***
Взяв пару быстрых лошадей из почти пустых гвардейских конюшен, Влад с Виреном, не откладывая, направились к знаменитому борделю Энн, что в трущобах. Еще лет десять назад Влад ни за что не потащил бы сюда мальчишку, рискуя его жизнью, но теперь местечко немного посветлело, избавившись от грязи, а пройти по улице стало возможно без страха быть ограбленным или зарезанным. Вряд ли дело было в гвардейских усилиях, но со времен Исхода и от общения с человеческим народом демоны стали куда цивилизованнее и добропорядочнее, случайно начав играть по правилам гуманистов. Да и переполненная Столица сильно раздалась вширь за последнее время, и погрязшие в преступности районы сместились к городской стене, а бывшие трущобы постепенно перерождались не в самый плохой обывательский райончик. Здесь было тихо и спокойно; ветерок играл праздничными украшениями, развешанными на фонарных столбах, кто-то перекрикивался вдалеке, лаяли собаки. Подумав, они оставили лошадей выше по улице в тени деревьев — в единственном местечке, где можно было ненадолго почувствовать себя человеком и не сдохнуть от ядреной жары. Поглядев на деревянную вывеску с вновь сменившимся названием, Влад быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что дорога пуста и нигде нет любопытных наблюдательных глаз, но опасения его были скорее надуманными: кому придет в голову прогуляться мимо борделя в разгар рабочего дня под палящим солнцем? Самое веселье здесь начиналось, когда медленно догорал закат, а тяжелые двери борделя широко распахивались и из них выпархивали улыбающиеся демоницы в шелках и сатине, побряцывающие украшениями. Ночью Столица преображалась и расцветала вдвое ярче, а днем мало кто польстился бы на трехэтажное здание с узкими окошками, выкрашенное в розово-бежевый цвет. Энн умело скрывалась за намеренной простотой многие сотни лет. — У меня странное чувство дежавю, — поделился Влад, потому что они очень уж долго молчали. — Однажды я притащил сюда Яна… по делу, конечно, и в итоге мы удирали через окно, а нам вслед стреляли. Замечательные воспоминания, которые прекрасно отвращают от посещения проституток. — Как будет время, обязательно расскажешь, — кивнул Вирен. Он никак не мог сдержать совершенно глупую мальчишескую улыбку, игравшую на губах и предвещавшую сотню подколок, и у Влада не было никаких причин его винить. — Давай честно, ты спал с этой Энн, хозяйкой борделя? — полюбопытствовал Вирен. — Мне-то верить можно, я никому не скажу. — Нет, — искренне заявил Влад, отвешивая ему слабый воспитательный подзатыльник. — Я с ней пил, а потом жаловался на жизнь. Это значит, что Энн — товарищ, а с товарищами нельзя спать. Двери были заперты, но Влад постучал, и им открыла любезная демоница, которая тут же испарилась в глубине дома. На первый взгляд помещение было пустым, странным казалось, что тут не звучит показательно легкомысленный смех и не прогуливаются демоницы искушающей походкой от бедра — так, как Влад привык. С последнего его визита появилась парочка новых картин и еще красная ковровая дорожка, ведущая от входа через весь большой зал, заполненный диванами и столиками; в остальном же время бордель Энн как будто не трогало, но ностальгией Влад мучиться не собирался: вовсе не в лучшие свои годы он сюда заглядывал, чтобы вылакать бутылку водки с Энн. Их ждали. С высокой лестницы мягко спустилась прекрасная рыжеволосая Энн; она сегодня облачилась в золотистое легкое платье, которое немного напомнило Владу встречу с Иштар в ее царственном доме. Свои неудачи он редко забывал. Но воспоминание тут же разрушилось, распалось, стоило красивому лицу Энн осветиться ласковой улыбкой, а ей совсем не изысканно, по-девчоночьи сбежать вниз и крепко его обнять. Снова напомнила о себе давешняя рана, но Влад стойко терпел ее нежности, над которыми, как он точно слышал, хохотнул Вирен. — А Ян не заглянет? — невинно уточнила Энн. — Так давно его не видела, я соскучилась! По вам обоим. Хотя я точно уверена, что ты выглядишь куда счастливее, чем в то время, когда навещал нас каждые выходные… О, новые лица! — воскликнула она, обратившись к Вирену. Объятия разомкнулись, а Влад тщетно попытался отдышаться от приторного запаха ее духов. Пока они разыгрывали эту неловкую до зубовного скрежета сцену, Вирен поздоровался и отошел в сторону; успел заговорить с встретившей их демоницей, которая мягко улыбалась и иногда заинтересованно подергивала хвостом с пышной кисточкой. Решив оставить его ненадолго, Влад расслабленно улыбнулся Энн и галантно повел ее наверх. — Ты знаешь, как Ян об этом отзывается: пошлость. Звенящая пошлость. Он бы хотел с тобой встретиться, но как-нибудь позже и в неформальной обстановке… Ты, верно, будешь на балу? — Влад ликующе усмехнулся: — Рассчитываю на танец! — Буду. И — да, понимаю, — самокритично вздохнула Энн, постукивая хвостом по ноге и оглядывая просторный зал сверху — полноправной его хозяйкой. — Пошло, тривиально. Слишком много красного — света, бархата и шелка, но что же ты будешь делать, если каждый, кто заходит в публичный дом, ожидает увидеть именно это? Красный — цвет провокации, цвет сексуальности. Недавно я читала какие-то исследования; он отвечает за внимание, заставляет мозг сосредоточиться. Может, поэтому бык всегда бежит за красной тряпкой?.. Словом, и мы подчиняемся. В наших интересах загнать сюда побольше клиентов, показав им тонкую красную тряпочку, едва прикрывающую тело. Маркетинг. Чистая, обнаженная торговля. Никакой свободы самовыражения, как сказали бы у вас! Но я добавила немного абстракционизма. — Тонким пальчиком Энн указала куда-то ему за спину. Небольшая картина в аккуратной рамочке изображала геометрические фигуры, совершенно точно занимающиеся чем-то неприличным. Геометрия, по скромному мнению Влада, всегда представляла разнузданную порнографию: он как-то решал с Виреном школьные задачки… — Откуда ты слова такие знаешь, женщина? Рассмеявшись, Энн повела Влада в свой кабинет; он махнул Вирену, и тот в несколько секунд их догнал, стремительно взлетев по лестнице. Энн предпочитала жить повыше, на самом чердаке. На первом располагался холл и несколько служебных помещений, два следующих отдали клиентам, вот и осталась ей небольшая, но по-своему уютная комнатушка под скосом крыши. Ничего вызывающе-красного: сплошь успокаивающие пастельные тона, барочная живопись на стенах, антикварная мебель с позолотой. — А еще здесь идеальная звуконепроницаемость, — похвасталась Энн. — Специально заказывала заклинание. То, что Влад с первого взгляда посчитал изысканной лепниной на притолке, на самом деле скрывало переплетенные руны из древнего демонского языка. Здесь и правда было легче дышать, хотя безмолвие немного пугало — спас Вирен, который самозабвенно болтал с Энн о жизни в Роте так, словно оказался на семейном празднике, а дальняя тетушка спросила у него, как он учится. Прохаживаясь по маленькой комнате, Влад проветривал мысли. В борделе у него всегда трещало в голове: слишком много энергий, наслаивающихся друг на друга, ярко вспыхивающих и сбивающих с толка. — В гроссбухе перечислены все клиенты, так что мы легко сможем найти тех, кто в списке, — возвестила Энн. — Помогите-ка мне… Здесь книги за последние месяцы, думаю, кого-то из записавшихся еще можно застать по адресу. Она вытащила одну счетную книгу, потом вторую, и Влад поразился, как много записей требуется вести при таком, казалось бы, понятном и банальном ремесле. Он никогда особо не воспринимал работу Энн всерьез, искал в ней собеседника, изливая свои проблемы, а не стремился допытываться о трудностях жизни мадам публичного дома. Усердности Энн, которая кропотливо заполняла книги, можно было лишь позавидовать и порадоваться теперь, когда они пригодились Гвардии, и они с Виреном, усевшись на софу у стены, взялись за штурм из одной из них вдвоем, пока сама Энн расправлялась с другой. И дело у нее шло куда быстрее. — Как вы убеждаете их оставлять контакты и сообщать имена? — удивился Вирен, когда они с Владом выписали в блокнот очередной адрес. — Часть этих демонов — наемники… Я недавно познакомился с одной, более скрытной девицы в жизни не встречал. — И половина адресов сто процентов поддельные, — согласился Влад. Он пытался читать по диагонали, чтобы ускорить работу, но это совсем не помогало, а ровные строчки, написанные аккуратным почерком, мутно сливались в глазах; пришлось начинать заново, с самого верха страницы. В этот момент Вирен ликующе вскрикнул, ткнув куда-то в середину, и кропотливо принялся выводить название улицы. — Но это хотя бы что-то, — Влад попытался взбодриться. — Кажется, на той улице есть один подозрительный кабак. Наверно, тут его и имели в виду. И все же — как ты их заставляешь?.. — Знаешь, когда любой нормальный демон в нетерпении хочет потрахаться с одной из моих работниц, ему совершенно все равно, сообщил он свое имя или нет. Чаще всего можно спрашивать что угодно, мать родную продадут. Постоянным клиентам предусмотрены скидки, кстати, — довольно сообщила Энн. — Наемники жадные, они и записываются. А то как иначе докажешь? — В мое время такого не было, — ухмыльнулся Влад. — А ты и правда изучала свой… маркетинг. Никогда не думала завести скидочные карточки? Такие удобные пластиковые штуки… А, в Аду пластик не производят, — спохватился он. — Дороговато выйдет. — У нас есть бумажные купоны, — любезно сообщила Энн. — Нужно идти в ногу со временем. А клиентов я убеждаю, что все строго конфиденциально… Собираясь ответить, Влад почувствовал ощутимый тычок под ребра от Вирена (к счастью, с другой стороны от раны) и сам понял, что заговорился. Времени было мало, так еще и он, желая навестить старую знакомую, воспользовался неподходящей возможностью. Они вернулись к работе, и могильную тишину нарушал скрип перьевых ручек по бумаге и негромкое дыхание, казавшееся почти оглушительным при всяком отсутствии звука. Когда бесконечные списки кончились, Влад посмотрел в их блокнот и на листок Энн и вздохнул. Число наемников, которых они могли бы арестовать, стремительно сокращалось: не все велись на скидки, многие наверняка наврали с адресами. Поспрашивать в таверне тоже имело смысл, да и Влад вдруг понял, что у наемников часто не бывает дома в привычном ему понимании слова. — Ты нам очень помогла, — ничуть не покривив душой, заявил Влад, пожимая Энн руку. Хотел было церемонно поцеловать запястье, но почему-то решил, что это будет слишком. — А что насчет Мархосиаса? — спросил он. — Ничего о нем не знаешь? Засидевшийся Вирен вскочил с диванчика и расхаживал по комнате, подолгу останавливаясь около украшающих голые розоватые стены картин. Заглянул в зеркало, что стояло на трюмо, и наконец поправил немного всклокоченные волосы. Однако Влад знал, что при видимой безмятежности он не упускает ни единого важного слова и всегда стоит так, чтобы слышать их беседу. — Я не знаю, что можно о нем сказать, — развела руками Энн. — Мы — главное заведение в Столице, но он редко с нами сотрудничал. Высшие раньше часто заказывали проституток, танцовщиц… или эскорт. Зови как хочешь. Но теперь они устраивают меньше балов и праздников, живут не так уж разгульно, с этим стало полегче. Многие девочки страдали именно от них, потому что обычный горожанин хотя бы знает, что ему придется расплачиваться за побои впятеро и боится этого больше всего, а аристократам наплевать, у них денег достаточно, позволяют себе многое. — Голос Энн, обычно нежный, сладкий, как у морской сирены, теперь позванивал от недовольства: Влад умудрился наступить ей на больную мозоль, но у него не было выбора. — Так что, Мархосиас никогда не пользовался твоими услугами? — переспросил Влад, поспешив погасить яростный пожар, вспыхнувший в ее глазах. — Что ж, я и не надеялся на поразительные совпадения… Одним властным движением Энн заставила его замолчать, подошла к окну и распахнула форточку. Повеяло горячим ветром, но вместе с тем в комнату ворвались живые звуки улицы, разговоров, пронесшейся мимо повозки, и Владу стало немного уютнее. Музеи он не любил, в Эрмитаже бывал единственный раз за все годы — и то по работе, а жилище Энн было ужасающе тихим и безжизненным. Но хотя бы чистым от того отвратительного жирного клубка энергий, что оплетал нижние этажи. Достав пачку сигарет из того же ящика стола, откуда вытаскивала гроссбухи, Энн закурила, облокотилась на подоконник. На белом фильтре ярко отпечаталась ее помада; дым пах чем-то сладким, тяжелым, как все те восточные благовония, что обычно густо чадили внизу и в комнатах. — Не предлагаю, дамские; не хочу наблюдать, как ты отплевываешься, — пояснила Энн, взмахнув сигаретой перед носом Влада, и он с трудом поборол желание отвернуться. — Все куда сложнее. Я поспрашивала кое-кого, когда ты вдруг позвонил вчера и начал что-то кричать. Мархосиас и моими услугами не пользовался, что я еще могу объяснить, потому что он мог подозревать, что вы нас крышуете, но и ни у кого из моих знакомых не бывал. — Может, он… не девушек предпочитает? — Ты слышал, что я сказала про знакомых? Ни у кого. Нет, думаю, дело в том, что твой Мархосиас крайне подозрительный тип, который никому не доверяет. Да и он жил в мире людей пятнадцать лет… — Там никто его не знал, — рассказал Влад нехотя. — Наши проверяли. Самаэль хотел жить как обычный человек, и у него это как-то немыслимо получалось, поэтому они не привлекали внимание. Что ж, ладно. Может, Ян что-то раскопает. Спускаясь вниз вслед за Энн, Влад вовсе не чувствовал разочарования. У них было несколько адресов, по которым он собирался лично съездить с Гвардией, развеяться и выпустить пар прямо перед праздником — вышибить пару дверей и сломать несколько носов представлялось ему отличной идеей. Единственное, что всерьез его беспокоило — то, что никто не знал Мархосиаса. Демон-невидимка. Скрытный, умеющий заметать следы. Демон старой закалки, судя по возрасту. Такие когда-то грызлись насмерть за земли и влияние, пока Люцифера не свергли в Ад и он не объединил их злостью на ангелов. Сбежав быстрее них, Вирен успел поворковать с замеченной им демоницей; Энн следила за ним с интересом, Влад — чтобы не натворил ничего. — Славный мальчик, — сказала Энн немного скучающе. — Из таких вырастают хорошие демоны. Постарайся защитить его до того, потому что я чувствую, как возвращаются весьма мрачные времена. На долю каждого поколения приходится война, мы свое уже… — Вот уж нет! — резко перебил ее Влад. — Ничего не кончено, я готов сражаться и дальше, если потребуется, обменять жизнь на их будущее, на надежду Ада — на детей, которых мы хотели вырастить не знавшими сражений… Да запросто! Он надеялся, что Вирен не слышал ни слова из разговора, поглощенный своей новой знакомой. Сколько бы ни кричал, бахвалясь, что взрослый и самостоятельный, он не был готов к настоящей войне. Теперь, обдумав разговор с Яном, Влад это понимал — и вспоминал себя в том же возрасте, думающего, что может повергать миры одним движением руки. — Ты и правда любишь его, — успокаивающе заметила Энн. — Восемь лет назад я был уверен, что совершенно не пригоден для правильного воспитания детей, да и вся остальная Гвардия — тоже, — воодушевленно начал Влад. — Но спустя столько времени я неизменно начинаю думать, что Вирен дал шанс взглянуть, как именно наши деяния воплощаются в меняемом нами мире… Он — лучшее Гвардии, — убеждал Влад, чувствуя банальность и заезженность слов. — А еще я подумал, что нет правильного и неправильного способа. Пусть я не самый достойный из людей, убиваю, ругаюсь матом, пью и когда-то был завсегдатаем твоего борделя, а и полюбить-то больше жизни меня угораздило не какую-нибудь симпатичную девчонку, а господина инквизитора… Рассадник пороков, не семь — семьдесят грехов на моей потрепанной душе. Но могу твердо сказать: я учил его быть настоящим, каким бы он ни был, и это лучшая наука. Искренность. И мы правда старались. Каждый из нас — понемногу, деля ответственность, о которой ни один не подозревал. Но как же приятно, когда на тебя смотрят с наивным детским восхищением. — Твой Вирен унес наши амулеты, — ехидно заметила Энн. — Да, они бесплатные, они тут специально для посетителей лежат, мы за безопасный секс, но не все же… — И слава Деннице. Хотя бы внуки мне в ближайшее время не грозят, я к этому, блять, не готов, — кое-как наскреб оптимизм Влад. — А еще он хозяйственный! Они засмеялись вместе, но замолкли, когда Вирен подозрительно взглянул.***
Когда Каре доложили, что с ней срочно хотят поговорить из городской тюрьмы, она поначалу хотела отмахнуться и вернуться к чтению докладов от Гвардии: заключенные часто писали ей письма или даже требовали личной встречи, потому что надеялись на милосердие. Каре, может быть, и становилось иногда жаль некоторых, ведь Ян частенько читал ей лекции про необходимость давать преступникам второй шанс. И именно потому она первым делом отменила смертную казнь за часть статей, которые они на собрании Совета посчитали не самыми серьезными, и теперь некоторые пытались надавить на это и освободиться раньше срока, сыграв на жалость или обвинив кого-то другого. Каждый в Аду привык искать выгоду. — Варсейн? — вдруг остановилась Кара, протянув руку над рабочим столом. Имя казалось ей знакомым, однако куча бумажной работы забивала всю память… — Он же как-то связан с делом, над которым бьется Рота. И с тем мальчишкой-магом, без которого мы якобы не сможем выжить. — Да, это ведь приятель Рыжего! — поддакнула Ишим, которая как раз сидела на диванчике в углу, отпивая чай из аккуратной фарфоровой чашки и перелистывая доклад с Восьмого круга — ее родного, которым первая леди из принципа занималась. — Его арестовали вместе с Рыжим, он был ценным свидетелем, поэтому ты немного сократила ему срок за грабеж и вооруженное нападение. Ну, то есть бумагу подписала. Но я не думаю, что ему хватит наглости просить о чем-то еще, это слишком. Слова вдруг ворвавшегося в кабинет гвардейца показались Ишим чуточку интереснее, чем вести о последнем урожае пшеницы на Восьмом, поэтому она ненадолго отложила пухлую папку и насторожилась. Кара нервно поигрывала ножичком для писем, который случайно попался ей под руку, пока не заметила этого и не поспешила убрать его в ящик стола. Напряженно вытянувшийся гвардеец во все глаза наблюдал за обеими, не отваживаясь перебивать и влезать в таинство понимающих многозначительных взглядов, которыми они с Ишим обменялись. — Сегодня днем по возвращении в Ад Рыжий попросил с Варсейном встречи, и им разрешили поговорить, командор, — доложил мнущийся в дверях солдат. Он, добираясь до нее в срочном порядке, преодолел длинную лестницу и до сих пор тяжело дышал, так что Каре было искренне жаль беднягу. — Они немного побеседовали под нашим присмотром, а потом Варсейн вдруг заявил, что может рассказать что-нибудь о Мархосиасе, если позволите поговорить. А вы просили сразу же докладывать обо всем, что с ним связано… Велика вероятность снова упереться в тупик, но Кара согласилась бы рискнуть и проверить, потому как привыкла кидаться по первому зову и разбираться сама. Небось Варсейн заслышал о помиловании для Рыжего и решил сам попробовать проторенную дорожку к свободе… Ишим переплетала пальцы и задумчиво покусывала губы; пожала плечами, предоставляя ей решать самой и уклоняясь от советов. — Заключенным не разрешено давать заряженные амулеты по протоколу, — задумчиво припомнила Кара. — И телепортация там обрублена, сама указ подписывала, знаю. Что ж, пусть подождут немного, я сейчас же отправлюсь… — Нет, нет! — Ишим вскочила с кресла, едва не опрокинув на себя чашечку чая; глаза ее оживленно горели, и Кара не решилась вставлять ни слова поперек. — Я знаю, что нужно делать: связаться по зеркалу! Ты сможешь видеть их, а они — тебя. Надеюсь, маги начали работу над созданием моста?.. — Конечно, миледи, — поспешил заверить гвардеец. — Разумеется, если вы захотите с ними говорить: мы пока не начинали заклинание. Необходимо разрешение. Еще с вами хотел связаться капитан Ян из… — Он заметно смутился, произнося неофициальное название перед самой Карой, но смог собраться и продолжить: — Из, ну, Роты Смерти. Он с отрядом сейчас в окрестностях замка Мархосиаса, подсказки Варсейна могут натолкнуть на след. — Конечно, хочу, приступайте, — резковато бросила Кара. Солдат схватился за амулет, который висел у него на шее поверх мундира, и камушек вспыхнул ослепительно ярко — сигнал был подан. Она обогнала гвардейца, выскакивая из кабинета и устремляясь вниз по крутой длинной лестнице, но немного притормозила, когда заслышала позади дробный перестук аккуратных каблучков. И в военных ботинках Кара побаивалась здесь бежать, но заставлять торопиться Ишим не стала бы. Так что Кара оперлась о перила, кивнула проходящей наверх парочке чиновников, ведущих неспешную беседу и иногда вытирающих лбы от пота, и дождалась, пока ее не догонит Ишим. — Мне тоже нужно вниз, — пропыхтела та, отпуская длинную лазурную юбку, которую придерживала, когда гналась за Карой. — А еще я должна тебя проводить, иначе ты заблудишься в дворцовых подвалах, но из гордости не спросишь ни у кого дорогу. — Как скажешь, радость моя, я не против пройтись, — смирилась Кара и подхватила ее под локоток. Ишим знала ее прекрасно, и нарисованная ей картинка вполне могла бы стать реальностью: Дворец, живший своей таинственной жизнью, нередко заводил Кару в ловушки. Конечно, она предпочитала совместные прогулки по более красочным местам, любила выводить Ишим на главные улицы Столицы, и тогда все прохожие старательно делали вид, что не замечали их и не узнавали, пряча понимающие улыбки. А теперь свободного времени было слишком мало, поэтому им и оставался долгий путь вниз по лестнице, во время которого Кара сотню раз поздоровалась и еще больше — кивнула тем, кого они миновали. В лицах встреченных демонов было, откровенно говоря, мало интересного, однако Кара обращала внимание на веточки сирени, которые крепили к лацканам костюмов и мундиров и лифам платьев. — Наш план удался, если они носят броши еще до начала праздника, — прошептала Ишим, заметив, на что направлен ее взгляд. — При дворе считается крайне модным пришпилить веточку необычно: на шляпку, на пояс платья или вставить в прическу… — Хорошо, что им это по вкусу, — облегченно вздохнула Кара. — Демоны всегда покупались на красивые вещицы… Прости, я, уж конечно, не про тебя. И долго нам идти? — пожаловалась она, чтобы переменить неудобную тему, хотя знала необидчивость Ишим. — А говорят, спуск в Ад легок. — Куда труднее добраться до Сатаны, — хихикнула Ишим. — Мне кажется, Люцифер тоже любил небо. Хотя долгое время оно приносило нам несчастья… Лестница уходила ниже и ниже, и Каре начинало казаться, что она спит, а все это — долгий кошмар, который крепко вцепился в ее сознание. Ей нужен был отдых, многие об этом твердили, но Кара привыкла взваливать все на себя. Еще с тех времен, когда в Гвардии было всего две десятки, она шла во главе, рискуя больше всех, но не замечая этого. Для Кары это было так естественно, и мысль о том, что ей придется сидеть выше других всю оставшуюся жизнь, повергала ее в невыносимый ужас. — Я могла бы долететь до тюрьмы, тут полчаса на моей скорости — она на западе города, — сказала Кара чуть погодя. У нее начинали болеть ноги, но она ни за что не призналась бы в этом, однако Ишим прочитала сама по чуть скованным движениям и остановилась на передышку, позволив ее гордости не надламываться. — Слишком опасно летать у всех на виду, — ответила разумная Ишим. — Если бы ночью, я согласилась, но в разгар дня ты подставишься любому, кто захочет покуситься на твою жизнь. Нетрудно заметить одну цель в небе. Один точный магический удар, и… — Может, вам еще запереть меня во Дворце и не выпускать никогда? — беззлобно проворчала Кара. — Если бы Мархосиас хотел убить меня, он бы давно совершил нападение, но он хорошо понимает, что моя смерть всех сплотит. Ему нужно смести не нового владыку, нагло усевшегося на адский трон, но и всю Гвардию, всех верных нам Высших. В отличие от Люцифера, я не одна. Наконец лестница кончилась, приведя их в подвал. Здесь было куда прохладнее, чем в залитом солнечном светом кабинете, так что Кара пожалела, что не прихватила кожанку. Натянула рукава рубахи пониже, поежилась; мурашки гуляли по спине, а магия потрескивала совсем близко. Подведя ее к тяжелой дубовой двери, Ишим остановилась. Легонько взмахнула хвостом, указывая; Кара наблюдала за тем, как всколыхнулись складки платья от ее движения. — Гости прибывают, мы должны их принимать, а еще собрание Совета скоро. Ты не сможешь мотаться из стороны в сторону, когда давно изобрели заклинания связи, — уверенно добавила Ишим. — Тебе туда, а я встречу леди Шарлид, она обещала приехать пораньше. И снова проверить все с советницей Ориш… Покачав головой, Кара толкнула дверь, кивнула встретившей ее паре придворных магов, которых она не слишком хорошо знала. Подвальная комната была довольно маленькой, но казалась широкой и вместительной, потому что в ней всего-то и стояло, что большое зеркало в тяжелой оправе, изображающей стальные листья и фруктовые гроздья, и висел одинокий магический светильник под потолком; на черных стенах были белой краской намалеваны каббалистические символы, разом начавшие сиять и переливаться, когда Кара подошла поближе. Плохое освещение, к которому глаза не успели привыкнуть, заставило сунуться чуть ли не впритык. В правом верхнем углу расползалась почти незаметная сеточка трещин. Битое зеркало — плохая примета… В гражданскую войну они пользовались зеркальными заклинаниями, чтобы безопасно вести переговоры, находясь на разных кругах Ада и разом исключая все подставы и махинации. Воспоминания нахлынули так неожиданно и подло, что Кара не замечала торопливые движения магов, жестами активирующих начертанные заклинания. Вслед за ней в комнатку просочился гвардеец, который донес новости, и неслышной тенью застыл у стены. Зеркало медленно осветилось изнутри, магия электрически затрещала куда громче. Теперь, проморгавшись от яркой вспышки, Кара могла видеть напротив не свое отражение, а стол, к которому прикован был знакомый ей рослый демон с выгоревшими волосами; Варсейн сейчас щеголял тюремной белой рубахой с нашивкой номера напротив сердца. Рядом с ним стоял демоненок, совсем молодой, худощавый, с огненными волосами, и в нем Кара с легкостью опознала Рыжего и подумала, что тот удивительно крепко держится за родных и друзей. На этой слабости, которую они сами знали прекрасно, Гвардия его и подловила, потуже затянув петлю. А вот тюремной охраны Кара не заметила, но подозревала, что те стоят позади зеркала, чтобы ее не отвлекать. — Ты не сказал, что знаешь Мархосиаса, когда мы с тобой разговаривали, — начала сразу Кара, повышая голос; в таких переговорах важно было не только оставить за собой последнее слово, но и взять первое. — Ты тянул кучу времени, Варсейн… Вы заодно? — Так вы и не спрашивали, мы говорили про Рыжего, — напомнил Варсейн, ничуть не смущенный ее неприветливостью. — Он заглянул ко мне, вы понимаете, такая скука в городской тюрьме. А теперь Рыжий рассказал мне про Мархосиаса… — Не нужно учить меня, — перебила Кара. — А ты, Рыжий, напомни кому-нибудь из Роты, чтобы провели инструктаж для новичков. Вот тебе первое для запоминания: никогда не выдавай преступникам военные тайны! Кричать на кого-то в пустом помещении было странно из-за гуляющего эха; ей казалось, что она ворчит не на потупившегося мальчишку, который боялся поднять на Кару глаза, а на саму себя. Еще более неловко было из-за присутствия гвардейца и двух магов, которые налаживали связь с другим потоком. Разделять заклинание на троих было сложно, но Кара положилась на их умение, хотя внутренний голос предательски нашептывал ей, что, если что-то сейчас рванет, их навечно погребет под Дворцом и никакие крылья Кару не спасут. — Мы на месте, командор, — окликнул ее ясный голос Яна. — Как слышно, прием? Кара? — несколько выпал из роли он, и Кара почувствовала теплую улыбку за его словами, надежно закопанную под воспеваемую Яном субординацию. Картинки не было, хотя Кара не против была бы его увидеть, так соскучилась; судя по долетающим до нее звукам, Ян спешился, отдал несколько приказов выступившим вперед гвардейцам, а сам шагал в середине отряда. Песок знакомо похрустывал под ботинками, и Каре почудилось, что по ее лицу скользнуло горячее дуновение пустынного ветра. — Я читала доклад Ист, замок пуст, как и квартира Мархосиаса в Лондоне, — с досадой напомнила ему Кара. — Если и хотите что обыскать, то лучше уж ее. В ней он прожил последние пятнадцать лет, а в замке… — Слуги в основном, я тоже читал тот отчет, — откликнулся Ян. — И какая-то дальняя кузина, незамужняя девица, не слишком умна и ничего не знает о дядюшке. Так мне доложила Ист, но я попробую поговорить с ней по-своему. Гвардия умеет хватать, но не допрашивать. Допрашивать его учили особо — в инквизиторской академии. Зная, что Ян давно ничем подобным не занимался и верил в искусство дипломатии, Кара бы и не подумала, что он вдруг решил вернуться к пыткам, однако подозрение закралось ненадолго. И ей тут же захотелось его остановить, потому что уверенность в тоне Яна настораживала. Есть жертвы, на которые Кара не готова была идти. — Командор? — неловко привлек ее внимание Варсейн; голос гулко доносился из зеркала. Они с Рыжим тоже должны были слышать все, о чем Кара с Яном говорили, немного забывшись. — Я жил в землях этого Высшего когда-то. До гражданской, до того, как их поделили… Тогда кусок пустыни на юго-западе был отдан Мархосиасу, достаточно крупные оазисы, часть торгового пути. Мы с Рыжим примерно из одних мест, там и пересеклись, и его родной город, Рашт, тоже принадлежал в прошлом Мархосиасу. Пожалев, что этот подвал не предназначен для переговоров и под рукой нет ни одной карты Первого круга, Кара попыталась вспомнить. В последнее время она частенько видела изображение пустыни, где небольшими точечками обозначались поселения, которые они медленно отвоевывали у природы. В ее представлении торговый город находился чертовски далеко от того местечка, куда направился отряд во главе с Яном. Но Кара вспомнила, как простирались земли Высших до передела, и вздохнула. — Что полезного можешь рассказать про Мархосиаса? — требовательно спросила Кара. — Нам нужно найти его и арестовать как можно скорее, но об этом Рыжий наверняка успел проболтаться. — Никогда его не видел, командор. Знаю одни слухи, — опасливо произнес Варсейн. — У нас в деревне, что неподалеку от его имения, всегда говорили, что хозяин странен, потому что живет уединенно, не устраивает пышных праздников, как все остальные Высшие. Он редко проезжал по своим землям, поэтому я его даже издали не видал. Мархосиас больше сборщиков податей к нам посылал. Видимо, лицо Кары с каждым его словом все больше мрачнело, потому что досужие сплетни — это вовсе не то, на что она хотела тратить время; разговор шел в никуда, а Варсейн старательно лил воду, изображая полезность. Похоже, судя по рассказам Влада, вел себя и захваченный Нииран, но тот хотя бы называл конкретные имена. — Я был в замке Мархосиаса! — воскликнул Варсейн, почувствовав ее настроение. — Я… Грабил его. Давнее дело, еще до гражданской! Вы же не увеличите мне срок? — Каре пришлось неоднозначно пожать плечами, чтобы Варсейн продолжил говорить: — Знаю несколько потайных ходов, которыми мы уходили: была сообщница, посудомойка. Под землей там — разветвленная система подвалов! Уверен, что там можно найти что-то полезное, ведь не зря же Мархосиас ее построил… Я могу показать, как туда спуститься. Пожалуйста, отправьте меня в замок! Подвалы Высшие любили за то, что в них можно спрятать свои секреты. Подземная часть Дворца Кару ничуть не привлекала: она рвалась к небу, не могла подолгу находиться в комнатушках без окон и темных лазах, напоминающих звериные норы. Когда Гвардия заняла замок, отбитый Карой у одного мятежного Высшего в то время, пока она служила Сатане, а не была им, она с омерзением наблюдала, как из подвалов выгребают все ненужное: решетки, цепи, проржавевшие пыточные инструменты… К счастью, сам Люцифер таким увлечен не был — или Кара не успела обнаружить нужные комнаты. Она Дворец почти не знала. За размышлениями можно было провести часы, думая о привычках демонов, но от нее ждали решений. — Ян, тебе удобно будет принимать указания, если Варсейн продолжит через амулет связи? — задумчиво спросила Кара. — Ну, если… — смущенно кашлянул Ян. У него можно было даже не спрашивать: Кара знала, как он не любит становиться помехой и задерживать других, но теперь в ее голове рождался план. — Так, кто там из Гвардии с вами? — В зеркале тут же появилась парочка исполнительных молодых демонов в мундирах; они пытались выглядеть представительно перед Карой, но выходило довольно забавно. — Нужно отправить заключенного Варсейна и вот пацаненка с ним по сигналу связи из пустыни. Сможете сделать оперативно и точно — получите полдня выходного. — Но… — заикнулся один демон, у которого были погоны сержанта. Он казался наиболее ответственным, и Кара подумала, что с Яном они бы прекрасно спелись: тот, кажется, тоже неодобрительно ворчал. — Я думаю, они будут в полнейшем порядке: там две десятки опергруппы из Роты, — сказала Кара, и ей даже не потребовалось уточнять, про какую именно роту речь. — С капитаном Яном лично! А вы, полагаю, понимаете, что бежать бесполезно? — обратилась она к замершим приятелям, переглядывающимся и не верящим своему счастью. — Рыжий, помнишь про мою гостью? Лучше тебе не делать резких движений. Он угрюмо кивнул, а потом изображение пропало, оставив Кару наедине со своим мрачным и удивительно серьезным отражением. Попробовав привычно оскалиться, как делала в бою, Кара все равно не почувствовала себя лучше. Гримаса получилась откровенно жалкая, и она поспешила отвернуться. Направившись наверх, Кара поспешила в холл, где Ишим как раз щебетала с другой демоницей, которую сопровождали лакеи. Мало кто из Высших отваживался ходить со слугами после гражданской, но леди Шарлид была настолько старой закалки, что не боялась ничего. Кара подсознательно знала, что демоница, руку которой она любезно целовала, старше Дворца и, возможно, даже Столицы, но она все равно выглядела на неполные тридцать лет. В этом смысле люди, на лицах которых был написан возраст, казались Каре куда честнее, но она продолжала давить любезность. Благодарно кивнув Каре, Ишим перехватила леди Шарлиз и повела ее наверх, увлекая каким-то бессмысленным разговором. Красота демоницы была ослепительна, но рассудок немного слабел под гнетом времени… Кара хотела бы сказать, что вздохнула спокойно, но до этого было далеко: она поминутно проверяла амулет связи, ожидая вестей от Яна.***
Чем больше Рыжий путешествовал порталами, тем сильнее начинал их ненавидеть. Всю жизнь он предпочитал старых добрых лошадей, хотя целые дни, проведенные в седле, уничтожали морально и физически. Городской портал продержал его в межмирье полдня, зато гвардейский амулет как будто убил и расчленил, а потом по частям доставил в указанное место. Паре солдат пришлось подхватить Рыжего и поддержать, хотя это у Варсейна руки были скованы за спиной. Он тоже выглядел порядком ошарашенным и замер, хлопая глазами. Пока Рыжий ругался и встряхивался, стараясь убедиться, что у него на месте все части тела, Варсейн улыбался в небо — синее, яркое, ослепительное. Он с наслаждением дышал свежим воздухом, хищно раздувая крылья носа и довольно скалясь. К нему тут же подошли гвардейцы, осторожно взяли в кольцо, но Варсейн их даже не заметил, наслаждаясь минутной свободой, и Рыжему стало так ужасно его жаль, что он разом перестал сочувствовать себе. Варсейн должен был провести несколько лет в тюрьме, в довольно мрачном местечке, которое Рыжего ужасно пугало, — а ведь они так наслаждались дорогой по пустыне, когда для них не было никаких преград… — Рад, что ты тоже с нами, — улыбнулся ему Ян, подойдя поближе. — Как себя чувствуешь? Глухо выругавшись снова, Рыжий помотал головой. Он запоздало оглядывался, отмечая, сколько вокруг гвардейцев, заполонивших внутренний двор замка Мархосиаса. Их было-то всего две десятки, но они постоянно двигались и переговаривались, так что Рыжему казалось, что солдат гораздо больше, и это его нервировало. Тут под боком раздалось веселое гавканье, и Рыжий едва не подпрыгнул, волчком завертевшись на месте ко всеобщему веселью. Об него вытер бока Джек, повилял хвостом и степенно удалился в другой угол, где уткнулся носом в пыльную землю и заурчал. Он не знал, чем может помочь и зачем увязался: про Мархосиаса Рыжий ничего не знал, он-то жил тут во время, когда Гвардия лихо раздавала земли Высших, а заклинаний от него никто не просил; он скромно шатался рядом и рассматривал то солдат из Роты, деловито разбредающихся по внутреннему двору, то крепкую на вид кладку стен, то небольшие строения перед ним: конюшня, несколько неопознанных им домишек, способных быть и жилыми, и складскими, сторожевой пост… Над Рыжим угрожающе высилась внушительная крепостная стена, отбрасывая тень — в ней он спрятался от жары. Ограбить такой замок без хитрости было попросту невозможно. Однако раздумий об этом не хватило надолго, и Рыжий быстро заскучал и успел позавидовать Вирену, которому достался лучший в Столице бордель с аппетитными демоницами, или Ринке — она исчезла прямо на глазах, стоило подойти к тюрьме… — Раньше на границе земель Мархосиаса всегда был фронт с ангелами, у него владения до самого края Ада, — рассказывал Варсейн, неуютно поводя плечами и не отдаляясь от Яна. — Поэтому он постарался укрепить свой замок, чтобы его никогда не взяли. Видите, какие высокие стены? — Ангелы ведь могли высадиться десантом, разве нет? — прикинул Ян, поглядывая в безоблачное ярко-голубое небо. Где-то высоко широкими кругами летала маленькая черная птица — питомец лейтенанта Ист, как Рыжему успели объяснить. — Пушки так трудно развернуть, но магическая защита спасала, — снисходительно поделился Варсейн, точно сам когда-то был на войне с ангелами. Из его баек, которые тот всегда травил у костра, Рыжий знал, что Варсейн дезертировал в самом начале новой кампании, которая закончилась уничтожением Рая. — Мы же так с ними и воевали, заклинаниями сыпали… Да вас тогда и не было здесь. Наблюдая за капитаном Роты, отвечающим Варсейну вежливо и негромко, Рыжий мог бы на что угодно спорить, что Ян болтовне тоже не поверил. Было в нем что-то такое, что уверяло: соврать этому человеку невозможно. К Яну подбежал Джек, тявкнул, бодая головой ногу, и отвел к тому месту, которое старательно обнюхивал и, как Рыжий теперь разглядел, пытался разрыть: темные полосы, оставленные когтистыми лапищами, впечатляли. — Он под землей чует, похоже, здесь и правда что-то есть, — заключил Ян, кивнув гордо ухмыляющемуся Варсейну. — Спустимся после допроса. Следуя за ними, Рыжий все яснее понимал, что побаивается Яна, его ледяных и цепких взглядов ищейки, точных движений. Со стороны он казался едва ли не самым безобидным в Роте, и Рыжий поначалу даже не понимал, как его угораздило выбиться в капитаны, но, приглядевшись, разгадал: по тому, как Ян отдавал приказы, допрашивал прислугу и разговаривал с Варсейном, имитируя дружескую ненапряжную беседу, но между делом цепкими клещами вытаскивая такие вещи, какие тот даже Рыжему, близкому товарищу и соратнику, с которым прошел несколько битв, не рассказывал. А еще Рыжий с изумлением осознал, что предпочел бы того, второго, капитана Войцека, который, хотя и скалился опасно и шутил грубовато, относился к нему вроде бы с пониманием и на поверку оказался не таким уж плохим. Подобных ему он мог бы найти повсюду, стоит лишь приглядеться, а вот от Яна разило самым настоящим законником, каких редко встретишь в Аду. И в любом из миров. Спустя много лет из прислуги в замке остались лишь самые верные, и не было той посудомойки, подсказавшей Варсейну ход (эту историю Рыжий слышал раз десять и не любил за отвратительные подробности его личной жизни), а остальные оказались не слишком-то разговорчивы. Ян приказал заводить их по одному в кухню — небольшую пристройку к замку — и беседовал долго и обстоятельно; Рыжий ничего не слышал, но видел растерянные лица тех, кто выходил из дверей. Перебрав всю прислугу, Ян нехотя поболтал с демоницей — ее Рыжий тоже рассматривал издали, зная, что лишь помешает. Высокая тощая девица с вытянутым лицом была откровенно некрасивой; она заламывала руки и говорила плаксивым голосом, а Ян терпеливо слушал, положив руку между ушей севшего рядом Джека. Наверное, это его успокаивало: Рыжий видел, что пальцы мягко зарываются в густой пушистый мех. Но в лице Ян нисколько не менялся, пока не отпустил леди прочь. Пришел звездный час Варсейна, который повел их в глубину кухни и кивнул на тяжелый деревянный люк, лежавший на полу под ковром, что Рыжий услужливо отодвинул; Ян быстро указал на кованое кольцо, и из-за его спины магическим образом появилась пара гвардейцев и открыла темный проход вниз. Варсейн хотел было первым спуститься вниз, но солдаты оттеснили его в угол. — Сначала Зарит, потом я с Рыжим, Варсейн следом, замыкающей Дэва, — повелел Ян, кивнув смуглой демонице, что держала Варсейна под прицелом револьвера. Однако все нарушил Джек, первым сунувший морду вниз и ловко сбежавший по лестнице, которую Рыжий в потемках едва мог различить. Возмущенный Ян рявкнул пару слов на архидемонском, а пес отозвался радостным тявканьем снизу; там гуляло эхо, потому звук показался в десять раз громче и каким-то потусторонним. Но гвардейцы начали спускаться, зажгли амулеты, однако Рыжий все равно боялся оступиться на крутой лестнице и вцеплялся в старые проржавевшие перила. — Чисто, — выдохнул Зарит, оказавшийся внизу. Прохладой пробрало чуть погодя — после горячего денька в пустыне. Внизу, в погребе, их ждали залежи всякой на редкость аппетитной снеди, и при виде всех гор овощей в деревянных коробках, полок со стеклянными банками, посверкивающими боками, и даже связки колбас у Рыжего заурчало в животе. Джек приплясывал возле того же угла с мясом (там было по-зимнему зябко, а волоски на шее Рыжего встали дыбом от предчувствия — позже он заметил разложенные среди еды амулеты); есть пес не отваживался без хозяйской команды и клацал пастью. Прихватив Джека за ошейник, Ян уверенно оттащил его прочь, мягко обругав — Рыжий не слышал, что именно он сказал, но пес выглядел пристыженным. Тем временем Варсейн ошивался возле полок с квашеной капустой, насколько Рыжий мог разглядеть в неровном свете. Он расхаживал между стеллажей, считая и мучая память, и никто не отваживался мешать. Наконец, когда Рыжий хотел предложить передвинуть все шкафы подряд, Варсейн определился и ткнул в одну, ничем не отличающуюся от других. Гвардейцы тут же принялись ее отодвигать в сторону, натужно дыша. Ход, открывшийся им, выглядел еще более пугающим и темным, но Ян приказал идти, и Рыжий пригнулся, чтобы не задеть головой низкий потолок. Дэва немного замедлилась, из-за чего им пришлось подождать: она привалилась к стене и мрачно поглядывала в конец туннеля — туда, куда не доходил свет амулетов. — Ты боишься замкнутых пространств или темноты? — зачем-то уточнил Варсейн. Дэва грозно зарычала и потащилась дальше. — Если долго идти вперед, можно добраться до выхода, — добавил он. — Это в пустыне. — Нет, нам нужно не это, — заспорил Ян. — Смотрите, сколько здесь других дорог! Чтобы проверить все, понадобится много времени. По бокам Рыжий замечал ответвления, но он вовсе не хотел проверять их все; магия ничего не подсказывала, она выла постоянно, стоило спуститься вниз. Видимо, гвардейцы тоже не горели желанием, поэтому Ян пустил по следу Джека, за которым пришлось бежать, не колебаясь. Остановились они, когда Джек замер около каменной стены и принялся ее настойчиво царапать. — Здесь же ничего нет, — первым заявил Варсейн. Прошипев что-то сквозь зубы, Дэва ткнула его под ребра револьвером, и Рыжий правда надеялся, что он стоял на предохранителе. — Рыжий, подойди, будь добр! — позвал его Ян, махнув рукой. — Тут странные следы на изнанке, не зря Джек остановился. — Да, капитан? — стараясь звучать уверенно, откликнулся Рыжий и подскочил ближе. — Нужна помощь? От мысли, что он наконец-то может быть полезен магией, Рыжий необычайно воодушевился и подлетел к нему так быстро, как мог. Должно быть, со стороны смотрелось странно, а Варсейн цыкнул: он не одобрял то, что Рыжий так крепко связался с Гвардией. Привычная эйфория боевого транса стерла все сомнения, и Рыжий жадно уставился на переплетения нитей: он успел по этому соскучиться. Он знал, что Ян привык работать с Владом, и потому старался изо всех сил. О помощи Рыжий ни за что не стал бы просить, так что сцепил зубы и погрузился в сложное плетение. Различив следы Мархосиаса — несомненно, его: тем же разило от фамильяра, — Рыжий продолжил копать, он чувствовал нечто важное за стенкой, пропитанное сильной магией, но никак не мог сообразить, как туда попасть. Неприметное, тусклое пятно какого-то заклинания перед носом притянуло взгляд, но Рыжий не смог его снять. — Может, я подскажу что… В качестве ассистента? — умело предложил Ян, избавляя его от неловких просьб. За спиной кто-то хмыкнул, но Рыжий не стал оборачиваться. — Я совсем не маг, но кое на что насмотрелся за многие годы работы с Владом. — Да… Можете взглянуть? — церемонно попросил Рыжий. Когда Ян умело перешел в боевой транс, Рыжего едва не оглушило мощным магическим ударом. Показалось, его смыло ледяной волной океана — и это при том, что всю жизнь Рыжий провел в беспощадной жаркой пустыне Первого круга и слышал об океанах из историй других. И представить было невозможно, каково идти с Яном в общий транс, что проделывал Влад; пространство, разделявшее их, трещало по швам, изнанка выла и тряслась. — Вот тут похоже на заклинание, — мельком замечая, как нездорово охрип голос, указал Рыжий перед собой; удивился, как это Ян сам не видит, подслеповато щурится. — Ему много лет, однако я могу различить… Тут он вспомнил, что схожие плетения видел на двери в доме Ярославы. Магических отмычек никто пока не придумал, поэтому нужно было аккуратно распутывать узелки чужого заклинания — кропотливая, долгая работа… Протянув руку, Ян ухватился за одну из темных нитей, подцепил и решительно дернул на себя. Вспышка света ослепила Рыжего, в ушах как будто забили барабаны. Он потерянно стоял, хватая ртом холодный пыльный воздух. — Не самое… изящное решение, — прокашлял Рыжий. Однако у Яна получилось: остатки заклинания опадали на пол, точно паутинки на ветру. Стена задрожала, застонал и пол, а потом кирпичи осыпались вниз, образовав пустую арку и груду обломков. Переглянувшись с солдатами, Ян первым полез разбирать небольшой завал. — Как вы это сделали? — любопытно спросил Рыжий, хватаясь за другой кирпич. — В любом заклинании есть нить-основание, — пояснил Ян. — В Высшем их может быть несколько, зависит от сложности. Нам попалось совсем простенькое, оно отперло бы вход, почувствовав ауру хозяина. У нас на двери похожее стоит, — добавил он, подтвердив догадку Рыжего. — Яра ничего такого не говорила. — Опасно лезть голыми руками в заклинание, можно так обжечься, что на всю жизнь хватит, — поучительно заявил Ян. — Если руки не сделаны из мрака, конечно. Мне такие фокусы позволительны, но ты лучше не рискуй. К концу работы Рыжий завидовал Варсейну со связанными руками, что под присмотром Джека стоял в стороне и наблюдал их согнутые спины. Руки ныли, были страшно перепачканы, а еще Рыжий, кажется, сорвал ноготь, потому что мизинец простреливало болью при малейшем движении. Исцарапанные кончики пальцев он не чувствовал, когда куча кирпичей уменьшилась достаточно, чтобы ее перешагнуть. Порядок шествия был нарушен, и Рыжий ринулся вперед раньше всех, желая увидеть, ради чего страдал. Они нашли узкий проход, и он обтер плечами всю грязь, которую мог, потому перекривился брезгливо. Почти запнулся о Джека, бросившегося под ноги. И вылетел в широкую комнату, сумрачную, что Рыжий стукнулся коленкой обо что-то, взвыл, встревожив остальных, шедших за ним. Над ухом щелкнул револьвер, и Рыжий на всякий случай застыл, но потом Ян вытащил и зажег еще один осветительный амулет. Бросил парочку в разные стороны, очерчивая круг и выхватывая из темноты все больше. Чтобы осмотреться, потребовалось несколько секунд. Джек пробежал вперед, прыгал тут и там, звонко чихая от пыли. — Библиотека, — проворчал Рыжий, чувствуя вскипающее разочарование. — Разве мы это искали? — Кто знает, — поспорил Ян, убирая револьвер в кобуру. Рыжего немного позабавило, что человек, обладающий поразительной силой, полагается на такое обычное оружие. — Никогда не недооценивай книги, в них можно найти множество ответов. — Да он вообще ничего не читает, — грубо расхохотался Варсейн. — При нашей жизни нет времени на умные свитки. А вот у Мархосиаса, видимо, было времени навалом. Разглядывая полки, Рыжий прищурился, чтобы рассмотреть запыленные корешки. Он с изумлением узнал пару названий, которые ему сообщала Ярослава. Библиотека настоящего мага поражала размахом; удивительно было, как такой зал можно было уместить под замком. Продвигаясь дальше, Рыжий вертел головой, точно в богатой торговой лавке, удивленный и пораженный подземным хранилищем. В углу и вовсе была спрятана небольшая алхимическая лаборатория, вся покрытая бахромой пыли, висящей на приборах. — Нам в Гвардии пригодилось бы такое оборудование, оно старое, но надежное, — прикинул Ян, профессионально оглядывая странные реторты и жестяные колбочки — на них Рыжий мог рассмотреть вырезанные на них руны, от которых до сих пор шибало крепкой магией. — Такого лет сто никто не делает… Удивительно, не думал, что когда-нибудь такое встречу. Жалко, Влада тут нет. — Вы можете вынести все отсюда, все равно никому барахло не нужно, — выдал Варсейн. Дэва отлучилась в сторону, перебирала книги, а Зарит пропал куда-то (как бы не потерялся в этом зале), но Варсейн тоже увлекся видами и, кажется, забыл о самой возможности побега. Глубоко вздохнув, Ян развернулся, посмотрел на него и терпеливо объяснил: — Это называется «реквизировать». В качестве улик. Да, так и сделаем. Поняв, что его помощь больше никому тут не нужна, Рыжий выскользнул наружу и остановился около дверей в кухню. Затхлый воздух библиотеки ему вовсе не понравился, и дело не в том, что там трудно дышалось от многолетних залежей пыли и сдавливало грудь, а еще в следах другого мага, который плотно там обитал и наверняка творил заклинания по древним книжкам. Именно сейчас Рыжий понял, что сила Яна, на первый взгляд пугающая и чуждая даже ему, обладающему кусочком светлой райской магии, вовсе не так страшна. От колдовства Мархосиаса воротило гораздо сильнее — наверняка дело было в том, что он пытался убить Рыжего несколько раз. Взглянув под этим углом на замок, Рыжий поразился, в каком сумрачном и неприятном месте оказался. Темный серый камень, из которого были построены стены, выглядел таким же обветшалым и грязным, как и все остальное. Даже демоны тут были не лучше — они крались по углам, чудом минуя гвардейцев и перешептываясь, но Рыжий отчасти их понимал: идти им было некуда, а новую жизнь не отваживались начать, вот и дожидались возвращения хозяина. Гвардия уничтожила их последние надежды, что Мархосиас когда-нибудь вернется и все наладится, станет по-прежнему. Пора им было принять новые, другие времена… Телепортировать из подвала ничего не удалось, потому что Мархосиас защитил свои подземелья самыми надежными охранными заклинаниями, и гвардейцы неловко возились с хрупкими алхимическими приблудами и тоннами старых книг, которые, как Рыжий считал, должны были развалиться. Наконец из погреба поднялся и Ян, отряхнул с волос мусор и паутину, но они все равно из льняных превратились в сероватые. Рыжий усилием подавил насмешливую улыбку: не хотел признавать, что общество гвардейцев ему так уж нравится. В руках Яна он заметил две толстые папки. — Здесь документы, — пояснил Ян как будто бы спокойно, точно Рыжий небольшой помощью заслужил доверие. — Мархосиасу принадлежит несколько имений по всему Аду, о большинстве из них Гвардия не знала. Полагаю, построил он их на не совсем законные деньги. — Знакомая история, — любезно согласился Рыжий, желая поддержать разговор. — Некоторое время назад все газеты такими заголовками пестрили, когда вы раскопали владения какого-то графа… Кто это был? — Граф Мурмур, Падший. Забавное имя, — усмехнулся Ян. Передал папки проходившей мимо лейтенанту Ист, в которой Рыжий некоторое время назад опознал известную в прошлом наемницу. Ее ручная птица до сих пор вилась в небе и высматривала окрестности. Памятуя, сколько под замком спрятано книжных шкафов, Рыжий вовсе не изумлялся, чего это гвардейцы долго возятся. Лишь сочувствовал им: вылезая оттуда со стопками книг и побряцывающими мешками, они сразу же исчезали в своих жутких телепортах. Наблюдая за размеренной, идеальной, почти механической работой, Ян достал сигаретную пачку и, довольно улыбаясь, прислонился спиной к шершавой серой стенке. — Можно нескромный вопрос? — помолчав, спросил Ян. Он вытащил сигарету, протянул было Рыжему, но тот помотал головой: не любил вкус табака. — Как тебя на самом деле зовут? Мне всегда немного неловко обращаться к демонам по кличкам, хотя для них, кажется, нет никаких проблем… — Имена обладают большой силой, простите, — сказал Рыжий, с сомнением поглядывая на Яна. — Теперь, начав изучать магию, я понимаю это лучше всего. Когда-то давно я так скрывался от родителей, боялся, как бы меня не начали искать… Либо им было плевать, либо я оказался быстрее и далеко от них сбежал. А знаете, капитан, мне Вирен рассказывал, какой вы хороший детектив. Может, угадаете сами? — Денница, — вздохнул Ян, смеясь, и его лицо стало куда человечнее — почти приятным. — Ты меня заинтересовал, а с демонскими именами все куда хуже. Будь ты из людей, у меня был бы крохотный шанс однажды справиться. Хлопнув Рыжего по плечу, Ян наблюдал, как Варсейна, схватив под руки с двух сторон, отводят дальше от работающих гвардейцев. Тот все возился рядом с солдатами, был бы рад помочь с переноской, но в Роте служили не такие дураки, чтобы освобождать ему руки или подпускать к амулетам. Прогулка закончилась, и Варсейн должен был вернуться в камеру — пустую, одинокую, вогнавшую Рыжего в тоску. — Это немного унизительно, но ты должен понимать, что это необходимые предосторожности, — терпеливо пояснил Ян, наблюдая за Варсейном, не сопротивляющимся, но крайне сосредоточенным. Добавил скорбно: — У нас есть инструкции. Хотя для многих в Аду мысль, что нужно подчиняться закону, еще дика. Необходимо время… Как Рыжий понял, Ян обожал эти свои инструкции, но он знал Варсейна достаточно хорошо, чтобы согласиться. За ним нужен был глаз да глаз, но Рыжий был рад видеть, что с Варсейном обращаются почти вежливо. Это нисколько не напоминало бешеную гонку по пустыне, которую им устроили, и теперь приходило в голову, что это было своеобразное наказание и испытание, раз уж тюрьма могла предложить одну скуку смертную. А такое на всю жизнь научило Рыжего уж если не жить честным демоном, то Гвардии точно не попадаться. — Влад настаивает, чтобы ты пожил у нас под присмотром, а не где-нибудь в гостинице, — снова заговорил Ян. — Не против побыть немного с Виреном? Нет, не в казармах! У него есть комната в гвардейском замке на верхнем этаже, рядом несколько свободных. У нас вообще места много: раньше это были владения одного Высшего, как вот здесь, у Мархосиаса. — Он странный, без обид, но… — Рыжий задумался. — Я согласен, если Ринка будет где-нибудь поблизости. А то неудобно получится: она вроде как за компанию ввязалась. — Странный, как и мы все, какие уж там обиды, — согласился Ян. — Пристроим, не волнуйся. Представив, в каком восторге будет сама Ринка от перспективы жить бок о бок с Гвардией, Рыжий широко ухмыльнулся. Сначала он таился в Петербурге по ее правилам в старой обтерханной квартире с какими-то непонятными домовыми — пришло время установить свои. Это люди, кажется, называли кармой. — Если не секрет, чем бы ты хотел заняться, когда это все закончится? — поглядывая в небо, спросил Ян. Помедлив, он стряхнул пепел, и Рыжий запоздало, но с чем-то вроде уважения заметил, что он курит адские сигареты без фильтра — впрочем, и без того было понятно, что он самый опасный в Роте. С другой стороны, Рыжий долго размышлял, насколько наивным может быть Ян, если предполагает, что они все переживут эту заварушку с кольцом Соломона. — При всем уважении, — Рыжий специально выбрал самый вежливый тон, — я бы очень хотел умчаться в закат. Вернуться в пустыню, которая стала мне родным домом. Столько нехоженных дорог… Сначала это был побег, но потом я увлекся. И я бы желал никогда в жизни вам не попадаться. — Когда-то и я хотел уйти, — расчувствовавшись, поделился Ян. — А потом незаметно привык, сроднился с ними. Может, из-за Влада, потому что невозможно работать с ним и не тащить в свою жизнь всю остальную Гвардию — так крепко они друг за друга держались с самого начала. Это-то меня и поразило, закоренелого одиночку. У меня никогда не было семьи, а они сами ее придумали. И мне тоже захотелось почувствовать себя частью чего-то большего. Вздохнув, Рыжий промолчал. Он вспоминал свою семью, настоящую, живую, от которой он сам когда-то отказался и сбежал в поисках приключений — нажил, конечно, одни неприятности. На глаза родителям показаться ни за что бы не смог, боялся взглядов сестер. Гвардейцы запретили ему навещать Мерил во Дворце, чтобы не сболтнуть чего и не волновать ее. И как сестра ни о чем не догадалась, Рыжий в толк взять не мог — да она всегда была на редкость глупенькой… Но он сам не искал встречи. Последние годы они общались письмами. Слушая речь этого странного человека, то пугающего его, то вдохновляющего, Рыжий почувствовал тоску. Он никогда не думал, каково будет потерять семью. Гулял по кругу беззаботно, знал, что где-то вдалеке, за горами красного песка, они есть, живут по-прежнему обычно и заурядно, что отец торгует, мать судачит с подружками, а сестры кокетничают с соседскими парнями. Потому-то его так испугала мысль, что с ними что-то случится. Что мирная картинка, которую он представлял иногда по вечерам, нарушится и рассыпется. — Рад, что вы нашли свое место, капитан, — буркнул Рыжий, взбивая песок мыском ботинка. — Мне вот как-то не везет. Одно время мне казалось, что я счастлив в банде, но… — Потом явились мы и всех арестовали? — иронично уточнил Ян. — Ты же понимаешь, что это нарушение закона. Что ты разорял торговцев… — Не надо нравоучений, вы мне не отец, — неуютно огрызнулся Рыжий. — Простите. Поначалу это казалось неплохим делом, тем, чему я могу посвятить себя. Привлекало меня примерно то же: всегда есть компания, никакого одиночества, жизнь, полная опасностей… Но со временем начинает надоедать. Мне не особо нужны были деньги, а ради удовольствия так трудно жить. Я планировал уйти. Но тут нагрянули вы и решили мою моральную дилемму. Кажется, Ян нисколько не поверил, что он встал на путь искупления, но и Рыжий не старался его убедить. Актер из него был никакой. — Спасибо, — зачем-то сказал он. — Так приятно с кем-то нормально поговорить. Последние недели вышли довольно сумбурными, я совсем запутался… и еще эта магия. Я никогда не хотел колдовать, а теперь это меня пугает. Сначала пьянит, а потом… ночью я начинаю думать… — Я почувствовал в трансе, — кивнул Ян. — Можешь не верить, но я когда-то не обладал ни крупицей дара, с людьми такое случается. Ноль способностей. Но я смог принять Бездну, когда нужно было, потому что она помогает мне защищать Гвардию. Найди себе цель, которая оправдает силу, и работай для ее исполнения. Даже Влад боится магии иногда, — сознался он. — Каждый имеет право на страх. — По Владу как-то и не скажешь, что он чего-то боится, — с сомнением протянул Рыжий, вспоминая его уверенные движения. — Ерунда. Он играет роль самоуверенного мудака — это его слова, — чтобы быть хорошим капитаном. Поболтай с ним про магию, он не кусается. Когда-то пытался учить меня, и ему это по-настоящему нравилось, так что, думаю, Влад будет рад помочь. Он и Вирену в свое время преподавал азы, но ему больше по душе клинок и револьвер. — По сдержанному тону Яна Рыжий смог понять, что Виреном он крайне горд. — Конечно, для вас-то он белый и пушистый, вы его семья, — уныло согласился Рыжий. Он потрепал по холке подбежавшего Джека, и пес радостно облизал руку. Вид красной раззявленной пасти заставлял поволноваться, но нападать на Рыжего никто не собирался. Джек ластился и звал его поиграть, а Рыжий видел адских псов на службе у Гвардии сегодня утром, и был уверен, что с чересчур добреньким псом что-то не так. Может, потому он так и спелся с Ротой Смерти, полной весьма странных типов… — Когда-то я очень боялся собак, — сказал Ян. — В истерику впадал. Все время казалось, что меня хотят сожрать заживо. В любом звуке я слышал угрожающее рычание, полное ненависти. Адские псы умеют пугать одним видом — ты догадываешься, что я читал в их красных глазах? — И что вам помогло? — Пятнадцать лет упорной работы над собой, — признался он, бережно потрепав Джека по боку. — Понимающие люди рядом, которые успокаивали, когда что-то не получалось. Самоубеждение. Как-то Влад из упрямства притащил домой щенков, случаются у него безумные идеи, в которых он ни с кем не советуется, но Влад… позволил мне сделать первый шаг, и за это я благодарен. Много раз хотелось отступить, а я продолжал из упрямства. Зато мы смогли взять Джека домой, и он, по-моему, счастлив до сих пор. Поглядев на пса, вывалившего язык от жары и распахнувшего пасть (оттого казалось, что он все время улыбается), Рыжий понимающе кивнул. Весь его страх перед гвардейцами медленно испарялся, стоило узнать их получше, как случилось и с Виреном, но он силился не привыкать к этой жизни и убеждал себя, что скоро вернется на прежнюю дорогу. Что пустыня его ждет. Может быть, Ян когда-то твердил себе те же слова.