Малахитовый ларец

— Аврора!.. Постой же, милая! Тоненький девичий смех колокольчиками разливается в ночном воздухе. Над нею — небо, и в небе звёзды, а босые ноги щекочет мокрая трава. И снова мерцание. — Я вижу его, вижу! Девочка резко останавливается и маленькими ручками касается шершавого ствола. Белокурые пряди падают ей на глаза. Она осторожно выглядывает из-за дерева и всматривается в маленькую лесную полянку. ...Где же? Она видела. Аврора неторопливо ступает вперёд, сжимая в кулачках подол лёгкого платья. Медленно оглядывается вокруг. Огонёк, похожий на жёлтую звёздочку, зажигается и тут же погасает. Ещё один, с другой стороны. Она смеётся, то и дело поворачиваясь, но не успевая уследить за шустрыми искорками. И вдруг огоньков становится больше — яркие, блуждающие, они медленно выплывают из темноты и тёплым золотистым светом озаряют летнюю ночь. Светлячки плавно кружат в воздухе — точно так же, как вертятся золотые пылинки в пробивающемся сквозь листву солнечном луче. Девочка восхищённо подносит ладошку ко рту и снова по-детски искренне смеётся. Отражения жёлтых огоньков пляшут и светятся в её радостных глазах, как само волшебство. «Королевской дочери гаснут лета» Авроре тринадцать, она цветёт с каждым днём: глаза — чистое небо, губы — сок лесных ягод. Стоит в саду и собирает поспевшие яблоки в маленькую корзинку да нежным, тихим голосом поёт деревьям. Срывает с ветки ярко-красный, как само искушение, плод и подносит к коралловым губам. Внезапно за спиной раздаётся шорох. Девочка вздрагивает и резко оборачивается. В синих глазах — стыдливый испуг, как у ребёнка, ворующего леденцы с кондитерской лавки. Уроненное яблоко, сочное и красное, подкатывается к ногам высокого юноши. Тот ухмыляется и поднимает плод, с нескрываемым любопытством вглядываясь в лицо незнакомки. — Деревенская? Впервые вижу. Да и поблизости только лес. — Я... — только и выдыхает Аврора, смущённо опуская ресницы и заправляя за ухо нежный золотистый локон. «Именин наступает день» Велес поворачивает голову и смотрит на лежащую рядом девушку. Она такая красивая, даже сейчас, когда просто молчаливо смотрит в небо. Он осторожным движением касается её волос и мягко проводит по мокрым белесым прядям, жидким златом разлившимся в зелёной траве. Скоро ей исполнится шестнадцать, но до тех пор она — его. Он целует пухлые губы. Гладит шею. Смоляные волосы путаются с золотыми. Голубые глаза — два прозрачных лесных озера — смотрят на него так невинно и доверчиво. Он хочет перейти черту. Запретную, сладкую. Снова целует, задирает подол девичьего платья и... резко отстраняется. Он не может. Проклятая ведьма убьёт за непослушание. «Царство сна открывает льняные врата» Они стоят на краю обрыва и всматриваются в прекрасные багровеющие облака. Аврора глядит на возлюбленного, и на её губах расцветает мягкая, как поцелуй, улыбка. Никогда ещё у неё не было таких счастливых именин! — Я забыл вручить тебе кое-что, — молвит Велес и протягивает ей скромный букет. Милая, озорная Аврора смеётся и берёт цветы в руки. — Спасибо, ваше высочество, — улыбается она, приседая в насмешливом, но изящном реверансе. Вдыхает нежный цветочный аромат, расправляет зелёные листики. «Забирает навеки в плен» Нежные пальцы отпрядают от букета, как от ожога. Невидящим взглядом Аврора смотрит на собственную ладонь. Велес резко и больно хватает её за запястье, глядя, как алая капелька крови выступает на пальце. Аврора медленно поднимает голову и заглядывает в его ореховые глаза. Любимые глаза. Какого же они красивого цвета. Мерцают. Всегда мерцают, как тёплые огоньки, — почти как светлячки в ночном лесу. Так почему же тогда он пошёл на обман?.. Боль предательства жжёт изнутри, и ресницы едва дрожат. По белой девичьей щеке мокрой дорожкой стекает слеза-жемчужина, и принцесса падает на землю, так и не выпустив из рук подаренный букет. Только спрятанная в цветах игла успевает блеснуть в свете заходящего солнца. Так и лежит в траве Аврора. Держит в тонких, как вишнёвые веточки, пальцах букет и прижимает его к разбитому сердцу... И никто не спасёт спящую принцессу, не отведёт злые чары, ведь вся любовь её и душевная невинность отданы только одному...