F64.0

      Вадим подошел ко мне и пожал руку, ласково обозвав паршивцем. - Я тоже рад тебя видеть, - сказал я.       Захар представил меня всей местной шпане, что собралась погонять мячик с Вадей за первой школой. Но мне было все равно на остальных - слишком много я должен был сказать Вадиму. Я поманил его за собой за гаражи. - Это выглядит странно, - засмеялся он. - У меня всего сорок минут. - С тебя не сняли наказание? - Нет, просто удалось свалить ненадолго.       Мы уселись на машинные покрышки. Вадим закурил, а я просто любовался другом - его серые глаза успокаивали меня. Такие серые глаза, как небо, как теплое и пасмурное небо, скрывающее за собой лучи палящего солнца. Когда-то давно в этих глазах зародилась вселенская тоска и печаль, словно их обладатель знал нечто такое, чего не знали и не могли знать простые смертные. Словно он однажды видел, как на разных полюсах планеты расцветают ядерные грибы, и Бог, и Дьявол объявляют Судный день. Именно такими глазами он смотрел на меня, когда мы были с ним наедине. - Наказание до экзаменов с меня не снимут. А после экзаменов я уезжаю в Москву, буду там учиться, у бабушки квартира там есть. - Ты же мне втирал, что бабка поспособствует твоей свободе, - Прищурился Вадька. - Ну, я слегка накосячил на днях.       Я рассказал ему про Эмиля и драку с ним, про выбитые зубы чурбана и счет в двести пятьдесят тысяч рублей - по полтиннику за каждый. Вадька присвиснул. - И чё, реально платить будете? - Возмущался он. - Да его убить дешевле выйдет! - Очевидно, хотели отдать мои деньги, но бабушка запретила. Она вообще сказала, что батя вернет мне бабло, только ту десятку не отдадут, ну и ладно.       Вадька покачал головой. - На каникулы будешь же приезжать? - Не, – я пожал плечами и виновато улыбнулся. - Через год Вилка школу закончит, ее заберу, и все. Зачем я тут? На мать лишний раз смотреть? Вот спасибо. Батю я люблю, но чтобы прям с ним общаться... Мне хватит знания о том, что с ним все нормально. Владик слишком маленький, чтобы понять весь трагизм ситуации, а на Витьку мне плевать. - Так ты с концами с города собрался линять или как? - Знаешь, я не знаю. - Я задумался. - Я точно не вернусь, пока не сделаю все свои дела, а дальше будет видно.       Вадим курил третью сигарету по счету, и я видел, что его этот разговор напрягает. Видно, он думал, что так будет всегда, что мы всегда будем вместе гулять, шляться по району и кошмарить окружающих, искать подработку и радоваться халявной банке пива. Но тут я своими планами выбиваю у него почву из под ног. Он не настолько ко мне привязан, чтобы страдать лично по мне, от меня ему больше проблем доставалось, нежели плюх, но сам факт того, что его маленький мирок теперь меняется, напрягал его. - Ну, а... - Вадя потер виски. - Деньги-то она тебе даст? - Не даст точно и объяснила, почему, но если она вернет мои сто двадцать кусков, я уже буду доволен, этого на психиатрическую комиссию хватит. Дальше будем решать проблемы по мере их поступления. - Я смотрел в интернете материал на эту тему, там ценники ого-го-го! Да и результат оставляет желать лучшего. - Что поделать, Вадь. - Вздохнул я. - Никто и не говорит, что из меня сделают настоящего мужчину. Я могу лишь создать вид, не более того. - Так где будешь такие астрономические суммы брать? Там больше лимона надо! - Ну, это ты загнул. Около шестиста кусков со всеми нюансами, а если без низа, то уложусь в двести. Работать пойду, а как ещё?       Послышались шаги и перед нами воцарился Захар. - Это куда вам бабла столько надо? - Спросил он. - Есть работка? - Прищурился Вадим. - Не, просто интересно. - Тот пожал плечами.       Уж кто, а Захарчик о моих проблемах точно не задумывался, и о стоимости их решения тоже. Не потому, что ему наплевать на меня, а в силу определенной легкой глупости, которая не позволяла ему заглядывать дальше, чем есть. - Пошли, тебе домой скоро, а я хочу попинать мячик. Мне скучно без тебя.       Мы вышли из-за гаражей, Захар клянчил рассказать, зачем мне столько денег, за что получил в лоб грязным мячом. А я носился, как придурочный, по полю и перекидывался мячом с Вадькой, ощущая себя счастливым. ***       Все же, упертость моих родителей иногда меня восхищала. Бабуля четко дала распоряжения относительно меня, которое поддержал отец - выпускать гулять на выходных, если у меня отличные оценки. Я даже стал вести дневник, чем никогда не страдал, чтобы было в чем приносить эти оценки! Но вот я стою одетый перед дверью, к которой спиной прислонилась моя родительница. - Виктория, ты наказана. Ты никуда не пойдешь. Меня не волнует, что тебе там наобещала бабушка, я твоя мать и я запрещаю! Ты опять похожа на черт знает что! Я же выкинула все твое мужское барахло, откуда эти отвратительные треники?       Делать нечего. Я потянулся к телефону, благо, номера бабуленьки я знал наизусть. С гаденькой улыбочкой я протягиваю трубку матери - пусть сама объясняет, зачем я позвонил. Она с психом кладет ее на место и отходит от двери. То-то же. - Чтоб в шесть вечера дома была! - Орет она мне в спину.       Ага, конечно. Типа она меня только на час отпустила гулять. Приду как посчитаю нужным.       Вадим не потратил мои пять тысяч деревянных и вернул их мне, и я решил, что сегодня пришло время сделать первый шаг. Я подготовился к этому еще в свои шестнадцать, перечитал кучу литературы, купил рецептурные бланки. Их я хранил у Вади и правильно делал. Если бы я еще и деньги у него оставлял...       Я позвонил в домофон другу и попросил вынести конверт с моими бумагами. - А чего не набрал смску? - Пробурчал он. - Я наказан телефоном, - ответил я, доставая бланки и свои записи. Какой-то препарат я тут обводил, что я выбрал именно его. - Отпустили тебя на улицу без связи? Как глупо с их стороны. - Да, не разумно.       Я положил бланк на скамейку и максимально кривым почерком вывел: "sol. Omnadreni 250. Da talles doses numero 1 in ampulles." Все это черпанул из великого интернета. И теперь мы с Вадимом шуровали в аптеку; решено, что покупать будет Вадька, он старше выглядит, как никак. Как ни странно, проблем не было и даже рецепт не забрали, и не поставили на обратной стороне штамп, что препарат отпущен. Мы дошли до Вадькиного дома. Я по-хозяйски уселся за его стол и стал потрошить свои покупки. -Ну и ну. Девятьсот рубчиков за одну ампулу! - Возмущался Вадим. - И сколько раз в день надо колоть? Где столько бабок возьмешь? - Раз в месяц, - сказал я. - Колоть надо раз в месяц - это поддерживающая терапия. По хорошему, сначала надо ударную дозу впендюрить, потом понижать, но я начну со средней. - Не страшно? - Вадим недоверчиво смотрел, как я собираю шприц, надпиливаю и ломаю верхушку ампулы, набираю препарат. - Нет, не страшно. Давай, коли. Параллельно жопе на всю длину вот сюда, - пальцем я указал ему идеальное, по мнению авторов учебника о сестринском деле, место. - Ты охуел? Я на это не подписывался! - Вадь, не ссы, давай. - Не, я не буду. - Он отошел от меня, стоящего с оголенной жопой, и уселся на диван. - Хочешь, я позову соседку со второго этажа, она медсестра. А сам не буду. - То есть, ломать пальцы по одному тому жирному пацану - это нормально. - Закипал я. - Выдрать ноготь любовнику подружки Марата - это нормально. Порезать руку Валеркиному должнику и сыпать туда перегидроль - это нормально. А уколоть - нет? - Да, именно так. - Кивнул Вадим. А лицо серьезное-присерьезное. - Этих уебков мне не жаль. Но сейчас... Это же ты.       Я фыркнул, Вадька - трусишка. Когда мне было десять, и мы с бабушкой были дома одни, у нее прихватило спину, да так, что она не могла разогнуться. Тогда бабуля сама себе сделала укол. И я, под натиском этих воспоминаний, отделил иглу от шприца, и вогнал ее в зад. После чего присоединил шприц и надавил на поршень. Все гормональные препараты идут на маслянной основе и жопа заболела нещадно. Но это мелочи. - Ну ты и уебок, - заключил Вадим, когда я закончил. - Ты хоть не злишься? - Да нет. Это придется колоть пожизненно, что теперь. А чё уебок-то? Чё здесь такого? Я и другим буду ставить инъекции. - Не себе же! - Возмутился он.       Вадька поубирал мои пожитки. В отличие от моих предков, его мать по комнате сына не шарит. - Ну что? Ты рад?       Я чувствовал себя так, словно сделал нечто такое, что должен был сделать давно. Как-будто я поставил жирную точку в важном деле, погасил кредит или купил абонемент в спортзал. Но, само собой, я не почувствовал никаких сию минутных изменений в своем бренном теле: борода не выросла, голос не сломался. - Не знаю, - я завалился на его диван. - А должен? - Ну, наверное. Я не знаю... Андрюх? - Чего? - А это для твоего здоровья не опасно? Я читал, что женщинам нельзя мужские гормоны, якобы, это рак вызывает. - Да, это так. И что? Быстрее прооперируют, - я зевнул. - Вадь, не ссы. Я перелопатил весь материал, что был в свободном, и не очень, доступе. Если я не начну это самостоятельно, то... Бля, как объяснить-то тебе.       Он улегся рядом со мной, на спину, и пялился в потолок. Между бровей легла глубокая морщинка - он действительно переживал за меня. Еще бы! Некоторым личностям он представлял меня как младшего брата, хоть внешне мы абсолютно не похожи. - По закону, начинать переход можно после двадцати одного года, ибо к тому времени организм формируется окончательно. Но эффект будет лучше и правдоподобнее, если начать гормонотерапию как можно раньше, до всех этих формирований. Перед переходом надо года два походить к психиатру, для уточнения диагноза. Вот и считай, если я пойду официальным путем, то только в двадцать три получу свой первый укол. Это очень поздно, Вадь. К тому времени мои бедра расширятся, сиськи вырастут еще на размер, а лицо примет совсем девчачьи пропорции. Понимаешь? - А здоровье? - Не рекомендуется жрать гормоны при наличии яичников дольше трех лет. Вот и смотри, приду я такой красивый в свои двадцать один, с мужским голосом, бородой и деньгами, и скажу, что ширяюсь с восемнадцати. Меня сразу прооперируют и подпишут все разрешения, лишь бы не сдох. Этот путь короче, менее тернистый. Я, знаешь ли, не хочу два года с мозгоправами общаться. - А, ладно, пошли гулять.       Это было 12 марта 2010 года. ***       Мы сидели в нашем дворе. "Сталинки" в четыре этажа по одной стороне, и хрущевки-пятиэтажки с другой окружили детскую площадку, образовав квадрат. Раньше здесь были качели, песочница, горка.... Песочницу мы сожгли, горку сломали, а качели город убрал потому, что какой-то малолетний придурок разбил на них голову. Остались только лавочки и турник. На турник мы не ходили принципиально - там тусовалась местная гопота, а мы себя к таковым не относили, так что оккупировали лавочку. Сидели мы на спинке, ноги на сидушку. Сидеть на сидушке - "зашквар". Валера стоял, ему места не хватило, да и в нашей тусовке он был "парнем, который умрет первым", хотя я к нему относился позитивно.       Местные девки пили "Балтику", травили пошлые анекдоты и строили нам глазки. Я же щелкал фисташки - ведь мне больше нельзя алкоголь, совсем. - Эй, а тебе идут длинные волосы, - одна из девчонок подошла ко мне. От нее пахло пивом и дешевым травяным шампунем. - Едут, блять. - Я сплюнул фисташковую шелуху ей на кроссовки. - Ты груб. Мне нравится, - она отхлебнула мерзкое пойло с чавкающим звуком. - Знаешь, иди и передай вон той брюнеточке, что я хочу с ней познакомиться. Давай, двигай.       Слегка полноватая, с длинными, до пояса, волосами и милыми щечками. Она не пила пиво, чем уже выгодно отличалась от своих подруг. Вот только я итак ее знал - это десятиклассница Лера из школы Гриши. Я встречался с ней почти два месяца когда-то, но мы расстались из-за ее исключительной долбанутости. Помнится, я зарекся даже не смотреть в ее сторону. Но сейчас мне плевать, пусть хоть кто-то, хоть она. Травяная дева передала мое послание и брюнетка засмеялась. Ладно, подойду сам. - Как тебя зовут? - Я встал к ней почти вплотную. - Лера, - ее щечки покрылись румянцем. - А ты не помнишь меня? Ведь ты был моим первым мужчиной. - Лера, значит.... Окей, пошли.       Я потянул ее за руку и потащил в сторону своих друзей. Специально проигнорировал ее реплику о первом мужчине - после меня эта дама пошла по рукам весьма активно и ей не в чем меня винить.       При виде Лерки Вадим поперхнулся пивом: - Э, нет, этого дерьма мы не потерпим, нет. - Либо пусть она валит, либо валите оба. - Захар тоже встал в позу. - Дай ключи от деревяшки и я свалю. - Отчеканил я. - Андрей, не надо, - даже Гриша подал голос.       Один Валерка деликатно промолчал. Надо же, и от него бывает польза. - Нет. Вы вдвоем никуда не пойдете. - Отчеканил Вадим.       Я глубоко вздохнул. Что ж, их правда, от Лерки были одни неприятности. Эта идиотка покромсала себя иглой от шприца, когда в далеком девятом классе увидела меня с другой девчонкой. А ее не менее тупые родители решили, что девочка могла и хотела вены перерезать, просто нашла только иголку. Тогда ее батя разнес всех - он вычислил, где я учусь, нашел моих родителей, и устроил взбучку им. И хрен с ним, поистерил и хватит, но когда Леркин отец узнал, что биологически я женщина, ой, что началось! Этот старый придурок написал в органы опеки, и моих родителей таскали по инстанциям, а мне довелось пообщаться с психологом. Поняв, что от опеки мы отмахались, старый стал тиранить мою школу, ловить родителей одноклассников и требовать подписать петицию, чтобы меня отправили на принудительное лечение, в психушку, конечно же. Потом, когда затея с петицией провалилась, Леркин батя стал рассказывать пацанам с района, что я баба. Тут уже лопнуло терпение Вадима, и он, выловив старого идиота темной ночью, отмудохал до больницы, а меня просто поставил перед фактом, мол, надоел. А нам пришлось все четыре месяца отсиживаться в чужом дворе. Что самое интересное, матери Леры все было до балалайки. - Не смей ставить палки в наши отношения! Сами разберемся, не маленькие! - Заверещала Лерка. - Андрюша просто соскучился. Ведь я первая, кого он действительно любил. Да, Андрюсик?       Я кивнул. Это "Андрюсик" меня убивало. - Рот закрой. - Гаркнул на нее Вадим. - А ты, полудурок, подумай ещё раз. Хорошо подумай. - Вадь, ее батя помер еще зимой, дай ключи, не выделывайся.       Пока Лерка пыталась выяснить, при чем тут ее отец, Вадим нарочито медленно рылся в карманах. Наконец он отдал мне два ключа на шнурке, с таким видом, будто я получил пароль от запуска ядерных установок. ***       Деревяшка - это деревянный двухэтажный дом в северном районе города. Отличительная черта этих домов - отсутствие водопровода и канализации. По этой же причине мамашка Вадьки не смогла сдать наследство от брата в аренду - туалет на улице никого не привлекает. Все эти дома стоят в программе расселения, и предприимчивая родительница исправно платит коммуналку лишь для того, чтобы в дальнейшем получить шестьдесят квадратов в хорошей кирпичной многоэтажке. А пока она отдала ключи Вадиму, чтоб он водил туда своих девок, он же делится ключами со мной и друзьями.       Здесь бедно, но чисто, исправно меняется белье на кровати, и всегда есть чай с печеньем.       Пресекая лишние разговоры, я впился в Лерины губы грубым и кусачим поцелуем. Девы ее возраста считают красивым мазать губы тональным кремом, и я наелся его сполна. Я раздевал ее одной рукой прямо в коридоре, держал за подбородок, не давая своим языком ей сказать что-либо. Ее сиськи заметно выросли с нашей последней встречи, и я с удовольствием смял одну - мягкая, теплая.       На Леркин копчик можно было поставить стопочку и она не упадет - вот такую задницу она нажрала. Я смачно хлопнул по ней, затем сжал, и снова с оттяжкой хлопнул. Пальцами зацепил соски, чем вызвал ее стон. Внизу она вся была мокрая, двумя пальцами я провел о разные стороны клитора и сжал - она изогнулась и всхлипнула. Говорить со мной ей расхотелось, а значит, можно уложить ее на кровать. Лежа мацать сиськи приятней, целовать удобнее. Картину портил только ее живот, который стоя свисал, а лежа вздыбливался. Ну и ладно. Зато Лерка никогда не полезет ко мне в штаны, она - Человек-Бревно, будет извиваться на кровати, кричать и стонать, но действий от нее ждать не приходится. Мой тип, в общем.       Я вставил в нее сразу два пальца, не забывая про маленькую горошину. Внутри она мягкая и теплая, скользкая. Я перевернул ее на бок и лег за ней - в таком положении Лерке нравилось больше всего и я зачем-то помнил об этом. Указательный и средний палец работали в ней, большой ласкал ее клитор, а я тем временем вылизывал ее ушко, периодически спускаясь к шее и обратно. Совсем немного времени - и Лерка изогнулась, закричала, попыталась свести ноги. Кончила. Белье придется менять однозначно - каюсь, если следов пребывания нет, я не заморачиваюсь этим.       Я улыбнулся сам себе. Лера полезла ко мне целоваться, и этому она так и не научилась - язык блуждал в моем рту по четко ограниченной траектории, никакой фантазии. Тем не менее, я лежал расслабленный и позволял ей мусолить меня. - Как тебе? Я стала лучше целоваться? - Лучше, - соврал я. - Я никогда этого не делала, но может, мне помочь тебе? - Она многозначительно посмотрела на ремень моих штанов и я поморщился.       Лерочка знала, что я обладаю такими же гениталиями, как у нее - все-таки, в отношениях такое сложно скрыть. Да и тогда она бросила меня именно по этой причине, а не потому, что увидела с Аленкой. Потом просилась обратно, но мне это было уже не нужно. - Так, давай, вставай, мне надо убрать тут еще, - я шлепнул ее по голой мясистой заднице. - А может, заночуем здесь? - Заныла она. - Нет, это не моя квартира.       Я согнал ее с кровати и снял белье. Вадим потом заберет домой и постирает в машинке, моя задача просто застелить свежие простыни и проветрить. Лера медленно одевалась в углу комнаты. Я же ушел в кладовку, переоборудованную под туалет - висело зеркало, в углу стояло ведро. Привел себя в порядок, поправил волосы. Лерка должна быть уже одета. Челка стала слишком длинной, чтобы носить ее - либо обстричь ее надо, либо попробовать зачесать назад, но на бок мне совсем не идет.       Я вышел из кладовки и предложил Лерке зайти туда, если ей это надо. Она помотала головой - на нет и суда нет.       Все-таки, я должен угостить ее мороженым или чем-то еще, подумалось мне, когда мы проходили киоск. Я лениво пошарил по карманам брюк - какая-та мелочь нашлась, и я взял нам по пломбиру в стаканчике. - Я слышала, что ты собрался уезжать из города, - осторожно спросила Валерия. - Да, собрался. Мне же учиться надо. - А наши ВУЗы чем тебе не угодили? - В ВУЗ я не пойду, это долго, а вариантов высокооплачиваемых должностей меньше. - И куда ты тогда будешь поступать? - Она повисла у меня на плече. - В медицинский колледж. - Ответил я. Продолжать диалог мне не хотелось.       Мы шли вдоль дороги, по одну сторону которой был скалистый склон, а по другую - многоэтажные дома. N-ск - это город на сопках, здесь каждые сто метров либо горка, либо ямка. - У нас же есть медицинский колледж, - недоверчиво протянула Валерия. - Да, есть. Но там не выпускают фельдшеров, а я хочу быть фельдшером. - Терпеливо пояснил я. - Ясно. А я вот буду на учителя поступать. Скорее всего, русского языка и литературы. А куда еще? Больше некуда. - Пожала плечами Лерка. - Я ведь плохо училась. - Лер, давай не будем об учебе. - Я пресек ее словесный поток самобичевания. - Итак большинство разговоров вокруг меня об экзаменах и поступлениях, я устал от этого. - Тогда о чем поговорим?       Вопрос с подвохом, ведь нам с ней совершенно не о чем говорить. Тогда, в моем девятом классе, я трахал ее сутки напролет, и разговаривать нам особо было некогда. И я даже не знал, чем она увлекалась, какую музыку слушала, какие фильмы смотрела. Вроде, как и все девушки в 2007 и чуть позднее - эмо, готы, плакаты из "Браво" и матерные мультики. А сейчас? Да и какое мне, собственно, дело. То, что я сегодня был с ней - минутная прихоть, не более. Сейчас я бы с радостью сбежал от нее. И это реально, соврать ей, что хочу отлить, а самому удрать за те девятиэтажки, а там по улице выйти к пацанам во двор... - Даже не думай кинуть меня посреди дороги, - выдернула Лерка меня из мыслей. А она знает меня чуть лучше, чем мне казалось. - Да не собирался вроде, - я улыбнулся. - Я не настолько глупая, как ты думаешь. Я понимаю, что я для тебя была сегодня на один раз. На большее я не претендую. Но до дома ты меня проводить обязан.       Я примирительно выставил руки вперед - ладно, ладно, провожу. ***       У Захара был отец. Звучит немного глупо, ведь технически отец есть у всех. Но, например, Вадим своего отца не видел, и, скорее всего, лично не познакомится никогда, у Валерки отчим, а родной батя спился. У Гриши отец сидит на пожизненном; хоть они и обмениваются письмами, и тот строчит прошения о помиловании, его освобождение маловероятно, уж слишком много дерьма он натворил в лихие девяностые. Отец Захара же фигура вполне осязаемая и любимая нами. Вроде, когда-то мать друга на него работала, и у них приключился роман, а по версии сумасшедшей Зинаиды Ильиничны, ее дочь была изнасилована. Тем не менее, с лёгкой руки Захаркиного отца друг жил в трёхкомнатной квартире с вполне пристойным содержимым и имел отдельную комнату. К примеру, когда Захару было двенадцать, его батя собрал нас всех, и отвел в парк развлечений, где мы обкатали все аттракционы по несколько раз, сожрали шашлык, налупились сладкой ваты и, в завершение вечера, прокатились на катере по озеру. И сейчас я даже боюсь представить, в какую сумму влился старому финну тот день рождения.       В гости Захар нас приглашал редко, ведь баба Зина свободно передвигалась по квартире. Она делила комнату с мамой друга, и последняя категорически запрещала обижать пожилую родственницу, и отказывалась пристраивать ее в специальное учреждение. Но, когда бабка надоедала братьям, они меняли ее таблетки на витамины, и через короткий промежуток времени с очередным обострением бабусяка отправлялась в уютную дурку. В это время братья убирали квартиру, относя хлам обратно на помойку, и приглашали друзей.       И вот сейчас мы сидели в огромной комнате Захара и рубились в Sony PlayStation 3, которая была только у него. Гриша под радостные комментарии Валерки и Захара давил чернокожих проститук, Вадька читал аннотации к другим играм, а я просто валялся на кровати и балдел. - О, вот эта мне нравится, - Вадим выудил из коробки Assassin’s Creed. - Ты ведь даже играть не умеешь, - хихикнул я. - Захар поиграет. А я посмотрю, как кино, - ответил мой друг и завалился рядом. - Я не люблю играть, - неожиданно разоткровенничался я. - Я бы лучше побегал, попрыгал, в картишки бы перекинулся. Ну, что нибудь такое, материальное, понимаешь? - Понимаю, - кивнул Вадька.       Он протянул мне пачку чипсов. А я хотел ему кое-что сказать, но не знал, как завести разговор. Скорее, подсознательно я знал ответ на то предложение, которое собираюсь сделать, но считал необходимым озвучить его. - Куда работать пойдешь после диплома? - Да там же и останусь, только на другой должности. - Пожал Вадька плечами. - А если старый урод не захочет платить больше, тогда озадачусь поиском другой работы. - А ты думал уехать с N-ка? - Я перевернулся так, чтобы видеть его лицо.       На секунду в нем отобразилась глубокая озадаченность, он нахмурил брови и поджал губы. Но сразу вернулся к своему обычному, безмятежному выражению лица. - Я никуда не уеду из N-ка. Лучше ты возвращайся. ***       А я стал спокойнее, и все это отметили. Наташка опять ко мне приставала, но я лениво отмахнулся от нее, как от мухи. Эмиль тоже пытался вставить свои пять копеек, он совсем перестал следить за языком, но я лишь сказал ему заткнуться. Неделю назад я сделал третий укол и уже стал замечать изменения: повысился аппетит, и совсем чуть-чуть понизился голос. Благодаря специальным упражнениям он был как у подростка, а сейчас стал понижаться. Но главное, мне стало спокойнее на душе, или в сознании, кто во что верит. Появилась какая-то четкая и непоколебимая уверенность в том, что все будет у меня хорошо.       В последнее время мне стало нравится мое лицо. Раньше мне просто было плевать, а сейчас я находил себя красивым, причем красивым именно как мужчина. Светло-карие глаза, симметричные брови на тон темнее волос, тонкий нос с дурацкой горбинкой и средней полноты губы, которые я вечно поджимал. Щеки впали, стали видны скулы.       Бабуля, видно, убедившись в том, что я безнадежен, подарила мне на майских праздниках сертификат в "Лэтуаль", как она сказала, на парфюм. С Вадимом мы выбрали для меня "Thunderstorm Demeter Fragrance" от "Dior", который изначально шел как унисекс. Мне нравился этот запах - не резкий, но строгий.       Мне удалось отвоевать целых два сантиметра в росте. Каждое утро с середины марта, после первого укола, я бегал по утрам. До этого я не занимался спортом активно, ведь накачались бы чисто женские группы мышц, жопа, например. После бега висел на турнике вниз головой, зацепившись на коленях, таким образом вытягиваются связки бедра и коленные связки. И так около двух минут. Затем вис на руках, дабы растянуть позвоночник. И вот, на медицинской комиссии мой рост составил сто семьдесят два сантиметра. Думаю, до ста семидесяти пяти я дотяну. До Вадькиных ста девяносто сантиметров мне, конечно, только мечтать, но я мог назвать как минимум трёх биологических парней, которые были ниже меня, и это радовало и тешило мое вечно униженное самолюбие.       Виктор встал в позу. Ему, оказывается, надоело меня возить и забирать со школы, и теперь я добираюсь самостоятельно. При всем желании матери создать мне проблем, она довольно быстро отступила, когда речь зашла о комфорте ее любимого сыночка. Однако, я не косячил. Со школы сразу домой, нигде не задерживался. Да и зачем? Все выходные я проводил на улице с лёгкой бабушкиной руки, и не боялся, что мать найдет причину вновь запереть меня дома.       Погода на этот год выдалась отличная и мы занимались активным отдыхом - шарахались на озеро, катались на великах по N-кой области, объездили все ближайшие городки и деревни. Ходили пешком за город и возвращались так же.       Мы выбирались на шашлыки, собирались за городом в лесу, Валера хорошо готовил, и мясо доверяли мариновать ему. Нанизывали одурительно пахнущие кусочки на шампур, чередуя с помидорами Черри и луком. Я обнаружил, что объем моих плеч стал на сантиметр больше жопы, а раньше они были равны; значит, можно наесться мясца. Мангал у нас был нормальный, откуда-то украденный, уголь тоже ворованный. Впрочем, за техническое обеспечение выходов на природу отвечал Гриша, так что все это - его заботы. Мясо на углях - невероятно вкусная вещь. И я жрал; жрал так, как будто в последний раз. А пацаны пили пиво.       Неизвестно, найду ли я в Москве таких классных друзей, и будет ли у меня время на гулянки. Все-таки, мне придется искать работу, которую можно будет совмещать с учебой. Так что я просто искренне наслаждался этими днями - едой, погодой, перепалками друзей... Я не знал, будут ли в моей жизни еще такие дни.