который может тебя убить. Прости. Что-то тяжелое было у Влада во взгляде, страшное, и Вирен не знал, как его отвлечь; вот Ян — Ян всегда догадывался, заводил долгие разговоры, смеялся по-настоящему, искренне. Но он отошел ненадолго отчитываться — перед той скандальной женщиной, которую Вирен видел украдкой, кардиналом Инквизиции. — Мне тоже жаль, — сказал Вирен неловко, шепотом. — Мне хотелось бы. Чтобы ты… Тут надо бы отпрянуть и попытаться сделать вид, что не было ничего, уверить Влада, что он ослышался, но Вирен не смог, не хватило сил, исчерпанных битвой. Наконец отстранившись, он спросил: — И как у вас получается не сомневаться? Когда я встал напротив этого зверя, я готов был все бросить, выкинуть меч и спрятаться под лавку. А у вас всегда хватает сил… Вы спасали миры, вы… — Вирен осекся, услышав тихий смешок. — Что? — идиотски переспросил он. — Мы не спасали никакие миры, вот еще херня какая. Если только спасение есть смерть. Смерть… Мое было, впрочем. Во всех смыслах. Я… Я совершенно точно знаю, за что я сражаюсь. Ты ведь тоже понял, если кинулся спасать тех людей в метро? — Возможно. — Ты один из самых храбрых демонов среди тех, кого я встречал, Вирен, а знавал я, поверь, немало. Я горжусь. Инквизиторство тоже, хотя и не признается, он, знаешь, жутко стесняется всех этих соплей… Да и вся Рота тоже, понял, мелочь? Никогда не смей сомневаться в себе; если сердце подсказывает — делай так. Оно у тебя хорошее. — Ты мне правильные книжки читал. — И песни тоже пел те, — рассмеялся, светлея, Влад, довольный, что вспомнили его любимую балладу Высоцкого. Он не раскидывался такими словами, и Вирен прекрасно это знал. Вытащив из кармана мятую пачку, Влад провозился с ней немного, потом вынул себе одну тонкую сигарету, поджег заклинанием и затянулся, поднимая голову к грязно-зеленому потолку. — Можно? — заикнувшись, попросил Вирен, несмело протянул руку. — Я… захотелось… Ну если нет, то ладно! — отчаянно продолжил он. — Я это так!.. — Хорошо, что ты хоть спросил, — улыбнулся Влад, но неожиданно протянул ему одну. — Пробуй, я слежу. Вздумаешь курить не табак — получишь ремнем, понял?.. Подражая ему и Яну, Вирен дрожащими руками поджег сигарету о пляшущий огонек заклинания, прикурил. Было страшно горько и даже горячо, дым обжег небо, забился во рту — захотелось сплюнуть тут же. Он упрямо дышал им, задыхался, в изумлении замечая, как чадит из ноздрей, изо рта, как у сказочной твари… Хватило его на несколько затяжек. — Бедный Ян, Денница… — сквозь выступившие слезы прохрипел Вирен. — Как же он это терпит. — М-да, курить я еще никого не учил, — признал Влад, аккуратно хлопнув его по плечу — Вирен все еще плевался и кашлял. — Разве что инквизиторство — по-цыгански… — Это как? — любопытно спросил Вирен, тут же приободряясь. — Расскажу, когда вырастешь. — Влад расслаблено улыбнулся и подмигнул украдкой. — Однажды. — Мне целых восемнадцать!.. Ужасно много. Несмотря на отвратительный день, Вирен почувствовал, что тоже ухмыляется в ответ.