Мефодий Буслаев и Дикая Охота

***

— Ты знаешь что-нибудь об этом проклятии? — спросил Геральт после недавнего разговора у Лютика. — Нуу... Я знаю текст, — ответил поэт. — Что? Текст? И как оно звучало? — спросил Мефодий. О сглазах, порчах и тому подобного он знал всё. А текст проклятия может рассказать о нём практически всё, в том числе и как его снять. — Va fail, elaine - caed'mil, folie! Glaeddyv dorne aep t'enaid, bunn'droh ithne i'yachus, — только договорил Лютик, как Дафне сразу же поплохело. Она бледнела на глазах. — Ты в порядке? — подбежал к ней Буслаев и всмотрелся в беловато-синеватое лицо. Только щёки оставались всё такими же румяными. — Это очень плохое проклятие! Кто наложил его? Высший эльф или Страж? Кто?! Отвечай! — крикнула она Лютику. — Не знаю я, но звучит оно по эльфийски, это точно. А причём тут Стражи? Они вроде за другим миром пригля... Ааа! Так вот оно что.... — недоговорил поэт, увидев золотые крылышки Мефа, болтавшиеся на груди. — Давайте к делу. Это проклятие действительно очень мощное, мощнее, чем я бы мог сходу снять. Оно направлено на уродство и ограничение физических и умственных способностей более чем на тысячу лет. Геральт, ты видел какого-нибудь уродца, достаточно низкого роста и в волдырях? — спросил златокрылый, усадив Дафну на лавочку. Даже из уст обычного человека оно несло очень чёрную энергию, которой немного отравилась младший страж. — Видел. Собираемся, мы едем в Хиндарсфьялл. Вы вдвоём можете остаться в "Шалфее и Розмарине", а мне нужно найти Уму. Место встречи - Каэр Морхен, после отдыха, я думаю, вы найдёте где это. Увидимся! — Геральт махнул рукой и, свистнув, подозвал Плотву. Затем, запрыгнув на неё, куда-то умчался. — Ну, пошли что-ли. Медовуха дядюшки Золтана кого угодно на ноги поднимет, — прыгнув на лавку к Дафне, сказал краснолюд и похлопал её по плечу. — Мы на работе не пьём, тем более такие крепкие вещи. Нам бы какой-нибудь лес, да побольше, тогда я смогу перекачать его энергию в Даф и ей сразу же полегчает, — Мефодий приобнял хранителя и всмотрелся вдаль. — Есть тут один, недалеко, кстати. Пошли, — сказал Лютик и потянул Дафну за руку. — Да уж, вот это проклятие. Действительно очень плохое. Только давайте потихоньку, а то у меня в глазах всё плывёт, — вздохнув, младший страж встала и пошла по дорожке. Мефодий придерживал её за талию, чтобы в случае чего подстраховать хранителя от падения. Лес действительно оказался недалеко, что несомненно радовало. Усадив Дафну на пенёк, Буслаев отошёл от неё на метр и, раскинув руки в стороны, начал накапливать энергию. Кроны деревьев зашатались, и к его ладоням потекли зелёные ручейки чистой мощи леса. Когда энергии стало достаточно, Мефодий резко схлопнул ладони и направил их на Дафну. Теперь от златокрылого к ней текли не просто ручейки, а прямо таки река. И это помогало. Кожа хранителя начинала приобретать свой естественный цвет, а Меф наоборот побледнел. Энергии в лесу хоть и было достаточно много, но всё равно недостаточно, поэтому он отдавал свою. Когда последняя капля перетекла в Дафну, Буслаев опустился на одно колено и опёрся рукой о землю. — Спасибо тебе, — шепнула ему хранитель и чмокнула в щёку. — Да не за что. Теперь и мне время подлечиться. Не могла бы ты... — недоговорил он. — Конечно. Садись, — перебила его Даф и Буслаев сел на тот же пенёк. Блондинка достала свою флейту и, направив на Солнце, заиграла. Теперь от музыкально инструмента к Мефу тёк солнечный луч, заставивший Золтана, Лютика и Присциллу отвернуться. Только стражи Света могли безнаказанно смотреть на Светило и его энергию, для остальных же это было ярче сварки. Мефодию легчало прямо на глазах. Его запасы энергии были практически бесконечны и, в принципе, в него можно было бы залить примерно одну квадриллионную часть энергии Солнца, а это, скажу вам, не мало. В обычного человека влить можно настолько малую его часть, что число нулей до запятой обогнуло бы Млечный Путь около пяти раз. Когда флейта уже начала искажать воздух своим жаром, Дафна отпустила её. — И тебе спасибо, — облизнувшись, ответил Меф. От энергии Светила оставался сладковатый привкус на губах. Теперь, казалось, что Буслаев смог бы поднять город, настолько много энергии в него вошло. — Пожалуйста, — улыбнулась хранитель и поцеловала его в губы. Всем нравится сладенькое, — Ммм, а тебя теперь как конфетку использовать можно, — хихикнула она.