F64.0

      Домой я летел как угорелый. Этот день настал! Это случилось! Это произошло! А самое приятное, что это случилось гораздо раньше, чем должно было. По секрету мне психиатр признался, что тот факт, что я уже почти два года на гормонах, ускорил выдачу заветной справки. Значит, вне зависимости от того, каков будет итоговый диагноз после мастэктомии, я был чертовски прав. Здорово, когда ты прав!       Забежав в квартиру, я ринулся к компу. Отсканировал справку и отправил ВКонтакте Вадиму, и написал длинное-длинное письмо, как я счастлив. Ведь он действительно тот человек, с кем я хочу делиться всем. Немного подумав, я вкратце написал о том, что у меня было с рыженькой нимфой. И хотя в последнее время я совсем перестал его понимать, все равно считаю его лучшим человеком в моей жизни. Отправив длинное сообщение, я неожиданно решил рассмотреть его страницу, и обнаружил новую фотографию с миленькой брюнеточкой в обнимку - у нее короткие темные волосы, карие глаза, она прижалась к его груди и смотрит влюбленными глазами, сам Вадя вальяжно положил руку на ее худенькое плечо. Видно, о ней говорила Вилка. Пусть она его охомутает и все у них будет хорошо! - Я так понимаю, день у тебя удался? - Виолетта стояла на пороге комнаты, прислонившись к косяку спиной.       Я протянул ей документ. Это - самая обычная бумага формата А4 с кучей печатей и подписей, но для меня она была равноценна жизни. На основании нее я начинаю жить по - настоящему, как положено. Словно все это время я был в кошмарном сне, и наконец меня разбудили. После мастэктомии я подам документы на замену паспорта. На работе мне поменяют безликий бэйджик "Саша" на мое родное Андрей. На учебе дадут новый студенческий билет, и наши постоянно меняющиеся охранники не будут так откровенно нагло разглядывать меня. Я больше не буду закатывать глаза и смиренно кивать, когда меня будут звать Викой. Я больше не буду испытывать желание провалиться под землю, если меня где - то попросят предъявить документы. "Смотрите, я - гражданин! А не какая-то там гражданка." - Ну, для меня - то ничего не меняется, верно? - Вилка вернула мне справку и обняла меня. - Ты всегда был для меня именно братом, им и останешься. И как тебе могло прийти в твою тупую башку, что я расскажу девкам всю эту историю?       Я пожал плечами. Иногда я говорю и делаю такие вещи, что сам себя не понимаю. Но сейчас я был счастлив, счастлив как никогда! И я со всей силы прижал к себе свою Виолетту, одного из самых дорогих мне людей. - Все будет хорошо. - Она гладила меня по волосам. - Я искренне рада за тебя, но я ни на секунду не сомневалась, что тебе подтвердят диагноз. Да только слепой может засомневаться! - Или наша мамаша, - хмыкнул я. - Так, не обижай маму, ей итак тяжело, - Вилка шёлкнула меня по носу. - С каких пор ты подалась в адвокаты? - Я не подавалась в адвокаты. Просто Катька снова беременна, у нее токсикоз сильный, и мама занимается с внучкой. А ведь ещё Владик на ней... - Ясно.       Я ещё сильнее вжался в сестру. Это абсолютно идиотская мысль, но когда Виолетта начинает защищать мать, или просто говорить о ней хорошее, меня это задевает. Я ревную, хоть это в корне неправильно. Вилка не виновата в том, что мои отношения с матерью дошли до крайней точки паршивости, и не обязана игнорировать родительницу вместе со мной. Да и мать ее любит, гордится ею, ведь она - прекрасная дочь, не то что я... - Эй, ты чего загрузился? - Виолетта ущипнула меня за плечо. - Операция же скоро. - Бодро соврал я. - Немного переживаю. - Я буду рядом. Буду держать тебя за руку, и говорить, что все будет хорошо. Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя. Расскажи, как вообще там было, на комиссии? - Ой, долго рассказывать. - Тогда пойду поставлю чайник.       Я ещё раз посмотрел на фотографию Вадьки с его девушкой. Для меня, как и для него, открывается новая глава. Очевидно, судьба распорядилась так, что на страницах жизни друг у друга мы фигурировать не будем. "У тебя очень милая девушка" - добавил я к своему огромному сообщению. Грустно.       Вилка позвала меня, и я, выключив комп, пошел на кухню. ***       Я сидел за столом, и пялился в окно. Очередная домашняя истерика матери, очередной конфликт, скандал, и в очередной раз мать меня заперла дома, запретив идти гулять. И я снова сижу, обиженно дуюсь и злюсь.       Вот только сегодня был особенный день - у Вадима день рождения. На свои скромно сэкономленные, получаемые от бабушки карманные деньги, и отжатые шекели на завтраки у чмырей я купил ему подарок, классный раскладной нож, на который он мечтательно пялился, когда мы с ним ходили в торговый центр за рабочими тетрадями. Сам вырезал и склеил коробочку, написал длинное поздравление. Я знаю, что ему подарят другие парни - Гришка диск с каким-то фильмом, Захарчик со своей мамой прикупили классную толстовку, Валерка что-то из канцелярии, ещё один пацанчик подарит настольный футбол, а пара одноклассников подготовили сборники ГДЗ... Словом, мой подарок был круче всех, а главное, жесть какой дорогой - аж баснословные две тысячи деревянных! Но я не смогу вручить его именно в этот день, сегодня, десятого сентября, когда ему исполнится пятнадцать. От обиды я стукнул кулаком по столу. Да какого черта!       Ситуация осложнялась тем, что бабушка была за границей, а отец в коммандировке, и прибудет только к концу недели. И я сидел и думал, что сказать Вадиму, как объяснить то, что в такой важный день я не приду. Виолетта играла в куклы, переодевала их и разговаривала сама с собой. Неожиданно меня осенило. - Вилка, - окликнул я сестру. - Поможешь мне?       Она обернулась и кивнула. Впрочем, она никогда мне не отказывала. И я быстро завернул в пакет свои кроссовки, джинсы, ветровку. Футболку, так и быть, оставлю ту, которую выбрала мать - она просто беленькая. - Я сейчас напялю то дерьмо, которое выбрала мать и свалю из дома. Когда я захлопну входную дверь, ты подойдёшь к окну и будешь смотреть. Увидишь меня - выкинешь пакет в окно. Сделаешь?       Она улыбнулась. Иногда мне казалось, что она испытывает удовольствие, когда я обвожу мать вокруг пальца. И я напялил уродские розовые джинсы-клеш, со стразами на карманах. Надел персиковую ветровку, белые кожаные ботинки, в пакет положил свой подарок. И вышел в коридор.       Мать пришла орать, но, увидев меня, опешила, стала блеять что-то одобрительное. Я же молча свалил из квартиры, громко хлопнув дверью.       Быстро оббежал дом, ведь наше с Вилкой окно выходило на другую от подъезда сторону. Моя принцесса ждала меня на подоконнике. Она сразу выкинула пакет и помахала мне на удачу.       Я переоделся в деревянном домике на детской площадке, выкинув девчачье барахло в мусорный бак. Подарок отдал, навеселился вдоволь! Вадик был доволен, он даже не сразу поверил, что я купил этот ножик - думал, что украл.       Мать схватилась за сердце, когда увидела, в чем я вернулся домой. И я торжественно ей объявил, что вышвырнул ее шмотье в помойку, ту, что подальше от дома, и если она хочет играть в эту игру дальше, то пожалуйста. Ведь я уже додумался сделать нычку с нормальной одеждой на чердаке. - Все будет по-моему, слышишь? По-моему! Хочешь тратить деньги впустую, пожалуйста, можешь снова купить мне говненное барахло, которое я снова выкину. ***       Утром мне ответил Вадим. Про мою справку информацию он просто проигнорировал. Зато поздравил меня и сказал, что скоро я буду трахаться так же, как все помойные девицы. "Членодевками уже никого не впечатлить. А вот пиздо-парни - самый сок," - написал этот урод. Мразь, какая же мразь! Что с ним не так? Нормальный же был! Обозленный, я пошел на учебу. Но, стоило мне выйти на улицу, как все наладилось. Ведь все просто прекрасно! Скоро я выкину свои утяжки, набью прикольные татушки в области шрамов и, наконец, схожу в бассейн! Я ведь ни разу не был в бассейне. Да и на море не купался, наверное, лет с одиннадцати, как начала расти грудь.       Я бежал в сторону колледжа. Жизнь моя хороша. Все хорошо! Все непременно будет хорошо! Прекрасное чувство - меня абсолютно ничего не раздражает! И даже нападки Максика и его команды прошли мимо меня. Зато моя компания заметила мое хорошее настроение. И все спрашивали, мол, что случилось, ведь в последнее время я ходил как мешком пришибленный. Я загадочно улыбался и пожимал плечами. Вот поменяю паспорт и расскажу!       На перемене я вкратце рассказал Мишане, чем болел, почему буду отсутствовать около двух недель и попросил поделиться со мной конспектами в дальнейшем. - Страшно? - Спросил он - Нет, - ответил я. - Совершенно не страшно. Я мечтал об этом, чего теперь бояться? - Это же операция, как ни крути, - пожал он плечами. - Наркоз и все такое... А с опухолью что? - Ничего. Вырежут, проведут гистологию и дальше будут решать. Я уверен, что все будет хорошо. Все непременно будет хорошо! - Эх, лишь бы твой оптимизм оправдался.       Он беспокоился.       Ну, а я что? А я счастлив! Хоть по - прежнему быстро устаю. ***       В очередной день после занятий я поднимался на четвертый этаж торгового центра, в зону фуд-корта. Осталось две смены и все, отпуск и первая операция. Настроение у меня довольно хорошее, не смотря на паршивое самочувствие.       К сожалению, переодевался я в женской раздевалке, в соответствии с паспортом. К этому факту я отнёсся философски - надо так надо. Однако сейчас я знатно удивился, увидя, как из девчачей комнаты вылетает Рустам. - О, ты пришел! - Он схватил меня за плечи. - Господи, иди, посмотри, что с ней, а то я сейчас поседею!       Я взглянул на него - весь взъерошенный, с бегающими глазами. Решил ничего не спрашивать, а последовать в указанном направлении.       На полу раздевалки лежала одна из сотрудниц. Я про себя назвал ее "Русалочкой", из-за длинных, ярко-красных, явно крашенных волос, а имени ее не знал, ибо она редко попадалась мне на глаза. Но сейчас она больше походила на завсегдатую местной наливайки, нежели героиню детской сказки - принцесса храпела как тигр, около рта были следы рвотных масс, и запах стоял соответствующий. Я аккуратно потянул ее за мочку уха, нажимая на болевую, и ожидаемо был послан в известном направлении смазанной речью. - Она просто пьяна, - вынес я свой вердикт. - Вот, слышала? - Заорал Рустам на стоящую рядом с Русалочкой девушку. - Пьяная она! Саше можно доверять, он без пяти минут врач! Так что забирай ее домой! - Ей плохо, она отравилась алкоголем. Ей нужно вызвать скорую! - Софья, она не отравилась алкоголем, она просто перебрала! Увези ее уже домой, она проспится и все будет хорошо.       Девушка отрицательно помотала головой. Я же в искреннем непонимании наблюдал за этой картиной. В чем проблема вызвать ей скорую, чтобы ее увезли? Ее тушка заблокировала доступ к моему шкафчику! А если, по мнению нашего менеджера, в скорой она не нуждается, надо сдать ее ментам. Итак весь пол в рвоте из-за нее. Немного помявшись, я озвучил свою мысль вслух. - В полицию нельзя! А вот скорую нужно вызвать! - Воскликнула Софья. - Саша, она несовершеннолетняя, - глубоко вздохнул Рустам. - В смысле? - Удивился я. - У нас принимают на работу несовершеннолетних, на четырехчасовой рабочий день. Марине шестнадцать лет, и если до начальства дойдет информация, что на моей смене в рабочей раздевалке валялась пьяная малолетка... - Ах, вот в чем дело! - Софья уперла руки в бока. - Ты просто себе проблем не хочешь, вот и не даёшь ей помощь оказать! - Подожди, кто ее вообще сюда такую приволок? - Я замотал головой.       Так, думай, Андрей, думай. Рустика надо выручать! Ведь он меня выручает... - Я приволокла, - кивнула Софья. - Просто она ещё ходила, когда мы поднимались на этаж... - Так, давай всю историю сначала. В честь чего нажирались? - Я не пила! Пила только Марина...       Оказалось, девочки познакомились и подружились на работе, и сегодня встретились за два часа до смены в пиццерии на втором этаже. Марина выбирала себе коктейли по принципу "назови число от одного до тридцати", и, соответственно, намешала в своем детском организме разный градус. Софья переживает за пьяного ребенка, а Рустам переживает за свою карьеру. Ну, а я переживал за Рустама. Я неоднократно видел настолько пьяных людей, и до обучения медицине знал, что все с ними нормально, надо просто проспаться. И помогал Вадьке доставлять таких домой. Эх, Вадька... Так, стоп. Рустам. Вот кому я сейчас действительно нужен. Он переминается с ноги на ногу, нервно прикусывает губу - у него реально могут быть проблемы из-за пьяной девицы. Я внимательно посмотрел на Софью. Она работает по восемь часов, это я точно знаю, она как-то жаловалась мне. А значит, ей есть восемнадцать, а значит... - Я согласен с Софьей, надо вызвать скорую, и полицию. - Полицию-тот зачем? - Возмутилась девушка. - Как зачем? - Я наигранно поднял брови. - На тебя протокольчик составлять. Ты же малолетку споила, не мы. - Я ее не спаивала! - Возмутилась девушка. - Это будешь товарищу майору рассказывать. - Гаркнул я. - Не надо полицию, - заблеяла Соня. - И скорую, наверное, тоже не надо. - Ну, так забирай ее домой и проваливайте отсюда наконец! - Рявкнул Рустам, и я услышал вздох облегчения. - Я не дотащу ее одна! - Отчаянно вскрикнула девушка. - Она весит больше меня! - Родственникам ее позвони, предложи им ее забрать, - посоветовал Рустам. - Нет, это плохая идея. - Отрицательно покачал я головой. - Если она недалеко живёт, то давай я помогу ее отвезти. Не надо сюда вплетать ее родителей. - Недалеко, четыре остановки на трамвае! - Уверила меня Софья. - Такси оплачиваешь ты! - Я подмигнул Рустаму. - О, Боги, да я тебе весь год буду его оплачивать, если ты ее увезешь отсюда! - Спустить вниз ее помоги.       Я вызвал такси. Когда оператор сообщил, что машина подъехала, мы втроём на запасном лифте спустили Марину вниз, к черному входу, и погрузили в машину. Рустик распинался в благодарностях и пообещал прикрыть меня, и я ему верил.       Вот мы с Вадькой поднимаем пьяного Толика на его шестой этаж без лифта. Из-за того, что местность из сопок, практически в каждой пятиэтажке был шестиэтажный подъезд. Мы уложили его на лестничной клетке. Я хотел положить его на спину, но Вадька перевернул Толика на бок. - Пьяные часто блюют, на боку он не захлебнется рвотой. - Объяснил он мне.       И я в очередной раз восхитился тем, какой же он умный. Он знает абсолютно все, и умеет абсолютно все. Как здорово, что у меня именно такой друг! - Ну чё, отдышался? - Спросил меня Вадим.       Я кивнул. - Сейчас я позвоню в звонок. Как только услышим, что к двери подходят, убегаем вниз. Понял?       Я вновь кивнул. А я-то думал, что он собирается матери Толика сказать... А он, оказывается, вообще не собирается с ней разговаривать! Мы услышали женское "кто там", затем лязг звонка и понеслись вниз. Где-то этаже на четвертом до нас донеслись возмущенные вопли в адрес пьяного Толика, и Вадька показал мне большой палец, мол, план удался.       Мы выбежали на улицу. Я смеялся, а Вадька вдруг дотронулся до моей щеки. - Не нажирайся так никогда, ладно? - Тихо попросил он.       Все произошло почти так же, как в моих детских воспоминаниях, только тут был лифт, да и весила Марина меньше, чем Толик. И я так же малодушно не стал общаться с матерью девушки, оставив ее на коврике у входной двери. Мне пришлось признаться себе - мне плевать, откроет ее мать дверь, увидит она дочь или нет. Проспится и сама доползет.       Я вернулся на смену. ***       Двадцать седьмого ноября я в сопровождении Виолетты и Михаила приехал в медицинский центр. Я был голодный, даже воду не пил, но счастливый. Сестра ещё с вечера помогла мне собрать вещи, обещали по очереди навещать. А вот зачем Мишка поехал - мне непонятно, но я благодарен ему за внимание к моей персоне, о чем поспешил сообщить.       Первым делом я внёс в кассу сумму в сто пятьдесят тысяч рублей. К сожалению, это не окончательно - все зависит от дней, проведенных в стационаре, от лекарственных препаратов и перевязочного материала, консультации сторонних специалистов. Благо, гистология пройдет бесплатно - врачи договорились с онкологическим центром Блохина и там меня взяли на учёт, учитывая направление от терапевта поликлиники. Неприятненько ходить в такие места, но что поделать теперь. Я не жалею о своем шаге, ведь благодаря относительно своевременному приему я выгляжу, скажем так, неплохо - похож на паренька. Вот только крылья носа стали чуть шире и немного портят вид, но да ладно. На фоне шрама, идущего противной тонкой белесой ниткой от лба к брови - вполне себе ничего. Эх, скоро выкину все майки - утяжки! Или раздам нуждающимся.       Палату я взял отдельную, но без телевизора - зачем он мне?       Оперировать будут сегодня. Разложив вещи, я обнаружил, что Вилка уселась на стул с книгой в руках. - Ты можешь идти домой, спасибо за помощь, - улыбнулся я. - Я подожду, пока ты отойдешь от наркоза, - брякнула она. - Люди под наркозом несут всякую ахинею. - Улыбнулся я. - Послушаю, значит, твои истории.       Я пожал плечами. Ну, хочет - пусть сидит.       Затем я выслушал наставления от Михаила. Мой рыжий друг вещал что-то из разряда "в карты не играй, вина не пей". Вдоволь наржавшись, я выпроводил его на занятия.       Затем меня пригласили в процедурный кабинет, где выкачали ещё кровушки. Потом другой кабинет, где я, краснея, снял полностью верх. Однако, сиськи у меня страшные, совершенно не привлекательные - я бы не стал такие мацать. Из-за перераспределения жира они стали меньше, кожа немного отвисла, местами казалась дряблой. Как-то не очень. Хирург маркером нарисовал места разрезов, что и где подтянут, уберут...       Раздеться следовало догола. Как неприятно! Но, благо, разрешили сразу нырнуть под простынь. Дежурные вопросы про аллергию, были ли раньше наркозы, как переносил их и тд. Нет, это моя первая операция, ведь про историю с почкой я сознательно умолчал на всех уровнях, а шрам объяснил падением с гаража.       Оказавшись под яркой лампой, я замандражировал. А что, если не выйду из наркоза? Если умру на операционном столе?       Но, чем так жить, наверное, правильней умереть?       Словно прочувствовав мой резко ставший депрессивным настрой, медсестра, которая ставила мне катетер в вену, легонько погладила меня по руке. - Все будет хорошо, успокаиваемся, - сказала она.       Я благодарно кивнул. И стал медленно погружаться во тьму. ***       Когда я проснулся, за окном было темно. Первым делом мне захотелось встать, сам не знаю куда, просто захотелось. И я столкнулся с болью в груди, было ощущение, что меня знатно отпинали и переломали все ребра. Поэтому вторым порывом я стал ощупывать место, где раньше были сиськи - бинты, ужасно туго намотанные, и именно из-за них было больно. Я издал полустон-полуписк, когда руками дополз до грудины. - Ты чего там трогаешь? Руки убери, - послышался встревоженный голос моей сестры. - Ты ещё не ушла? - Позвать медсестру, чтобы обезболили? Они предупреждали, что будет болеть. - Не, не надо. - Если не двигаться, все вполне терпимо. И мне все же больше хорошо, чем плохо. Первый шаг сделан! - Лучше помоги мне дойти до туалета. - Врачи запретили тебе вставать. - Задумчиво протянула Вилка. - Да и не подниму я тебя, я же женщина. - Ой, да забей, - я махнул рукой и подмышку неприятно потянуло. - Ты уйдешь, а мне тут ещё куковать. Просто помоги встать, а дойду я сам.       Она пожала плечами и протянула ладони ко мне. А это оказалось сложнее, чем я думал - руки невозможно поднять даже под прямым углом, опереться на них тоже не получалось. Виолетта попыталась взять меня подмышками, но и это закончилось провалом. - Так, лежи, я позову медсестру. - Ну, не надо! - Заныл я. - Сейчас встану сам.       Я аккуратно спустил ноги на пол. Обнаружил, что я без нижнего белья, поэтому быстро накрутил простынь на бедра. Затем резко, рывком вскочил. Голова закружилась, и я рухнул в объятия Вилки. Надо же, такое простое действие вызывает столько трудностей. Постоял, пока головушка не пришла в норму, и медленно, с ее поддержкой, потопал в сторону туалета. Естественно, Вилку оставил за дверью. И, впервые за много лет, мне пришлось писать сидя.       Она чистила мне вареное яйцо, бубня под нос то, что я совсем голодный, и совсем худой. Операция началась в десять утра, а я проснулся в семь вечера, хотя в палату меня вернули около двух. Виолетта говорила, что я приходил в себя, лежал с открытыми глазами, и даже односложно отвечал на простые вопросы, но я не помню этого. Однако, у меня не было разбитого состояния, как это обычно бывает, скорее наоборот, тихая радость и чувство выполненного долга.       Я попросил ее пойти домой и отдохнуть. И больше не тратить так много времени на меня, а заниматься учебой и друзьями.       Когда я окончательно отошел от анастезии, то обнаружил, что болит-то у меня славно! Когда Эмилька избил меня, было не так плохо, как сейчас. Но, видно, психологический фактор - штука реально важная. Тогда мне было плохо во всех смыслах, а сейчас мне плохо физически, но нереально хорошо моей измученной душонке. ***       Руки я смог поднять на четырнадцатый день. Тогда же с меня впервые полностью сняли повязку, и осмотрели результат. До этого распутывали бинты только для обработки швов и тут же упаковывали меня обратно в бондаж, который нехило сжимал грудную клетку.       Шрамов после такой процедуры остаётся тьма. Чуть ниже сосков шли разрезы в виде улыбок или скобочек, не сильно длинные, но полукруглые, и легко было догадаться, откуда они взялись. Так же хирурги уменьшали ареолу соска, и перенесли их чуть выше, вокруг них круговые шрамы, но они, после заживления, не будут выглядеть таковыми. Если грудь маленькая, то молочную железу и лишнюю кожу удаляют через околососковый разрез. Но у меня реально большая грудь, и такой способ, увы, был не для меня. Основная масса отеков спала, остались только глубокие, которые полностью уйдут в течение года, и уже было видно, что результат неплохой. Все достаточно ровно, на одном уровне, нигде нет лишних кожных мешков. Как мне объяснили, на руку пошла моя худоба, и на моих костях все косяки были заметны сразу.       Виолетта приходила каждый день. Приносила мне всякие вкусняшки, которые я не ел, и щебетала - первое полугодие она закрывала без долгов, и была таковой единственной в группе, даже ее подружки облажались. А ещё моя девочка перешла из официанта в менеджера, денег будет получать чуточку больше, и работа не такая унизительная. - Оказалось, что в нашей кафешке я единственная говорю на английском, и хозяин меня повысил, мол, не дело, когда официант выступает переводчиком. Это он ещё мой финский не слышал!       Я был рад за нее. - Ты только не ругайся на меня, - вдруг заискивающим тоном заговорила она. - Но Вадим заметил, что тебя двое суток ВКонтакте не было, и позвонил мне. Я ему рассказала. Прости, если что! - Я не запрещал тебе говорить, за что ты извиняешься? - Улыбнулся я. - Сказала и сказала. - Он переживает. Сказал, если будут проблемы с деньгами, чтобы я сразу сообщила, и он поможет. - А у него откуда деньги? - Удивился я.       Самостоятельно зарабатывать на свои детские хотелки мой друг начал ещё в пятом классе, ибо денег в их с матерью семье не было. Сейчас Вадька, конечно, работает по специальности, и получает нормально, но не думаю, что у него есть сотня тысяч в свободном доступе. Он же на ремонт в своей квартире копил и учебу оплачивает. - Не знаю, откуда. Но помощь предложил.       На этаже со мной лежало ещё двое таких же, как я, трансгендеров после мастэктомии, но я ни с кем из них не стал заводить общение. Это тоже самое, что обсуждать свои болячки, камни в почках или молочницу, с посторонними людьми, с которыми вас связывает только то, что те болеют тем же. Для того, чтобы делиться событиями подобного масштаба, есть друзья, но я никому ничего не сказал, и Вадиму не стал писать, зная, что он ответит мне какую-нибудь гадость.       А ещё через три дня меня и вовсе выписали. Я должен был ездить к ним на перевязки каждые два дня, а бандаж носить в течение месяца. На двадцатое декабря мне назначили посещение онко- центра, ведь к этому времени обещалась быть готовой гистология. ***       Домой я добирался на такси. Не хотелось мне, чтобы кто-нибудь случайно толкнул меня в трамвае, или ещё что. И обнаружил, что меня вдруг стало укачивать в машинах, хотя раньше такого за собой не наблюдал. Выйти из нее я смог только благодаря Виолетте.       Но, невзирая на дикую слабость и тошноту, я был счастлив. Закричать на весь мир сил не было, но я был в состоянии абсолютной радости! - Какие планы на ближайшие дни? - Спросила Вилка. - Нужно подтянуть учебу, пока я в отпуске, займусь ею. Потом документы подать на замену. Ну, и готовиться встретить Захарчика, он приедет тридцать первого утром. - Он будет с нами на Новый год? - Да. Ты не рада? - Нет, что ты, мне нравится его компания, - улыбнулась Вилка. - Просто я хотела тебя спросить, можно к нам Дана приедет? Ее родители уезжают в Армению, а она не хочет туда. Так сказать, твой друг и мой друг. Один-один! - Конечно, - кивнул я.       Да я бы ей и слона сейчас позволил привести! К тому же, наверное, следует предложить свою компанию Кате, ведь она опять одна, и Мишке. Ну, а с ним Ирка. Должно быть весело! ***       В центр Блохина мне ездить не понравилось. Он находился на юге столицы, и мне следовало переться через весь город, потратив почти пятьдесят минут и пересаживаясь три раза с ветки на ветку. Два раза я выходил из вагонов на чужих станциях лишь потому, что меня укачало, и мне надо было постоять. И в эти моменты я жалел, что не взял с собой Виолетту, ибо поток спешащих людей плевать хотел на мои страдания, и меня чуть не снесли. Но потом разумно подумал - что бы я сейчас не услышал, мне нужно время, как преподнести это ей. А подсознательно я ожидал худшее, ведь прекрасно понимал, что причины моего паршивого состояния кроются не в постоперационном периоде и общей загруженности.       Вадиму я все-таки написал, не выдержал. И утром он мне ответил, попросил позвонить ему сразу после посещения онколога. "И, ради Бога, не вздумай мне пиздеть," - приписал он. А ведь ему я бы действительно соврал.       Как только я зашёл в больничку, то сразу отметил разительные отличия платной и бесплатной медицины. Никакого тебе кулера с водой, лавочки заняты бабками, гардеробщица молча хватает вещи и швыряет номерок в лицо, а в регистратуре хамят. Но в моей нычке оставалось порядка двухсот тысяч, на эти деньги особо не повыделываешься, с учётом того, что на низ мне потребуется не менее трехсот тысяч деревянных. И я, засунув свое недовольство куда подальше, покорно занял очередь к онкологу Бережной Т. В. Хотя, справедливости ради, вещей, которые меня бесят, с каждым днём становится все больше.       Через три с половиной часа доктор Бережная отволокла меня к другому доктору, а тот доктор - к третьему. В конце концов, я попал в руки к онкологу-эндокринологу, довольно редкому зверю. - Причина вашей болезни ясна, как белый день, - фыркал он. Я ему явно не симпатизировал. - С одной стороны, мне удивительно, неужели оно того стоило?       Я пожал плечами. Мне не хотелось кому-либо и что-либо объяснять, учитывая, что в девяносто процентов случаев я все равно останусь непонятым. - С другой стороны, с лечением тоже будет чуточку проще, коль причина ясна. Лечиться - то будем, Виктория Владимировна?       Я кивнул. Будем, Михаил Михайлович, будем. - Значит, на середину января даём первую химиотерапию. Решайте свои дела, готовьтесь, итак в ускоренном режиме придется вас лечить, иначе все время упустим.       Все как всегда - я получил бумажку с перечнем анализов, направление на госпитализацию, и список разрешенных и необходимых вещей для пребывания в палате. В направлении был указан окончательный диагноз по гистологии - злокачественное новообразование молочной железы с поражением лимфатических узлов. И если самой железы уже не было, то был тот сраный узел, который увеличился, но не болел, и окружающие ткани, которые могли быть поражены раковыми клетками. И, так как не было уверенности в том, что не осталось пары паршивых клеток, мне назначили курс химиотерапии, пока только один.       На улице я вздохнул. Решил, что в поликлинику схожу сегодня, а вот подачу заявления на смену документов оставлю на завтра. Ещё неприятный доктор настоятельно посоветовал мне максимально быстро решить вопрос с гистреэктомией, желательно, сразу после курса химии, иначе процесс может перейти туда. Я только кивнул - быть бы уверенным, что я вообще буду жить. Как и обещал, позвонил Вадиму и вкратце обрисовал ситуацию. Он глубоко вздохнул, спросил про даты, и я пояснил. Мне было тяжело разговаривать с ним; каждый следующий диалог давался тяжелее предыдущего, и я искренне не понимал, почему ему все ещё интересно, что происходит в моей жизни? - Кто будет вошкаться с тобой? - Устало спросил он. - Да никто, - я пожал плечами, словно забыл, что он меня не видит. - Зачем со мной вошкаться? Вилка, думаю, будет привозить продукты и прочий хлам, а на этом все. - Ладно. Январь, да? Сразу после праздников, да? Ладно, разберемся. Звони, если что.       Он положил трубку, и я, вслушиваясь в короткие гудки, откровенно офигевал - что это за паника в его голосе? ***       Первым этапом в смене документов было внесение изменений в актовую запись о рождении. И я, собрав все свои пожитки, направился в ЗАГС по месту своей прописки.       Вежливый охранник помог мне выбрать нужную опцию на терминале, я получил талончик и сел на диванчик в ожидании своей очереди. Довольно приятная атмосфера, возле каждого окошка есть по два стула, висит телевизор, имеется автомат с кофе. Когда моя очередь подошла, номер моего талона отобразился на табло с указанием окошка. - Здравствуйте. Мне нужно внести изменения в актовую запись о рождении в связи с изменением пола. - Пола? - Переспросила молодая девушка. - Пола. С женского на мужской.       Она озадаченно посмотрела на меня, затем попросила подождать, а сама куда-то удалилась. Я осозновал, что меня не сразу поймут, не каждый день с такими заявлениями к ним приходят, и принялся спокойно ждать. Девушка подошла сначала к соседнему окошку, потом ещё к одному, а затем и вовсе убежала за дверь с грозной табличкой "посторонним вход запрещен". Вернулась она с женщиной в возрасте. - Медицинская справка есть? - С порога рявкнула она. - Да, конечно. - Собираешь документы вот по этому перечню, оформляете заявление, даёшь реквизиты для оплаты пошлины, после оплаты тебе приносят чек, его прикладываешь к заявлению и все это отдаешь Татьяне Юрьевне. Возьми контактный телефон обратившегося, вдруг у нее будут вопросы. Срок рассмотрения - тридцать календарных дней.       Молоденькая кивнула. Я же достал все необходимые документы, с которых предварительно снял копии и заверил у нотариуса, и протянул девушке. От меня требовался паспорт, та самая заветная справка, свидетельство о рождении. На всякий случай я предоставил выписку из больницы о проведенной мастэктомии - из разговоров с психиатром и рассказов с форумов я знал, что часто требуется подтверждение о проведенной органоуносящей операции, хотя бы одной. Получив взамен реквизиты, я поплелся в соседний дом, где располагался офис Сбербанка, дабы оплатить государственную пошлину в размере трехсот пятидесяти рублей.       Вернулся я к той же девушке, которая ещё возилась с моими документами. - Вы имя будете менять? - Спросила она. - Конечно, - я улыбнулся. - На какое? - Андрей. - Минюст предписывает нам менять только гендерные окончания в фамилии и отчестве, а имя на аналогичное, соответствующее полу. Если такого имени нет, то можно указать любое. Но в вашем случае, такое имя есть. - И это создаст лишнего полного однофамильца, ибо Милошев Виктор Владимирович уже существует, - хмыкнул я. - Ваш родственник? - Брат. - Тогда напишем два заявления. - Подвела она итог. - Если все будет хорошо, вам одобрят сразу выбранное имя, если нет, то вы получите паспорт на имя Виктор, а потом будете проходить всю процедуру снова, но уже по замене имени. Отчество оставляем? - Ну, да. Как без него-то? - Многие отказываются от отчества, - пожала она плечами.       Мы ещё долго возились с заполнением заявления, по итогу мне его распечатали, дали проверить и поставить свою царскую подпись. Ко второму заявлению я приложил замученную копию паспорта Витька, которую нашел в бабушкиных документах. У нее были копии документов всех членов семьи - бабуля регулярно покупала нам всем билеты в отпуск. И сейчас был рад, что взял все бумаги с собой. - Ну, будем ссылаться на вашего родственника в требовании о смене имени. Это не запрещено законом, должны одобрить, если все остальные документы в порядке.       Она выдала мне номера заявлений и объяснила порядок моих дальнейших действий. Срок ожидания для меня продлевается до двух месяцев - ведь я родился в другом регионе и им нужно больше времени для обмена информацией с N-ским ЗАГСом. Если все будет хорошо, то через два месяца я получу новое свидетельство о рождении. Справку об изменении данных в актовой записи о рождении мне не дадут, но смогут любезно предоставить справку по форме четыре, в которой будут отображена история изменений моих данных, и стоит это удовольствие всего лишь двести рублей. Я благоразумно согласился, ибо нервотрёпка с требованием отдать мне заключение о внесении изменений в актовую запись о рождении явно обойдется дороже этой суммы. Взяв контактный номер ЗАГСа, я удалился, оставив себе довольно положительные эмоции от посещения этой организации. ***       Мне охренеть как подфартило с практикой. Вооружившись всеми справками, я пошел в родную пятьдесят вторую больницу договариваться о переносе практики на летнее время, решил начать с сотрудников отделения терапии, за которой был закреплён. Там все суетятся, бегают, носятся... Кое-как я отыскал старшую медсестру, которая была ответственная за нашу группу, и начал ей объяснять свою ситуацию. - Вы - Милошева? - Устало спросила меня тетка. - Да, я просто немного болею и... - Давай сюда свой дневник. Я тебе все проставляю, идёшь к главной медсестре и подписываешь практику, все свои справки убираешь и никому их не показываешь. Я ставлю, что ты все отходила, летом приходить не надо. - Спасибо, - заулыбался я. - Я даже не знаю, как вас отблагодарить... - Ой, ради всего святого, выздоравливай и все. Эти твои, особенно рыжий, весь мозг вытоптали, рвались тут за тебя работать, еле выставила их всех.       Она отдала мне подписанный дневник, и куда-то убежала, не дав мне возможности сказать ей, какая она крутая.       С глупой улыбкой на лице я плелся к административному корпусу, где собралась толпа. Стал глазами выискивать своих, отделять их от платников и противных личностей вроде Максика. Вон, рыжая нахальная макушка, рядом Дима, и Семён с ними. Я помахал им. - О, мы уже забыли, как ты выглядишь, - цокнул Сема. - А выглядишь ты не очень, к слову, - поддакнул Дима. - И я по вам соскучился, - я кивнул. - Что, какие планы? - Сейчас главная медсестра будет практику подписывать, - ответил Миша. - А потом не знаю, по домам, наверное. - Ага, счас. Пусть этот засранец ведёт нас всех к себе в гости отмечать. Алкашку, так и быть, сами купим, - на меня вальяжно облокотилась Катя.       Я кивнул. Виолетта поехала в какой-то музей и обещалась отсутствовать до вечера, так что идея меня устраивает. Не сказать, что мне охота вечеринок, но закрытую чужими руками практику я должен возместить.       Здесь главная была приятной и веселой женщиной, активно зазывающей нас всех на работу. - Что вам эта скорая, ни поесть, ни присесть, а вот в нашей реанимации у вас будет два часа сна ночью. А на скорой ребята вообще не заезжают домой! Так что думайте, думайте, товарищи фельдшера.       Получив заветные дневники, мы направились в сторону магазина. Выпивку ребята и впрямь выбрали каждый для себя, а закуска легла на счёт моей банковской карты. А затребовали они не мало - мороженное, фрукты, колбасные нарезки, чипсы и сухарики, соления. И я оплатил абсолютно все, даже их алкашку, как и обещал. Я действительно благодарен им за то, что меня избавили от отработки практики летом.       Услышав, как открывается входная дверь, породистая тварь куда-то спряталась, чем вызвала негодование у женской части нашей компании. - Найди Шаню, я хочу ее потискать. Она такая классная! - Просила Ира. - Очевидно, что Шаня тебя не хочет, - отрезал я. - Какой же ты злой бываешь...       Мы расположились в зале, который выполнял функцию моей комнаты. Разложили стол, взяли стулья с кухни, накрыли поляну, и выглядела она довольно богато. Все пили алкоголь, кроме меня, я давился соком. Ребята обсуждали практику, рассказывали интересные и веселые случаи, обсуждали предстоящие экзамены, и, конечно, сплетничали. Я внимательно слушал их, но ничего не говорил, ведь мне нечего им рассказать. Хотя слушать их было интересно, и даже немного грустно от того, что я пропустил такое веселье. - ... и они мне разрешили поставить ему зонд для промывания желудка, - подытожил свой рассказ Семён. - Тебе? Разрешили? Да ты врешь, Семьон! - Смеялась Катька. - Я тоже ставил, - влез Дима, - нам скорая привезла отравление медикаментами, а промывать не стали, пришлось нам это делать. - Ну, тебе, может, и разрешили бы делать это самому, но Семьон... Он же на от мира сего! - Нормальный я, - надулся Сема. - Тебя не взяли в Макдональдс, - напомнила ему Ира. - Кстати, Милаш, ты чё так долго на больничном торчал? Чё лечил? - Спросила Катька.       Одногруппники уставились на меня. Сейчас мне стало понятно, что этот вопрос они готовились мне задать, просто ждали подходящего момента. - Не скажу, - буркнул я. - И даже не выпытывай, все равно не скажу. - Какой же ты занудный стал в последнее время, это жесть, - вздохнула Катька. - Вообще-то, мы закрыли твою практику! - Дима ткнул меня в плечо. - Так что ты должник. - Неа, - я улыбнулся. - Я проставился, так что все, должок закрыт. - Можно не давать ему билеты, пока не расскажет, что с ним произошло. - Предложила Ирка. - Да я уже дал ему, по доброте душевной, - фыркнул Мишаня.       Сдавать мы будем фармакологию и патологию, к слову. - Я, кстати, в январе снова уйду на больничный. - Сказал я. - И, если все пройдет гладко, то после него я выйду с новым паспортом. - Ты это серьезно? - Спросил Дима. - Ну да. А что тебя так удивляет? Я, вроде, все честно рассказал с самого начала. - Да, рассказал, просто тогда это были планы, и знаешь, как-то не верилось, что это правда. А сейчас... Странно как-то... - Я уже документы подал на замену, - пожал я плечами. - Так что это правда.       Я затолкал в рот кусок колбасы. Мне не хочется с кем-то из них ругаться, но и юлить, ходить вокруг да около я не собираюсь. Если через два месяца я получу новое свидетельство о рождении, то в марте у меня уже будет новый паспорт с новым именем. - То есть, мне из-за тебя, сволочи такой, придется переписывать журнал?! - Возмутилась Ирка. Милейшая Лариса Викторовна свалила заполнение документации на старосту и ее зама. - Ага, похоже на то. Ну, или корректором подмажешь. - Нельзя в журнале корректором замазывать! Меняй паспорт после летней сессии! - Неа. - Тогда одной поляной ты не отделаешься!       Я засмеялся, не сводя взгляда с Димы. Он был озадачен, думал о чем-то своем, и, как мне казалось, в негативном ключе. Я подмигнул ему, мол, расслабься, все нормально. - Нет, ты не подумай ничего, ты мой друг и я хорошо к тебе отношусь, просто это... Короче, мне нужно переваривать. - Переваривай. - Кивнул я. - Максик с ума сойдет, если ему придется называть тебя Андреем, - смеялся Костик. - А ему придется. Иначе он вообще будет обращаться к другому человеку! - Воскликнула Катька. - Ведь Вики Милошевой де юре не будет! Вот он взбесится-то!       Я хмыкнул. Вики Милошевой никогда не было. Был глубоко несчастный, агрессивный, наказанный Богом невесть за что ребенок и огромный жестокий мир взрослых, поддерживающий это наказание.