Are you still here?

Девятый день от маленькой жизни, которая началась, стоило Дэрилу перелезть через ограждение. Он вспоминает, как тогда разодрал кожу на руке колючей проволокой. Место под сбившимся бинтом будто окаменело. Он просыпается со странным чувством. Ему что-то снилось, однако никак не вспомнить. Но Дэрил уверен, что в этот раз непроглядный мрак, где он коротает ночи, был чем-то разбавлен. В голове бегали образы, но так быстро, что не догнать. Они потешались над Диксоном, ускользая в тот самый момент, когда их хвосты почти оказывались у него в руке. Решив, что такие вещи имеют ничтожно малое значение, он принимается за утреннюю рутину. Раковина, над которой очень давно висело зеркало, кран со слабым напором едва теплой воды. Пища пресным комком падает в желудок. Дэрил открывает дверь в комнату Мерла. Он не входил сюда после того, как оставил письмо. Темно-зеленое одеяло наполовину лежит на полу, простынь совсем сбита. Мерл никогда не заправлял кровать, считая это бесполезным. Не поддаваясь какой-то системе, по стене были разбросаны постеры с Рокки, Мадонной и королями рок-н-ролла разных времен. Дэрил спрашивал, зачем Мерлу столько, на что тот отвечал, что в отличии от Дэрила они могут поддержать самую неожиданную беседу. Затем начинал хохотать, как всегда, когда выпалит что-нибудь на его взгляд остроумное. Из картонной коробки выглядывает старый MP3 плеер. Диксон даже не может вспомнить, откуда он появился, потому что был здесь всегда. Это красноречиво говорит о том, насколько устройство древнее. В него помещался от силы десяток песен, так что часто из комнаты Мерла подолгу могли разносится одни и те же мелодии. Дэрил сомневается в том, что плеер рабочий, но, когда тот издает приветственную мелодию, его губы трогает теплая улыбка. Он большим пальцем стирает пыль с динамика. Следующие полчаса он проводит, лежа на кровати, пока по комнате разносятся голос Кобейна и гитарные соло. Словно брат никуда и не уезжал, и сейчас зайдет в комнату без стука, чтобы спросить, где чайный пакетик, который он вчера оставил на окне. Дэрил долго учил себя не упиваться иллюзиями, но сейчас ему хочется дать себе волю, чтобы забыть про то, что случилось. Это покидает его меньше чем на час. Его тело наполнено спокойствием, что в какой-то момент перетекает за края и, уже не останавливаясь, покидает временное пристанище. И Дэрил снова ничего не чувствует. *** — Итак, наше занятие подходит к концу, и мне хотелось бы знать, чем оно вам запомнилось. Дэрил, начнешь? — Мне не понравилось выглядеть как придурок на задании с нарисованными зверями. — Почему ты считаешь, что выглядел как придурок? — Все таращились так, как будто я нарисовал, как змея глотает зайца. Почему-то у Дэрила нехорошее предчувствие. Ему не нравится это внимание. Гэбриэль обратился к группе: — Я планировал приступить к этому упражнению не так скоро с вашей группой, но так вышло, что ты, Дэрил, стал первым, кто пройдет через него. Оно называется «горячий стул». Я понял, ты считаешь, что выглядел как придурок. Так пусть каждый из группы скажет, каким он тебя видит. Могу сказать, что ты очень смел, потому что для человека на горячем стуле это задание проходит не всегда легко. Итак, Мэттью, ты будешь первым, затем скажет Синдия, Рик и дальше по часовой стрелке. Дэрил понимает, что сейчас что-то произойдет, стоит ему только увидеть, как блондин принимает вид человека, который, как минимум, смог подышать в космосе без шлема, куда поступает кислород. — Я бы сказал, что ты выглядишь немного неестественно. Возможно, ты пытаешься играть роль грустного, депрессивного человека с упертым в стену взглядом, — он сопровождает речь гримасами, будто он на сцене театра, — ты можешь не утруждаться, входя в этот образ, мы можем воспринимать тебя таким, какой ты есть, и никто тебя не осудит. Дэрил трет лицо, чтобы не было видно, как он улыбается. С такими отборными глупцами он не сталкивался давно. Стокс не удивляется, привыкший к такому. Только сухо благодарит и обращается к Синдии. — Мне кажется, что у Дэрила очень интересные мысли, и он очень… необычный и… Он сомневается, что девушка понимает, о чем говорит, и вновь веселится, думая, что если мысли типа «прошлая неделя ничем мне не запомнилась» ей так интересны, то ее было бы легко уложить в постель. При подобных мыслях во рту от чувства тошноты становится больше слюней. Он вспоминает о том, что кусок мыла у него на раковине стал слишком тонкий, и нужен новый. Если он станет тоньше нормы, то есть риск порезаться о его края. Диксон не замечает, как очередь говорить доходит до Рика, что смотрит вниз так, словно сейчас разверзнется пол, и откроются ворота в преисподнею. — Я не думаю, что Дэрил выглядит неестественно. Мне довелось узнать его чуть ближе, и я воспользуюсь этим, чтобы сказать, что он добр и честен. Его печаль и его призраки — это то, что принадлежит только ему. Он не считает нужным выдвинуть это на передний план, просто кто-то очень старается обратить на это внимание. Проблема не в том, кто показывает, а в том, кто смотрит. Если внутри человека есть какие-то демоны, которые не оставляют его, то это не значит, что он является одним из них. Дэрил даже не вспоминает про то, что оставил в здании куртку. Он сбегает, и его не волнует ни это, ни смешки Мэттью, ни то, что Рик будет чувствовать себя виноватым. Ему удается на бегу снять байк с подножки. В глаза будто насыпали перца, но слез у Дэрила нет. Они давно стекают по изнанке тела, чтобы напоить то, что прячется внутри. Если бы ты знал, Рик, думает он, выжимая из мотоцикла все возможные силы. Его дом не настолько далеко от проклятого кирпичного здания, чтобы успеть разбиться. Дэрил ловит себя на отчаянном нежелании того, чтобы Рик стал новым героем ужасной сказки, придуманной несколько лет назад. Но это неизбежно произойдет, если Дэрил останется. В прошлый раз он поддался этому искушению, и это стало его самым страшным кошмаром. Дэрил с грохотом хлопает входной дверью, понимая, что снова думает только о себе. Рик в его голове, и он чувствует, что сил избавиться от этого у него нет. Чувствует, что разрывается на две части. И не знает, чем можно погасить это чувство. *** Сначала Дэрил думал, что Рик снова начал опаздывать специально. Он думал так каждое новое занятие, замечая, что начинает надеяться на свою правоту изо всех сил. Но часы промывки мозгов текли один за другим, а Рика все не было. Каждый раз, надеясь на то, что Граймс вот-вот хлопнет дверью, когда все уже рассказали о своих прошлых выходных, Дэрил чувствовал, что у него дрожат колени. Глубокое дыхание, чтобы успокоиться. Конечности замирают, но появляется ощущение, что дрожат кости. Занятия он коротает в компании пустоты и разочарования, даже не задумываясь об их источнике. Так проходит неделя. Мэттью выглядит счастливее обычного, меняя одну футболку за другой, которая из раза в раз становится ярче прежней. Для остальных ничего не изменилось. Люди хотят, чтобы их слушали, и Диксон не знает, правильно ли винить их в этом. В любом случае, они не интересуют его. Гэбриэль будто более рассеян. После шестнадцатого занятия они с Дэрилом идут по тротуару домой. Кругом пестрят неоновые вывески, но людей почти нет. Оказывается, чтобы попасть в дом, Стоксу, как и Дэрилу, нужно было пойти на восток от кирпичного здания. — Ты не в курсе, где Рик? — спрашивает Гэбриэль, смотря куда угодно, но только не на собеседника. — С чего бы? — Не знаю, мне почему-то показалось, что вы сблизились. — Показалось. — Рик выглядел разбитым, когда ты ушел в тот раз. — Дэрилу не хочется этого слышать, как и вести об этом разговор. — Он, конечно, подумал, что это его вина? Гэбриэль кивает, специально шурша ногой по гравию. — Чья это вина, Дэрил? — Ты и так знаешь, что я отвечу. — Он тебе доверяет. — С чего бы? Я не делаю ничего, что может расположить ко мне. Скорее наоборот, но он этого не видит. — Не видит, потому что ему это не нужно. Он знает, что ты притворяешься. — Он ни черта не знает. — Каплей тоже можно захлебнуться, — говорит Стокс как-то нараспев, словно безнадежному ученику, — он никогда не пропускал занятия, это что-то вроде принципа. Я начинаю переживать, учитывая его прошлые срывы. Может, ты знаешь адрес или телефон, просто чтобы убедиться, что все в норме? Дэрил сглатывает внезапно появившуюся слюну, пытаясь идти ровно. — Адрес, да. Дэрил так устал. Он больше не хочет понимать свои чувства. Если бы он знал, что это будет так тяжело, то потрудился бы избавиться от возможности что-то чувствовать раньше. Он давно не давал себе такой свободы. Той, когда отпускаешь себя, не пытаясь блокировать мысли или ощущения, или думать, как они сумели просочиться в тебя. Просто позволить им круговоротом течь по венам. Дэрил чувствует тревогу. Такую, что дрожат пальцы, и все словно холодеет, а голова идет кругом. Он старается не вспоминать время, когда не ошибся, отдавая ей дань. Теперь ему больше всего хочется, чтобы она не оправдалась. Все вокруг сливается в одну палитру, шум мотоцикла под собой сводится до легкого гудения где-то в глубине головы. Губы давно пересохли от ветра, но Дэрил забывает облизывать их. На очередном светофоре, который словно специально по-особенному медленно отсчитывает секунды до начала движения, Дэрил едва успевает затормозить, избегая столкновения с машинами, едущими наперерез. Он только тихо скрипит зубами, чувствуя взгляды полные раздражения. Ему вспоминается разговор с Мерлом. Поздним вечером они не спеша шли через темную подворотню, привлекательную для тех, кто никого не желает видеть. Им навстречу шел высокий парень с рюкзаком на плечах. Он выглядел усталым и к тому же неподдельно печальным, вписываясь в мрачное и унылое место. Внезапно, он споткнулся о валяющийся на пути на половину целый кусок кирпича, падая на грязный асфальт. Парень даже не спешил вставать, и Дэрил уловил в этом полное безразличие. Мерл хохотал, что-то приговаривая сквозь смех. Тот только опустил голову сильнее и, поднявшись, зашагал быстрее. Тогда Дэрил остановился, чем озадачил брата, вытирающего уголки глаз. — Какого черта ты делаешь? Мерл удивленно глянул на него, как на душевнобольного. — Он упал! Разве это не смешно? Ты сам учил меня плевать на то, что подумают другие! — Ты можешь делать что угодно, — в голосе Дэрила чувствовалась строгость, которую Мерл хоть и ненавидел, но принимал, зная, что брат все равно окажется прав, — если это не во вред другим. Ты будешь помнить этого человека, своим падением развеселившего тебя не больше нескольких минут, но для него твой смех может стать последней каплей. Мерл безмолвно признавал правоту брата, разглядывая его, словно пытаясь сканировать и увидеть, что скрыто внутри. Он молчал еще недолго и кивнул. Дэрил повторил его жест, ставя точку. — Нужно думать о чувствах других, ставить себя на их место. Пусть это не всегда выгодно или удобно для нас. Он трясет головой, убирая волосы с лица и прогоняя воспоминание. Как только загорается зеленый сигнал, мотоцикл Дэрила срывается с места, оставляя за собой черные следы шин. В обычные дни, когда Диксон подвозил Рика домой, Джек веселился на улице, занимаясь своими собачьими делами и, едва увидев их, прерывался, бросаясь в объятья. Сейчас его не было, за забором не слышно обычного лая. Наплевав на всякую тактичность, Дэрил проходит через калитку, быстрым шагом направляясь к двери. Он не верит в то, что от конца неизвестности его отделяет такая малость. Дверь заперта. Когда ручка не поддается, Дэрил стучит нарочно громко, чтобы боль в костяшках пальцев его хоть каплю отрезвила. По другую сторону кто-то шуршит по полу. Слышится лай Джека, и Дэрил чувствует легкое облегчение, хоть дверь все еще закрыта. — Рик, открой чертову дверь, или я нахрен выбью ее! Раздаются звуки возни, замок щелкает, и Дэрил уже представляет, как врежет этому придурку по лицу, когда убедится, что тот в порядке. Но тот не в порядке. На скуле цветет бледно-желтый синяк, через бровь проходит уже засохшая царапина, на губах видны трещины, еще кое-где ровно наклеены пластыри. Дэрил с порога чувствует, как холодно в доме, но Рика это, кажется, ничуть не смущает. На нем только пижамные штаны, он словно не замечает, как дрожат пальцы, и как посинели губы. Взгляд у него такой, словно он из последних сил сдерживается, чтобы не сорваться и не сбежать куда-нибудь. Граймс делает небольшой шаг в сторону, пропуская Дэрила внутрь, и тот только молча заходит в дом. Рик ничего не говорит, закрывая дверь и ложась на диван, уткнувшись в него лицом. Дэрил держит себя в руках, стараясь не терять голову. Сперва он закрывает открытые настежь окна во всей гостиной. На одной из высоких табуреток одиноко лежит клетчатый плед. Он хватает его так грубо, словно кусок ткани был источником всех проблем, и останавливается перед Риком, ожидая, пока тот хотя бы повернет голову в его и пледа сторону. — Ты же не ждешь, пока я подоткну тебе одеяло? Тот резко садится, поднимая уничтожающий взгляд. Диксон снова поражается тому, как быстро Рик мог меняться. — Гэбриэль может не волноваться, я здесь не умираю. — Вижу, — отвечает Дэрил и невозмутимо садится на пол перед диваном, складывая руки у Рика на коленях и кладя на них голову. Уголки губ неконтролируемо дергаются вверх, когда он видит, как это обезоруживает растерянного таким действием Рика. Дэрил вздыхает, Граймс сглатывает, — я принесу воды, чтобы тебе было легче рассказывать. — Тебе неинтересно, — слова даются Рику с трудом, и он мотает головой, смотря куда-то сквозь Диксона. Тот прикрывает глаза и шумно выдыхает: — Какой же ты идиот. Над раковиной два крана. Один из них с очищенной водой, пригодной для питья. Дэрил бывал у Рика дома. Тот давал ему таблетку обезболивающего. Тогда Диксон узнал еще один принцип Рика — тот не пьет чистую воду. Только из крана, где течет та, которой моют посуду. Поэтому он наливает воды именно оттуда. Дэрил отдает стакан и выжидающе смотрит на скучающий на диване плед. — Я не спрашиваю, с чего тебе взбрело в голову открыть все окна, так что просто накинь это на плечи. — видя, что Граймс не торопится исполнить просьбу, Дэрил вкрадчиво объясняет, — ты сделаешь это, или мне придется снять рубашку, чтобы мы были солидарны. Рик от неожиданности кашляет и слишком поспешно натягивает плед на плечи. — Отлично. Так почему ты… — Я боялся выйти на улицу. Можешь смеяться или называть меня жалким. Это не станет новостью. Я… — Он сжимает стакан с водой в руке так, что тот выскальзывает, разбиваясь на несколько осколков. Рик сразу падает с дивана на колени, принимаясь судорожно собирать их голыми руками, — прости я сейчас все уберу… черт только не сейчас. Дэрилу ничего не стоит распознать панику. Рик часто дышит, хватаясь за шею, опираясь рукой прямо на осколки. Он сразу оказывается рядом на полу, пытаясь придать себе уверенности. — Рик, это просто паника, дыши медленно и глубоко. Тебе надо считать, ты же знаешь. — он аккуратно берет его руки в свои, не замечая, как переплетает пальцы с чужими, спокойно смотрит во влажные глаза напротив, — я с тобой. Вдох. Выдох. Снова вдох. И снова выдох. Эй, смотри, Джек так забавно гоняет резиновую кошку. Помнишь, как он кинул ее в грязь, а ты потом доставал ее оттуда? Рик слушает. Он смотрит на Дэрила так, словно видит в его лице нечто, что может его спасти, но до чего нельзя дотянуться. Считая вдохи и выдохи, он чувствует, что его отпускает. Дыхание судорожное, будто он долго был под водой, и не теперь не может насытиться воздухом. Рик смотрит на сплетенные пальцы. Дэрил видит в этом скрытое отвращение. — Прости, — почти шепчет он и убирает руки, — тебе лучше? Тот кивает. Глаза заволокли слезы, и потому сложно распознать, что он истинно чувствует. — Сядь на диван, весь пол в осколках, — Дэрил помогает ему перебраться на мягкую поверхность. У Рика изрезаны все руки. Диксон помнит, где аптечка, потому что однажды Рик давал ему таблетку обезболивающего. Осколки с пола наконец исчезают, отправляясь в мусорное ведро. Их края, наверняка, прорежут в пакете, натянутом на ведро, дыры. — Мы можем пойти в другую комнату? — спрашивает Рик, пока Дэрил концентрируется на звуке кусков стекла, сталкивающихся друг с другом. В голосе столько усталости, словно он собрал ее со всех соседей, обойдя каждый дом. Но Дэрил знает, что сказать хоть слово людям в домах рядом для Граймса непросто. — Конечно. Дэрил медленно перебинтовывает чужие ладони, иногда поднимая взгляд на лицо Рика. Тот слишком заметно думает. — В руке могли застрять маленькие осколки, — говорит он неожиданно, — крошечная стеклянная пыль, которая может не давать покоя так долго и мешать всему. Ты понимаешь, о чем я, Дэрил? Еще бы Дэрил не понимал. Но он не говорит это вслух, зная, что Рик дьявольски проницателен. Он заканчивает с бинтами. Они выглядят не так аккуратно, как нужно, и ему неловко. Он поднимает взгляд на лицо Граймса. — Теперь говори, кто. Рик вздыхает так глубоко и тяжело, что его грудная клетка, как кажется Дэрилу, сейчас разорвется. — Я не хочу, чтобы ты считал меня еще более слабым из-за этого. — Хватит. Ты не слабый. Не жалкий. Я знаю это хоть, ты и не веришь. И я хочу, чтобы все знали. Потому что ты не заслуживаешь… — Это как раз то, что я заслуживаю! — Дэрил вздрагивает, когда Рик с силой бьет ладонью по стене. Он надсаживает горло и все стучит, стучит ладонями по стене, — я так надеялся, что он выбьет это из меня, но ничего не исчезло, оно сидит внутри меня, и как бы я не старался избавиться от этого, я все еще ненавижу себя! Ты хочешь знать, кто это сделал?! Мэттью, тот кто считает меня гребанным педиком, ничтожеством, куском дерьма! Но я благодарен ему за то, что он причинил мне эту боль, потому что это мое искупление. Пусть это и не имеет смысла. На бинтах проступили красные пятна. Рик тяжело дышит, бессильно повесив голову. Дэрил хочет сделать хоть что-нибудь, но не может противостоять тому, что сотрясает грудь. Его трясет изнутри. Он делает ничтожно маленький шаг вперед, чтобы только пальцами поднять подбородок Рика, заглядывая в глаза, которые смотрят так, как Дэрил не заслужил. — Что бы ты хотел сделать с ним? — говорит он едва слышно. — Искалечить так, чтобы единственное, что останется после этого — воздвигнуть себе надгробие. И Дэрил понимает. — Я же спросил о нем, а не о тебе, — он изо всех сил старается, чтобы голос не дрогнул. — Я ничего не могу. Я не тот, кого будут воспринимать. Что бы я не сделал, он бы посмеялся и не стал слушать. Никто бы не стал. Дэрил убирает руку с подбородка и подталкивает Рика в спину в сторону кровати. Тот не сопротивляется и падает поверх одеяла, чуть отползая в сторону и сразу закрывая глаза. Диксон сбрасывает тяжелые ботинки, ложась на освободившееся место. Где-то в гостиной Джек цокает когтями по полу. Граймс, не открывая глаз, придвигается ближе так, что теперь дышит Дэрилу в плечо. — Ударь меня. — Ага, сейчас, — отвечает Диксон, неловко похлопывая Рика по плечу. Он выжидает еще немного, чтобы вероятность того, что Граймс его не услышит, увеличилась. — Ты бы повел за собой легионы. Они бы пошли, не раздумывая, — он думает несколько секунд и добавляет тише, — и я бы пошел. Тот молчит, продолжая размеренно дышать в чужое плечо. Дэрил находит такой ответ самым удовлетворительным и не думает, почему ему так спокойно и хорошо. Только засыпает, опутанный этим чувством. Он просыпается, от того что в глубине дома что-то железное падает на пол. Дэрил надеется, что это Мэттью. Звук повторяется. Рик вздрагивает, мгновенно открывая глаза, и подскакивает на постели, ударяя Диксона локтем в висок. — Дерьмо, Рик! — Прости… — он рассеянно оглядывается по сторонам, — ты слышал? Дэрил поднимается на ноги. Ступни сразу леденеют. Ламинат еще не успел прогреться, после того в какую ледяную камеру Граймс превратил дом. Он двигается уверенно, не заботясь о том, чтобы взять что-то, чем можно обороняться. Если это тот, о ком он думает, то ему необходимо сделать задуманное голыми руками. Из гостиной доносится громкое шуршание. Дэрил останавливается в дверном проеме, откуда просматривается вся комната. Он возносит глаза в потолок, бесшумно смеясь. Рик позади него ударяет рукой по лбу. — Джек… Пес с остервенением вылизывал железный контейнер из-под еды, который предварительно свалил со стола на пол. — Я уже начал думать о призраках, — мотает Рик головой, глядя на собаку, закончившую с трапезой и уже трущуюся мордой о ногу Дэрила, не то чистясь, не то прося прощение за свою слабость, — ты веришь в призраков? Дэрил больше не смеётся, рассеянно водя ладонью по голове с гладкой шерстью. — В призраков я верю, только когда в задницу пьян. Он не знает, почему смотрит на Рика, но чувствует, что молча просит помощи. Понимая ошибку, Дэрил быстро уходит обратно в комнату. Дыхание в плечо снова возобновляется, и к нему добавляется тяжесть где-то в ногах: Джек не хочет спать в одиночестве. Дэрил чувствует на себе взгляд. Рик смотрит на него. Слишком часто. И что-то в этом точно есть, потому что иначе разве чувствовал бы Диксон, будто внутри него плещется ледяная вода? Он цепляется за каждую черту, желает запомнить до последней детали, понимая, что этого недостаточно. Взгляд бесконтрольно падает на чужие губы. Лицо Рика остается прежним. Дэрил думает, что это уже слишком, и поворачивает голову в потолок.