***
Проснувшись, Влад с трудом смог осознать, где находится и сколько провалялся на диване, но одно понимал ясно: разлеживаться нельзя. Он сам себя вогнал в законы необъявленного военного времени, вспоминая гражданскую и то, как они загибались и не отдыхали по нескольку дней. За окном по-прежнему хмурилось небо, били тяжелые капли по гладким плоским листам сирени, разросшейся за последние годы. Пошатываясь, Влад поднялся, с радостью осознавая, что тело слушается его куда лучше, чем он ожидал, а в голове прекратил постукивать загнанный пульс; подошел, облокотился на подоконник, спихнув в сторону громыхающий поднос, от которого еще пахло спиртом, и потянулся, чтобы распахнуть форточку. Бок слабо прошило. Свежий воздух Влад глотал жадно, как будто изголодавшись. За спиной грохнула дверь, и Влад, не почувствовав знакомого позвякивания нитей, не уловив биение контракта, изумленно оглянулся на вошедшую в кабинет Аннушку. Она решительно сдернула с головы любимую широкополую шляпу и отряхнула ее от мельчайших капелек, осевших и поблескивавших на черном фетре. — Удивительно хуевая погода, — хмыкнул Влад. — Страшно люблю этот город: вот так проснешься и не поймешь, сколько времени проспал. Все одно: дождь и темень. — Сейчас немного больше полудня. А, нет, почти два: я забегалась… Купи себе часы, — посоветовала вампирша, постукивая пальчиком по небольшому темному экрану, что крепился на ремешок, туго обхвативший ее бледное запястье. — Или мобильник, в конце-то концов. Мне три сотни лет, я жила среди старинных особняков и, упаси Денница, корсетов и кринолинов, а все-таки быстро смогла смириться с человеческими технологиями. Упрямый ты, — улыбнулась она, подмигивая Владу. Подойдя ближе, Аннушка пристально присматривалась к его бинтам, слегка наморщила нос, покачала головой. Поглядев на белые повязки, Влад с легким раздражением понял, что их разукрасили страшные расплывшиеся узоры темных пятен. — Ничего, что я?.. — Влад неопределенно взмахнул руками. — Ну, кровищей тут истекаю. Не кинешься? Я таки человек семейный, мало ли… — Она засохшая, невкусно, — серьезно ответила Аннушка, хотя ее глаза, скрытые темными контактными линзами и потому кажущиеся кукольными, посмеивались. — У тебя странная кровь, Влад, много мрака; я думаю, вампира от глотка такого количества энергии убьет на месте, разорвет — в теории, конечно, но я не хочу стать первой жертвой. — Подойдя к столу, она легкой рукой вздернула в воздух стул и подтащила поближе к нему: — Садись, Ян просил о тебе позаботиться. В Первую и Вторую мировые я подрабатывала медсестрой, разве никогда не рассказывала?.. Повязки накладывать умею, ты в надежных руках. Пока Аннушка справлялась с бинтами, аккуратно снимая старые, он наблюдал за сиренью, трясущейся за окном. Цветы понемногу начинали чахнуть и облетать, время пришло, но дождь должен был их освежить и избавить от городской пыли… Подчиняясь ласковым, пусть и холодным движениям рук вампирши, он старался ни о чем не думать. Отстранившись, она ободряюще похлопала его по плечу и отошла к кофейному аппарату, спрятанному в углу возле шкафа. На столе, точно по волшебству, оказалась вазочка с конфетами. — Где дети? — еще сонно спросил Влад. — Сашка с Белкой куда-то запропастились, а когда засыпал, тут были. Да и… не только они. — Вирен в больнице, что на Декабристах, вместе с остальными гвардейцами: осмотр, ничего сложного. — По тону Аннушки, всегда серьезной, он понял, что с пацаном все действительно в порядке; Владу показалось, о нем она говорит с особым вниманием и чем-то, подозрительно напоминающим заботу. — Того мальчика, которого вы зовете Рыжим, вызволили из камеры, сейчас он снова под охраной на гвардейской квартире. Дэва от него ни на шаг не отходит… Как много у тебя детей, знаешь ли. — До сих пор в шоке. И все не мои, — развел руками Влад. — А эти двое романтических дурачков?.. Тихо рассмеявшись, Аннушка словно бы сердито кинула в него фантиком от шоколадной конфеты, которую быстро прожевала. — Они гулять пошли, как выспались у ведьмочек внизу. Да, в дождь, — добавила она прежде, чем Владу пришло в голову переспросить: ослышался он, что ли… — Им это — как ты и говоришь — показалось чертовски романтичным: взяли один зонтик на двоих и отправились бродить по дождливому Петербургу. Забрали Джека с собой. — А Саня?.. — забеспокоился Влад, с обреченной усталостью отмечая в себе излишне обостренный родительский инстинкт: если б понадобилось, он бы кинулся следом, чтобы вернуть заигравшихся детей. — Белка нарисовала ему какие-то символы на ладонях, — хихикнув, рассказала Аннушка. — Прямо фломастером — по записям, с которыми они в обнимку таскаются. Кажется, ему стало куда лучше. Рассматривая знакомую улицу сквозь плотную стену дождя, Влад пожал плечами: он и сам любил город, хотя родился, жил и умер не здесь, даже не в России — могила его стояла на Ольшанском кладбище в Праге. В Петербурге он воскрес — по-настоящему. По студеной невской воде не ходил, но чувствовал, что начал жить не ради сиюминутных интересов, а истинно — именно здесь. Он бы тоже гулял по промокшему городу, с хохотом проносясь по прозрачным лужам и подмигивая мутным светофорам — если бы у них было больше времени и меньше бед… Вздохнув, потянувшись, точно кошка, Аннушка отправила пропитанные кровью бинты в мусорку и подала ему новую рубашку, в которой Влад с радостью признал свою собственную, наверняка захваченную Яном из дома. Таких в шкафу висело два десятка — все одинаковые; с их работой одежда быстро приходила в негодность. С опозданием он понял, что в кабинете довольно прохладно — во сне Влад с трудом это чувствовал, мучимый лихорадкой. — Все эти влюбленности вредят работе и замедляют расследование, как по мне, — устало произнесла Анна, изящно, с наслаждением отпивая из своей чашечки что-то густое и красное. Пока Влад мучился с пуговицами — пальцы плохо слушались, — она успела налить себе из термоса. — Взять хотя бы вашего стажера. Разве я не права? Ему следовало бы помочь начальству с отчетностью о задержании, а не гулять с подружкой. — Напомнить, сколько ты сохла по инквизиторству? — нагло ухмыльнулся Влад в ответ. — И Вирена мне не смей обижать. По нему не скажешь, но демоненок он ранимый. Она смущенно отвернулась к окну, делая вид, что больше интересуется бушующей за стеклом мокрой сиренью. Если б вампиры могли краснеть, Анна, вероятно, залилась бы по самые уши. — Почему ты не спрашиваешь про Яна? — полюбопытствовала она. — Я думала, это будут первые твои слова после пробуждения, но… — Я его чувствую — как самого себя. Где-то рядом. Должно быть, с Ирмой болтает? — Аннушка согласно кивнула, и Влад усмехнулся, радуясь своей догадливости. — Может, дадут ему наконец майора… Крупную рыбку мы сегодня выловили. — Не хочешь пару звезд для себя, рядовой Войцек? — поддразнила она, показывая острые клычки в шаловливой улыбке. — Упаси Денница. Чем ниже я по званию, тем меньше контактирую с Ирмой и терплю ее заебоны. Ян… не хочу сваливать все на него, нет, но он куда терпеливее и дипломатичнее, чтобы светиться перед начальством и на всяких планерках, а работаем мы на равных. Пусть так и остается. — Ответственности и в Аду хватает? — полуутвердительно спросила умная Аннушка, и он кивнул. Не видя часов и не считая время, Влад просидел с Аннушкой еще, выпытывал о всем, что пропустил. Добрая вампирша угостила его шоколадом — «для поднятия гемоглобина, я-то вижу» — и налила кофе, удерживала беседой. В кабинете они так и не установили телепанель, не без ретроградного упрямства Влада, потому новости пришлось смотреть на экране ее компьютера. О том, что Ниирана арестовали, сообщили телевизионщикам, как и о том, что именно этот маг ответственен за десятки жизней сгоревших в «Макдональдсе». Без особого воодушевления Влад наблюдал, как симпатичная демоница разгуливает по лестницам, на которых могли погибнуть он и десятки его солдат, и ведет прямой репортаж. Потеки крови темнели на заднем плане. — Около офиса стоят несколько человек от прессы, — предупредила Анна. — Ловят всех, пытаются узнать подробности. Ты знаешь Ирму, внутрь она их вряд ли пустит. — Откуда такой ажиотаж? — Голос был еще хрипловатый; Влад отпил кофе, покачал головой, насыпал в чашку пару ложек сахара из аккуратной сахарницы в шкафу, тщательно перемешал. Влад вдруг обнаружил у себя зверский голод. Расправившись с третьей по счету шоколадной конфетой, он продолжил: — Так много интереса, что о тайне следствия можно забыть. Как бы не докопались до кольца, но… Нет, не то меня больше всего волнует… — Ад объявил о смертном приговоре. — Инквизиторство говорил что-то такое, — признал Влад. Он, однако, думал, что это — чтобы напугать Ниирана побольше, а уж в этом Ян преуспел вполне: до сих пор пробирало мурашками от воспоминаний о его грозном виде. — Неужели люди так взбаламутились именно из-за этого? — Десятилетия мира — и вдруг массовое убийство. Конечно, они хотят расплаты, — с удивительной холодностью призналась Аннушка. — А Ад готов предоставить всем показательную казнь. Я бы даже беспокоилась за его сохранность, но в наших камерах он в безопасности. — Да уж, не думал, что доживу до того дня, когда снова придет пора линчевателей… Вскоре явился и сам Ян, немного запыхавшийся, но необычайно бодрый и деятельный. Наблюдать за ним, охваченным оживлением, радующимся трудной работе — было у Яна такое занятное качество, — было по-настоящему любопытно. Тогда Влад ощущал, что движется в верном направлении. — Хочешь поболтать с задержанным? — предложил он, махнув Владу рукой. — Завтра-послезавтра нас вместе с ним переправят в Ад. Мы слишком много шума навели в Петербурге. В допросную Влад вступал с легким беспокойством, набрасывая пару заклинаний про запас и с сожалением видя предел так и не восстановившегося до конца бесовского тела. Но по ту сторону двери магия бесследно исчезла, потухла: нарисованные на стенах кривые символы пресекали любое боевое колдовство, не делая исключений. Оглянувшись, он безошибочно заметил, как Ян держит руку поближе к кобуре на поясе, готовый стрелять. Сгорбленная фигура Ниирана почти пробивала на жалость; маг выглядел уставшим и измотанным, и ему явно никто не дал отдыхать и разлеживаться, а раны заштопали парой казенных — и потому не настолько сильных — амулетов. Но при виде его страданий во Владе проснулось немного детское злорадство. Они ожидали, пока арестованный заговорит. Ян сел напротив, принялся рыться в планшете, а Влад тихим призраком застыл у него за левым плечом, положил руку — как будто покровительственным жестом, но на самом деле опирался. Гордость же заставляла его стоять прямо, они об этом с Яном заранее договорились. — Благодарю за бой, — наконец произнес Нииран. — Давно мне не попадалось таких сильных противников. По правде Влад ожидал, что он станет кричать или проклинать, но маг смотрел трезво. Не злился, не плевался от ненависти, производя впечатление на редкость приличного и образованного демона, что он засомневался, не подменили ли Ниирана, пока он там, беспомощный, в забытьи валялся. Смена тона вышла совсем неожиданной. «Разве мы от него отличаемся?» — мягко напомнил Ян. «Да я по жизни такой же крутой и грозный, как в боевом трансе, ты что, — шутливо отмахнулся Влад. — А красавец — только там». — Удивительно, как ты присмирел в наручниках, — с вызовом заметил Влад тут же, стараясь не выбиваться из подготовленной заранее роли. — Нам даже не придется играть в плохого и хорошего инквизиторов, чтобы ты стал говорить? — Я слышал, если отвечать на вопросы, можно скостить срок, — любезно оскалился Нииран. — Вы победили — потому я в вашей власти. Даже у наемников случается иметь кодекс чести. И уважать право сильного. С удовольствием Влад отметил у него выбитый левый клык — среди белых зубов зияла заметная дыра. Когда Нииран совсем по-другому улыбался во время схватки, ее еще не было — значит, его рук дело. — Вчера я был предельно честен: Ад подписал приговор, — напомнил Ян негромко и страшно. — Личным указом Сатаны. Хотя вы натворили дел в Петербурге и на Земле в целом, вас запросто передали в руки Гвардии и позволили действовать на усмотрение. В конце концов, по рождению вы все еще гражданин Преисподней, хотя и не подчиняетесь ее законам. В последние годы казней почти не проводилось. Куда легче упрятать преступника в тюрьму или спровадить на исправительные работы: в шахты на Девятом, чтобы добывать камни для амулетов, или сеять на Восьмой… Рабочие руки всегда были ценны — особенно в освоении кругов, за которое правительство плотно взялось. Но что-то Владу подсказывало, расчет у Кары верный: народу нужны хлеб и зрелища. Козел отпущения. Последнюю фразу он повторил вслух, и Нииран удивленно покосился в ответ. — Никогда не слышал? — довольно спросил Влад. — В древние времена у людей — не вспомню уж, где, но наверняка в Иудее — был такой прелестный обычай. Выбирали самое мирное животное — козла. К рогам его сначала непременно приматывали красную тряпку. Проводили козла по шатрам, где воздавали почести, которые не снились королям и владыкам, восхваляли его и лелеяли, пели и танцевали, устраивали самый богатый пир. А потом, в конце ритуала, подводили козла к обрыву и сбрасывали со скалы. Кусок ткани снимали прежде, конечно. И — коль пророк один, который Исайя, не лгал — эта ткань должна была побелеть, если Господь принимал жертву и прощал свой народ. Во время рассказа, в который Влад вдруг ударился с бардовским увлечением, вспоминая те годы, когда читал Вирену сказки в бессонные ночи, Нииран мрачно молчал. Косясь на идущую на планшете запись, Ян колебался, не отрубить ли ее ненадолго. Допрос свернул в какую-то непредвиденную им сторону. — Кажется, Гвардия принялась проводить ликбез у заключенных? — точно не зная, как реагировать, съязвил Нииран. — Но к чему рассказывать мне старые людские сказки? — Ты жертва, — объяснил Влад. — Описанное мной — лишь один ритуал, аналоги ему можно найти в тысячах примитивных культур. Человечество выросло из детства, но им до сих пор нужно куда-то деть накопленные грехи. Злость, ненависть и ярость, которые они носят в себе. Необходимо все выплеснуть и забыть, успокоившись. Найти одного-единственного человека или демона, которого можно столкнуть в пропасть для утоления жажды крови. Он много раздумывал над этим, ожидая Яна. Представлял беседу немного иначе, но был рад, что Нииран слушает и не перебивает. — Они не знают о тех, кто стоит за тобой. Не ведают о кольце. Для них — ты худший из худших, угроза, которую следует уничтожить. Общество склонно к насилию — оно им нужно, чтобы выживать. Чтобы объединяться. Уж нам ли не знать: Гвардия выросла на жажде мести ангелам. И сейчас ты единственный, кого можно обвинить во всех бедах. Потому я тебе не завидую. Молчание было тяжелым. На контракт свирепо наседал Ян, от которого Влад с трудом отбивался: не спорить же с ним и убеждать, будто он знает, что творит. На самом деле — не знал. И боялся, что Ян это почувствует. — Тогда на эту роль подхожу не я, а мальчишка, которого мне поручили убить, — не дрогнув голосом, поправил Нииран. — Тот, с которым вы так носитесь. Восхваляете и охраняете, прежде чем подведете к обрыву. Думаете, он сможет уничтожить кольцо и выжить? Магия всегда требует плату. Добровольная жертва. Он не поймет, пока не полетит в пропасть и не размажет мозги по первому же камню. О Рыжем Влад думал не так уж часто: он его толком не знал, видел краем глаза, но надеялся, что мальчишка окажется достаточно силен, чтобы не вступать в игру им самим. Одно он знал: если Рыжий не справится или откажется, они обречены. Мир обречен — или они с Яном сделают последнюю мертвую петлю, надеясь удержать Ад в спокойствии и благоденствии. Но жертвовать незнакомым демоненком вдруг показалось неправильным. — Лучше подумайте о своей судьбе, чем о его, — встрял Ян, решительный и слегка недовольный тем, что Влад устроил. — Казнь неминуема. Именно поэтому вы можете помочь Аду в последний раз — даже если прежде не делали для нашего народа ничего доброго. — Еще не вечер, — самонадеянно напомнил Нииран. — Пока я говорю, я полезен. И не могу умереть. Потому я рассчитываю на долгие продолжительные беседы. Итак, что я могу поведать, чего вы не знаете? — Сдашь Мархосиаса и Самаэля? — переспросил Влад. — Недолга оказалась верность. — Жизнь дороже, чем горстка золотых. Может, я и понял, что они поступают неправильно, когда увидел, на что способно кольцо, — признался Нииран. — Можете считать меня подлецом — мне все равно. Это моя судьба, и меня совесть не мучает. Но одно дело — десяток жизней, а совсем другое — целый мир. Ад и мой дом тоже. — Десяток или миллионы — это все равно важные жизни, — заспорил Ян. Его человеколюбие всегда вылезало, но работе мешало редко, чтобы стать недостатком. — Разница не в количестве. — Конечно, нет, — согласился Нииран. — Чаще всего я не знаком с теми, на кого беру заказы. Понятия не имею, что это за демоны или люди. Но в Аду есть… личности, которым я ни за что бы не пожелал оказаться во власти Мархосиаса. Это ведь хуже смерти. Разблокировав телефон, Ян быстро набрал что-то в заметках — или черкнул кому-то сообщение, и Влад не разобрал, оглянувшись слишком поздно: он поглощен был разглядыванием мага, зная, что от пристального взгляда тому не по себе. — И где он сейчас? — требовательно спросил Ян, откладывая телефон. — Вы можете сообщить о месте, куда Мархосиас мог бы пойти?.. — Он в Аду, — решительно заявил Нииран. Не похоже было, чтобы он хоть сколько-то раздумывал над ответом, и Влад знал, что с таким выражением лица говорят правду: они провели сотни допросов. Переглянувшись с Яном, Влад и у него в глазах прочел свою растерянность. — Мархосиаса сейчас ищут по следу, который мы получили от его фамильяра, — сказал Ян. — Он где-то здесь, в городе. Максимум — в области. Но не в другом мире, иначе след бы давно оборвался. И все же так самоуверенно выглядел Нииран, что беспокойство заставило Влада оглянуться на дверь. Он-то отдал след ведьмам, самому его удерживать невозможно, а вот их компьютеры, будь они трижды прокляты, смогут так долго обрабатывать сигнал… Чувствуя, как проходятся мурашки по спине, Влад понял, что давненько не проверял, как там работает заклинание, положившись на коллег-инквизиторов. — Отвлекающий маневр, — объяснил Нииран. — Мы, наши жизни были им. Пока вы были заняты той… как вы это называете, военной базой? Он прагматичен, жизни союзников не важнее высшей цели: занять адский трон. — Подожди секунду, я сбегаю и уточню, — попросил Ян, рывком поднимаясь. Сам не заметив, Влад тянулся к двери, готовый бежать вниз по первому же слову, но тут изумленно остановился. Легко переиграв его — дернул за руку, меняя местами, ловко усаживая Влада на стул напротив мага, — Ян выскочил за дверь, и Влад мог бы услышать торопливый топот его ботинок. Рана давала о себе знать: нужно было время. Хорошо, что Ян помнил об этом, когда он сам забывал. — Выходит, не один я вышел из битвы потрепанным, — с удовольствием сказал Нииран. Руки его были прикованы, но он умудрился задрать голову так, чтобы Влад видел чернеющие кровоподтеки у него на шее. Кажется, от пальцев Яна. — Иштар не обманывала: у вас и правда есть Всадник. Удивительно. — Ян, — настойчиво поправил Влад. — У него есть имя. А для тебя — товарищ капитан, и никак иначе. В молчании они прождали еще минут пять, пока запыхавшийся Ян не ворвался в допросную. Взглянув на его мрачное лицо, Влад искренне пожалел ведьм, которым наверняка пришлось выслушивать его возмущенную речь о непрофессионализме. Находясь в молчаливой задумчивости, Ян подошел ближе, но сгонять Влада со стула не стал — они поменялись местами. Он ощутил, как на спинку сзади навалились, облокачиваясь. Контракт лихорадило от чего-то противоречивого, и Влад, копни он глубже, мог бы почувствовать, насколько Ян расстроен, но боялся искать. — Мархосиас хотел вас убрать? — немного растерянно принялся расспрашивать Ян. — Почему? Не желал платить по счетам? — Я был неосторожен, торопился, оставил следы. Подверг его опасности. Но умирать по его приказу я не собирался, как вы понимаете, мне оставалось драться… Схватиться за всю силу, что у меня была, и сражаться. — Нииран снова неуютно заерзал на стуле, словно что-то причиняло ему боль. Наверняка так оно и было. — Он желал ослабить вас и избавиться от меня. Я стал неудобен. Задавал вопросы про кольцо. Ладно бы он желал свергнуть Гвардию — политика не мое дело, ремесло наемника почти не меняется при любом правителе. Но он желает господствовать над демонами как… как Бог. К счастью, лично Влад этого Мархосиаса не знал, но вполне мог поверить, что, завладев кольцом, кому-то такая заманчивая мыслишка может прийти в голову. За то он и любил Кару: даже управляя Адом, она осталась прежней, мало чем отличающейся от тех времен, когда в Гвардии было два десятка солдат и они шли во главе адского войска на Рай. — Сколько у него наемников? — как будто не слыша, что испуганно шипит Нииран, упрямо продолжал расспрашивать Ян. И он, как и обычно, был прав: лучше сосредоточиться на работе, чем поддаваться панике и размышлять о чужой гордыне. — Пара сотен — из тех, кого я заметил. Они не остаются при нем постоянно, некоторые находились в Аду почти все время, связывались по амулетам, — рассказывал Нииран. — Имен не знаю, не встречал их раньше. Несколько запомнил — дайте ручку, я напишу. — Диктуйте, — отчеканил Ян тоном, не терпящим возражений. — Запись идет. Они не были в таком отчаянии, чтобы освобождать руки Высшему магу. Потому Нииран, скрипнув зубами, принялся произносить сложные демонские имена, иногда останавливаясь — получше вспомнить. Половина названных им была какими-то кличками — Гвардии придется постараться, чтобы найти их всех. С облегчением Влад осознал, что не услышал никого из знакомцев: Роте со многими приходилось пересекаться, и ему вовсе не хотелось бы арестовывать тех, с кем они неплохо вели дела. — Это все, чем я могу быть полезен? — церемонно уточнил Нииран, когда они закончили и Ян подобрал со стола планшет, чтобы выключить диктофон и ответить на чье-то сообщение. Как будто подхватил учтивость от Яна или решил передразнить. — Пожалуй… Какую роль здесь играет Иштар? — спросил Ян, зависнув пальцами над экраном. — И Самаэль? Вы говорите про одного Мархосиаса. — Самаэль — всего лишь ребенок, — фыркнул Нииран презрительно. — Самаэля усадят на трон, потому что народ его примет как наследника Люцифера. Не знаю, что именно Мархосиас наболтал, но он полностью ему доверяет. Прикрывая глаза и сосредотачиваясь на достаточно давних воспоминаниях, Влад мог бы различить улыбчивого мальчишку, похожего на Люцифера: темноволосого, синеглазого, подвижного. Он не рвался к власти и предпочитал пробовать на вкус все развлечения, которые мог предоставить человеческий мир. Сама Кара как-то раз признавалась, что понимает его куда больше, чем может показаться. — А Иштар была владелицей кольца. Как сама признается, хотела с его помощью вернуть поклонение… — Нииран презрительно усмехнулся, и Влад почувствовал, что хотя бы их мнения насчет тщеславной демоницы схожи. — Но даже она поняла, что тупые марионетки удобны в бою, но никак не годны для роли верных почитателей. Скучны и беспомощны. Тогда она решила заключить союз. Мархосиас говорит, что сможет исправить кольцо, а ее сделает царицей Ада. Как вы это называете — первой леди? — Да ну? — хмыкнул Влад. — Я видел, как он пытался исправить. Скорее сгорит… — Нет, вы не видели, — заспорил Нииран. — Я был подле него. Ждал неподалеку вместе с парой наемников на случай, если что-то пойдет не так, и я счастлив, что решил посторониться. Вы наверняка стояли на месте взрыва спустя часов пять-семь. Я был там, когда энергия кольца сдетонировала от попыток исправить его плетение на изнанке. Этой силы хватило бы, чтобы стереть город и всех его обитателей. «Да он боится кольца больше, чем мрака!» Влад изумился, что непроизвольно послал эту мысль Яну. Тот, впрочем, и сам должен был догадаться: побледневшее, перекошенное лицо мага (и без того жутковатое от темной линии шрама) не оставляло сомнений. — Когда меня отправят в Ад? — спросил Нииран, окликнув их у двери. — Близится большой праздник, казнить тебя так скоро никто не станет, можешь не трястись, — обнадежил Влад. — Не решатся же они портить Исход… Но и на помилование я бы не рассчитывал. Они оставили Ниирана одного, и краем глаза Влад заметил, как в допросную просочились дежурные, которые должны были увести мага; на поясе у каждого висела связка разноцветных амулетов и побряцывала, точно ключи тюремщика. Они боялись мага, к которому заходили, будто к дикому зверю, были напуганы и творящимся в городе — делами, в которые простым инквизиторам лезть опасно. И все-таки Влад был благодарен им за то, что они продолжают выполнять свою работу, поддерживая равновесие. — Para bellum, — произнес Влад. — Хочешь мира — готовься к войне, — легко откликнулся Ян. — Или ты про пистолет? Потерев виски, он остановился, кивнул пробегавшему мимо инквизитору. Всеми силами старался продолжать работу, даже когда они так нелепо упустили из вида Мархосиаса. Позволили ему вырваться вперед… — Эй, мы ведь не проиграли, — напомнил Влад, не зная, как его утешить и поддержать. — У нас там пленник, причем не из простых, и он готов говорить. Сдает наемников, подсказывает планы врага. — В другом дело: Мархосиас нащупал нашу слабость. — С сожалением Ян помотал головой, потускневший и несчастный. — Он понял: если хочет нас остановить, навредит тем, кто нам дорог, и мы забудем обо всем, кинемся их спасать. Я вот не знаю, в кого бить, чтобы ранить его, а у нас… Так много привязанностей. — Как будто это плохо, — проворчал Влад. — Мы в силах их защитить… — Но не можем допускать ошибок. И не можем быть эгоистичны, когда речь идет о целом мире, который достанется в руки тирану, мечтающему о власти. Все, что мы сделали! — В отчаянии Ян сверкал глазами, но не повышал голос, и это оказалось страшнее. — Реформы, которые мы проводили. Демократия, которой мы пытались их научить. Сотрудничество с людьми… Он ведь наплюет на все, вгонит Ад в прошлый феодализм. А Высшие вспомнят, каково иметь полную власть, и присоединятся к нему… — Ян, ты сам меня научил, как важны… мы, — перебил Влад, чтобы он не нарисовал еще более жуткую картину. — Связи, которые мы создаем. Ради себя и своих родных мы строили этот мир — и сможем защитить его вместе. — Когда это я учил?.. — Когда стрелял в Бога ради меня. Где-то в тот момент я понял, что… в общем, ты знаешь. Что пойду куда угодно, если ты попросишь. А теперь у меня есть Рота, и я и за ними тоже пойду! — окончательно смутившись, он замолчал. Разговор оборвался, неловкий, но такой нужный. Вдалеке Влад увидел фигуру Ярославы, наряженную в легкое платье, потому он поспешил свернуть дальше по коридору, утащив за собой и Яна. Отчего-то не хотелось с ней встречаться, и он надеялся, что сможет увиливать и в будущем. Лишь бы не слышать грозные предзнаменования, которые помешают ему жить и наслаждаться оставшимся временем. — Думаешь, нам нужно в Ад? — по-своему истолковал его нервозность Ян. — Я тоже. Но там осталась Гвардия. Не одна Рота защищает Преисподнюю — таких еще сотни. Они начнут поиски сейчас же, я отправил пару сообщений, Ист передаст. Как рана? — Забыл о ней, — честно сказал Влад. Но о том, как провел их Мархосиас, забыть не мог, — это грозилось мучить его не одну неделю.***
Позже, когда немного прояснилось, они доехали до городской больницы, где оказались все вызволенные с изнанки; гвардейцы клялись, что ни от чего не страдают, но их все равно отправили на осмотр. Мало кто возвращался с такой глубины — вот в них и вцепились, едва не превращая в подопытных кроликов. Заходить внутрь Владу не хотелось бы, больницы он не любил за безнадежный дух болезни и несчастья (из-за этого и сам вчера упирался, не желая ехать к врачам), потому рад был, что навстречу им вылетел неугомонный сияющий Вирен. Следом за ним показались и другие гвардейцы, перед которыми расступились немногие прохожие; Влад с облегчением увидел идущих рядом братьев — Зарит был бледен, а Гил прихрамывал на одну ногу, опираясь на простенький костыль, но они спорили о чем-то, оживленно переругивались. Выглянула даже Ринка, но посторонилась, смущенная шумом и гамом. Весь вид ее кричал, что она здесь лишняя, что не принадлежит их миру, однако гвардейцы ее не отпустили. Братья ловко удержали: окружили с двух сторон и не оставили путей к отступлению, радостно ухмыляясь. — Вы здесь! — Вирен наскочил, крепко обнимая, что Влад поморщился от несильной колющей боли в боку. — Все хорошо, — прошептал Вирен больше себе, чем ему. — Я так испугался, когда решил, что ты умираешь. Подумал, что сойду с ума, если лишусь кого-то из вас… — Эй, малой, не оставляй меня без ребер, пожалуйста, — язвительно попросил Влад, погладив его по волосам. — Или ты так сразу пытаешься меня на сувениры разобрать — если снова помирать начну, на память? — Не слушай его, Войцек тоже очень рад тебя видеть. Поддерживает репутацию. Над головой Вирена они с Яном обменялись парой зверских рож, рассмеялись облегченно, и Влад перестал замечать покалывание справа. Все-таки выпустив его, Вирен кинулся с объятиями к Яну, который, улыбаясь, мягко похлопал мальчишку по спине, шепнул что-то воодушевляющее, и Вирен радостно закивал: — Да со мной с самого начала все было в порядке, вот как вы меня вытащили! Тупые перестраховки, ну, время теряем! — Мы беспокоились, Вирен, — укоризненно заявил Ян. Этот тон был Владу прекрасно знаком: он его слышал каждый раз, когда ошибался где-то. — Врачи сказали, у тебя легкое сотрясение. — Тоже мне, нашли болезнь, — с вызовом заявил мальчишка. — Для настоящего гвардейца такая ерунда не помеха, а они продержали меня в палате кучу времени. У Вирена поблескивали глаза от радости, и он носился вокруг, как счастливый щенок; даже Джек редко такое вытворял. Он-то, выбравшись из машины, чинно сидел на месте и рассматривал свое отражение в большой луже, иногда на него огрызаясь. Мимоходом потрепав пса по загривку, Вирен отбежал к Белке, которая шутливо колотила его по плечам — не в полную силу, жалела. Вместе с этим мальчишкой приходила оживленность, которой подвергались все. И мрачный Волк, наконец вышедший следом, заулыбался. — Цел, жив, орел? — хмыкнул Влад, крепко пожал ему руку. — Твой старый приятель в надежном заключении. Позволь вопрос, а, мучаюсь хожу… — Шрам на его лице — моих рук дело, — с гордостью ответил Волк, проявляя чудеса проницательности. — Это от топора. Магия, конечно, у него сильная, но от неожиданной атаки не спасет: на таком расстоянии не работают никакие блоки. — Против лома нет приема, я слышал. Буду осторожнее в будущем: не хочется лицо портить, есть непопулярное мнение, что я ничего так… Да из-за чего вы поспорили-то? — помотал головой Влад. — Никак не могу придумать, ты же демон не злобный… а с Ниираном тоже поговорили, адекватный оказался, думающий. Нам бы не помешал такой союзник, но он, кажется, обречен… — Женщина, — вздохнул Волк многозначительно, а потом долго ничего не мог произнести, пока не промолвил устало: — Она умерла. Я считал, по вине Ниирана — теперь, спустя годы, полагаю, что мог быть не прав. Но сделанное поздно исправлять. А таким же гордым и наглым ублюдком он и остался, вы наверняка заметили, капитан… Простите. Неприятные воспоминания. — Понимаю: мало кто любит о прошлом болтать, — легко уступил Влад. — Но не могу понять: он Высший маг, но не Высший демон. В Аду все решает сила, а Нииран не младше многих маркизов и графов, которых я знал до Исхода. Сила возвысила нас двадцать лет назад. Но Нииран никакой не аристократ, а обычный наемник, который продается за пригоршню золотых. — Он не сидит за каменными стенами замков по той же причине, по какой вы до сих пор капитан Роты — после всего, что сделали для Ада, — мудро ответил Волк. — У вас больше общего, чем кажется на первый взгляд. Но вы куда более приятный человек. — Это вы меня поменяли, — тепло улыбнулся Влад. — Начали Ян и Кара, закончила Рота — каждый из вас. А встреться мы пораньше, не знаю, может, и меня бы ты поближе познакомил со своим топором… Спасибо. Я знаю, ты в нас верил, иначе не согласился бы на то безумие с ловушкой. Вышло не без огрехов, зато наемники наши — и до верхушки недалеко. — Это мой первейший долг, капитан, — с непроницаемым лицом ответил Волк. — Верить в командование и его решения. Не способный придумать, как продолжить разговор, Влад кивнул ему и поспешил спасти Вирена от правильности и дотошности Яна, снова пеняющего о чем-то мальчишке. Но, приблизившись, заметил, что Вирен деловито кивает и жадно слушает о своих ошибках, успокоился. Соскучился, видно… Оглянувшись, он заметил, как Волк бросается к Айе, которая, как он успел услышать и понять, ненадолго оставила Рыжего на Дэву и побежала узнать, как тут спасенные. В глазах окружающих их процессия должна была выглядеть как минимум странно, но желающих поглазеть не нашлось: все-таки народ тут жил любопытный, но разумный. Радость встречи не испортило ничего, даже погода: к вечеру прояснилось, и на небе засияло закатное рыжее солнце. А поскольку ни стоять напротив больницы, наблюдая за оживленным движением петербуржцев и туристов, ни присоединиться к нему и всей оравой прогуляться по городу, они не захотели, Ян быстро вспомнил поблизости неплохое кафе. Несогласных не нашлось: всем нужно было отдохнуть после поисков и сражений, и хотя Ринка попыталась отговориться и раствориться в толпе, ее быстро поймал Вирен. Она уставилась на него пораженно, словно полагала, что никто не может просто так, без разрешения до нее дотронуться, и согласилась. Скорее от неожиданности. Машину пока оставили у больницы: все гвардейцы в нее бы ни за что не влезли; всей оравой их повел Ян, лучше знающий дорогу к уютному заведению, хитро шныряющий по подворотням. Позже Влад сообразил, что он пытался срезать путь — и у него самого начало отдаваться в боку от долгой ходьбы. К счастью, не так сильно, чтобы портить кому-то настроение. А еще рядом рысил Джек, ласково прижимаясь пушистым боком и глядя необычайно умными и понимающими глазами, распахивал пасть, вываливал бархатную тряпочку языка — словно улыбался, и Влад не мог не улыбаться в ответ, чувствуя себя совершеннейшим идиотом. Говорил с ним увлеченно, умилялся псу — совсем домашнему, смирному, как будто и не тому вовсе, что вчера кидался на наемников. И за себя брала досада: вроде взрослый бес, капитан, а все равно пробивается это глупое «Кто хороший мальчик? Кто? А ну дай лапку!» Но Джек был счастлив до щенячьего визга и облизывал ему пальцы, потому Влад старательно давил в себе гордость. На него нахлынуло необычайное спокойствие… Уже стоя возле нужного здания, на первом этаже которого разместилось кафе, Влад аккуратно оттеснил в сторону Сашу и пристально на него поглядел. Либо Саша храбрился и старался сделать вид, что все в порядке, либо действительно записки старика Лаврентия сослужили им хорошую службу. Без лишних слов, прочтя все по его взгляду, Саша протянул Владу руки ладонями кверху. Подпрыгивая, рядом кружил Джек, но Ян отозвал его коротким посвистом. Рисунки на бледной, почти просвечивающейся коже медленно начинали складываться во что-то осмысленное и обретать значения. Рисовали их никаким не магическим раствором, как полагалось, а обычным перманентным маркером, линии которого начинали стираться и подплывать; по старательности Влад бы и без рассказов Аннушки узнал в художнике Белку. Поразившись тонкости ее работы, он некоторое время молчал. — Помогает, вот, — скромно признался Саша. — Немного жжет ладони, но вроде бы так и должно быть. Надолго их не хватает, приходится подрисовывать… — Это ж енохианский, — наконец сказал Влад. — Ангельские буквы. Я не особо умею на них читать, да и помнит их теперь мало кто… Ну конечно! Если сила исходит от Небес, управляться она должна их словами… Как себя чувствуешь? Удивительно: он бы ни за что не подумал, что снова встретится с мертвым языком ангелов. Мертвым — его же, их, гвардейскими стараниями! Из тех, кого он знал, немного говорить на нем умела одна Кара, да и та стала забывать сложную грамматику за века, проведенные в Аду, который она почитала родным домом… У него на спине была пара строк на ангельском языке, но Влад понятия не имел, что за заклинание там выбито — верил Каре на слово. — Получше мне, — неловко произнес Саша. — Там, в конверте, целая диссертация. Удивительно, как священник в этом разбирался: сплошь заклинания и пентаграммы. Некоторые символы притупляют видения, а другие обостряют, но я еще не совсем понял, что к чему относится… Отвары, рецепты. Что-то шаманское. Судя по дневниковым записям, отец Лаврентий ездил в Сибирь к коренным народам… Понаблюдав за ним, вроде бы восторженным, Влад понял, что Ивлин старается избегать главного вопроса, точно вдруг разуверился в том, что хочет спастись от пожирающей его силы. Ковыряя асфальт кроссовкой, Саша потупился и замолчал. Незаметно они остались одни под кривым деревом, торчавшим среди тротуара и шепчущим что-то на ветру. Мучаясь, Влад расхаживал вокруг него — Ян всегда ворчал на эту привычку разгуливать в такт мыслям, переключателями щелкающими в голове. — Но способ избавиться от видений есть? — настырно спросил Влад, видя, что он колеблется. — Да? Так в чем дело? — Ритуал, — сглотнув, выдавил Саша. — Я не так много понял, там одни записки на полях. Думаю, вы сможете разобраться, если будет время, но решил, что пока можно и подождать с этим… Ведь не к спеху же. Резко остановившись, Влад посмотрел на него в упор — Ивлин отводил глаза, избегая прямого взгляда. Кусал обветренные сухие губы — почти до крови. Все-таки заглянув ему в глаза, Влад увидел привычную воспаленную красноту — ничего критичного и страшного, как когда-то, но вид у Саши был, словно он денек не спал и зубрил какие-нибудь конспекты перед экзаменом. Больше всего их стажер напоминал заморенного бледного студента во время сессии, хотя успешно окончил инквизиторскую академию. — Я полезен, — выговорил он. — Могу предсказать беду. Помните, как я увидел аварию? Может, вы потому смогли увильнуть в сторону и не врезаться в автобус, что вспомнили про «красный»? Я увидел взрыв и смог спасти Вирена… и Ринку, и того важного мага, и еще людей! Если мы сейчас лишимся такого сильного козыря, каким опасностям можем подвергнуться? Вас ранили вчера — в следующий раз я смогу предупредить заранее… — Ты не козырь, ты человек, — устало напомнил Влад. — Живой, обычный. Не нужно жертвенности: у тебя вся жизнь впереди. Работа, о которой ты так мечтал, Белка… Но решение за тобой. Насильно никто дар не отнимет. Он поспешил догнать Яна, курившего у входа в кафе и беседовавшего с официанткой, которую они оба хорошо знали; заметив Влада, та вежливо поспешила отойти. Кажется, новости расходились быстро, как круги по воде, и баламутили всех жителей города. Они привыкли к такой жизни, понял Влад, знали, что болотистое местечко почти проклято: тут вечно что-то происходит, колдуется, воплощается из старых легенд. Но в этот раз пришло то, к чему ни один из них не был готов. — Когда-то мы расследовали череду смертей в этом кафе, — по пути рассказывал Влад Саше, любопытно крутящему головой. — Кто-то выпивал энергию у посетителей, что они падали трупами прямо за столиками. Следы заметали. Выяснилось, такие происшествия случались и до Исхода, но тогда, понятно, списывали на внезапные сердечные приступы. Энерговампиризм. Оказалась виновата одна из поварих, средняя магичка… — А так можно? — изумилась подслушавшая их Белка: она стояла рядом, помахивая ладошкой, чтобы отгонять дым, играла с Джеком и преданно дожидалась Сашу. — Выпить чью-то энергию? — Ну, по закону — нельзя, — почувствовав испытующий взгляд Влада, ответил Саша, сразу приосанившись и радуясь, что нашелся повод блеснуть. — Технически такое можно провернуть, пусть и требуется умение работать с изнанкой. Чаще всего энерговампиризмом занимаются лей-линейщики… Добровольный обмен энергией разрешается, но не в тех случаях, когда он ведет к физическим или моральным травмам. — Молодец, пять, — согласился Влад. — Эх, отстали, сейчас все стулья займут, знаю я их! Пир во время чумы — банальный штамп на страницах истории. Сдвинув белые столы, чтобы разместиться всем вместе, они все равно заняли почти все кафе. Под ногами носился Джек — с собаками тут, конечно, было нельзя, но кому-то вроде них иногда позволяли нарушать правила. За годы службы Влад с Яном прекрасно изучили это милое местечко, где можно было отдохнуть после трудной смены, а теперь могло показаться, что Гвардия решила его захватить. Даже жалко было показывать его кому-то, делиться убежищем. — А тебе не много? — с легким беспокойством спросила Белка, глядя, как Влад оживленно сгребает спагетти с третьей по счету большой тарелки. — Как будто месяц не кормили… Больше доставалось лишь Джеку, который степенно обходил стол и перед каждым сидящим строил такую умильную мордаху, что не уходил без кусочка. И двигался он так по кругу — и ему снова никто не мог отказать. — После такой битвы нужно восстанавливать энергию, — объяснил Влад, шкрябая вилкой по тарелке, измазанной сливочным соусом. — У Яна ее — килотонны… Или в чем там считают энергию, я не шарю. Целая Бездна. А вот у обычного — пусть даже Высшего — мага она имеет отвратительное свойство заканчиваться. — Со временем она… регенерирует, — неловко подобрал слово Саша. — Нам в академии рассказывали. — Да, со временем, которого у нас нет. Есть разные способы, разные источники. Во сне и полном покое восстанавливается хорошо, но просыпать такие интересные времена — не приведи Денница в них жить, как говорят, — я не собираюсь! Знавал я тех, кто взахлеб пьет кровь, точно вампиры — те выживают так же… — Говоря, Влад заметил, как Белка засопела, кидая на него сердитый взгляд: он слегка подпортил ей аппетит; Влад нашел в себе силы невинно улыбнуться и развести руками. — Другие предпочитают ходить по бабам, ну, знаете, обмен энергией. Как по мне, обед в кругу семьи — не самый плохой вариант. — Разумный выбор, — улыбнулся Ян, отпивая вино из бокала с изящной тонкой ножкой. Усталый, он откинулся на спинку стула, блаженно прикрыл глаза и позволил себе немного расслабиться и опьянеть: Влад видел, как алел румянец на бледных щеках. — С тобой — только по любви, — весело рассмеялся Влад, зная, что прямо сейчас Ян — сквозь тихое шипение «Не за столом же!» — желает его от души стукнуть, но боится растормошить рану. Ненадолго Влад был безмятежен. Они выиграли битву, а он отвык от этого чувства — с самой гражданской войны, перевернувшей все троны в Аду. Радовался больше, чем в день Исхода, который никогда бы не смог забыть, сколько времени ни пройдет, — они с тех пор и спорили, была это победа или величайшее поражение. А теперь все снова грозилось вернуться — воплощенный кошмар, отголоски которого иногда приходили к нему по ночам. В кармане у него лежал амулет связи, и Влад иногда касался его рукой, проверяя, не искал ли его кто. Но сегодня минуты спокойствия никто не потревожил: Мархосиас понес потери, но наверняка строил планы — теперь в Аду. Поднявшись, Ян провозглашал какой-то тост, сиятельно улыбаясь и воздевая бокал с вином. Они с Карой в такие моменты не пытались соорудить долгую и сложную речь, говорили кратко и по делу, и потому их слова так яро и воодушевленно приветствовали. Но Влад ничуть не пожалел, что сам, глубоко задумавшись, упустил возможность высказаться — напротив, смотрел на Яна с нескрываемой гордостью. Довольно тявкнул Джек, все засмеялись… Ян предлагал пить за семью, и никто из собравшихся за столом не смог бы поспорить, потому что это были самые важные и нужные слова, которые их объединили — навечно.