F64.0

      Захарчик сообщил нам, что доедет на такси. Откуда у моего друга детства взялась лишняя тысяча на такую роскошь, я спрашивать не стал, просто назвал адрес. - Метро же ещё работает. Чё он выпендривается? - Бубнела Вилка. - Народу много, все домой едут. Думаю, вагоны битком забиты. - Пожал я плечами. - Праздник, как никак. - Ага, а на дорогах пробок нет! Все в метро полезли!       Мы накрывали Новогодний стол. В этом году я буду праздновать у себя дома и заедать домашней едой, ведь Вилка решила готовить сама. И меня приобщила к процессу, что-то почистить, что-то порезать. Странное дело, но раньше все, за что бралась бы сестра, получалось откровенно паршиво, а сейчас выглядело аппетитно. Оказалось, Виолетта вооружилась кулинарной книгой, изучила азы этого сложного мастерства и сегодня на стол выставлялись одни блюда за другими - салат "Столичный", салат с крабовыми палочками, селёдка под шубой, несколько видов канапе, колбасная и сырная нарезки. В духовке томилась курочка с запечённой картошкой, были куплены шампанское, водка и сок. Пока Вилка не видит, я аккуратно продегустировал ее стряпню, дабы избежать конфуза, но всё и вправду было вкусно. - Поставь всем по стопке, бокалу и стакану, пусть сами выбирают, кто что будет.       Я послушно расставлял посуду. Ёлка наряжена, гирлянды переливаются, телевизор вещает Первый канал, а с улицы слышны первые салюты. Все для встречи нового 2012 года готово.       Для меня Новый год, по какой-то причине, всегда был особенным событием. Я помню почти все праздники за свои короткие девятнадцать лет, где и с кем я встречал его. И, хоть большинство из них проходило в откровенно паршивой обстановке, я все равно люблю этот праздник. Словно список моих грехов обнуляется, и все непременно должно быть хорошо.       Вадька сбежал из дома аккурат за час до того, как пробьют куранты. Его мать работала в ночную смену, а с дядей Лёшей, как обычно, общение не заладилось. Он отсиживался на одном из чердаков, топя горе в "Блэйзере" и заедая сухариками. На свой кнопочный телефон я получил смс от друга с его историей и решил во что бы то ни стало не оставлять его одного. Разве может человек быть совсем один в такой прекрасный праздник? Папа часто говорил, мол, как Новый год встретишь, так его и проведешь. А вдруг весь год у Вадьки будут проблемы с дядей и он будет одинок? Так нельзя! И я не должен это допустить!       Пока мать накрывала на стол, Витька смотрел телек, а Вилка зачитывала папе стишок, я в пакет запихал несколько бутербродов с красной рыбой, пару ломтей колбасы и жареную куриную ножку. Спрятавшись в коридоре, надел ботинки и стал прислушиваться. Я выжидал момент, когда получится незаметно открыть дверь и выскользнуть в подъезд. Я нервничал; время половина двенадцатого, а мне ещё бежать до соседней девятиэтажки. В свои одиннадцать я прекрасно понимал, что проблем не оберусь, но нельзя же, чтобы Вадька там страдал!       Витька уронил какую-то тарелку, послышался звон разбитого стекла. Мать начала орать, Вилка смеяться, а отец причитать. И я, воспользовавшись моментом, открыл дверь, схватил пакет со жрачкой и свой комбинезон, и выскочил на лестничную клетку. Быстро облачившись в комбез, рванул на улицу, пока родители не заметили, что меня нет.       Время без пятнадцати. На помойке возле нужного дома валялся мешок со старой мишурой, а в руке чьего-то снеговика торчала еловая ветвь. Я схватил первую попавшуюся мишуру, отобрал ветку у снежного урода. Поднялся на лифте на девятый этаж, и, зажав в зубах пакет с едой, взобрался по дурацкой лестнице к люку в потолке.       Вадим сидел в углу. В руках дотлевала сигарета, он задумчиво смотрел перед собой с абсолютно потерянным видом. Я подбежал к нему, радостно бросив на холодный бетонный пол еловую ветку. - Ты чё, с дубу рухнул? - Он поднял на меня изумлённый взгляд. - Ты хоть представляешь, что с тобой родители сделают потом? - Это вместо ёлки, - проигнорировал я его выпад. - Вот мишура, сейчас мы ею украсим ветку. В пакете жратва, а пить я не взял. - Где твои шапка и перчатки? - Строго спросил друг.       Я извиняюще улыбнулся. Вадька ведь почти взрослый, ему целых четырнадцать лет, и он частенько ругал меня за отсутствие рукавиц. Слава Богу, он не видит, что под комбинезоном у меня дебильное платье с рюшечками. Но у меня не было времени на это все; не было времени даже на то, чтобы снять дурацкое платье и надеть что-нибудь нормальное. И, пока я размышлял над своим внешним видом, он вдруг резко обнял меня. - Совсем дурак. Просидишь ведь все каникулы наказанным. - Прошептал он. - Ничего ты не понимаешь. Нельзя чтобы человек был один в Новый год. Просто нельзя!       Мы жрали бутерброды, куриную ножку я пожертвовал другу. Ветка опиралась на трубы, обмотанная потасканной мишурой, видавшей годы. Мы смеялись, он травил анекдоты, а я позволил себе расслабиться и матерился сполна, зная, что у меня будут убогие каникулы. Но под бой курантов Вадька был не один и это самое главное. ***       Меня разбудил звонок домофона. Твою мать, я заснул на диване! - Открой, это Катя. Смотри, чтобы у нее были салфетки. Не будет салфеток, не пускай ее! - Причитала Вилка с кухни.       Ах, ну да, салфетки. Простенькие, беленькие, на них будут писать желание, жечь под бой курантов и жрать пепел, запивая шампанским. И я в этом цирке больше участвовать не буду, ибо то, что я загадал в том году, не сбылось.       Сон, странный сон. Но сегодня, если верить словам Захара, Вадим встречает праздник в компании матери и девушки, и лучшего я ему пожелать на мог.       Удивительно, но Катя и Виолетта быстро нашли общий язык. Они трещали о чем-то на кухне, пока я встречал остальных гостей. Мишка пришел один, ибо Ирка поехала к родственникам со своей матерью. Ещё чуть позже приехала Дана и сразу присоединилась к девчонкам. Миша поинтересовался моим самочувствием, я ответил, что все нормально, хотя это было откровенной ложью. Я спал на ходу и понимал, что не высижу с ними больше часа. Захарчик написал мне сообщение, мол, будут ли девушки и сколько их. "Две, не считая Вилки", - машинально ответил я. - Слушай, а эта Дана, ну, она одна? - Поинтересовался Миша. - Честно, не знаю, это же подруга Виолетты. - Ответил я. - Я могу спросить, если ты хочешь. Вот только... Как же Ира? - Знаешь, - разоткровенничался Миша, - все не так. Я был так влюблен в эту веселую, жизнерадостную девушку, но в последнее время она все больше напоминает мне замученную жизнью женщину. Она постоянно чем-то недовольна, всегда нудит и зудит. Я поймал себя на мысли, что стал сам реже писать и звонить ей. Да что говорить, я обрадовался, когда она сказала, что не сможет прийти к тебе! - А сейчас ты рад вдвойне, да? - Я хитро улыбнулся. - Я спрошу у Виолетты про Дану, но скажу сразу, ее подруги весьма обеспеченны, и мы по сравнению с ними просто бомжи. - Когда - нибудь у меня все будет. - Уверенно заявил Михаил. - Конечно, будет. А, ещё учти, если Захар положит глаз на Дану, то решать этот вопрос вы будете без меня, понятно?       В десять минут двенадцатого снова затрезвонил домофон. Я снял трубку. - Открывай, дед Мороз пришел, подарки принес! - Смеялся мой друг детства. - Двадцать второй этаж, если что.       Все собрались в коридоре, поглазеть на Захарчика. И вот он появился, все такой же высокий и белобрысый, с огромной, по-детски открытой улыбкой. Вот только внешний вид радикально преобразился - вместо дешманской спортивной куртки на нем пальто, брюки вытеснили джинсы, аккуратный пуловер заменил привычные толстовки с матерным принтом, довершали образ дорогие ботинки. В руках он держал трёх огромных розовых слонов, три букета цветов и пакет с новогодним рисунком. Девчонкам он всучил по букету и игрушке, а меня обнял, крепко-крепко, что казалось, мои тоненькие косточки сломаются. - Ребята, это Захар, он из N-ска, наш друг детства. Захар, это Катя, Дана и Миша.       Перестав тискать меня, мой товарищ переключился на Вилку. Миша как-то растерянно смотрел на него, видно, сделав выводы, что после подгона в виде цветов и плюшевого урода Дана точно предпочтет горячего финского парня. Но Захар даже на взглянул на девчонок и Мишку; он принялся раздеваться и трындеть обо всем на свете. Оказалось, они с Вадькой замутили бизнес, открыли официальную мастерскую в гаражах Марата, и прибыли хватило на то, чтобы выкупить ещё два гаража первой линии на окраине города. После новогодних каникул Вадим собирается открыть мойку самообслуживания на въезде в город - как раз отмыться после поганых поселковых дорог. Как выяснилось, в N-ске нет моек с самообслуживанием. - Брать будем максимально дёшево, чтобы окупить расход воды и электричество по минимуму. - Объяснял Захар. - Потом, когда раскрутимся, откроем ещё одну. Вадим решил открывать их там, где максимально грязные участки дороги. Мы просчитали, что себестоимость помывки одного легкового автомобиля обойдется в тридцать рублей. Значит, ценник установим около пятидесяти рублей, с наценкой за большие авто. Пока там будет только два бокса, в будущем, если зайдет, откроем ещё.       Вилка заваливала его вопросами, а я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, был рад за них - вон какие они оба стали, приоделись, и у Захарчика есть деньги на такси и подарки, в то время как мы условились ничего друг другу не дарить. С другой, я злился. Я невероятно сильно злился на Вадима за то, что он ничего мне не рассказал. Его жизнь, оказывается, настолько круто изменилась - учеба, бизнес, девушка... И все это без меня! Первое, что я хотел спросить у Захарчика, так это почему он не ладит с девушкой Вадима. Но сейчас я твердо решил - я закрою тему Вадика и больше не позволю ее открывать. Если он меня вычеркнул из своей жизни, то я поступлю точно так же. - А у тебя появилась девушка? - Перебил я друга. - А? Девушка? Не-не, никаких девушек. У меня работа, учеба, мне некогда возится с девушками.       Мишка заметно расслабился, и мы проследовали за стол. Вилка и Дана рассказывали о своей учебе, Катя и Миша о нашей шараге. И Захарчик подключился в обсуждение вечной проблемы преподавателей и студентов, внося свои пять копеек. Мы больше на обсуждали Вадима, и я был рад этому. Но где-то глубоко внутри мне было невероятно обидно и даже больно от его поведения. Мы знали друг друга больше десяти лет и он вот так легко меня вышвырнул из своей жизни. Так почему же я к нему тянусь? ***       Оборачиваясь назад, я смогу смело сказать, что это были одни из лучших зимних каникул моей жизни. Благодаря суетливости Рустама я работал исключительно по утрам, до того, как основная масса празднующих проснется и придет жрать импортные булки. Примерно с трёх часов дня я был свободен и оставшееся время уделял Захарчику и сестре. Те двое как раз только просыпались и к моему приходу приобретали человеческий облик. Мы шарахались по городу, были на ярмарке на Красной площади, посетили крупнейшие парки, в которых зимой не менее красиво, чем летом. Были в кино, смотрели фильм, который безумно понравился Захару и Вилке, и который я благополучно проспал. Ходили на каток, в планетарий. Регулярно к нам подтягивались Дана, Катя и Миша. Одним словом, было весело, на наших страницах ВКонтакте появилась тьма новых фоток и куча сувениров в квартирах.       Мои друзья посетили аквапарк. Я отказался, ведь вода там сильно хлорированная, а в некоторых местах шрамы слегка подкравливали. Из-за раздевалок я не парился - ни один здравый человек не пустит меня в женскую, а паспорта у меня тупо нет. Зато есть фальшивый студенческий билет, купленный у предприимчивого таджика, по которому я все это время гулял. Словом, я провел эти дни радостно.       Захар уезжал шестого числа. И пятого вечером я все же решил спросить у него про девушку Вадима. Сам не могу объяснить себе, зачем мне это знать, но знать надо. Вот надо и все тут! Вилка с Даной пошли в гости к подруге последней, Катя и Миша сидели по домам. Словом, впервые за все праздники я остался с Захаром наедине. - Ее зовут Алина, ей двадцать лет, - пожал плечами Захарчик. - Учится с нами в одной группе, там они и сошлись. - И все? - Я хмыкнул. - Это все, что ты можешь мне рассказать про единственную официальную девушку Вадима? - Просто я не уверен, все ли можно говорить, - Захар пожал плечами. - Были какие-то ценные указания от его высочества? - Нет. - Тогда говори.       Захар задумчиво уставился в свою кружку. Видно, делал какие-то свои выводы, о чем-то думал. Я тоже думал, о многом. Ведь до разговора о Вадьке Захар пытал меня насчёт отношений, и я честно признался, что скоро буду год как одинок. Собственно, именно из-за того, что он полез в мою личную жизнь, я решился спросить про Вадима. Типа разговор на личные темы. - А из-за чего ты всё-таки разосрался с Яковлевым? - Захар картинно сложил руки на стол. - Он тебе не говорил? - Удивился я. - Он сказал, что это твое личное. - Захар пожал плечами. - Со мной он не делится твоими тайнами. - Ага, как же. - Фыркнул я. - Ладно, скажу. Я встречался с парнем, чуть больше полугода. И Вадим об этом узнал, когда приезжал ко мне в гости, психанул и уехал, и после этого все пошло через одно место. - Это ведь было до похорон твоей бабушки, верно? И он все равно приехал на них. - Честно, я даже не знаю, откуда он узнал о ее смерти. От Вилки, наверное. - А ты с этим парнем спал? Ну, как... Ну, вот так...       Захар замялся, показывая неприличные жесты, означающие секс между мужчиной и женщиной, а меня неожиданно пробило на смех. Ну, ей Богу, они знают меня всю мою сознательную жизнь! Тогда я встал и резким движением снял футболку. - Больше не показывай про меня таких гадостей, понял? - Тихо сказал я. - А чё, ниче так. А эти все шрамы уйдут или как? Ну, неплохо, неплохо. - Давай, говори уже. Я свою часть сделки выполнил.       Я уселся обратно на кухонный диванчик, но надевать футболку не стал. Твою мать, я ведь могу дома ее вообще не носить! А я по привычке вечно наряжаюсь. Скоро и в летний период я смогу щеголять с голым торсом! Я улыбнулся, с нескрываемым удовольствием вытянул руки вперёд и потянулся. Немного болит в местах шрамов от операций, неприятно тянет. - Серёгу помнишь? Ну, того, который тебе не нравится? - Неожиданно спросил Захар. - Помню, - я кивнул, - мутный который. - Вот. - Продолжил свой рассказ Захар. - С Вадькой рядом много баб ошивалось, сам знаешь. И все, как одна - макияж, каблучки, короткие юбочки... А эта Алина пошла другим путем - патлы обрезала и в темный покрасила, а они у нее были почти до пояса и светлые, начала носить джинсы и толстовки. Ты прикинь, однажды она плюхнулась за нашу с Вадимом парту! Просто переложила мои вещи на другое место, а сама уселась с ним. Вадим такой спросил ее, мол, ничего она не перепутала? А Алина отвечает, мол, нет, ты со мной сидеть будешь. Потом она Вадьке стала матерные анекдоты травить, потом делиться с ним едой, а потом напросилась в мастерскую посмотреть... Короче, как-то она влилась в его жизнь, везде за ним таскалась, и он привык к ней, понимаешь? - Понимаю. А Серега-то тут причем? - Привел ее Вадик в компашку. Валерка, как обычно, ему лишь бы поржать и пожрать, я эту мамзель и так знаю, Грише она тоже не понравилась, но он промолчал, а Серёга назвал Алину жалкой пародией на тебя. Причем он сказал это Вадиму в лицо, при всех, мол, Вадька пытается воссоздать тебя из имеющегося сырья. Прям так и сказал! А Яковлев что? А ничего. Сказал, что если Серому что-то не нравится, то Серый может валить. Серый и свалил; так, изредка в мастерской появляется, если ему деньги нужны, а гулять с нами не ходит. Зато эта швабра всегда за нами таскается. Ну и короче... Короче, она обиделась и начала на нас всех гнать, Вадьку против меня настраивать. - И чё, этот баран ее слушает? - Возмутился я. - Не, не, он ее прессанул, мол, мы с Маратом ему как братья, и если ей что-то не нравится, то может катиться на все четыре. Она немного коней придержала, но я сам стал ее избегать. Короче, сложно мне, когда они вдвоем. - Мда, не ожидал от него, - покачал я головой. - Я, конечно, знал, что он однажды женится, детей настругает, но думал, что жёнушка его будет компанейская и в доску наша. - Да не женится он, - махнул рукой Захар. - Ты - то откуда знаешь? - Да знаю. Не женится. Никогда не женится.       Я уставился в окно. За ним темень, и я видел свое отражение - худощавый парень с темными длинными волосами, зачесанными назад, и заострёнными чертами угловатого лица. И сам себе я напоминал наркомана из панк - тусовки восьмидесятых, словно напротив меня должен сидеть не Захар, а Сид Вишенс. - А я бы хотел, чтобы он на Вилке женился. - Тихо сказал я. - Мы бы тогда всегда были бы вместе. Чтобы у них были дети, а у меня племянники от любимых людей. Это было бы просто здорово. - Ты был бы не против, чтобы Виолетта вышла замуж за кого-то из твоих друзей? - Захарчик поднял брови. - Ты так говоришь, как будто это от меня зависит, - рассмеялся я, - мы же не мусульманская семья. Я буду против только в том случае, если она решит выйти замуж без любви. Просто я мечтал, что между ней и Вадькой случатся чувства. Но, видно, не судьба. - Ты только Вадима рассматривал? А Валерку или Гришку? Меня? - Валерий может подойти к моей сестре только когда вставит зубы. - Отчеканил я. - Ну, вообще-то, он копит. Все, что заработал, оставляет на стоматолога. Ему сумму в двести тысяч деревянных озвучили. А Гриша? - Вилка нравится Грише? - Только я тебе ничего не говорил, - Захарчик выставил руки вперёд, - решится, сам расскажет. - Я не против. Главное, чтобы Виолетте было хорошо. Но то, что Вадька свяжет свою судьбу с другой девушкой, а не моей сестрой, меня это как-то раздражает. - Да не свяжет он с ней жизнь, ему просто пусто без тебя, а тут она. Он действительно ею заменяет тебя. - Я не трахался с ним, - мрачно заметил я. - Это приятная дополнительная функция, не более того. - Но ты сказал, что Вадим заменил меня ею. Секс - это важно, знаешь ли. - Ну, заменил ею тебя и пару шлюшек, два в одном, так сказать. - То есть, днём он пьет с этой Алиной пивко, обсуждает других девушек, а вечером трахает ее? - Типо того, - кивнул Захар. - И вообще, отстань от меня, сам у него спрашивай, я тебе сказал то, что думаю.       Я многое хотел спросить у Захара, почему - то меня зацепили его слова. Но в домофон позвонили, и Захарчик с довольной миной побежал встречать Вилку. Надо будет ей передать, что он радуется не ее приходу, а окончанию странного разговора. ***       Несколько дней я отходил в колледж. Предупредил Ларису Викторовну о том, что снова уйду на больничный, получил мрачное предупреждение о том, что мне будет тяжело сдавать промежуточные экзамены. Я заверил ее, что буду брать конспекты и учиться самостоятельно, а взамен получил разрешение писать ей на Вайбер в любом непонятном для меня случае.       Четырнадцатого января я отработал крайнюю перед больничным смену, о чем сообщил директору и Рустаму. И если первому было откровенно плевать, то Рустик выволок меня на улицу на перекур, практически силком, и потребовал объяснений. Вкратце я рассказал ему всю процедуру, начиная от приема гормонов, заканчивая проведенной мастэктомией и подозрением на онкологию. Он неодобрительно качал головой, мне было ясно, что ему не нравится то, что я собой делаю. И я озвучил этот свой домысел, получив взамен внимательный взгляд черных глаз. - Знаешь, я стараюсь об этом просто не думать. Тебе это может быть не приятно, но я плохо отношусь к секс-меньшинствам. За исключением тебя.       Я не стал объяснять ему разницу между собой и секс-меньшинствами, решив разумно промолчать, и Рустик сообщил, что будет навещать меня в больнице.       Самым сложным оказался диалог с Виолеттой. Впрочем, я знал об этом, и потому дотянул до последнего дня. Она орала, визжала, грозилась всеми земными и неземными карами, а в конце истерики и вовсе залепила мне оплеуху. - Ты должен был рассказать мне сразу. Должен был! - Шипела сестра. - Зачем? Чтобы ты переживала, и все каникулы пошли коту под хвост? - При чем тут каникулы? Ты должен был сказать об этом ещё до смерти бабушки! - Ей я, кстати, так и не сказал.       Словом, мы поругались.       Пятнадцатого января я поехал в стационар. Никого из сопровождающих я не взял, велев Вилке и Мише шуровать на учебу. Единственное, о чем я переживал, так это о породистой твари - придется Виолетте звонить и напоминать, что зверя надо кормить.       Естественно, лежать мне пришлось в женском отделении. В четырехместной палате, помимо меня, было двое женщин. Я складывал в прикроватную тумбочку свои несчастные пожитки, благо, вещей я взял совсем немного - спортивный костюм, шлепки, теплые носки, полотенце со всякими мыльно-рыльными, пару носков, пару трусов, бутылку воды. Еду я вообще не брал, планируя жрать больничные харчи. Суп-то сложно испортить, бульон всегда можно похлебать, независимо от степени отвратности начинки. Одна из женщин, совсем худая, даже прозрачная, с косынкой на голове, с неким презрением смотрела на меня. Вторая, чуть потолще и с очень короткой стрижкой что-то активно вязала, и бросила совсем короткий взгляд. - Мальчик, ты палатой - то не ошибся? - Обратилась ко мне тощая. - Нет, - буркнул я.       Она фыркнула и вышла из помещения. Бледно - зелёные стены, белые металлические кровати с ватными матрасами, железные и крашеные тумбочки, пластиковое окно с абсолютно пустым подоконником и одна розетка на всю палату. Блеклая, тусклая обстановка, наводящая тоску - как будто смотришь на это в пыльных очках. Отвратительно. - Чё, в мужском крыле мест нет? Вот он! Какого черта он тут забыл?       Я обернулся на крики. Тощая соседка приволокла запыхавшуюся полную медсестру, которая смерила нас обоих ненавидящим взглядом. Она схватила с тумбочки мою медицинскую карту, и тут же швырнула ее обратно. - Все правильно, она остаётся тут. - Она? Да у нее даже сисек нет и голос мужской! Это чё за ЛГБТ шоу тут устроили? - Жигулина, твою мать, закрой свой рот! - Рявкнула медсестра. - Не нравится что-то - пожалуйста, домой на долечивание. Тема закрыта!       Та, которая вязала, осудительно покачала головой. - Танька, ты же сама ходила без груди, пока импланты на поставили, не стыдно тебе? - Это другое! Ты посмотри, как оно выглядит!       Она сделала неприятный акцент на местоимении, выпучила глаза и уставилась на меня. Я молчал. - А вдруг это, - вновь сакцентировала Танька, - будет подглядывать за нами? - Танька, успокойся. - ... пока мы моемся... - Угомонись, Татьяна. - ... или переодеваемся? - Хватит! - Пусть оно уйдет отсюда! Немедленно! - У человека такое же право на лечение, как у тебя, - покачала головой вязальщица. - А ты ведёшь себя безобразно. Ох, Танька! Не жалуйся потом, коль Бога гневишь! - А если оно будет приставать к нам? Трогать ночью? А если оно украдёт мои трусики? Извращенцы часто крадут ношенное женское белье! - Так, ну это уже ни в какие ворота не идёт! Татьяна, если ты сейчас же... - Ага, украду, - перебил я вязальщицу. - Я в частном доме живу, мыши достали. Раскидаю твои труселя по углам, может, передохнут грызуны.       Дрищавая завопила и выскочила из палаты. Вязальщица покачала головой. - Нехорошо это, опускаться до оскорблений, как она, - вздохнула вязальщица. - Ты здесь впервые, а она бывалая, замученная женщина. Восемь химиотерапий, операция, три года ремиссии. Только накопила на импланты, так на тебе, по новой. И откуда взялся только? Сейчас импланты ей удалят, считай, триста тысяч коту под хвост. Хотя, что тут деньги считать... Ей прогнозов благоприятных - то и не дают. Самый большой вопрос, выживет она или нет. Так что относись к ней с пониманием, не обращай внимания на все гадости, что она говорит. Она всех поносит. - То есть, даже удаление груди не даёт гарантий, что рецидивов не будет? - Я проигнорировал ее защитную реплику. - Увы, - тетка пожала плечами, - меня Любовь Михайловна зовут, а убежала Татьяна. А ты? - Пока по паспорту Виктория, затем буду Андреем. Если не подохну, конечно, - мрачно ответил я.       Честно говоря, атмосфера давила на меня. Я пришел в относительно бодром состоянии, уверенный в том, что пролечусь и все у меня будет хорошо. Но сейчас мне хотелось забиться в угол и зарыдать в голос. - Раз по паспорту Виктория, то я буду назвать тебя Викой. - Заключила Любовь Михайловна. - Давай готовься. Иди в туалет, выключай звук на телефоне. В восемь утра пойдешь кровь сдавать, потом ко врачу на осмотр. Есть пока нельзя. Я тоже на кровь иду, провожу тебя, покажу все.       И я поплелся за ней.       В процедурке мне установили внутривенный катетер, затем выкачали кровушку. Потом я попал ко врачу, где мне пришлось заново рассказывать свою историю и показывать медицинские документы с РХАСА и анализы из поликлиники. Меня заставили раздеться, крутили и щупали, спрашивали, больно или нет. Кроме самих шрамов ничего у меня не болело. В конце концов, онколог со смешной фамилией Тохтамыш напечатал длиннющий список обследований и препаратов и обозначил примерные сроки моего пребывания - три недели. - И последний вопрос. Вы точно уверены, что будете принимать гормональные препараты всю жизнь? Не решите ли вы вернутся обратно в женский облик? - Нет. - Уверены? - Абсолютно. - Смотрите. Если после гистероэктомии прервете прием гормональных препаратов, у вас могут быть проблемы с надпочечниками, ведь вы склонны к онкопроцессам. Сколько раз в год сдаете анализы на гормоны? - Нисколько, - буркнул я. - То есть, вы не знали, что надо состоять на учёте у эндокринолога, сдавать раз в полгода анализы, да? - Знал. Но забыл. - Ладно, читать нотации вам не буду, но рекомендую все же не выплелывать те таблетки, которые вам будут давать. - Не собирался, - оскорбился я. Да за кого они меня принимают!       Но тут же вспомнил милейший разговор с Татьяной. За фрика они меня принимают, за извращенца, за сумасшедшее секс - меньшинство, но никак не за нормального человека. Ладно, лишь бы вылечили. - По последним анализам у вас железодефицитная анемия, так что сейчас даём препараты железа и проводим иммунотерапию. Через пять дней начинаем химию. Основная масса препаратов даётся капельно, но и таблетки будут. Когда следующий прием гормональных и что именно принимаете? - Омнадерон, уколы, раз в месяц, следующий двенадцатого февраля. - На автомате ответил я. - Отлично. - Кивнул Игорь Викторович. - Значит, кушаем хорошо, вес надо поднабрать, начнется химия и аппетит у вас нарушится неизбежно. Просим родственников или друзей, если таковые имеются, приносить фрукты и овощи, витамины нам нужны. Так же можно отварное мясо, молоко и кефир, орехи и сухофрукты, но внимательно следите за сроками продукции, просрочку выкидываем без предупреждения. Никаких других лекарств не принимаем! - Я итак ничего не принимаю. - Ладно, идите в процедурный.       На выходе из кабинета меня ожидала Любовь Михайловна. - Ну что, дитя мое, назначили лечение? Медсестры сказали, что тебе девятнадцать лет. Господи, ужас - то какой! Рак никого не щадит! Так, пошли в процедурный, все покажу тебе.       Она обняла меня за плечи и повела в сторону какого-то кабинета. И я вдруг впервые задумался о том, что, наверное, я нравлюсь людям. Ведь везде, где бы я не оказался, обязательно найдется человек, который проникнется ко мне. В школе это были Алик и Алия, в колледже Миша, Катя и остальные ребята, на работе Рустам. И здесь, в таком мрачном месте, где смертью веет изо всех углов, меня придерживает за плечи и успокаивает женщина, которая годится мне в матери. ***       Подъем в семь тридцать утра. В семь сорок - сбор анализов, если они назначены. В восемь завтрак. В девять - обследования. В десять постановка капельниц, мне достался ярко-красный пакет и обычная стеклянная банка с прозрачным содержимым. Перед каждым приемом пищи выдавались таблетки. С одиннадцати до двенадцати тридцати время посещений. В двенадцать тридцать обед, а в час дневной сон. И я спал с удовольствием, рубился так, что Любовь Михайловна в четыре часа вечера будила меня, и я не сразу вставал. С четырех до семи снова время посещений. В пять полдник, а в семь ужин. В девять отбой.       Ко мне вечером исправно ходила Вилка и носила рекомендованные врачом фрукты и баночки с детским питанием. Я ее попросил, действительно понимал, что мне кровь с носу надо набрать пару кило. Но фрукты складировал в тумбочку, ибо есть их не хотелось совершенно. Меня хотели навестить одногруппники и Рустам звонил, но я попросил пока никого не приходить.       Кормили просто отвратительно, я и не думал, что простые продукты можно приготовить настолько омерзительно. Соли у бездушных поваров не водилось, а о других приправах они не слышали. Вся пища вареная, либо на пару. С утра омерзительная каша и бутерброд с маслом. Кашу я, естественно, не ел, давился жирным бутербродом и мерзким чаем, заваренным из веника. - Ты почему кашу не ешь? - Возмущалась Любовь Михайловна. - Вон, худая какая! Сколько ты веришь? Сорок? - Пятьдесят один, - буркнул я. - Не буду я каши есть, никогда их не ел. - Тогда доставай бананы. Быстро ешь бананы или все твоей сестре расскажу!       Мудрая женщина сразу поняла, что я не хочу скандалов с сестрой и при малейших моих "не хочу" угрожала беседой с Вилкой. И я давился бананами, грушами, персиками и прочей дрянью. В чём я не ошибся, так это в супах - они были жиденькие и безвкусные, прям как я люблю. Из блюд, подаваемых на ужин, я ел только картошку, варёную курицу и рис. А вместо всякой гадости вроде тушёной капусты, творожной запеканки и гуляша ел мясные консервы "Тема".       Мне провели ряд обследований. Я побывал на компьютерной томографии и магниторезонансной терапии, на пункции лимфатического узла, на ФГДС и, самое мерзкое, ирригоскопия. Это такая процедура, когда вводится путем клизмы рентген-контрасное вещество в задний проход, после чего проводят рентгенологическое исследование. МРТ аппарат напомнил мне космический корабль. Перед исследованием меня расспрашивали на тему боязни замкнутых помещений, укачивания и так далее. Я на все ответил отрицательно и от предложенного успокоительного отказался - не хочу, чтобы что-то воздействовало на мои мозги. Я думал, что исследование будет длится не больше пяти минут, как рентген или КТ. Как же я ошибся! Если придется ещё раз через это проходить, потребую снотворное. Меня поместили в капсулу с округлыми стенками размером с гроб, и кучей страшных звуков, благо, хоть свет в ней был. И я, дабы успокоить себя и отвлечь от этого кошмары длиною в тридцать минут, представлял, что я путешествую в далёком-далеком космосе, там, где мы имели только теоретические знания. Словно я облетал кольца Сатурна, а эти страшные звуки - столкновения мелких метеоритов с корпусом космического корабля. КТ мне понравилось больше.       Таким образом, исследовав мою тушку вдоль и поперек, Игорь Викторович вынес вердикт, что метастаз в моем организме нет. И это не могло не радовать. План моего лечения был следующим - мне проводят химиотерапию, смотрят на поведение лимфоузла, и, если он не увеличится, то делают операцию по удалению этого узла с куском окружающих тканей. После - наблюдение и контрольная гистология. Ну, а если образование даст рост ... Об этом я думать не хотел.       Помимо приходящей Вилки мои будни скрашивала Любовь Михайловна. Оказалось, она работает учителем начальных классов и сама является матерью пятерых детей, а здесь борется с раком яичников. Ее навещали каждый день по два раза, и муж, и дети, и многочисленные друзья. И она встречала их с улыбкой на лице, шуточками и смехом. А вот к злющей Татьяне никто не ходил, передавали ей необходимые вещи через медсестру. Кстати, им обеим по сорок пять лет.       Пятый день моего нахождения в этом кошмаре наступил быстрее, чем я его ожидал. Утром меня взвесили и радостно сообщили, что я набрал целых два килограмма. Ну да, я же только и делал, что спал и жрал "Тему", физической активности ноль. И мне поставили первую капельницу с химиотерапией. Обычный флакончик, обычная прозрачная водичка. Но к ней в придачу мне добавили противорвотные инъекции и снотворное на ночь. И я не понимал - зачем? Ведь мне вполне нормально.       Но все самое худшее ждало меня впереди.