F64.0

      По законам севера за такой красивой ночью последовало пасмурное утро в сопровождении моросящего противного дождя. Я лениво встал с кровати и принялся собираться на экзамен. Решил не будить бабулю - чай с бутербродами я и сам могу приготовить.       Я проигнорировал СМС от Вадика и слинял на экзамен без сопровождения. Вчерашний диалог с любителями пещер оставил крайне неприятный осадок на моей измученной душонке. В целом, я привык к осуждению моей персоны, но почему окружающие свято уверены, что в моей жизни все будет паршиво? Одни пророчат мне судьбу уголовника, другие замужество и спиногрызов, третьи считают, что я буду стремным и некрасивым... Глядя в зеркало, хмурил брови, сжимал губы - упрямое, волевое лицо.       Я запрыгнул в автобус и занял место около окна. В наушниках играла грустная музыка и мне неожиданно стало так жалко себя, что в глазах противно защипало. Только этого не хватало! Ревел по моральным причинам я, наверное, классе во втором. Регулярно пускаю слёзки, если мне больно физически, но за это я себя не корю - физиология, что уж тут.       Подойдя к школе, первым делом я заметил Эмиля. Выглядел он паршиво: взъерошенный, бледный, с бегающими глазами. С самым наглым видом, который я мог предать своему лицу, прошел мимо их компании, и вполне ожидаемо одернут за рукав. - Если я узнаю, что это твоих рук дело - тебе не жить! Слышишь, не жить!       Он был похож на гуся - тонкая шея вытянулась, а сам он шипел сквозь зубы. Мне было тяжело не смеяться. - Что ты мелешь, говори внятно. - Да вот папу моего какие-то отморозки избили на Октябрьском рынке. Ноги сломали ему! Пришлось в больницу увозить.       Его глаза округлились. А что ты думал, придурок, я такой выйду из автобуса и заору на всю улицу, мол, "Эмиль, видал, как я твоего батю отмудохал"? Идиот. - И что, я теперь в ответе за всех чурбанов? - Перешёл я в наступление. - Эмиль, ты совсем рамсы попутал? Тебе первый раз с рук сошло, на второй раз я милостиво пощадил тебя и не стал срывать тебе экзамены, хотя там пахло хорошей уголовкой. На кой черт ты опять меня провоцируешь? - То есть, хочешь сказать, это не ты сделала? - Он смачно зевнул. Придурок, небось всю ночь не спал. - Я хочу сказать, что ты обязан мне обувь целовать за то, что твоя мамаша не разрывается между больницей и СИЗО. И не забывай об этом; ты здесь по моей воле.       Я плюнул на его ботинок и поплелся на экзамен.       Для всех ребят математика - последнее испытание, и только мне с легкой руки\ноги Эмилькиного брата предстоит еще один день с этими нудными правилами. Дожидаемся десяти часов утра, затем проверяем целостность разданных нам конвертов, затем вскрываем. Сверяем номера на бланках и КИМах (контрольные измерительные материалы, мать их!), только после этого черной гелевой ручкой начинаем заполнять их.       Не смотря на оценку "отлично" в аттестате, математика мне давалась тяжело. Причина в том, что у меня напрочь отсутствуют знания за шестой-восьмой класс, ибо в тот период учеба интересовала меньше всего. И я натаскал себя на решение типовых примеров, где и думать-то особо не надо, а пользоваться определенным алгоритмом. А ещё запасся хорошей шпаргалкой, со всякими синусами и косинусами, и прочей чехардой. Доставать ее в кабинете - верх идиотизма, я запомню задание, выйду в туалет, там посмотрю, и спокойно вернусь обратно. Благо справка от врачей разрешает туда ходить каждые десять минут.       Все задания из части В я решил меньше, чем за полтора часа. В части С сделал первые два типовые, и был неприятно задет, поняв, что задание С3 мне непонятно совершенно. Удовлетворенный работой, я отнес ее на стол надсмотрщику.       Как-то даже странно было обнаружить, что на крыльце школы меня никто не ждал. За последнюю неделю я настолько привык к сопровождению, что сейчас чувствовал себя одиноким и обиженным. - Это какой-то ахтунг, - прозвучало над ухом и я обернулся.       Парниша из параллельного класса, высокий, рыжий и в очках, подтягивался и зевал. - Да приемлемо, в целом, - кивнул я. - А ты С часть решал? - Первые два. - Честно ответил я. - Дальше даже не читал. - А я решал всю, и это жопа полная. - Он смачно выматерился и я улыбнулся.       Выглядел он еще более сонным и потрепанным, нежели я сам. Смутно я помню его - видел пару раз в столовой. Он - аутсайдер; вот только если меня не трогали из-за плюшек по учебе, то до него докапывались все, кому не лень. И как-то раз я наблюдал, как ему одевали на голову тарелку с супом. Но он вытер волосы и лицо, и пошел на уроки, как ни в чем не бывало. Я бы на его месте взорвался и пронесся ураганом по всем своим недругам. - Куда поступать будешь? - В Москву, в медицинский колледж. - Я тоже еду в Москву! - Радостно воскликнул он. - Только я в ВУЗ хочу. - Нифига у тебя запросы, - засмеялся я. - В московские ВУЗы нужны космические взятки, ну, или быть дагестанцем. - Денег, увы, нет, - пожал плечами рыжик. - Вот и рву задницу даже над математикой. Как тебя зовут? - Андрей, - ответил я и пристально уставился на него.       Но ожидаемой реакции не последовало - он только брякнул в ответ "Миша", и пошел в сторону автобусной остановки, что-то напевая себе под нос. Я стоял на крыльце и думал - позвонить друзьям или идти домой и готовиться к биологии. Разум утверждал, что пора бы хоть что-то почитать по выбранному предмету и сделать пару шпор. - Ты идешь? - Окликнул меня Миша.       Я пожал плечами и поплелся за ним.       Пока ждали автобус, и пока ехали в нем до нужной нам обоим остановки, мы с ним разговаривали. Веселый конопатый парень, оптимист, харизматичный и, казалось, любил весь мир. Если я от остановки шуровал пешком домой, то Мише следовало пересаживаться на другой автобус и ехать по мосту на тот берег залива. - И какими чертями тебя занесло к нам? - Удивлялся я. - Профиль, - пожал он плечами.       Мы обменялись номерами и договорились накануне вместе повторять цитологию, ведь Мише придется сдавать биологию ещё раз, но уже в качестве испытательного вступления в ВУЗ. ***       Где я раздобыл это убожество - не помню, но оно пригодилось. В отличие от парней в их адидасовских костюмах, я был одет в костюм панды - кигуруми, вроде. На глазах маска той же панды, купленная за десять рублей в палатке у цирка. Своим видом я отвлекал внимание от друзей, при этом мое лицо совершенно не запоминалось - только костюм, который я сожгу к чертям.       Больница, куда отвезли Эмилькиного папашу, находилась на отшибе города. За ней только просторный редкий северный лес и болото - медико-санитарная часть с дурной славой. Захар хрустел пальцами, Вадим щурился и внимательно всматривался в лица выходящих из главного входа, Гриша проверял камеру телефона, а я кивал в такт музыке в наушниках. С нами была Настя, моя давняя знакомая, ее задачей было привести Рашида сюда, в наше укрытие. Калечить его я не собирался - придумал куда более унизительное наказание. Вину за то, что нападаю на него со свитой, я не чувствовал - первый начал. В кармане у меня лежал короткий обрезок пластиковой трубы диаметром около шести сантиметров; специально резал для ублюдка. Парни нацепили уже излюбленные маски Гая Фокса, Настя надела огромные очки аля "муха-цокотуха" и ядрено-розовый парик. - Вон он, - я указал на квадратного парня, закурившего на лавочке у входа в больничку. - Мне идти? - Уточнила Настя. - Да, давай, - кивнул Вадим. - Ничего не бойся. Если план сорвется, то отметелим его прямо на месте.       Настюшка улыбнулась и потопала в сторону Рашида. В руках у нее была початая бутылка пива, вот только Настя не пьяна - мы вылили половину. Задачей девушки было вывести Рашида на диалог, оскорбить и, если слов будет недостаточно, вылить в морду пивасик. Горец должен взбеситься и побежать за Настей, которая направится в наше убежище. И тут мы его встретим. Даже если Настюшка не успеет добежать до нас, что маловероятно, и ее догонят, то мы сами, такие джентельмены, выйдем и настучим по репе забуревшей обезьяне за приставания к девам славянским.       Однако Рашид купился моментально. Настя проговорила с ним меньше минуты, и он уже взревел, вскочил с лавки. Идиот бежал с зажатой между зубов сигаретой; так он точно не догонит кандидата в мастера спорта по бегу на длинные дистанции. Предсказуемо запнулся за поваленное нами дерево и грохнулся.       Мы окружили придурка, Вадим смачно напинал ему по голеням, так что встать Рашид не мог. - Что ты ему сказала? - Спросил Захар. - Курить на территории больницы запрещено, - прыснула Настюха. - Идиот, - заржал Захар. - Что, нервишки ни к черту, да? - Спросил Вадим. - Как батя? - Я убью тебя, - Рашид попытался встать, но ожидаемо получил тычка от Вадьки. - Так как папа? Сильно болят лапки у него? - Вадим ещё раз пнул чурку, и наступил ему на ладонь. - Не печалься, скоро на соседней койке будешь лежать. - Ладно, нехер кота за яйца тянуть. - Вынес я вердикт. - Привязываем.       Матерящегося на разный лад Рашида мы привязали к дереву, предварительно хорошенько долбанув палкой по коленям. Его башку Захар держал за волосы, пока я вставлял ему в пасть обломок трубы. Придурок сопротивлялся, но я, как будущий медик, знал, куда нажать, чтобы нижняя челюсть непроизвольно выдвинулась вперед. - Что делать-то будете? - Веселилась Настя. - Разденем, набухаем, нарядим в нижнее женское белье и оставим у больнички. Поедет наш эксгебионист либо в ментовку, либо в психушку. - Кратко пересказал Гриша план. - И обзаведёмся фоточками, которые в дальнейшем помогут ему принять решение об отъезде из города.       Пока Захар нещадно драл его волосы, Вадим заботливо, маленькими порциями, заливал в трубу Настино пиво.       Все мы ждали Валерку, которого отправили за баклашкой "Охоты" крепкой. И вот он показался - помимо двух литров излюбленного алкашами напитка он хлебал "Балтику" из жестяной банки. Его псина, бешеная, злющая тварь гордой породы двортерьер, радостно скакала рядом. - Слышь, упырь, тебе бабло на бухло обезьянке дали, а не для тебя. - Грозно выдвинулся Захар. - А я сча его напою, - Валера рассмеялся и погладил свой бугорок в штанах. - Вот сам напьюсь и его напою....       Забавно, но обезьян быстрее нас сообразил, что именно имеет в виду Валерий, и стал биться головой о ствол дерева. Вадим издал смешок - корректировка плана ему явно пришлась по душе. За ним и Захар с Гришкой расплылись в улыбке.       И я кивнул, хотя моего согласия уже не требовалось.       Дитя гор вырывался изо всех сил, даже Насте пришлось держать его, пока Валера доставал своего младшего друга и пристраивался к трубе. - Соня, фас, - и Соня по команде хозяина принялась терзать ногу Рашида. - Лучше глотай, не то захлебнешься, - предупредил Вадька, и беззубый начал мочиться.       У Рашида закатились глаза. Языком он пытался вытолкнуть мочу, тогда Валера сделал перерыв в процессе ссания, дабы воронка из мочи ушла в чужой желудок. Теперь он ссал малыми порциями, стряхивая капли на открытые в ужасе глаза жертвы. Когда Валерка закончил свое мокрое дело, Вадим жестом приказал ему поменяться местами, начал расстегивать штаны.       Рашид, видно, нахлебался алкашни достаточно, он перестал дрыгать ногами, только изредка пытался вертеть головой. Соня потеряла к обездвиженной жертве интерес и теперь скулила возле ног хозяина. Валерка, сам изрядно пьяненький, радостно хрюкал и снимал с Рашида обувь. Шнурки от его кроссовок положил себе в карман, а подошву изрезал перочинным ножиком. Когда Вадим закончил свое мокрое дело, то стянул штаны с братишки Эмиля и отдал на растерзание псине - та радостно стала рвать некогда хорошие джинсы. - Наряжайся, скотина, - в Рашида полетели уродливые атласно-розовые трусы, лифчик и чулки в тон.       А я, признаться честно, сам был в ужасе. Глядя, как трясущимися руками горец раздевается до конца, пытаясь вытереть остатки мочи с лица собственной одеждой, я старался лишний раз не дышать, чтобы не показать то, что сам напуган до усрачки. Мне стало не по себе от мысли, что если бы Вадим был моим врагом, а не другом, то... Додумать мысль мне не дали, легонько шелкнув по носу. Рашид же покорно натягивал на себя белье. - Судя по тому, что ты, черножопая гнида, не задаешь никаких вопросов, ты понял, за что огребаешь, верно? - Вадим носком ботинка толкнул его в бедро.       Гнида, хоть и была пьяной, слегка кивнула. - У тебя есть ровно месяц, чтобы убедить своих мамашу и папашу вернутся обратно на малую родину, иначе ты станешь звездой интернета. Ты меня услышал?       Рашид кивнул. Вадим говорил медленно, монотонно, так, словно читал нудную лекцию незаинтересованным студентам. Но именно этот тон говорил о реальной опасности. - В виду низкой плотности населения так совпало, что твоя сестра учится в параллели с Виолеттой. Ведь от Зарины ты узнал про нее?       Чурбан вскинул глаза на Вадима. Он даже протрезвел слегка, ведь на обосанной морде появилось понимание. И страх. - Я настоятельно рекомендую тебе забыть об этой девушке. И не смотри на меня так, я - не ты, и причинять вред твоей сестре не собираюсь. Но, - Вадим наклонился к нему, - если у Виолетты Милошевой возникнут некие проблемы, я сразу обвиню в этом тебя. И я тебе гарантирую, трупы своих блядей ты никогда не найдешь. Ты все понял? Месяц пошел.       Вадим жестом показал на выход. Настя и Валера с псиной двинулись в глубь леса, чтобы выйти с другой стороны, а мы с Захаром взяли Рашида за локти и потащили по лесу. Ветки и камни цеплялись за его голени, оставляя длинные коричневые полосы. Мы оставили его на лавке, Гриша щёлкнул Рашида на память, и быстро пошли прочь, под визги и крики пациентов. *** - Смотри. Процесс митоза дает из одной клетки две с тем же набором хромосом, - на пальцах объяснял Миша. - Например, в клетке мышечной ткани человека сорок шесть хромосом. Митоз сделает из одной такой клетки две, и каждая из них будет иметь те же сорок шесть хромосом. А мейоз используется для половых клеток, он сделает из одной клетки четыре, и каждая из дочерних будет иметь ровно половину. Поэтому у человека в яйцеклетках и сперматозоидах содержится по двадцать три хромосомы. - Я не знал, правда, - скромно заулыбался Вадим. - Ну ты сам подумай, - продолжал вещать мой новый друг, - при слиянии берется двадцать три хромосомы от матери, двадцать три от отца и получается на выходе сорок шесть. А если бы мейоза не было, то при слиянии половых клеток полученная зигота имела бы девяносто две хромосомы, а ее потомство - сто восемьдесят четыре... - Все, прекращай. - Остановил я урок биологии от рыжего. - Все всё поняли. - Я ведь никогда и не задумывался на такие темы, - усмехнулся Вадька. - Надо же, целая система, дабы не было генетических уродов. - Ну, уроды - то все равно есть, - пожал плечами Миша. - Есть заболевания, связанные с лишней хромосомой, а есть с недостачей их. - В смысле, есть люди у которых сорок пять хромосом? - Искренне удивился Вадим. - Есть, - кивнул рыжий. - И сорок пять, и сорок семь. - А сорок четыре? - Зафиксировано пару случаев, да. - А сорок три? - Так, хватит! - Всплеснул я руками. - Тратите время на непонятную ерунду, а мне экзамен сдавать! Ответ на седьмое задание - мейоз!       Мы устроили что-то вроде викторины. Вадим читал нам вопросы А-части из тестовых заданий, не называя вариантов ответа, а мы отвечали наперегонки. Если мнения расходились, то обсуждали вопрос. Но чаще мы оба отвечали правильно, и я видел, что мои верные ответы вызывают у Вадима улыбку, нежную, как у родителя, который радуется успехам своего отпрыска. И это бесило.Мое настроение было ни к черту, и оба это ощущали, пытаясь своими дурацкими вопросами и шутками развеселить меня.       Бабуля пару раз заносила в мою комнату поднос с чаем и бутербродами, предлагала нам уйти в зал за большой стол. Я шипел, утверждая, что нам комфортно и тут - мы с Мишей сидели на кровати, а Вадим на стуле напротив. "У тебя мама такая добрая", - между делом сказал Мишка, и Вадька заржал - уж он то знал "доброту" моей матери.       Мы еще порешали задачи, сделали шпоры по фотосинтезу, посмотрели какие-то смешные видео про котов на Ютубе, которые меня только раздражали.       Ближе к одиннадцати вечера мы проводили Михаила до остановки, а сами поперлись в сторону дома Вадима.       С судного дня для Рашида прошло двое суток. За это время Эмиль никак не всплыл в моей жизни, зато вчера вечером по новостям говорили, что сгорела какая-та палатка с овощами - видно, Эмилька решил, что тут имеют место быть конкурентские разборки, а братик не посчитал нужным сообщить родственнику об истинных причинах их бед.       Из раздумий меня вывел гневный и болезненный толчок в плечо. Вадим грубо схватил меня за рукав и отволок в арку, где прижал к холодной стене, и злобно прошипел: - Что происходит? - О чем ты? - Я растерялся. От Вадима я получал по морде только один раз и то было за дело. - Ты весь день огрызаешься и бесишься. Что не так? Тебе не понравилось то, что я не проводил тебя на математику? Обоссали этому ублюдку лицо? Что именно тебе не нравится, принцесса? - Вадим, все нормально, правда. - Я кисло улыбнулся. - Нет, Андрей, нет. - Покачал мой друг головой. - Не прокатит.       И впрямь, не прокатило. Нельзя вести себя как истеричная сучка, надеясь, что друзья проглотят твое поведение и не наваляют по ушам. Какая-то волна злости накатила на меня - да какого черта? Отчитывает меня тут, как мамаша! Я грубо вырвался из его рук. - Вадька, а Вадька. - Оскалился я. - Кто я для тебя? - В смысле? - Завис мой друг. - Друг, брат, ребенок, персональное шоу? Будущая женушка, которая перебесится и станет нормальной?       Он стоял с открытым ртом - меньше всего он ожидал услышать от меня подобную истерику. Я же чувствовал, что еще минута, и я сорвусь и побегу в неизвестном направлении, туда, где никто меня не найдет. Лягу там аккуратно, клубочком, и умру, тихо и спокойно, без лишних свидетелей. - Да что такое с тобой случилось? - Спросил он.       И меня прорвало. Нет, я не рыдал в голос - запустил пальцы в волосы и попытался их выдернуть. Но Вадим меня поймал, заключил в свои сильные объятия и держал, а я и забыл, насколько он сильный. Я попытался извернуться, оттолкнуть его - но все было тщетно. Он ничего не говорил, не гладил меня по головке и не утешал, а просто держал. - Кто же? Кто я для тебя? Для родителей я психбольной, для одноклассников вниманиеблядь, для баб брутальная лесбуха, а для тебя? - Андрюша. - просто ответил он. - Ты мой Андрюша. - Я уебок, - прошептал я. - Уродец по жизни. И никто ничего не сделает с этим. Вадим, я хочу умереть и родиться заново. Родиться правильным. Или правильной. Без разницы, я заебался, Вадим, заебался. - У тебя просто нервный срыв. - Тебя не парит, что у меня нет члена? Не парит, что природой предусмотрен факт ебли между нами? - Гнул я свое. - Ты много материшься. - Сплюнул он. - Нет и нет, что теперь. У кого-то ноги нет, у кого-то глаз. Живут же. - То есть, я просто инвалид для тебя, да? - Может и так. Я как-то не задумывался об этом, пока ты не сказал. - Воспользовавшись моим замешательством, Вадим потащил меня в свой подъезд.       Обшарпанные стены, последний, четвертый, этаж, деревянная дверь, темный коридор. Вадькин диван с незаправленным постельным бельем, на который он одним рывком швырнул меня. Чашка с логотипом "Нескафе", в которую он плеснул корвалола своей мамы. Он дал - я выпил, но легче не стало. Хотелось все крушить, разнести его комнату, оторвать плакаты с голыми бабами, доломать диван, опрокинуть стеллаж с постройками из его любимого Лего, который мы собирали вместе, расхерачить его комп, оторвать карниз и сигануть с широкого подоконника вниз. - Инвалид. Это мысль. Внимание, срочные новости! В N-ске родился парень с пиздой вместо члена!       На замену слезливости пришел истеричный смех - я ржал до хрипа в горле, до слез. И вдруг щеку обожгло. - Успокоился? - Посмотрел на меня Вадим. - Или еще раз ебнуть?       Я обиженно потер рукой лицо. Больно и обидно, но вправду стало легче. Дико захотелось спать, хотя я понимал, что без объяснений мне заснуть не дадут. Да и до дома как-то надо добрести... Чтобы не ходить далеко, можно уйти к родителям, но туда мне хотелось меньше всего. - Ладно, слушай.       И я вывалил на него все. Разговор с мерзкой девкой из школы, с друзьями Юляши, про лишение меня девственности... Я вообще рассказал ему про то, как занимаюсь сексом, рассказал впервые. Объяснил, чем мне было чревато то избиение от Эмильки. Вадим бледнел по мере моего рассказа. Больше всего ему, конечно, не понравилось то, что моя мужская вагина распечатана. - Вот такие пироги. - Развел я руками.       Мне-то и впрямь стало легче, а вот мой друг (если он еще себя таковым считает) выглядел так, словно его облили помоями. И в переносном смысле именно это я и сделал. - Давай-ка метнись на кухню, налей мне водочки, - Вадим устало вздохнул.       Странно, но во мне нашлись силы, чтобы добраться до нужного помещения. Я щедро плеснул в два граненных стакана клюквенного Nemiroff, грубо нарезал сырокопченую колбасу и черный хлеб. Все это дело отнес в комнату к Вадиму и поставил на стол. Молча предложил чокнуться и Вадька ответил. Мы выпили хохляцкого пойла, съели по бутерброду и откинулись на диван. Молча пялились в потолок. Первым заговорил он. - Когда мне было девять лет, соседка с третьего этажа наплела своей дочери, Алиске, что я нагулян матерью на трассе. Возможно, она не соврала - мать никогда не говорила о моем отце, а если я спрашивал, то просто игнорировала меня. Алиска разнесла всему двору, и ко мне приклеилась кликуха "выблядок". Даже взрослые так говорили. Меня перестали брать в игры, приглашать в гости. И били. "Безотцовщина, ублюдок, бастард"... Каких только слов я не слышал. А потом освободился дядя Леша, умирал дед, и я стал постоянно ходить битым, что вызывало новую волну шуток и издевок. Тогда я стал жечь траву. Мне представлялось, что я сжигаю всех своих недругов и их семьи, и всех, кто просто игнорировал издевательства надо мной. Всех-всех, понимаешь? Даже мать, за то, что она не смогла найти какого-нибудь алкаша и повесить пузо на него. А тут ты. - Вадим подавился смешком. - Я долго думал, что в тебе не так? Бантики, колготочки, юбочка и эта дебильная зажигалка. В твоих глазах был нездоровый азарт, что я заинтересовался тобой. Я тебя тогда спросил: "девочка, как тебя зовут?", а ты такой повернулся и рявкнул, мол: "сам ты девка. Я - мальчик". Один против всех взрослых, с дневничком, подписанным, как "Вика Милошева", ты не уставал требовать от всех, чтобы тебя называли мальчиком. Пакостил, если люди тебе не подчинялись. В конце концов, в лицо-то тебя перестали называть Викой, либо вообще не трогали, либо говорили о тебе в среднем роде. Так что своего ты добился еще тогда. И я смотрел на тебя и думал: тебя же соплей перешибить можно, но сколько гонору! Как общипанный цыпленок, с этими криво обстриженными волосами, тощенькой шейкой и злющими глазами. Эдакая чихуа-хуа. И я, здоровый лоб, самый высокий в своем классе, ною из-за того, что у меня нет папы, и меня бьёт дядя. Тогда я еще не понимал объем твоих проблем, но чувствовал, что это что-то глобальное и очень серьезное. Я же тогда и научился плевать на всех, я перестал быть нытиком только глядя на тебя. А в тебе его, этого нытья, никогда и не было. Ты родился без него. Ты действительно пацан, сильный и смелый парниша.       Неожиданно я рассмеялся, и Вадим рассмеялся в ответ. Ведь правда, эта борьба идет с тех пор, как я научился говорить, и когда до финального штриха осталось около пяти лет, я расклеился. - А насчет Юли и... Эмм... - Да говори как есть, - махнул я рукой. - Насчет того, что она лишила тебя невинности, - выкрутился Вадим, - знаешь, я искренне боялся, что это произойдет. Я не знал, как ты переживешь это, ведь мне было очевидно, что для тебя это - табу. - Рад, что ты меня понимаешь, - я повернулся на бок и уставился на друга. - Не ерничай. Я к тому, что вероятность того, что это произойдет, была сто процентная. Но, если бы это случилось с мужчиной, мне кажется, тебе было бы в разы хуже. - Я бы повесился.       Я провел пальцем по шее, словно подтверждая его домыслы. Вадим улыбался. - Когда это случилось? - В тот день я приперся к тебе ночью, когда твоя мама была на работе. - Ты тогда еще в душе проторчал хрен знает сколько. - Отмывался от кровушки. - Много ее было? Почему не сказал? - Если бы не смог остановить сам, то непременно сказал бы. - Больно было? - А ты когда нибудь себе палец в жопу пихал? - Нет. - Вот запихай и узнаешь. - Я подумаю. - Кивнул он и вдруг игриво спросил: - а ты пихал? - Себе - нет, - огрызнулся я.       Вадим взял какую-то тетрадь и кинул мне. Я открыл ее - рисованное гей-порно с Микки-маусом и Гуфи, групповушка троих из Простоквашино с мамой дяди Федора, принцессы из Диснея и их игры с анальными шариками, БДСМ-сессия Карлсона и Фрекен Бок... - По Фрейду ты гей, - вынес я вердикт. - Тут одно жопосуйство. - Просто люблю анальный секс. - Вадька снял с себя одежду, оставив только труселя, накрылся одеялом, предложив мне половину. - Мужиков не люблю, если что. - Понятно, почему девки от тебя бегут. - Я забрался к другу под теплый бок.       Я оставил на себе футболку и штаны. Вадим крепко прижал меня к себе. Это что - то совсем новое в наших с ним отношениях, но я тоже прижался к нему - так спокойнее. - Ощущения не те, - проворчал он и осекся, - Прости... - Что, теперь со мной вообще дела половые нельзя обсуждать? - Усмехнулся я. - У меня тоже все будет, вот увидишь. Небольшого размера, конечно, но будет. - Конечно, мелкий, - прошептал он мне на ухо, - Все будет. Будешь щеголять в плавках по пляжу. Я знаю, почему тебе страшно - потому, что этот путь придётся пройти снова. Тебе вновь придётся отстаивать свое право быть тем, кто ты есть, уже в новом коллективе. Но ты справишься - по-другому просто не может быть. ***       Я еще раз пнул его в брюхо. Он злобно сверкал угольками глаз из под мохнатых бровей, похожих на тараканов. Держался руками за пузень, по глупости оставив неприкрытым лицо, и я с размаху заехал ему в носяру. Послышался характерный хруст. - Сука! - Завопил Эмиль. - Да я просто выправить хотел, извини, - ерничал я.       Эмиля я оставил себе. Подкараулил возле его же дома, пока придурок курил перед подъездом, накинулся на него сзади и вырубил ударом по шее. За ноги отволок его в ближайший куст, связал ему щиколотки и запястья, и сейчас глумился над его не до конца зажившей мордой. Хотел ли я так издеваться над ними? Нет. Мне самому противно от того, что я делаю. Но страх за сестру и свою собственную шкурку диктовал свои правила. Избей, унизь, накажи, чтобы у уродов выработался условный рефлекс - не лезть к тебе. Как это всегда делает Вадим. - Значит, ты, сука, папу моего избила. А говорила, что нет, - шипел он и плевался кровью. - Ничего я тебе не говорил, - отрезал я. - Ни да, ни нет. Ты сам все додумал.       Горец натирал нос, и ожидаемо получил удар по животу. Так мы с ним и игрались - он получал пинок, хватался обеими связанными руками за ушибленное место, получал тычки в свободную от рук зону и все по новой. - Я же всю твою семью вырежу, паскуда, - он прижал колени к брюху. - Нет, не вырежешь, Эмиль, - я нанес удар по голеням.       Эмилька завалился на бок и попытался еще сильнее скрючиться, но я пнул его ровнехонько в копчик и обезьян вытянулся по струне. - Я долго думал, как с тобой поступить. Нельзя сказать, что я боюсь тебя, ведь с диаспорой ты разосрался, обвинив их в избиении отца. Но ты знаешь, где искать мою сестру, а я сейчас не могу ее забрать. Даже если вероятность того, что ты посмеешь причинить ей вред, одна на миллион, я не могу этого допустить. Значит, я должен сделать нечто такое, чтобы ты, сука, никогда не появлялся в нашей жизни.       Из куста я достал черный пакет со своим карательным набором. Поставил ублюдка раком, предварительно настучав ему по спине, развязал ему руки. Из-за болей в лопатках он не сможет нанести мне травмы, и, даже если решит замахнуться, сила удара будет минимальной. Его локти я собирался привязать к деревьям так, чтобы ладони упирались в землю. - Если тебе интересно, то я шикарно сдал биологию. - Вещал я, пока возился с его корявками. - В классе нас сидело всего трое, все на разных рядах. Тихо и спокойно, никто не хрюкал и не щелкал ручкой. Вариант был легким, больше генетики и анатомии, меньше ботаники, я ее не люблю. Задача в С части вообще элементарная. А вопрос - отличие эукариотов от прокариотов. Представляешь? Как два пальца обоссать! Кайф. Я точно получу хороший балл.       Я оглядел свою работу. Дело за малым - обеспечить тишину для проживающих в близлежащих домах, и можно приступать к карательной операции.       Эмиль опустил какую-то грубость, но вся его гордость и неприступность исчезла, как только он услышал звук надеваемых резиновых перчаток. - Эй, ты чего удумала? Так, Виктория, прекращай. Про сестру мы просто так сболтнули, тебя напугать хотели! Да мы бы ничего и никогда ей не сделали! - Напугать хотел? - Хмыкнул я. - Что ж, это у тебя получилось. Я боюсь за нее, ты даже не представляешь, насколько сильно. - Я был не прав, ты была неправа, ты мне уже отомстила и я урок усвоил, ок? Да меня Алия бросила! Я довольно настрадался, разойдемся, как в море корабли. - Конечно, разойдемся, Эмиль. Непременно разойдемся.       Из пакета я достал кляп, который Захарчик купил в секс-шопе по моей просьбе, пару пилюль трамадола от барыги Гришки, и молоток. - Сейчас я дам тебе таблетки, рассосешь их под языком, ведь у меня нет цели ввести тебя в болевой шок. Потом я вставлю тебе кляп, и ты послушно откроешь свою пасть для этого. А если будешь сопротивляться, то сделаю все на живую. - Ты это что, серьезно? Ты нормальная вообще?       Его голос дрожал. Я покрутил перед ним молотком, демонстративно наступив на ладонь. Кажись, он смог сложить два плюс два. - Прекрати, Аллаха ради, прекрати. Это не смешно, пожалуйста! Как мне жить после этого? - А как я бы жил с одной почкой, мм? - Спросил я. - Да я бы не жил вовсе. И, я думаю, будет логично и правильно, если я сейчас испоганю твою жизнь. Око за око, так сказать. Ты говорил, что хотел быть стоматологом? Мол, платят хорошо, и работа всегда есть. Так вот, ты никогда не сможешь держать в руках что-то тяжелее чайной ложки, и даже свой хер не сможешь удержать. А главное, ты не сможешь и пальцем дотронутся до моей сестры. Давай, открывай пасть, и жри таблетки, сволочь.       Он повиновался. Когда таблетку рассасываешь, лекарство действует быстрее, словно пускаешь его по вене. Пока он ошарашенно смотрел на молоток, который я положил на землю рядом с его мохнатой ладошкой, я застегивал кляп на его затылке. Мне не надо, чтобы кто-то прибежал на его крики, а орать он будет громко. Я не собираюсь садиться из-за этой сволочи в тюрьму, и платить ему какие-либо компенсации.       Глубоко вздохнув, я нанес первый удар по правой ладони, прямо в ее центр. Послышался хруст сломанных костей, и сдавленный визг. Пока он мычал с выпученными от боли глазами, я хренакнул по второй ладошке. Таких ударов придется нанести ещё штук по пять с каждой стороны, чтобы хирурги наверняка не смогли собрать тонкие косточки на тонкие пластинки. Эта мразь не то что стоматологом не сможет стать, он вообще в медицине себе место не найдет. И я понятия не имею, куда он в принципе сможет податься с раздробленными в хлам кистями.       Когда я закончил экзекуцию, его пальцы больше напомнили сосиски, ладони стали похожи на оладья, а побитая морда с несчастными глазами смотрела прямо на меня. Слезы, сопли, слюни. Я покачал головой и снял кляп, ещё раз напомнив ему, что проявил гуманность в виде таблеток только потому, что не хочу, чтобы он привлек внимание или сдох, ведь я не убийца. Объяснил, что если он или его братик откроют пасть, мои пацаны прихлопнут его мамашу и сестру, ведь мы знаем адрес и имена, и что у него уже меньше месяца, а если он не свалит с города, то я непременно убью его. Развязал ему ноги, зная, что в ближайшее время он не сможет встать.       А я пошел отсюда. ***       Восемьдесят семь баллов по биологии. Восемьдесят девять по русскому. Шестьдесят шесть по математике. Миша похлопал меня по плечу, мол, молодец. Я и сам был доволен, особенно математикой - я искренне думал, что наберу только на трояк.       Сегодня мы с бабулей, родителями, Вилкой и Вадей пришли за аттестатом и сертификатом. Отец пришел по большей части для того, чтобы донести до родителей Эмиля, что мы не будем платить ему за выбитые зубы (к слову, извинений я так и не получил). Так что они к директору, а я за документом.       Торжественно в актовом зале в алфавитном порядке бывшие школьники выходили к столу секретаря, расписывались и забирали заветные синие или красные корочки. Сертификатом была невзрачная болотная бумажка в половину альбомного листа. - Хоть бы упаковали красиво, в маленький файлик, - бубнила Вилка, разглядывая бумажку. - Что - то я твоего Эмиля не вижу. - Процедил Вадим. - Да? Ну, видно, к себе на родину уехал.       Его фамилия, хоть и шла перед моей, так и не прозвучала. Но я видел женщину в тёмных платках, как она выходила из кабинета директора - отправил мамашу за аттестатом. - Что ты сделал? - Прошипел Вадим прямо мне на ухо.       Потоки воздуха щекотали ушную раковину и я засмеялся. - Да ничего, Вадюшкин, ничего.       Я даже участвовал в общем фото. Встал прямо посередине, чем вызвал возмущение пафосных девиц, и широко улыбнулся.       После официальной части ребята расползались кто куда - большинство отмечать в своих маленьких компаниях. Родители даже не стали заходить в актовый зал - сразу после разговора с директором уехали. Бабуля и меня заставила идти в отчий дом - отчитаться об окончании школы и попить чай. Я выдвинул встречное условие - Вадим идёт со мной. Я хочу забрать навесную полку из своей комнаты, которую делал сам, и отдать её Ваде на память.       Дверь нам открыл Виктор. Мятый, небритый, как обычно. - О, ба, а че не позвонила? - Чесал он репу.       Я протиснулся мимо Витьки и сразу почувствовал неладное - из комнаты доносились какие-то странные звуки. Грохот, звук рвущейся бумаги... На ватных ногах я медленно подошёл к дверному проему нашей с Вилкой комнаты и обнаружил бушующих родителей. Отец ломал мебель на моей половине, срывал плакаты, выкидывал остатки моих вещей в коридор, а мать молча наблюдала за этим, с неким ехидством и злорадством. - Оперативненько, - присвистнул Вадим. Я и не заметил, как он оказался за моей спиной. - Хоть бы дождались, пока я уеду, - прошептал я.       Словно почувствовав наше присутствие, отец повернулся ко мне лицом. - Убирайся, - зарычал он. - Убирайся вон из моей квартиры, чудовище! И никогда, слышишь, никогда сюда больше не приходи! - Папа, ты чего?! - Завыла Вилка. - Я все сказал! - Бесновался родитель. - Ей есть восемнадцать, она закончила школу, и я ничего больше ей не должен! И Виолетта жить с ней в одной квартире не будет! - Буду! - Неожиданно разоралась сестра. - Ты чё устроил тут? Это мама тебя накрутила? - А я говорила, говорила тебе! - Мать уперла руки в бока. - А ты на меня все время грешил, мол, обижаю твою доченьку. Вот она, доченька твоя! И вторую научила мать во всем винить! - Ты рот-то свой закрой, - процедил Вадим. - Ну и пошли вы! - Заорал я.       Игнорируя слезы Вилки и просьбы бабули во всем разобраться, молча надел ботинки и выскочил во двор. Вадим вышел следом. - Ну, а что ты ещё ждал от них? - Спросил мой друг. - Ты сам сказал, что отношения у вас никакие, что общаться с ними не хочешь, тебя и выселили. Вот только я сам не понимаю, что его так взбесило? - Надо было дождаться, пока я уеду! - Зарычал я, хотя получилось плаксиво. - Видно, ему что-то рассказали про Эмиля. - Задумчиво протянул Вадим, наглухо проигнорировав мою реплику. - И твоего отца настолько это разозлило, что он не стал сдерживать себя. Может, ты хочешь что-то пояснить? - Нет!       Я топнул ногой. Да, я действительно поступил с чуркой ужасно, но он меня вообще чуть не убил! Мой друг вздохнул. - Но-но, - Вадим приобнял меня за плечи, - все будет хорошо. Тебе не место в этой квартире и ты это знаешь. - Я хотел отдать тебе свою полку, - ныл я, обтираясь носом о его рубашку, - на память. - На какую память? Мы не прощаемся. Будем видеться и общаться, как и прежде. - Но не так часто... - Посмотрим. - Ты приедешь ко мне? - Я в порыве эмоций схватил его за ворот футболки-поло. - Конечно, буду навещать тебя однозначно, не реже двух раз в год.       И как-то все отошло на второй план. Я позвонил бабушке и извинился за свою истерику, сказал, что иду гулять, и жду Виолетту на улице. Долго ждать не пришлось - она выскочила уже через пять минут. Мы с Вадимом собрали большую шумную компанию и сидели на гаражах, ели шаурму и пили.       Ну, выселили и выселили. Ну, разорался отец и ладно, мать такие вещи говорила мне каждую неделю. И чего я так психанул?