Alia tempora

Частенько на улицах Петербурга можно было встретить такое столпотворение: здесь вращались миллионы людей и нелюдей, шумно гуляли туристы, наводняли улочки и проспекты вырвавшиеся из провинции мечтатели, бродили по набережным, слушали изнаночный шепот города. Однако сегодня отмечали так же пышно, как и в Аду — и, пожалуй, еще в Париже, куда после разрушения Рая случайно зашвырнуло всю верхушку Преисподней вместе с ошалевшей от крови и огня Гвардией… Но Петербург все-таки отличался особо: город, в котором нелюдей стало уж точно больше обычных смертных, если считать по официальной переписи. Сюда стекалась нечисть, приезжали на заработки из разных концов Ада — и так и оставались. Да и люди принимали Исход с неожиданной охотой, превратив его во всенародный праздник свободы… На Дворцовой площади было прилично народу, поставили сцену, где вовсю громыхала музыка, а разодетые актеры изображали героическое сражение — разумеется, не таким жутким и кровавым, каким его запомнили на всю жизнь солдаты, а легендарным, воспетым в адских балладах. По дворцам и Эрмитажу метались картинки, играла светомузыка. Чтобы устроить такое в Аду, нужно было напрячь не один и даже не два десятка искусных магов-иллюзорников, но люди расстарались с голограммами. Некоторые говорили про преступление против человечества, другие спорили с ними до хрипоты, но народ, собравшийся на Дворцовой, от этих прений был далек. Они искали возможность развлечься, прославить героев и провести теплый майский вечер с семьей и друзьями — там, где смеются, где звучит громкая музыка… Путешествие через мрак далось гвардейцам слишком уж легко, Ян едва не захлебнулся Бездной от торопливости, однако они успели в Петербург до Мархосиаса: тот еще плутал между мирами. Соединившись с Инквизицией, предупрежденной командором, они устроились вдали от веселья, на подъездах к Дворцовой. Половина улиц была перекрыта, а по дорогам слонялись празднующие — изрядно набравшиеся или пьяные чистой, оглушительной магией, широко разливающейся на изнанке. Мало кто обращал внимание на небольшой черный фургончик, в котором громко ругались и старались спасать город — каждый по мере сил. Здесь было много знакомых лиц: и из Инквизиции, и из Гвардии; и Яну приятно было видеть их — может быть, в последний раз. Ступив в мир людей, Ринка заявила, что должна срочно найти Еву, таящуюся где-то в разгулявшемся городе, и стремительно унеслась прочь — они оторопело смотрели вслед, а потом она пропала в вечерних тенях. Рыжий, напротив, держался ближе к знакомым; лицо его казалось испуганным, он остро ощущал рядом силу кольца — похожую на его колдовство, как были похожи близнецы Гил и Зарит из Роты. Несмотря на усталость, на подпаленные волосы и несколько заметных царапин на лице и руках, Вирен улыбался заполошно, лез под руки и громко говорил, воодушевленно откликался на любые просьбы. Оглядывая их, Ян так и не мог понять, готовы они к битве или нет. Готовы ли заменить старую Гвардию. Оказавшись в родном Питере, вдохнув прохладного воздуха, Ян подумал, что они опоздали: на город опускалась ночь, наливалось темной синевой тяжелое небо, чистое от туч. Они забегались, испереживались, а день все-таки близился к концу. Кругом были спутанные проводки, напоминающие клубки пряжи, потому приходилось внимательно смотреть под ноги. Магия раздвигала стены, играя с пространством. В оборудованном фургоне устроилась целая лаборатория — отряд ведьмочек из компьютерщиков во главе с знакомой им Тиной, принявшей на себя роль командира с неожиданным рвением… Тихо шелестящая машина, состоящая из запихнутого куда-то под прибитый к стене стол системного блока, мониторов и раздолбанной клавиатуры, делала за минуту, сколько не мог бы целый взвод магов: и мониторила новости, беспрестанно обновляя страницу, и рыскала по камерам с Дворцовой, ища Мархосиаса, и строила отпечаток изнанки — картинку-рентген, пылающую взрывом цветов. В другой день Влад непременно стал бы размышлять, как просто заменить умным компьютером их магию, тренируемую годами, взращиваемую болью и жертвами. Сегодня он, как и все остальные, с нетерпением ждал результатов. — Кара хороша, — поделился Влад, нависший над бедной Тиной, которую постоянно торопили и одергивали, заставляли рыться в компьютере вдвое быстрее. Половине собравшихся гвардейцев компьютер был в диковинку, но подгонять ведьмочку они считали своим долгом. Влад же читал краем глаза новости, что всплывали в одном из открытых окон. — Я знаю, у нас полно вольнонаемных журналистов в Аду, но начинаю их уважать даже: так быстро и в красках все передают. Жалко, картинки нет. Где-то в глубине души Ян тоже жалел, что они сбежали раньше, чем Кара начала говорить: в Аду телевизоров пока не придумали, нигде это не покажут, останется полагаться на слухи и солдатские воспоминания, а в них, как известно, умеют приукрашивать еще лучше, чем на телеэкране. Ему тоскливо было, что пришлось покинуть раненую Кару, да еще — с Самаэлем рядом, от которого Ян ожидал любой подлости. Оставалось надеяться, личная стража Сатаны больше не проворонит покушение. На экране у Тины сменяли друг друга разные картинки и цвета, что начинали болеть глаза, за время, проведенное в Аду, совершенно отвыкшие от человеческой техники. Она подключалась к разным камерам, которые охватывали всю площадь, фотографировала, сканировала лица. Гудели, нагреваясь, системные блоки, по мониторам бежали бесконечные строчки операции, пока Тина сидела, поджав под себя ноги, в крутящемся офисном кресле и угрюмо сопела. Спорили они постоянно. Сам убедившись, как хорош в иллюзиях Мархосиас, Ян предполагал, что маг немедленно накроется магией вроде той, что делала из Ринки неузнаваемую миленькую блондинку, ничуть не напоминающую жгучую демоницу. Стуча пальцами по сенсорным клавишам, Тина ожесточенно спорила, что иллюзия оставляет след на изнанке и рисковать так незачем. — И почему он медлит? — спросила Анна, заглянувшая в фургон. — Прошло около десяти минут, как мы уловили его перемещение. Пока все спокойно. Слава Деннице, они успели быстрее, чем Мархосиас, упорно продиравшийся через изнанку, оставлявший там жуткие следы и терявший слишком много сил. Сам Ян безжалостно провел портал в мир людей, наверняка порезал что-то важное в плетении, но сожалеть об этом он решил позже. Серповидный нож с теплой рукоятью лежал его в руке и легко вспорол мрак, а в груди клокотало от злости. — Мы не знаем, сколько времени нужно, чтобы магия кольца сработала, — отрапортовал Влад. — Мы ничего о нем не знаем, никто из нас не видел, как оно действует, а взятые пленники готовы болтать на любые темы, кроме личности своего хозяина и его планов! Мычат, страдальчески закатывают глаза и трясутся. Уверен, при должном усердии инквизиторство бы их разговорил, но на изощренные пытки нет времени… — Давайте думать логически, — встрял Ян, осознавший, что если измученного Влада не перебить сейчас же, то он продолжит самозабвенно болтать. — Давайте! Дерзайте, капитан моей распущенной души! Ты ведь знаешь, я могу боевой магией кому-нибудь в ебало засветить! А тут даже не видно, кого бить, не могу работать в таких условиях! — Мы видели ту проплешину в поле, от взрыва там перетряхнуло весь город! — взяв себя в руки и сердито покосившись на Влада, заявил Ян. — Тина, можешь показать, у нас есть фотографии сверху?.. Да, вот! — ликующе воскликнул он, указав на всплывшую откуда-то картинку, что вспыхнула на одном из боковых мониторов. — Это же круг! Всегда в магии нужны круги, так что я предполагаю, что это… ну, излучение от кольца идет так же! Мархосиасу необходимо выбраться в центр площади и начать колдовать! Кто-то хмыкал, другие начинали спорить, но выжженный почти идеальный круг не оставлял скептиков, как и светлое пятнышко в его центре. — Так, гляньте влево! — прикрикнула Тина. — Да-да, на карту города! С юга что-то стремительно приближается! Не наш клиент, но силища большая… Она меня беспокоит! Ян, эй, капитан Ян! Если б ты не стоял тут, я бы подумала, что это ты там несешься, но раздвоиться ведь не получится… — Это Иштар, у нее стакан мрака в запасе! — оживленно вспыхнул Влад. — Спешит на помощь своему союзничку… — Разве они не отдали мрак Ниирану, когда он с тобой дрался? — испуганно переспросил Вирен, прилипший к компьютеру и наблюдавший за бегом золотистой точки с явной черной сердцевиной — будто выколотой. Его взгляд метался, пальцы впились в уголок экрана. — Если б Нииран дрался всем мраком, который мы им любезно отдали, от меня бы ничего не осталось… ни рожек, ни ножек, как говорится! — с затаенной злостью выдал Влад. — Нет, они достаточно приберегли, чтобы нам напоследок жару задать… Я туда, вы продолжайте искать… — Нет, Войцек, стой, я с Иштар сам могу разобраться, а ты займись Мархосиасом, — повелел Ян. — Подожди. Видя, как он сопротивляется и готовится заорать что-то, Ян уверенно подхватил Влада и оттащил в угол, где было поменьше барахла и компьютерных проводов, вжал в стену, неудобно стукаясь локтями и коленями: места было катастрофически мало, несмотря на колдовство. Рядом с Тиной толклись инквизиторы и гвардейцы, наперебой пытающиеся ей помочь, поддержать, направить… Насколько Ян успел узнать ведьму, совсем скоро она должна была выйти из себя и начать швыряться вещами и мелкими бытовыми проклятиями. Но пока держалась, понимала, что все на нервах. — Что ты с ней сделаешь, Ян? Арестуешь? Будешь орать «Я — закон» и стрелять в воздух? — сердито выдал Влад, но потом присмирел и виновато произнес: — Прости. Я верю в тебя, ты сражался с Мархосиасом, ты спас нашего Вирена, но ее когда-то считали богиней, ей тысячи лет… Я волнуюсь — да, я волнуюсь! — Маг, с которым я дрался, не многим моложе. Я буду осторожен, если тебе нужно, я произнесу сколько угодно клятв… — Что будет, если столкнуть мрак с мраком? Минус на минус? А если один из вас исчезнет вовсе? Это куда опаснее всего искусства Мархосиаса. — Значит, мое дело — устроить так, чтобы исчезла она. Не дело нам разделяться, это я сам понимаю, — согласился Ян, вспоминая все прошлые их дела, — никогда не выходит ничего хорошего, но нельзя ее подпустить. Ты займись кольцом, Влад, ты маг, ты больше меня понимаешь, а у меня практики не больше, чем у Рыжего, чтоб его… — Не ходи Бездной, ты на грани, провалишься, — попросил Влад. Нашарил сзади себя на столе вырубленный планшет, повернул к Яну темным поблескивающим экраном, чтобы он сам увидел, как почернели провалами глаза и заострились черты, словно у мертвого. Усилием Ян прикрыл веки, досчитал до десяти, успокаиваясь и отодвигая мрак, и вернулся — взглянул чисто и светло. Не смог удержаться и не подмигнуть Владу, прежде чем уйти. Быстро пробив камеры по пути Иштар, Тина цыкнула, скинула Яну на телефон пару проложенных маршрутов. Умный компьютер успел посчитать, каким путем побежит демоница, подкинул симуляцию, подсказал, где можно ее перехватить. Кивнув, попрощался Вирен, подал Яну один из своих амулетов: его разрядились. Машина подхватила сразу — опергруппа была наполовину знакома, но их бледные лица подсказывали, что инквизиторы совсем не хотят болтать с Яном о жизни, а вот у него от прилива адреналина чесался язык, сидеть на месте не хотелось, однако минивэн несся, подпрыгивая, виляя по свободным от пешеходов улицам. — Мрак невозможно скрыть, в этом ее слабость, — по дороге ответил Ян кому-то из любопытствующих. — Это сила не из нашего мира, не маскируется нашими иллюзиями. Даже кольцо Соломона придумано для людей, а это… Тартар. Всадники пришли из Тартара, так принято считать, мы не знаем, что это такое — даже я не знаю и не хочу задумываться. — Нас она тоже видит? — беспокойно крутанулся водитель — седой матерый волк. — Так, капитан? Эта сука чует, что мы приближаемся? — Сергеич, на дорогу смотри, — прикрикнул Ян. — Пусть она знает, мне не жалко. Останови вот на следующем повороте, дальше я сам добегу. Сидеть! — рыкнул он на инквизиторов, завозившихся на сидениях минивэна, схватившихся за автоматы. — Стоять на месте, ждать. Если прорвется через меня — действуйте по инструкции. — Не, не, капитан, так нельзя! — возопил Сергеич, поблескивая пожелтевшими глазами. — Ты не слышал, что я сказал? Охота под мрак лезть? — огрызнулся Ян, отработанным движением передергивая затвор на табельном ПМ. Минивэн тормозил торопливо — Ян дернул дверь (удержался, не выворотил: мрак вспыхивал, дрожал, и дрожь передавалась и ему), выпрыгнул на ходу, махнул рукой. За ним наблюдали инквизиторы. — Перекрыть улицу… и соседнюю тоже от греха подальше! — напоследок приказал. — Чтобы она не сбежала телепортом! Ян спешил. Хотел бы сам уметь на мотоцикле, чтобы преодолеть эти сотни метров прямой улицы, пролететь, визжа шинами на полной скорости… Он не одобрял безумной езды Влада, когда на виражах можно было случайно свалиться, но в этом мире часто скучал по гвардейским лошадям. Вот бы во главе отряда промчаться за Иштар, загнать ее, схватить… Он говорил, не хотел ребят подставлять, но знал, что отосланные следом гвардейцы держатся поблизости. Кто знает, может, очередь из автомата добьет и сильную магичку — она ослабла за последние столетия, сдала… Тошно было, что в ее жилах — его сила, их сила. Отданная добровольно, но все равно будто украденная. Точно у Яна не клочок мрака, а самое сердце отняли. Всегда он притворялся обычным человеком, принуждал бессмертное тело уставать на работе и радоваться простым мелочам, вроде сигарет или готовки Влада. Но в этот раз Ян отбросил притворство, положился на мощь магии. Так бы давно упал, издыхая: он был солдат, но не марафонец. А ноги все несли, несли… Он до сих пор был в парадной форме — даже смешно, — ботинки топотали по асфальту. Но Иштар не бежала, она его величественно ждала, остановившись на пустой улице, подбоченившись в опасной и соблазнительной позе. Рядом с ней чернели витрины кофейни, какие-то мелкие магазинчики теснились. Позади стояла припаркованная белая машина. — Я рассчитывала встретить капитана Войцека, он так меня ненавидит, так кричит на меня, ядом плюется, и есть в этом что-то манящее, такое… — Расчувствовавшись, Иштар задохнулась, улыбнулась сладко и широко, показывая острые клыки. — Впрочем, я ни за что не поверю, что он не следит сейчас за нами на изнанке. Какая славная штука — контракт. Идеальный проводник. Если бы взяли меня прямо тут, господин инквизитор, он бы все почувствовал? Каждое движение, каждый вздох? Он бы сошел с ума… На дешевые провокации Ян повелел себе не вестись, не из тех он был людей, чтобы так сорваться, но вот злость Влада птицей билась в груди, он бы прибил ее к стене магией, непременно бросил бы что-то столь же пошлое, он язвить мастер, а на Иштар Влад всегда злится, это правда… Но все это было не важно. Ян был на работе, потому прямо уставился на Иштар недобрым взглядом, направил на нее табельное и уверенно завел речь, чувствуя, как позванивает голос от какого-то неясного удовольствия. — Гражданка Астарте, вы арестованы по подозрению в содействии маркизу Мархосиасу, насильственный захват власти в Преисподней, высшая мера наказания. Вам предъявлены обвинения в организации кражи артефакта класса А-1 с целью сбыта, — не повышая голос, продолжал Ян, охваченный каким-то огненным уверенным чувством. — И я даже не говорю о побеге и использовании наемников. Просьба не оказывать сопротивление, держите руки так, чтобы я их видел. Если вы попытаетесь колдовать, у меня есть дозволение стрелять на поражение — лично от Сатаны. Влад бы посмеялся, наверное. Но Влада здесь не было, а Ян в очередной раз понял, как это приятно, как он задохнулся бы без своей работы. Жизнь в Гвардии была иной, но тоже беспокойной, нужной; в Петербурге Ян всегда был инквизитором, законом, на котором держится серый город. Не дослушав его, Иштар опрометчиво кинулась на Яна, и тот вынужден был отработанным движением убрать бесполезный пистолет и вдарить мраком. Широкая полоса заклинания прилетела в грудь демонице, вывернула несколько мусорных баков, пошатнула фонарь, что разлетелся со звоном. Бились стекла витрин. Не упасть, не потерять равновесие Иштар позволил гибкий хвост. Она зашипела, как ядовитая змея, ринулась снова, но в этот раз была куда вертлявее, отскочила от следующего заклинания, и асфальт разнесло в клочья. Странно: калечить свой город Яну было куда страшнее, чем попасть по Иштар. И ему совсем не было стыдно. Встретились два заклинания… Белки глаз демоницы залила насыщенная ядовитая чернота; мир перед Яном тоже темнел, плясали мушки, горло удушливо сдавило. Когда они фехтовали с Владом, у него проскальзывала мысль, что драться приходится с зеркальным отражением, угадывающим все его уловки; сейчас Ян сражался с тем, чего боялся — с безумием Бездны… Однако их неожиданно прервали. Не Влад, хотя он мог бы сорваться, нарушить все приказы, но не способен был пойти поперек данного слова. Это была Ева, все-таки найденная Ринкой; улицу перекрыли, потому она тоже бежала и тоже не сбилась дыханием, когда неожиданно возникла за спиной Яна и приняла одно из заклинаний Иштар, отбивая. У Евы растрепались волосы, платье было легкое, воздушное, хотя вечер оказался прохладным. Туфли — наверняка на высоком каблуке — она сбросила в начале улицы. Стояла уверенная и босая. — Назад, капитан, у меня совсем нет времени! — воскликнула Ева, заступая перед ним дорогу. Удивленно уставившись на нее, Ян искал подвох, удерживал готовое сорваться заклинание. Ева вспыхнула: — Нет, нет, Ян, не дело тебе с ней разбираться, Войцек прав, он во всем прав! Он прав, я с ума сошла, старая дура! Уйди, мальчик, тебя ждут! Я виновата и перед тобой, и перед миром. Будь у меня больше храбрости, чтобы уничтожить это кольцо… — Будь у тебя больше ума, ты стала бы королевой Ада! — выкрикнула Иштар. — Тебя обокрала зеленая девчонка, наемница без году неделя! Наспех сложенная магия Евы заставила ее замолчать. Ничего не понимая, Ян попятился. Много лет, тысячелетий Ева исходила по миру людей — это читал в нем Всадник, который ворчливо огрызался: ни одному человеку не дозволено столько жить и обманывать Смерть. Но Ева совсем не умела колдовать боевые заклинания, хотя и преподавала Рыжему. Когда в бой идут теоретики, лучше посторониться — ничего умнее Ян не придумал. А в женские разборки и вовсе опасно вмешиваться. Обеим мудростям его научил Влад. К их счастью, сама Иштар не была боевой магичкой. Переметнувшись, она решила сначала расправиться с Евой — более слабым, как она посчитала, противником. Однако Ева, созданная понимающей женой, сотворенная для повиновения, расхохотавшись по-ведьмински, мотая головой, бросалась сыпучими искрами заклинаний. Неважное умение она компенсировала охотой. — Беги! — крикнула Ева, и на ее пальцах плясали молнии, а глаза светились, как болотные огни. — Иди Бездной, лови своего мага! Мог бы попросить — не пришлось бы такой крюк делать, дурачье, дети, думают, они умнее и смелее всех… Спасибо, Ян! — проорала она. — Спасибо вам! Вы показали, как идти против! Против проклятого Предназначения! — Много говоришь! — провизжала Иштар, скрючивая пальцы, на которых загорелось голодное черное пламя. Ее ненависть кипятила изнанку. Выругавшись, Ян смотрел ей в спину. В Еве билась искра Творения, первозданная душа, которая могла противостоять его мраку. Их магии были полярны, как ангелы и демоны, дравшиеся с начала времен — и бились бы они до их конца, если б Гвардия не взорвала Рай. Хотелось еще материться, но Ян сцепил зубы, выхватил нож и кинулся обратно к инквизиторскому отряду, уловил чей-то изумленный вскрик и с силой вбил лезвие в никуда, точно подцепил что-то, рванул, раскраивая мир. Раньше сотню раз подумал бы, но теперь лишь виновато попросил прощения у любимого города.

***

Боязно было отпускать Яна одного, но еще больше Влад боялся за целый свой мир, за каждого демона, с которым сталкивался в толпе, не извиняясь, сдавленно рыча сквозь сомкнутые зубы. И в то же время не мог отрешиться, следил за контрактом, и тяжело было так тянуться в противоположные стороны. Когда-то Кара твердила, что нельзя привязываться, что если кого-то полюбить по-настоящему, звериной преданной любовью, то сгинешь сам. Они наперебой твердили, что нельзя допустить слабость, а сами не заметили, как все переплелись крепко-накрепко, канатными морскими узлами… На Влада попытался наехать какой-то ретивый пацан, видно, он его демоницу плечом случайно задел — не со зла, конечно, а из-за торопливости. Но драться не стал, отпрянул: что-то прочитал по лицу, по глазам, а Влад вдобавок вынул из кармана удостоверение, которое ему в фургоне впихнули чьи-то заботливые руки. Вопросы, как и челюсть, у этого рогатого идиота сразу отпали. Молчаливый Рыжий не вмешивался, по приказу Влада он нацепил браслет с блокирующей магией — вроде того, что они в наручники вбивали. В самообладание мальчишки, на днях научившегося колдовать и думающего, что одной магией возможно повернуть мир, Влад не верил, потому что сам когда-то был таким же. Он не взял ничего, по чему Мархосиас мог бы заметить приближение, старался не набрасывать заклинаний, чем зачастую страдал от нервов, складывая наметки для магии. Даже связи со своими не было, только серебряные ниточки контракта. Ни уверенного Яна, с которым было куда спокойнее, ни Джека, доверчиво жмущегося к ноге, — никого. Глаза и уши. Ян ему показал пару красочных картинок с Мархосиасом, и Влад не смог бы забыть его черты… Да еще вот Рыжий, верно тащившийся за ним, несколько трясущийся: осознал, значит, важность момента. Темнота мешала, глаза путала. Демонов вокруг было много, все рога торчали над головами, самых разных форм и размеров. Сравнишь со своими рожками в мизинец — и как-то завидно становится. Судя по рассказам, Мархосиас торопился, не успел бы переодеться, потому щеголял старинным балахоном. Среди джинсы и пестрых тканей различить его было бы нетрудно, но снова мешали вечерние сумерки. Приближаясь к центру, Влад и Рыжий вертели головами, но внимания не привлекали. Тут таких же, восхищенных и пораженных устроенным представлением, была целая площадь, они все стояли, задрав головы, разинув рты, потому что навороченные дроны транслировали со сцены не на одни стены, но и на небо, на потолок, — тоже. Зрители не знали, что эти хитрые машины попутно считывают их ауры и снимают лица. — Все так и было? — с затаенным восторгом спросил Рыжий, придержав Влада за рукав. — Так, как они показывают? И вы тоже там… — Не глупи, не маленький, — отмахнулся Влад. — Все было в сотни раз отвратительнее, это — блядская сказка, отлично снятая, они молодцы, постарались… Никакая война не была такой охуенно красивой и вычищенной, она кошмарна, мы резали ангелов, мстили за годы крестовых походов. Гуманисты твердят, что это ошибка, но мы знали, что им с детства втолковывали, что демоны — зло, что искоренять нас — миссия, обещанная им Создателем, и если они хорошо справятся, Он вернется… Конечно, блядь, вернется. Нужно было оборвать круг бесконечной мести. Должно быть, на лице у него отобразилось нечто страшное, потому что Рыжий отпрянул. — У меня их сила… — Но демонское сердце. Ты хотел спасти мир — разве не за этим мы идем? Держи глаза широко раскрытыми, не зевай. Он близко, ты тоже?.. И Рыжий чувствовал: кивнул рывком, хватая ртом воздух. От кольца растекались странные ниточки на изнанке, оно ее банально травило — а ведь Мархосиас еще не отдал приказа, иначе на площадь вывалилась бы вся Инквизиция и Гвардия разом. Золотистые нити манили и отталкивали одновременно, и Владу показалось, что его подвесили где-то между небом и землей и не давали никуда рыпнуться. А внутри что-то щекотало, и Владу хотелось заорать, чтобы они бежали, спасались, сейчас же исчезли отсюда и не мешали ему работать. Задним умом он знал, что в строжайшей секретности идет эвакуация демонов из города. Не было сирен, были вежливые солдаты из Инквизиции и волонтеры, которые вытаскивали из квартир целые семьи и отправляли подальше, чтобы их не достало заклинанием. Народ раздавался в стороны от них. Кто-то рассмотрел гвардейские мундиры — стали перешептываться, и это лезло Владу в уши, обостренный слух уловил отдельные слова, но не целые фразы. Раздражало неимоверно. — Влад? — испуганно забился Рыжий. Собираясь рявкнуть на него, Влад осекся, тяжело положил руку на плечо мальчишке, потрепал. Сила кольца, магия Небес, приманивала Рыжего, как мрак в Иштар влек и злил Яна потому-то он первым заметил мага. Или поднаторел в поисковых заклинаниях, с которых начинал, и не отвлекался на других… Музыка взревела — представление явно шло к кульминации, должно было красиво развернуться на все небо. Куда там Аду с его детскими спецэффектами и лицом Кары, высветившимся на нескольких кругах… А Мархосиас их заметил. Потому что Влад почувствовал, как за спиной стало мертвенно-тихо. Мертво. Чуждая демонам магия взбила изнанку. За многие годы жизни в Аду Влад сроднился, стал сам жителем Преисподней, пусть и не вполне в том смысле, в каком ему предрекла Ева. Но его продрало высвободившейся магией по хребту, болезненно заломило рога… Он увидел мага из воспоминаний Яна впереди. Золотое кольцо сверкало на среднем пальце правой руки. Мархосиас колдовал, шевелил губами. Одна рука тряслась, рукав балахона кроваво лип. Обернувшись, Влад заметил движение и различил за спиной того самого настырного юнца, которому недавно тыкал в рожу документом, разочарованно рявкнул, выругался… Мальчишка с ревом кинулся на него; Рыжий ахнул, отлетел прочь. Оружия у демона не было, но глаза поблескивали, как у куклы, смотрели ошалело и пусто. Увернувшись, Влад хотел врезать в лицо боевым заклинанием, но сдержался, заломил руку, швырнул через себя и добавил лежащему по голове. Спутница его охнула, взвизгнула живо, по-женски, но тоже ломанулась в атаку, за что получила в живот локтем, по носу, в затылок… Рыжий подхватил ее и аккуратно сгрузил на брусчатку, чтобы демоница вдобавок не рассадила личико. Вокруг кричали. Должно быть, легче драться с живым мясом, в какое раньше обращало демонов кольцо, ведь те не чувствовали ничего, уже были мертвы. Эти же были настоящими, самыми обычными, они переживали за близких, но вперед зачарованных демонов гнала одна мысль, словно бы их собственная, впитанная от родителей: что они должны убить Влада Войцека во что бы то ни стало. Как маг, он хотел бы понять, как это работает, как жестокая магия Небес вклинивается в голову, запускает механизм. Как человек, он боялся, что это случится с его семьей. Защитный амулет на шее Рыжего накалился, вспыхнул, но удержался. Обратились против него не все демоны, не приходилось драться со всей площадью разом, иначе бы Влада задавили числом. Те, что были дальше всего, бежали, неслись по улицам — Влад знал, что их встретят. Метался вопль, кого-то толкали, топтали… Напуганные люди, бывшие близко, неподвластные кольцу Соломона, рванули прочь, едва началась драка, чем еще больше запутали, смешали ряды. Он дрался, силой удерживая себя от колдовства; Рыжий прикрывал спину, как верный оруженосец. Получив по шее, Влад обиженно взвыл, шибанул туда слабеньким боевым заклинанием, порывом воздуха: достаточно, чтобы откинуть на несколько метров, но слишком щадяще, чтобы сломать хребет. На него лезли новые и новые. Отчаявшийся Рыжий сорвал с руки браслет и встретил их щитом, который подействовал не хуже боевой магии — отодвинул нападавших. Убивать не поднималась рука. «Цепная реакция», — мелькнуло в голове у Влада, и он порадовался, что от ужаса не потерял рассудок. Ведь здесь были те, кто стоял возле Мархосиаса, задние ряды и думать о нем не могли, орали и неслись прочь… До них магия кольца не успела добраться, они спасались. Забыв о настырных демонах, Влад сосредоточился на маге, продолжавшем нашептывать, понял: нужно его оборвать. Наскоро черпнул мрака, слепил заклинание, присел, вбивая ладони в брусчатку. По нему словно электричество пустили: заломило зубы, заныли кости. Землю тряхнуло, и Мархосиас споткнулся, сбился, раскусил губу и захлебнулся кровью на мгновение. Этого было достаточно. Разметав широкими птичьими махами демонье, Влад налетел на Мархосиаса, с первых ударов почувствовал, что столкнулся с серьезным противником. Блоки у него были хорошие, нигде щели не найдешь. Над их головами застыл Исход, прекратили зазря работать дроны — кому они были нужны, когда Ад снова ступил на Землю; настоящий Ад, не их сосед, а истинный ужас. Кто-то поставил на паузу, актеры бежали, оборвалась музыка. В небе светилась картинка. Если бы у Влада было побольше времени, он лучше рассмотрел Кару, поднявшую меч на архангела Михаила, дерзко бросившую вызов. Он был там, помнил не эту героиню с сияющим мечом, а свою сестру с безумными темными глазами, перепачканную в грязи, крови, ихоре и еще черт знает чем, ее перекошенную ухмылку, которую лучше в страшном сне не видеть. Сам Влад был не краше. Боевой транс его калечил, перекраивал, выворачивал. Ему не страшно было. Страшно — не победить, не оправдать доверие. — Рыжий, назад! — крикнул Влад. Знал, что вокруг них закручивается воронка, способная утянуть в самые низы изнанки, случайно зацепив крюком. — Уйди! Да еб твою… — Но кольцо… — робко выдавил Рыжий. — Оно… Не слушая, Влад оттолкнул его. Был уверен, что мальчишка не обидится, а если окажется умным, то еще однажды поблагодарит… Оставалось Рыжему расправляться с оголтелыми демонами, и его сил на это хватало с лихвой. А Влад с Мархосиасом вели игру куда более тонкую. — Похоже, с моим напарником ты хорошо знаком, — процедил Влад, когда маг умело увернулся от одного из лучших его финтов: заклинания, замаскированного под другим, более простым. — Преклоняюсь: немногие сразятся со Смертью и не окажутся по ту сторону мира… — Я на той стороне, мне нечего терять! — рявкнул Мархосиас, отчаявшийся, видящий, как его планы рушатся один за другим. — На той стороне истории, капитан, знаете, каково это? Новое заклинание Влад не стал блокировать, поскольку чутьем понял: оно ударит не по нему. Во время битвы он соображал инстинктами, из-за чего попросту отскочил в сторону, позволяя вороху разноцветных нитей пронестись мимо. За спиной был Рыжий — эта мысль настигла его попозже; обернувшись и глупо подставившись, Влад заметил, что мальчишка в порядке. Он застыл в на редкость нелепой позе, хватая ртом воздух, обливаясь потом — как после долгого бега. По изнанке растекся след от нового приказа. — Они пропали! Демоны! — взвизгнул Рыжий, вдруг оказавшийся один. Площадь пустела. — А то я не вижу! Куда ты их, под Столицу? — взвился Влад на врага. — Внутрь не пройти — заставишь стены штурмовать? Этих детей? Там же орудия, пушки, там куча магов! Ты отправил их на смерть — ради чего? Остановись. Смирись, мы отдадим тебя суду… — Если умирать, то в бою. Вы понимаете, Войцек. Мархосиас был не из говорливых, он все шептал заклинания. Большинство строилось на жестах, так было куда проще, но это был маг старой закалки, родившийся и выучившийся задолго до того, как человечество освоило волшбу. А кроме того, Ян здорово ужалил его под лопатку. Нужно было заканчивать. В драке с Яном Мархосиас растратил силы, а верного фамильяра, у которого можно было почерпнуть сил, они убили. Инквизиторством Влад скромно гордился: он не учил боевой магии так, как натаскивал Рыжего, но Ян многое подсмотрел, перенял привычки, а потому смог задержать и измотать Высшего мага… Мархосиас давно знался с изнанкой, уходил все глубже. На лице демона, и так искаженного магией Ада, полузверином, это почти никак не отражалось, но воздух вокруг него дрожал, а после стал виться паром. Паленым не пахло. Выхлестывая больше и больше мрака, Влад следовал за ним в глубины изнанки. Раньше он думал, чтобы освободиться, нужно непременно пожертвовать чем-то, растерзать человечность, выцарапать из подреберья бьющееся живое сердце и облечь себя в лютую звериную ярость, вечный Dies irae… Он с хриплым воем выворачивал душу наизнанку, спасая свой мир и свою семью. Заголосил Рыжий, перепуганный его видом, отпрыгнул. Влад потянулся было к нему, пытаясь убедить, что мальчишке не грозит ничего, но тот отступил еще дальше, глядя бешено, страшно, как перепуганный зверек. Прижало к земле, изогнуло. Все тело горело, словно кожа лопалась, слезала, как чешуя. Так далеко Влад еще не заходил, боялся потеряться, не вернуться, а если и отваживался ступать дальше нужного, то всегда полагался на тех, кто поможет, вытянет: на серебряную путеводную нить, ставшую его судьбой. А теперь Ян был далеко, но зато Бездна его убаюкивала, отодвигала боль. Привычное жжение, которое появлялось, когда у него резались клыки и когти, раскинулось на все тело. Заскулив, Влад почувствовал, как выворачивает челюсть, как с хрустом позвонки перестраиваются. Внутри, перекручивая органы, поселилось нечто жуткое, голодное, пожирающее его, исчерпывающее. Мрак был рядом, и это помогало не сойти с ума, но он уже перешагнул.

***

Народ бежал, вверху рокотали «вертушки». Кто-то предлагал закрыть небо, но, видно, их уговорам не вняли — поспешно увозили демонов, хотя площадок для посадки не хватало. Уносились дальше от города и катера, в которых обычно катали туристов с разинутыми ртами; теперь в них набивались толпы самого разного народа. Вещей брать не позволяли, раздавали амулеты — правда, они не были бесконечны. Ближе к Дворцовой стоял кордон из солдат; машины поперек улицы, ребят из росгвардии подтянули — хмурые фигуры с автоматами наперевес. Яна узнали по утратившему лоск парадному гвардейскому мундиру и немедленно расступились, но тут же сомкнули ряды, стоило кому-то из гражданских ринуться следом. Свои нашлись сразу же, на подходах к площади, Яна они встречали радостным криком, взлетевшим в суровое ночное небо; гвардейцы салютовали ему от виска. У него в груди стягивало, терзало. С Владом что-то случилось — не рана, не битва. Его отсекло, впервые между ними встало нечто сильнее контракта — а такого существовать не должно было. Словно помутнение рассудка. Изнанка не победила, но исказила Влада кривым зеркалом. — Он вас сожрет, капитан, там такое, такое… — перепугано голосили солдаты из Роты, заслоняя ему путь, осторожно придерживая, потому что понимали: Ян сейчас ничего не соображает. — Я его сам сожру, пустите немедленно! — орал он, захлебываясь, хватаясь за револьвер и непонятно кому грозя. — Прочь! Неподчинение приказу! Да я вас!.. Всех! Под трибунал! Р-разойтись! Ян забился в объятиях что-то бормочущего Волка, который обхватил его и оттащил, как невесомого ребенка. Силы Всадника хватило бы, чтобы разодрать этого амбала в клочки голыми руками, но неожиданно для себя Ян сломался, затих, обмякнув. Что-то, похожее на рыдание, рвалось из груди. Громовый рык встряхнул весь город. Грохотали Высшие заклинания, словно там рвались гранаты. Контракт не звенел, как обычно, а молчал, и это было страшно, Ян понял наконец те пафосные слова про отсеченную половину. Его стало слишком мало.

***

Он отключился, мысли стали куда отрывистее, проще. А стоять на четырех мощных лапах показалось куда приятнее — и как он раньше жил хрупким неловким человеком?.. В горле клокотало рычание, мокрый язык вываливался из широкой клыкастой пасти. Они с Мархосиасом продолжали виться кругами, а Рыжий спасал его, прикрывал магией, кое-как — по бокам все равно прилетало. Шерстью пахло. Запоздало Влад сообразил, что это — от него. Но было облегчение, теперь он не отвлекался на сомнения. Свою грань Влад перешел — и потому мог не думать о человечности и не бояться стать монстром, он был им. И это оказалось удивительно приятно. Кое-чему научившийся Рыжий штопором закрутил магию, и она грянулась прямо Мархосиасу на голову, что он вынужден был бросить затянутое заклинание и защищаться. Кольцо до сих пор было у него на руке, он управлял теми демонами в Столице. В другое время Влад бы целился в правую руку, но сейчас… Сейчас он побежал прямо на врага — терять нечего, страха нет, его охватил азарт охоты, хищничье чувство. Прикрытый Рыжим, его трясучей магией, пахнущей забытым Раем, Влад кинулся, лязгнул пастью и впился в руку. Обжегся магией, но не отстал, куснул, вгрызся, рванул назад, отплевываясь чужой кровью. По рогам вдарило боевым заклинанием. Прижимая к себе залитую черным руку, Мархосиас заорал. Маги не любили боли. Когда дерешься колдовством, когда оно сталкивается вдали, где-то между ними, совсем не предполагаешь, как вспыхивают настоящие раны. В спину Мархосиаса толкнула магия Рыжего, и он вяло отмахнулся левой рукой. Одной не поколдуешь — плетение даже не получилось начать. Это его добило или кровь, обильно льющаяся, горячая, тянущая оголодавшего Влада ближе, но Мархосиас рухнул без сознания. — Влад! Капитан! — сипло выкрикнул мальчишка. Он него кисло несло страхом. — Влад, пожалуйста, все закончилось, он наш, он… Вернитесь. Прошу. Кольцо блестело, сверкало в крови, среди откушенных, словно срезанных пальцев. В глазах мутилось, темнело, а вот оно сияло золотой магией. Манило, звало, и все остальные звуки померкли по сравнению с этим: и срывающийся голос демоненка, и стук сердца изнанки, ее дыхание, постоянное дрожание, чуткий перезвон ниточек. Кольцо шептало голосами, в которых невозможно было различить ни слова — и все равно он все понимал. Рыжий подкрался, коснулся его плеча, зарылся пальцами в шерсть. Влад мотнул головой. Зарычал. Человеческие слова не лезли на язык, а песьей пастью невозможно было их выговорить, вытолкнуть. Инстинкт сердито вертелся в груди: ему не нравилось, что Рыжий стоит так близко. Что трогает его. Влад-человек посмеялся бы и предложил за уши оттащить. Влад-зверь огрызнулся, скалясь, рявкнул на Рыжего, что тот забавно отпрыгнул. Но что-то человеческое в нем осталось. Зверь хотел обнюхать кольцо, лизнуть — попробовать на зуб. Пахло от него вкусно — обещанием, сладостью власти, тревожным ощущением под ребрами. А Влад протянул тяжелую длиннопалую лапу — она двигалась неловко, непривычно людским жестом. Проклятое кольцо наскочило на коготь легко, точно само прыгнуло, а потом все поглотил свет.

***

Света было слишком много. У Влада раскалывалась голова, он чувствовал себя даже хуже, чем в тот последний раз, когда напился. Порывшись в неподатливой памяти, но не делая попыток подняться, Влад устало понял, что это было вчера. Глаза болели даже закрытыми. Все тело сковывала странная лихорадка. Кто-то осторожно потряхивал его, тянул за ворот мундира, и Влад все-таки рискнул разлепить веки. Застонал — получился рык. Над ним мельтешило бледное лицо Рыжего, больше похожее на посмертную маску, и, увидев, что Влад слабо отзывается и пробует проморгаться, он ожил и просиял. Помог сесть. — Хуле ты на меня так смотришь, будто у меня вторые рога выросли? — спросил Влад. Язык немел, не слушался — он его искусал, пока хрипел. Нужно было начинать с чего-то покороче, а не выделываться перед мальчишкой… — Слава Деннице, — выдавил Рыжий. — Вы человек. — Нет, архангел с ебаными четырьмя крылами. Ты, маг-недоучка, чего стряслось? Призрак дедушки увидел? — Вы там… там… н-не важно. Заело Рыжего, и он махнул рукой. Полез обнимать Влада — не иначе как Вирен покусал. Опираясь на дрожащего перепуганного мальчишку, он осмотрелся, присвистнул. Влад часто бывал в Бездне, там царила чернильная темнота, густая, вязкая, и один Ян умел зажигать немного света — обычное такое неоновое заклинание. А в месте, куда их с Рыжим занесло, было много-много белого цвета, хотя глаза не слепило так, как должно. Он приходил в себя слишком быстро для человека, который пару минут назад валялся чуть не в параличе. А в теле поселилась какая-то легкость, невесомость, которую Влад помнил еще из тех лет, когда был духом. — Вы надели кольцо, а я… ну, видно, очень крепко за вас схватился. Не помните? — Припоминаю. Как в тумане все, — соврал Влад. Многое бесследно стерлось. — Где мы? — с надеждой спросил Рыжий. Он ждал, что Влад все разъяснит, поможет ему. Попытавшись выйти на изнанку, Влад натолкнулся на плотную стену, хмыкнул, но постарался ничем не выдать смущения перед воодушевленным учеником. Определенно, это место напоминало Бездну, но он что-то не помнил, чтобы Ян притаскивал в нее проводку. — Подпространство, — буркнул Влад. — Где-то между мирами. Вот как Мархосиас догадался такое устроить для тех, кого в плен взял. И сам прятался… Насмотрелся. — Нас сюда затянуло?.. — Не наши тела, что-то вроде астральных проекций. Душ, если хочешь попроще. Живую плоть бы разорвало, как в вакууме… Зато нам не смогут навредить, ранить здесь непросто. Так что не трясись, смерть нам пока не грозит. — Я не могу вам навредить, мой господин. Это выше моих сил. Позади послышался голос; шуршание, негромкий вздох — фальшивый, ненастоящий. Обернувшись, Влад почувствовал, что снова немеет, а во рту пересыхает. Женщина, скромно стоявшая позади них, была воплощением самых жарких мечтаний. На нее любой бы клюнул — даже мертвый, уж Влад знал, о чем говорит. Огненноволосая, идеально сложенная, а еще — совершенно обнаженная, без малейшего клочка одежды, с гладкой бархатистой кожей. Взгляд завяз где-то в районе ее пышной груди. Скользить ниже Влад не отваживался. Что-то скрипнув, замолк Рыжий. Растерянно оглянулся на Влада. Из мальчишки мог получиться неплохой маг: он чувствовал, что за красивой, соблазнительной оберткой таится нечто древнее и неизведанное. Впрочем, не повестись на нее было трудно. Влад почувствовал, как нечто бережно копошится у него в голове, вытаскивает этот образ. Откуда-то из разгульной молодости, когда он ради ночи с такой женщиной многое бы отдал, сложил бы к ее точеным ножкам. А потом бы сбежал. Не умел Влад иначе. Он отвернулся. Скосил глаза куда-то вбок. — Если не нравится, я могу принять любой облик, который вы захотите, — мелодично подсказала девушка; голосок у нее был ангельский, сладкий. — Не подходит?.. — Да не в этом дело. — Вы женаты? — трогательно насупилась она. — Не бойтесь, мой господин, я даже не человек, я слуга… — Я не женат. Хуже. Или лучше — тут уж как посмотреть, — зачастил Влад. — Ян замечательный человек, совсем не ревнивый, но сегодня — или вчера, не слежу за временем — он нервный. Лучше не рисковать красивой мордашкой — говорят, очень больно мраком по лицу. Даже если оно не настоящее. Она вся была — ненастоящая. Зажмурившись, чтобы ни на что не отвлекаться, Влад напряг фантазию, действительно попытался что-то вообразить. Когда же открыл глаза, девушка щеголяла гвардейской формой с иголочки — фигуру она мало скрывала, зато делала ситуацию куда приличнее. Женщина всегда оставалась женщиной: она поглядела на себя, попробовала жесткую черную ткань пальцем, чиркнула ноготком по шву, переминалась в берцах, однако ничего не сказала. — Кто вы? — спросил обалдевший Рыжий. Он выглядел скорее разочарованным преображением. Помедлив, она сначала покосилась на Влада, и тот не сразу догадался кивнуть. Быть чьим-то господином ему совершенно не нравилось, о чем он намеревался сказать, но быстро понял, что это бесполезно. Пока Влад слишком шатко стоял на ногах, чтобы попытаться изменить правила игры, ему навязанные. А ее и правда сложно было назвать человеком. На перемену во внешности девушка никак не отреагировала, она бы так же смирилась, наряди он ее в рыцарские латы или кружевное бельишко, полностью покорная. — Я дух, заключенный в кольце, — ровно, услужливо начала девушка. — Когда-то я была живой, но не помню этих времен. Было это еще в годы милостивого и мудрейшего царя Соломона, я жила в его землях. Я — проводник. Я передаю приказы, мне дана сила Небес. — Имя-то у тебя есть? — влез Влад, желая разозлить ее грубостью и наглостью. — Как пожелаете… — Джинн. Из лампы, — фыркнул Влад, вспомнив восточную сказку, которую в детстве очень любил Вирен и которую он ему читал не один раз. — Понятно все. Ты мне скажи, милая, это ведь ты управляешь всеми этими демонами? — Управляет мой господин, я повелеваю силой, которая не дана ни одному человеку или демону… — уверенно, напевно начала она. — А как давно ты проснулась? С неделю назад? Больше? До этого долго отдыхала, а потом… Темно все, верно? Как без сознания? И недавно мудрый господин Мархосиас тебя разбудил и как стал повелевать? Потупившись, девушка кивнула. Солгать тому, у кого кольцо, она не могла, и это делало весь допрос игрой в одни ворота — неинтересно так, от скуки окосеть можно, Ян бы подтвердил. С тоской оглянувшись, Влад поискал щели в плотных стенах межмирья, но понял, что не слышит контракта. Не прорвется… — Без нее магия не работает, — объявил Влад Рыжему, почти не стыдясь, что говорит о девице в третьем лице, когда она так преданно на него глядит. Глаза у нее были красивые, серебристо-грозовые, инквизиторские — просочилось все-таки что-то настоящее сквозь глупые юношеские мечты. — Она вроде этого… отсеивает, словом. Контролирует. А без ее дозволения магия ломается, сыплется. — Чего она может отсеять, если подчиняется каждому слову… — Он — мой ученик, — доходчиво объяснил Влад, ткнув в грудь Рыжему. — Мой друг, друг моего сына… да, с несколько туманным прошлым, но все мы не без греха. Ему отвечай так же, как и мне. — Есть правила, — приободрившись, продолжила девушка. — Ни один человек не должен возвыситься столько же, сколько Господь; кого-то подобная власть, такая сила могла и искусить, могла использоваться не для мудрого правления, а для тирании. Я должна следить, чтобы приказы моего господина не превысили… Чтобы он не восстал против Бога. — А мы Бога убили, — кивнул Влад, взмахнув рукой. — Как теперь определить? Что истинно, а что дозволено? Она же как компьютер, нет переменной для сравнения — синий экран. Вот и сломалась… Мархосиас молодец, смог починить. А чего же ты его не остановила — Мархосиас, видать, хотел нам принести мудрое правление? — Это не важно, — робко поспорила девушка. — Его приказы были вполне обычны: каждый, кто надевал кольцо, хотел почитания, власти. Возможно, со временем он бы и возгордился слишком сильно — тогда я не отдала бы его приказ. Но теперь вы мой господин, повелевайте… — Не люблю слишком послушных, — сокрушался Влад. — Мне одна похожая демоница чуть ухо не отгрызла однажды — вот это была женщина. Мечта. А ты, милая, подскажи кое-что… — с несвойственной нежностью попросил он. — Как тут все сломать? Чтобы потом ничего не собрали, чтобы на кусочки, вдребезги! Вот это по-нашему, по-гвардейски! Растерянность на лице девушки подсказывала, что с Гвардией она никогда не встречалась — что ж, все случается впервые. Нетвердо подняв руки, часто моргая, точно она и впрямь была не духом, а искусно собранным андроидом, машиной, и сейчас поймала десяток ошибок системы, механическими движениями стала водить руками, точно снимала отовсюду шелковые молочные простыни, которые, плавно стекая, скатываясь, обнажали изнанку этого мира… Прищурившись, с наслаждением расправив плечи, размахнувшись руками, сжав и разжав кулаки, встряхнувшись мокрым псом, Влад уставился прямо перед собой, на наползающие друг на друга енохианские строки, копошащиеся, точно переплетение злобных сороконожек. Он высматривал брешь, слабость — даже в самом искусном и изысканном заклинании есть мелкие ошибки. Сегодня, в Исход, Влад искал способ обрушить еще один мир — пусть и куда меньший, чем прекрасный Рай.

***

Когда заорали, что прямо под Столицей сработало заклинание перехода, все из пограничников — так прозвали гарнизон прямо у ныне запертых ворот — высыпали на стену и уставились на темные фигурки, кажущиеся маленькими, безобидными. Оживление стояло, переброшенные к ним солдаты, которых лейтенант Ахорн не знал, с голодными и звериными взглядами наблюдали внимательно, скалились. Молчали. Это были те, кто ходил в бой, а не торчал на входе, проверяя обозы и сдирая таможенный сбор (к их чести — справедливо). На Столицу никто не нападал с тех пор, как погибли ангелы. На мелкие торговые городишки совершали набеги разбойники, разгулявшиеся в кровавом вихре гражданской, однако на самый большой город Ада, на твердыню Сатаны никто не отважился бы наступать. А вот присланные Мархосиасом демоны собирались. Не бойцы — гражданские в людской одежде совсем не по адской моде. Отличить их от празднующих горожан было проще простого. Пара новых вспышек заслепила лейтенанту Ахорну глаза. Это были наемники — те, которых не смогли поймать прочесавшие все гвардейцы, прятавшиеся не в самом городе, а где-то поблизости. Смешались. Солдаты не из отряда Ахорна оживились, показывая на темные фигуры наемников. Лейтенант заволновался, втянул носом воздух, оглянулся, сжал пальцы на амулете связи, спрашивая разрешения, хотя сам готов был приказать открыть огонь… Амулет заорал на полную мощность — не в голове лейтенанта, но и в головах всех, кто стоял рядом. — Не стрелять! — сипел голос, который поначалу, искаженный магией и яростью, остался неузнанным, но после они осознали и отодвинулись от орудий. Злить Сатану сегодня было глупо, хотя вряд ли бы она стала наказывать собственных солдат, если пеклась даже о марионетках Мархосиаса. Конные отряды снаружи развернули. Они наблюдали за скопившимися за стенами демонами со сдержанным интересом, ждали. Оружия при демонах из Петербурга не было, только у наемников, нашлись маги, но защита города даже не дрогнула под парой выпущенных заклинаний. Гвардейцы держали строй и целились вниз, однако палить по ним не отваживались. Когда сверху пала тень, они вздернули ружья. Приземлялся Самаэль неловко, но они в онемении наблюдали за сыном прежнего Владыки. — Я… меня послали… — неясно пробормотал Самаэль. Среди солдат кто-то согласно гоготнул, но их приструнили. Склонившись со стены, Самаэль нисколько не боялся: или осознавал, сколько перед ним навешано заклинаний, или выступление на площади около Дворца напрочь лишило его страха. — Чего он хочет? — спросил вслух командир столичной стены. Он вопрошал у неба, безжизненного и покрасневшего, закатного. И не надеялся, что ему откликнутся, но хриплый голос командора из амулета объявил: — Акт отчаяния. Были бы у нас хорошие деревья рядом, попробовали бы взять тараном ворота, а так… Не знаю, что им остается. Но если к нам перекинут целое войско, а он на это способен с кольцом, это будет серьезно. Осадят. Запасов хватит на годы, но… Мы все окажемся отрезаны от Ада. Сколько там?.. — Около сотни. Надеюсь, больше не будет. Что делать с ними? — растерялся Ахорн. — Нельзя убивать, это мы понимаем. Вглядываясь вниз, он силился рассмотреть лица, высунулся из-за крепостной стены: его племянница отправлялась покорять мир людей, полная надежд, как и тысячи других — после Исхода. Неожиданно Ахорн испугался, что увидит хрупкую девчушку с козьими рогами на подступах к Столице, очарованную, проклятую… Не рассмотрел. — Мы не можем их исцелить, но способны оградить от зла тех, кто избежал магии, — объяснила Кара. — В разрушенном Колизее сейчас сидят несколько таких. Будем надеяться, сейчас наши товарищи в Петербурге захватят Мархсиаса. Смогут ли они вернуться к привычной жизни… К сожалению, не знаю. — Можно ли верить Самаэлю, командор? — с сомнением спросил Ахорн, внимательно наблюдая за каждым его шагом. И добавил несмело, готовый тотчас же заткнуться, уловив недовольство в хрипатом голосе Сатаны: — Все слышали, что произошло между вами над Дворцом… — Он один в окружении сотен таких бравых воинов, — с ехидцей протянула она, сорвалась на болезненный, встревоживший Ахорна кашель, однако продолжила: — Чего вы страшитесь? Застрелите его, стоит мальчишке рыпнуться и напасть. Он хотел отомстить за отца, мы еще поговорим с ним об этом… Видеть наш народ порабощенным Сэм не хочет не меньше нашего. Наемники внизу быстро приняли командование — кажется, среди них было несколько умелых бойцов, возглавивших отряд. Невдалеке остановились гвардейские кавалеристы, удерживавшие злых, встревоженных лошадей, поднявшие ружья и целившиеся к стремительно приближавшимся демонам… На них не было брони; несколько магов мимоходом накладывали заклинания. — Отступить! — рык Кары заставил гвардейский строй смешаться. — Не ввязываться в бой! Визжали лошади, плясали. Они хотели крови так же, как и любой солдат, им нужен был враг, бой, они желали мчаться в атаку с общим криком — ведь когда орут все, когда вопль рвется в небеса, ты больше не одинок, не крупица под багровым небом, а часть чего-то целого, плотно сбитого… В сражении было их спасение. Но командор не могла позволить, чтобы они пировали кровью тех, кого клялись защитить, потому Гвардия растерянно отступала, переходя в глухую оборону, не способная ничего изменить.

***

Девушка размахивала руками и вспарывала пространство этого маленького премилого подмира, который упорно напоминал Владу больницу — одиночную палату с белыми стенами. Позже он сообразил, что может придумать что угодно, как и в случае с самой слугой, построить себе келью или венецианский дворец… или оставить минимализм белых стен. Однако девица напрочь испортила стиль, и на белом появились черные письмена, надписи на смеси арамейского и енохианского. По мановению рук вскрывалось плетение мира и заклинания, создавшие кольцо. — Подозрительная она, не доверяю, — шептал Рыжий, пока Влад с интересом, словно забыв о времени, копался в древней магии. — Не понимаю, для чего вообще эта девчонка, могли же поставить заклинание-сдерживатель… — Да, не понимаешь ты, парень… Для Соломона делали, а он воздержанием не отличался. Впихнули женского духа, который подстроится под хозяина. Красота. Думаю, Мархосиасу тоже приятно было, хотя Энн клялась, что его плотское не интересует — ну да кто его знает. Не повелся бы сам? Рыжий с сомнением хмыкнул. — Это она потому что мою мечту тебе показывает, — поучительно заявил Влад. — Люблю я рыженьких — ничего личного, чисто эстетически. Смотреть приятно. Хочешь, изобразит что-нибудь для тебя? Как он и ожидал, мальчишка заупрямился и отвел взгляд, сцепил зубы; Влад знал это выражение лица, попытку скрыть мысли, запереть их тяжелым амбарным замком. А девушка, понявшая, что обсуждают ее, обернулась с услужливой полуулыбкой на красивых губах. Может, было в ней жизни не больше, чем в детских куклах из пластика, но Владу становилось ее жаль. Грузить Рыжего заклинаниями он не хотел, ковырялся сам. Чувствовал, что время здесь течет иначе, если вообще движется, так что его было достаточно, некуда спешить. Когда спешишь, совершаешь ошибки — этому жизнь успела научить. С енохианским не ладилось, сложный язык, на нем заклинания Владу редко доводилось создавать, однако недавно он разглядывал символы на ладонях стажера Саши Ивлина — неплохой был повод вспомнить. — Кажется, я нашел нить-основание, — поделился попозже Влад, подзывая Рыжего и тыча пальцем в переплетение строк и рисунков круглых печатей. — Даже клубок. Если ударить сюда… — Почему вы желаете уничтожить силу? — удивлялась девушка. — Любой хочет власти — так мне сказали на Небесах, и каждый мой господин это оправдывал. Сначала царь Соломон, после — некоторые другие маги. Они дрались за кольцо. Какое-то время я была у русского мага — Калин, так его звали. После — мне сказал Мархосиас — мной повелевал Люцифер. В полусне, в кошмаре я видела Иштар, но я ей не понравилась. Мархосиас… Вы первый, кто захотел уничтожить кольцо, а не спрятать его, не отдавать никому. — Я видел, сколько зла оно причинило, я сражался с его хозяином… — Объяснения были лишние, Влад замолчал. — Я военный человек, у меня есть приказ: уничтожить кольцо любой ценой. Ради него я тут голову положу. — Вы могли бы использовать его во благо, — мурлыкнула девушка, подходя ближе, ласково подхватывая Влада под локоть — он не стал дергаться и вырываться, заинтересованно покосился. Словно вдохновленная, она заговорила дальше. Влад смотрел в глаза. — Построить новый мир, поставить справедливое государство, о котором мечтал царь Соломон. История идет по кругу — может быть, вы его преемник? Я чувствую, я читаю вашу душу, мой господин. Это Влада отрезвило, и он все-таки высвободился, нетерпеливо помахал на нее рукой — слабо, не угрожающе, будто мушку отгонял. Вернулся к заклинанию и, вздыхая, зарылся в него руками, чувствуя призрачное покалывание. — Власть развращает людей, — бросил Влад. — Мне власти не надо, титулов тоже, званий. Не люблю я этого. А работу свою люблю. У меня есть напарник и собака, мне для счастья достаточно. Я эгоист, понимаешь, милая? Мне важнее мое собственное мелкое, бытовое такое счастье, чем бремя ответственности за целый справедливый, как ты говоришь, мир. Возможно, что-то и выгорело бы, не спорю. Но я за это браться не готов. Мое дело — гоняться за всякими ублюдками и чистить им хари боевой магией. Если совсем на пальцах. Ему нравилось ее тормошить, встряхивать; сталкиваясь с чем-то неизвестным, она становилась больше похожа на живую девчонку, пусть и будто бы сошедшую с картинки из порножурнала. Влад был человеком стайным, потому к девушке, наряженной в гвардейский мундир, как-то по наитию стал относиться бережнее. — Вы правильно нашли, здесь основание заклинания, — согласилась девушка, подбадривая Влада. Была в ней вшита золотыми нитями лесть или он ей нравился? — Я не сомневалась, что вы отличный маг… — по-лисьи прищурилась она. — Чтобы разрушить плетение, нужно постараться. Пожертвовать энергию — разорвать изнутри. Лучше всего, если это будет сила Рая, тогда заклинание поддастся легче. Проницательно кивнув на Рыжего, она заставила его смущенно что-то пробурчать. В своем ученике Влад не сомневался, ту магию, что он мальчишке показал, он отточил, превратив в оружие, в обоюдоострый клинок… Значило это, что Рыжий сам об него порежется, пока станет вытягивать нить-основание. — Поделим заклинание, — решил Влад, наскоро подсчитав, что такой выброс магии Рыжего убьет, выпьет досуха, точно оголодавший дикий вампир. — Ты начнешь и расковыряешь плетение, я добью — там будет нужна грубая сила, а не умение. Плетение тревожно пульсировало — казалось, магия понимает человеческие слова, однако Влад старался не поддаваться и напоминал себе: это из-за того, что он нагло рылся в изнанке. — Нам это не навредит? — испуганно спросил Рыжий. — Если все тут загорится, шарахнет? — Никак не навредит. Вы не привязаны к этому месту, вас даже здесь нет, — ответила девушка. — Ведь вы даже не души, вы мыслеобразы, которые отпечатались в этом маленьком мирке, где мой господин может спрятаться, отдохнуть. Ваши тела сейчас где-то в мире людей. — Не навредит… — медленно повторил Влад, отступая от наэлектризованной магии. Соображал он быстро. — А вот ее это убьет. Разрушит вместе с заклинанием кольца, с его подчинительным колдовством. Ее душа никому не достанется: ни Аду, ни — понятное дело — Раю, откуда ее выдернули, ни даже Бездне. Ее испепелит. Промолчав, она не отважилась даже кивнуть, поскольку поняла: ее не спрашивают. Влад и впрямь — без лишней скромности — был неплохим магом, потому рассмотрел толстые канатные нити, которые, словно рабские цепи, приковывали девушку к мирку. Рухнет он — утянет ниже и ее. — Да разве это жизнь, посмотрите, как она существует! — воскликнул практичный умный Рыжий, вцепляясь в руку Влада и шипя на ухо. — Она не человек, вы тоже не чувствуете в ней ни искорки тепла. И это не потому что она дух! Влад, кого вы собрались спасать? А если из-за нее ничего не получится? — Моя сестра умерла так, — неожиданно признался Влад. С прошедшими годами это получалось все проще; вот Яну впервые говорить было трудно, но он научил Влада быть искренним с тем, кому веришь. — Ее принесли в жертву нашему Богу. Хотели Его возродить. А сила оказалась огромной, ее стерло. Ничего не осталось. Я потому так на Бога разозлился, молодой был, глупый, убить его хотел, мстил… Почти Яна погубил, затянул в это все. А если теперь я так поступлю — чем я буду лучше того, кого ненавидел? Ожидая продолжения спора, Влад обманулся. Медленно разжав пальцы, Рыжий отступил, растерянно рассматривал Влада, словно не ожидал от него чего-то подобного. У него тоже была сестра, Влад это помнил, на то Гвардия и надавила, и ее Рыжий любил. — Нельзя спасти всех, я знаю, — сказал Влад. — Погибать ради духа… — Я был духом пятнадцать лет, — напомнил Влад, и Рыжий осекся. — Поначалу я сходил с ума — я был потерян, пытался жить дальше, но не находил смысла. И Кара подсказала мне кое-что — месть за погибшую сестру и убийство Бога. И я был одержим этим. — Хотите сказать, ей тоже нужен смысл? — Ей нужен шанс попробовать. — Если уверены… Можете рассчитывать на мою помощь, — сдался Рыжий. Начиная заклинания, Рыжий зажмурился, по-детски закрывая глаза, чтобы не видеть пульсирующее нутро мира. Однако руки у него не дрожали, Рыжий научился сдерживать бушующее внутри пламя. Наблюдая за ним, Влад молился, чтобы у них все получилось, но и готов был кинуться на выручку и оттащить пацана от визжащего заклинания, если его тоненькое плетение оборвется. Магия Рыжего набирала силу, прорастала, как мощный дуб, начавшийся из нелепого ростка. Вспыхнула разноцветная воронка, пышущая в лицо жаром ангельской магии — совсем иной, неподвластной. Она под руки не лезла, как мирный пес, не покусывала пальцы. Эта была древней, жестокой. И колдовать ее нужно было — с болью и кровью. Вовремя подхватив у Рыжего заклинание, Влад ринулся ближе, в самую геенну огненную. Нашарил начало цепей, привязавших к миру девчонку, рванул — с натугой, с треском поддались, разомкнулись… Руки свело судорогой, дыхания не осталось. Магия исчерпалась, мрак был далеко. А нить-основание требовала живой силы, жертвы; холодная мертвенная Бездна ее ни за что бы не накормила. Мог бы отдать ей Рыжего. Швырнуть, расцарапать когтями зверя ему горло, напоить кровью магию, все ей принести, до последней капли. Кровь черная, пьянящая, смолянистая. Польется по белому полу, расплещется. Влад вспомнил голод, перекрывающий, вычеркивающий все людское, словно бы со стороны увидал чудовище, обращающееся в крупного черного пса. Он должен был порвать демоненка, которого почему-то помиловал на площади. Отдать его магии, скормить. Для того-то он и нужен был, благословенный козел отпущения. Чтобы подвести его к обрыву, повязать на шею белую ленточку и толкнуть вниз без лишних сомнений. Он знал это с самого начала, он обманывался, думая, что жертву можно разделить. Но не мог… И Влад отдал магии зверя, шагнув сам вперед, распиная себя, жертвуя вместо ни в чем не повинного мальчишки. Почувствовал, как вечные клыки впиваются в тело, терзают, подцепляют что-то важное, что отчасти и было самим Владом. Отдирают с мясом — жарким, липким, красным. Судорогой свело спину. Рвались нити его души. Не было мрака, был сам Влад, был его предел, была вся его магия, жизнь, которой хватит, чтобы разлетелась власть Небес. Он упал на колени, раскинув руки, воя, как пытаемый на дыбе. Да что они знали о боли. Вжавшись друг в друга, с трудом удерживаясь на ногах, застыли Рыжий и девчонка, с которой слезали старой штукатуркой чужие фантазии, открывая настоящее лицо. Мир трясло. Этот, крохотный, спрятанный — и реальный. Трясло — как в день, когда рухнул Рай. Как в час, когда убили Бога. Изнанка шла рябью, поднимался магический девятый вал. — Все бери, — прохрипел Влад, словно насмехаясь. — Хлебай, мне не жалко. Только выгори ты вся, подавись. Потом он уже не мог говорить.