Are you still here?

Дэрил просыпается ранним утром, когда на часах еще нет шести. Одеяло кучей валялось на полу. Не известно, чья это работа: Джека или Рика, но Диксон хорошо помнит, как последний посреди ночи начал тянуть одеяло на себя. Это был возмутительно, ведь не так давно Дэрилу пришлось нелегко, заставляя Граймса принять плед. У Рика спокойное лицо. Чуть напряженное и немного, самую каплю очаровательное. Ночной сон имеет свойство разбавлять все проблемы, которые летают вокруг тебя, пока ты спишь, чем-то мягким на вкус. Так, к моменту пробуждения воздух и постель пропитаны этим чем-то, и оттого они становятся более тяжелыми, и убрать их с себя становится сложнее. Дэрил понимает, что пытаться снова заснуть бесполезно. Смотря на Рика, ему кажется, что он уже не контролирует это, падая ниже и ниже. Если подумать о том, что можно еще раз прожить, ничего не меняя, события, прошедшие час или несколько часов назад, то становится тоскливо. Словно сейчас задохнешься от этой тоски. Дэрил смотрит на скомканный плед, валяющийся на диване. Это слишком явно напоминает ему о вчерашнем вечере. Он встряхивает клетчатое покрывало, расправляя его на поверхности дивана. Так лучше. Хотя если смотреть дальше этого крошечного пространства дивана, то «лучше» кажется относительной оценкой. Утренний воздух холоднее, чем дневной. В этом, наверное, есть его прелесть. Словно за ту ночь, пока улицы пустовали, наслаждаясь перерывом от топота ног, из атмосферы ушло что-то грязное и смердящее. Когда сигареты Дэрила подходят к концу, пачка становится чересчур мятой. Он достает последнюю, печально мотыляющуюся из одного конца пачки в другой, и, не раздумывая насчет того, чтобы сберечь ее, закуривает, глубоко затягиваясь. Ботинки остались в спальне. Покрытия крыльца морозит ноги. Повезло, что у Рика не плитка. — Знаешь, как можно узнать крайнюю степень холода? — Рик, облокотившись на входную дверь, стоит сзади. Вид у него такой, словно он глаз не смыкал, на плечи небрежно накинута рубашка. — Тебе становится жарко. Он встает рядом, забирая у Дэрила сигарету. — Ты сегодня выйдешь из дома? — Только на занятия. Не хочу больше пропускать их. Так они передают папиросу из рук в руки, и с каждым разом она становится всё короче. Если бы дул ветер, она стлела бы еще быстрее. Оба вздрагивают, когда из двери резво выбегает Джек, тут же принимаясь выяснять, что за ночь изменилось во дворе. Рик улыбается, смотря, как тот весело машет длинным хвостом. — Значит, весь день будешь апатично смотреть в потолок? — уточняет Дэрил, усмехаясь. — Тебе правда интересно? — в ответ Граймс получает кивок, — тогда да. — Попробуй иногда думать о себе. Дэрилу на ум приходит неожиданная мысль. Он даже не успевает подумать, насколько она глупая. — Нет. — Ловя на себе недоуменный взгляд, он усмехается. — Сегодня у тебя другие планы. — Неужели? — Рик отправляет окурок в сторону. — О да. За забором слышится чей-то приглушенный голос. — Что тут у нас? Ах, точно, Рик опять выпустил своего придурка! Поднявшись на носки ботинок, через забор заглядывал мужчина с редкими бледно-рыжими волосами, с отвращением наблюдая за тем, как пес семенит по траве. Рик устало потер глаза. — Что за хрен? — в Дэриле снова просыпается необузданная ненависть ко всяким уебкам, которых он старался игнорировать. — Это Сид… так он обращается к Джеку. В голове Диксона складывается нехитрая цепочка, но он молчит о ней. — Тебя это не тревожит? — Сам знаешь. — Тогда скажи! — по взгляду Рика он понимает, что тот уже пытался заставить себя, — просто сделай это. — Дэрил, я не могу… — Чего ты боишься? Что он скажет что-то в ответ? Я буду здесь, ну же. Уж поверь, если что-то пойдет не так, возможность разбить ему нос я приму как блажь. Диксон видит, как руки Рика дрожат, так сильно он сжал их в кулаки. Видит, как тот босыми ногами ступает по промерзшей земле и выглядит так раскованно и естественно, что Дэрил понимает — его помощь не нужна. На секунду его охватывает рассеянная горечь — возможно, скоро весь он будет не нужен. Тот тем временем спокойно говорит с говнюком за забором, затем показывает пальцем на Дэрила, который едва сдерживает смех, перебирая варианты того, что Рик мог сказать, чтобы у Сида так поменялось лицо. — Берем труп, кладем в ванную, засыпаем солью, обматываем ванну пищевой пленкой. Запускаем вроде бы консервацию. И ждем один день, после чего распиливаем тело и сжигаем труп, — от маниакального взгляда Рика Сид отшатывается всё дальше, — труп горит хорошо, как и сухие бревна. Понимаешь? — Д-да, Рик, конечно. Я вообще-то шел на работу, мне, наверное, уже пора… — Да, конечно, удачного дня. Постой, ты… перед этим назвал мою собаку, — он делает вид, что не может вспомнить так убедительно, что Дэрил всё-таки сгибается пополам, не в силах противостоять смеху, — не могу вспомнить… — Да, я имел в виду, у тебя очень милый песик, здорово, что он бегает по двору! Они прощаются, как старые друзья. — Что ты ему сказал? — спрашивает Дэрил, отсмеявшись, когда Рик забегает на крыльцо, не пытаясь сдержать ликование. — Мы же соседи. Я просто попросил одолжить соли. — он ловит непонимающий взгляд и пересказывает разговор с Сидом. Рик уверен, что смех Дэрила слышно на три дома вправо и влево. — Постой, откуда ты знаешь, как избавиться от тела? Он падает на диван, широко улыбаясь. — Дэрил, я давно не чувствовал себя так… хорошо? Тот закрывает дверь и приваливается к ней спиной, понимая, что разделяет это ощущение. — Так о каких планах ты говорил? — Увидишь. *** Солнце мелькает между стволами деревьев, делая их почти рыжими. Сочетание с темно-зелеными кронами сосен создает еще более необыкновенное зрелище. Джек бегает среди кустов, иногда показываясь, словно спрашивая разрешения продолжить веселье, и снова пропадает из виду. — Черт, я так давно не был в лесу, что забыл, как здесь красиво. Они не спеша идут по широкой тропе. Удивительно, что в такой ясный день кроме них вокруг почти никого нет. Но это, скорее, радовало, чем мешало. — Дальше будет еще красивее. Дэрил знал каждую дорогу и поворот. Каждое место имело свою историю. В зависимости от настроения он выбирал, куда отправиться. Сегодня они идут по особенному маршруту. Спустя пару крутых подъемов и спусков они выходят на нечто, напоминающее поляну. На ней стоит только одно дерево, но отсюда со всех сторон открывается вид на стены деревьев. Небо над головой серо-фиолетовое, от горизонта его отделяет желтая полоса. — Это самое красивое место, где я бывал, — произносит Рик, завороженный открывшимся зрелищем. Солнце падает на шерсть Джека, делая ее еще более рыжей. Он бегает среди стволов срубленных деревьев, скрываясь за ними так, что виден только длинный хвост. Дэрил думал, что всё похожее дерьмо обойдет его стороной, но ему приходится стиснуть зубы, потому что, когда он смотрит, как лучи падают на лицо Рика, он чувствует сраных бабочек в животе. *** — Сегодня мы поговорим о конфликтных ситуациях… Рик хочет стереть с лица глупую улыбку, но получается только размазать ее по лицу сильнее. Дэрил не смотрит на него, изредка ковыряя ногтем сбитые костяшки пальцев. Место Мэттью остается пустым. После занятия Гэбриэль снова разговаривает с Риком. Дэрил курит, разглядывая звезды. Небо абсолютно безоблачно, поэтому белые точки хорошо видны на безграничном обволакивающем пространстве. Попрощавшись с Граймсом, Стокс отходит в сторону, жестом позвав Дэрила следовать за ним. — Я просто хотел спросить… что ты сделал с Риком? Я знаю его больше года, и поверь, он никогда столько не улыбался! — С чего ты взял, что это моя работа? — Диксон вопросительно выгнул бровь, но на губах у него блуждала усмешка. Ведущий смерил его нечитаемым взглядом. — Да так, — слишком загадочно для обычного ответа сказал он и, кивнув на прощание, зашагал вперед, что-то насвистывая. Дэрил возится с ключами от мотоцикла, внезапно ощущая, как Рик, привычно севший сзади, кладет подбородок на его плечо. — Что он спрашивал? Чем лучше Дэрил чувствует себя сейчас, тем хуже ему будет потом. — Спрашивал, как я тебя вообще терплю. -И что ты ответил? — Граймс не спешил убирать голову, глупо улыбаясь. — Я ответил, — начинает Дэрил, поворачивая голову, насколько это возможно, и загадочно заглядывая Рику в глаза, — спроси что-нибудь полегче. Тот снова смеётся и несильно бьет Диксона кулаком плечо. Тот заводит двигатель, понимая, что с каждым таким моментом его все сильнее разъедает изнутри. Бездумное хождение по парку после групп постепенно становилось ежедневным ритуалом. Холодный и свежий ночной воздух, продувающие насквозь порывы ветра, сигаретный дым. Это была устоявшаяся цепочка. Обычно подобные устоявшиеся цепочки хочется нарушить, сломать чем-то рискованным и безрассудным, но оба человека, идя по дорожке, без слов понимали, что здесь это не к месту. — Знаешь, я бы хотел быть как ты, — произносит Рик, когда они минуют очередной поворот. — Тебе это не нужно. –Дэрил останавливается на месте, потому что ему кажется, что так его слова станут весомее, — ты намного лучше меня, просто тебе нужно полюбить себя. Я не умею этого. — Тогда ты, должно быть, знаешь, как тяжело научиться. Дэрил чувствует себя астронавтом, который добровольно снимает шлем, куда поступает кислород, находясь в открытом космосе. — Тогда следует начать прямо сейчас. — он смотрит на небо и, прикрыв глаза, набирает столько воздуха, что сводит легкие. — Холодная ночь. Люблю холодные ночи. Что насчет тебя?  — Наверное, я тоже, — не слишком уверенно говорит Рик. — Скажи это. — Я люблю холодные ночи — Я люблю запах бензина. — Что? Нет, я не люблю запах бензина. — Хорошо, тогда я люблю фундуковое мороженое. — Я люблю фундуковое мороженое. — Твою собаку. — Мою собаку, — Рик тихо смеется себе под нос. — Я люблю себя. — Я люблю себя. Он снова смотрит Дэрилу в глаза, и тому кажется, что от этого он уже начинает сходить с ума. У Рика невозможные голубые глаза. — Видишь? В этом нет ничего страшного. — Дэрил… — Ты остановил меня тогда. Ты практически не разговаривал с людьми, но остановился, чтобы сохранить жизнь какому-то незнакомому говнюку, потому что тебе не все равно. Твоя проблема в том, что ты можешь находить хорошее во всех, кроме себя. Ты представить себе не можешь, насколько сильный. И всё чего я пытаюсь добиться, это чтобы ты это осознал. Просто вообрази: чтобы мир делал без Рика Граймса? Рик мотает головой, отступая назад. Он часто дышит, и Диксон понимает, что тот на грани. — Скажи, что это не напутствие. Время ведь еще не вышло, Дэрил, пожалуйста… Он обхватывает Рика за плечи, смотря точно в глаза, и это все, что он может. — Я здесь. Граймс утыкается головой в его плечо, и Дэрил чувствует, как того трясет. Его руки сами развязываются, отказываясь подчиняться разуму. Он прижимает Рика к себе, и собственный крик разрывает его изнутри, когда тот глухо говорит: — Я не хочу, чтобы ты уходил. На это ему нечего ответить. Он только водит рукой по чужой сильной спине. Дэрил поднимает лицо Рика, как в ту ночь, когда он нашел его дома в синяках и царапинах. — Тебе лучше? — Да, — говорит он, но в этом ответе слышится очевидное «нет». Они снова курят одну сигарету на двоих, перед тем как сесть на мотоцикл, который с ревом увезет их из этого места, у которого теперь есть своя история. Поздоровавшись с Джеком, они стоят у входной двери, и прощание кажется слишком иррациональным действием. Но Дэрил понимает, что за сегодняшний день и без того многое испортил. Открывать рот слишком рискованно, и потому он только кивает, не поднимая взгляд, и направляется к припаркованному мотоциклу. Если бы он знал, что будет так тяжело, то не стал бы слушать странного человека, по нелепой случайности оказавшегося ночью на мосту. Ему слышится, будто за спиной раздалось почти беззвучное «останься». Он решает, что это была жестокая шутка ветра, потому что иначе и быть не может. Чувствуя, как близок к тому, чтобы сорваться, он ускоряет шаг. Сидя на столе, где он всегда коротал ночи, наблюдая как небо становится того цвета, который он точно не заслужил, Дэрил решает, что он больше не может думать только о себе. Это нужно прекратить любой ценой. Он уверен, что Рику стало лучше, а значит, Дэрил больше ему не нужен. Он пока сам этого не осознал, но чем скорее это случится, тем лучше. Он заставляет себя принять тот факт, что это конец. Запихивает себе в рассудок, пытаясь прочувствовать как можно лучше. Когда у него это получается, Дэрил плачет. Впервые он понимает, что это происходит не из-за его слабости. Это просто невозможно контролировать. Горячие слезы капают на штаны, оставляя холодные мокрые следы. — Что мне делать? — он снова видит того, кого здесь нет. — Ты всегда знала ответ, когда я думал, что его не существует. Так что мне делать? *** Следующие два дня Дэрил не говорит Рику ни слова. Он не ждет его после занятий, уезжая, как можно быстрее. Мэттью даже не поднимает на него взгляд, поэтому Диксон может быть уверен, что Рику ничего не грозит. Он только ждет, когда ему станет легче. Но всё меняется исключительно в худшую сторону. Ему так чертовски больно. От начала их с Риком договора прошло двадцать суток. Дэрил впервые за долгое время чувствует, что у него есть время всё изменить. Но он почти сразу думает, что это бессмысленно, хотя бы потому, что он этого не заслужил. Первые два дня Рик не пытается заговорить. Однако его слова на группе теперь звучат куда более уверенно, чем раньше. Он не боится, что-то, что он скажет, может не понравиться другим. И он совершенно не смотрит на Дэрила, который в очередной раз, уводя взгляд в сторону голубых глаз, признает свою ничтожность в сравнении с чужой силой. Но на третий день всё меняется. Диксон снова почти выбегает из здания первым. Дрожащие пальцы не справляются с ключами сразу, он теряет время, и в этом его промах, потому что он чувствует, как на сиденье позади от него кто-то опускается. — Ни слова, — предупреждает Граймс, и Дэрилу ничего не остается, кроме того, что взять курс на ставший таким знакомым маршрут. — Это всё? — огрызается Дэрил, тормозя около дома с белым забором. — У меня — да, — говорит Рик, сложив руки на груди. В его позе нет ни капли неуверенности. — Джек соскучился по тебе. — Так выпусти его, и мы пообщаемся здесь! Дэрил почти рычит. Он ненавидит Рика, потому что тот возвращает его к исходной точке. — Зайди, наконец, в дом! — безапелляционно отвечает Граймс и направляется к дому, показывая, что возражения не принимаются. За весь, пусть и короткий диалог, он ни разу не произнес что-то вроде «если тебе не сложно». Дэрил треплет пса по бокам, больше всего желая избавиться от кома в горле. На полу появляется железная миска, и Джека словно сдувает. Диксон, конечно, понимает, что Рик отозвал пса, не потому что тому действительно пришло время есть. Отсюда следует, что пытаться уйти бесполезно. Он отходит к самому дальнему от Рика окну, понимая, как это бессмысленно. Чем быстрее он что-нибудь скажет, тем быстрее это может закончиться. — Я не могу. — Это всё в твоей голове. — Рик прекрасно понимает, о чем говорит Дэрил, о чем говорит он сам. Он делает небольшие шаги в сторону окна. Дэрил усмехается, осознавая, что сейчас скажет что-то очень глупое и неуместное, как и всегда. Но совсем скоро это перестанет его волновать. — Ты нашел здесь приют, да будь проклята моя голова. Спокойствие уходит на прогулку из тела внепланого. Но пока милосердствую, даю права на последние слова. Я шепчу: «уходи», боль, и всё начинается заново. Когда он замолкает, Рик уже стоит совсем рядом. Дэрил думает, что нелепее признания, а иначе это не назвать, придумать сложно. — Скажи что-нибудь. — Твоё? — из голоса Граймса исчезли враждебные оттенки. Не в силах сказать «да», Дэрил кивает. Когда Рик произносит следующую фразу, он думает, что рехнулся. — Прочитай ещё раз. И он снова произносит давно заученное наизусть четверостишие, написанное в одну из недавних ночей. Он не стыдился этого, потому что попросту не вспоминал. Ему и сейчас все равно. Рик совсем близко. От этого сносит к дьяволу крышу, и кажется, что голова отделяется от тела, куда-то падая. Он смотрит Дэрилу в глаза, и тот слышит всё, что Граймс говорит, хотя тот не произносит ни звука. — Рик, я не могу. — он в абсолютном отчаянии мотает головой, понимая, что отступать некуда. — С чего ты решил, что всё кончено? — шепчет он, но в голове Дэрила это раздается в разы громче, рикошетом отбиваясь от стен. Он не уверен, что способен не сорваться. Контроль давно не в его руках. Сознание снова поражают картины прошлого, множась с огромной скоростью. Только не снова. Пожалуйста. — Потому что всё, чего я касаюсь, ломается! Дэрил срывается на крик, как всегда, когда доходишь до крайней точки, а тебя всё равно не слышат. И тогда начинаешь примитивно повышать голос, осознавая, что дело не в том, что ты тихо говоришь. Рик улыбается словно с облегчением, и в его глазах плещется то, чего Дэрил боится, как огня. — Я не сломаюсь, — почти шепчет он, — и ты знаешь, почему. Диксон качает головой, признавая проигрыш, получая бессилие как утешительный приз. — Потому что ты уже был сломан… Они стоят напротив друг друга почти вплотную. Когда Рик касается ладонью щеки Дэрила, того бьет озноб. — Всё хорошо… — слышит он, и дальше всё исчезает. Дэрил строил вокруг себя так много стен, и теперь они все рушатся, создавая невероятный шум, который разносится в голове до тех пор, пока чужие губы не касаются его собственных. Он уверен, что именно так теряют рассудок. Когда он обретает возможность дышать, понимает, что больше держаться сил нет, и отвечает. Поцелуй выходит горьким с привкусом отчаяния, но это теряет всякое значение, когда руки Дэрила обхватывают чужое лицо. Это длится несколько бесконечностей, и когда воздух в легких кончается, и губы разъединяются, он понимает, что не всегда конец обозначается смертью. — Твой пес странно на нас смотрит. Рик оглядывается и тихо смеётся, видя, как Джек не сводит с них блестящих темно-карих глаз. — Ты в порядке? Дэрил кивает, глядя в пол. Конечно, он не в порядке. — Тогда… могу я еще раз тебя поцеловать? — спрашивает Рик, неуверенно улыбаясь. Дэрил с коварным лицом крадет поцелуй первым, углубляя его почти сразу. Он прерывается только для того, чтобы сказать: — В следующий раз не спрашивай. Рик сразу берет реванш, и куртка Дэрила вместе с рубашкой оказываются на полу. Туда же следует футболка Рика. Руки сталкиваются с чужими, направленными пугающим вожделением. Когда они оказываются у кровати, вся одежда уже сброшена на пол. Дэрил оказывается сверху, беспорядочно целуя чужое лицо и шею, спускаясь ниже. Проводя кончиками пальцев по груди Рика, он смотрит в темные от желания глаза, смотрит как меняется лицо, когда пальцы касаются чувствительных мест. Всё пространство рассыпается на кусочки, собираясь в странные картины. Дрожь и дыхание словно делятся на двоих. От стонов Рика Дэрилу напрочь сносит крышу. К тому моменту, когда наступает конец, комната словно превратилась в вакуум без капли воздуха. Пахнет безумством, и оба пьянены этим запахом. — Можно твою руку? — спрашивает Рик чуть задумчиво. Дэрил кладет ладонь на подушку в знак согласия. Он думает, что безоговорочно отдал бы все остальные конечности, если бы это было нужно. Граймс водит по ней носом, стараясь не упустить ничего. — Что ты делаешь? — Хочу запомнить запах. На ладонях всегда такой настоящий запах. Не смотри так, я знаю, что это странно, — он улыбается, касаясь сухими губами сбитых костяшек, — спасибо. Мне жаль, что тебе пришлось… — Я бы сделал это еще раз, — уверенностью в его голосе можно разрезать что угодно, стоит ему представить, как Мэттью делал то, за что потом тяжело расплачивался. Всё-таки жизнь — нечто чересчур удивительное. Несколько недель назад мог ли Дэрил подумать о том, что с ним произойдет за это время? Всегда, когда думаешь, что ничего удивительного с тобой случиться не может, что-нибудь обязательно случается. — Что же ты со мной делаешь? — Ничего, — отвечает Рик, словно насмехаясь. Он и не думает уводить взгляд невероятных голубых глаз. И это ознаменовывает его проигрыш, потому что Дэрил замечает в них нечто, что может уничтожить изнутри, если от этого не избавиться. Но он не говорит об этом. Потому что, когда это прозвучит, ему придется сказать. Снова становится больно. Он пытается притупить это чувство, приклеившееся к нему и постоянно требующее пищи. — Рик, — говорит он серьезно, и Граймс хмурится, — мы уже дошли до той стадии, что я могу попросить у тебя не забирать одеяло ночью? — Я правда так делаю? Прости, у меня есть второе, если нужно. — Не нужно, — Дэрил улыбается, чувствуя, что не может удержаться, и целует чужие губы без напора, словно говоря что-то обычное, но от этого не перестающее каждый раз вызывать трепет и легкую дрожь, — просто не забирай одеяло. Рик повторяет поцелуй, обнимая Диксона за шею и улыбаясь, как ему кажется, глупо. Впервые он чувствует полное безразличие к своим всевозможным изъянам. — Ты же знаешь, я не могу это контролировать, — говорит он, почти нараспев, пользуясь возможностью завуалировать за этими словами нечто иное. — Заткнись, — Дэрил смеётся и продолжает смеяться, даже когда вспоминает, что забыл кое о чем важном, — мне надо помыть руки. — Я так отвратителен? — наигранно оскорбляется Граймс, без стеснения наблюдая, как Дэрил, полностью нагой, выходит из комнаты. — Не вынуждай меня доказывать обратное, — доносится приглушенно, и это последнее, что он скажет перед тем, как закрыть дверь в ванную и опереться на раковину тяжело дыша. Руки полностью покрыты белой пеной, а Дэрил всё еще зажимает мыло между ладоней. Когда оно попадает под ногти, он выковыривает его, игнорируя боль. Под ногтями мыло быть не должно. Ни за что. Он добивается того, что руки начинают скрипеть. Ледяная вода кажется горячей, как кровь, которая еще не успела остыть. Дэрил вытирает ладони так, чтобы не осталось ни капли. На мокрую кожу всегда налипают волосы и прочая грязь, а они должны быть абсолютно чистые. Он останавливается, когда становится больно. Чисто. Теперь четырнадцать глубоких вздохов и столько же выдохов. Десять пальцев, три пореза, одно тело. Тринадцать. Вдох. — Ты будешь плакать, когда я умру? — Ты очень пьяна. В стакане плещется джин. Он обжигает ей горло снова и снова. — Конечно буду. Выдох. Когда Дэрил возвращается в комнату, Рик лежит с закрытыми глазами. Он долго разглядывает его лицо, после чего усмехается: — У тебя ресницы трепещут. Граймс открывает глаза и смеётся. — Чего? — наигранно возмущенно спрашивает Дэрил, в который раз сходя с ума. — Ты сам знаешь, — слишком загадочно отвечает Рик в ответ, снова втягивая Диксона в невозможный поцелуй. Тот полностью теряет грань между сном и реальностью, потому, когда приходит тягучая темнота, он отдается ей без остатка, не думая сопротивляться. Ему ничего не снится, поэтому он не расстраивается, когда звуки сбоку заставляют его проснуться. Зрение сразу фокусируется на Рике. Дэрил понимает, что тому снится кошмар. Лицо влажное от выступившего пота, он тихо стонет, иногда дергая головой. — Рик? — Диксон треплет его по плечу, пытаясь выдернуть из костлявых лап ужаса. — Рик! Стоит только тому открыть глаза и убедиться, что находится в настоящем, как он сразу припадает к чужой груди и крепко обхватывает руками поперек. Дэрил бездумно водит руками по спине, не замечая, что повторяет собственные слова «я здесь» каждые несколько секунд. Неизвестно, сколько проходит времени, но, когда Граймс отстраняется и заглядывает ему в глаза, Дэрил понимает, что тянуть нет смысла. — Ты хочешь что-то сказать, — это должно быть вопросом, но ни к чему озвучивать очевидное. Рик отвечает не сразу. Дэрил уже не боится. Ему лишь очень горько, потому что он знает, что ждет впереди. Но времени хватит. — Мне страшно. Рик не называет себя трусом или жалким. Потому что сейчас есть вещи важнее, чем он. В его глазах паника, а в голосе — раскаленное отчаяние. Сначала Дэрил не хотел, чтобы Рик его спасал. Теперь он желает, чтобы Рик убил его. Чтобы захотел сделать это. Чтобы отказался от всей боли, что поглотила его. Потому что Дэрил этого не стоит. — Мы не должны об этом говорить. Рик больше не смотрит. Только кивает. Дэрил снова притягивает его к себе, чтобы не видеть этого. И чтобы Рик не видел, как Диксон зажмуривает глаза и стискивает до боли зубы, зная, что никакая искусственно вызванная боль не пересилит ту, что паразитирует в нем уже так долго. — Несколько лет назад мой старый друг из Аризоны, с которым мы иногда общались, позвонил мне и попросил, чтобы я позволил его племяннице, что приедет сюда учиться, немного пожить у меня. Я не видел причин отказывать, поэтому прошло около месяца, и она поселилась у меня. — он печально улыбается, вспоминая всё с самого начала, — ее звали Бет. Она общалась со мной так, будто знала всю жизнь. Мы стали друзьями. Она всегда находила ответ, когда я думал, что его не существует. Я чувствовал, что всё, что происходит и может происходить, удивительнее, чем кажется. Но с Бет всё было в обратную сторону. Она видела мою апатию. Я мог повлиять на то, что она передается и ей. Но я был слишком зациклен на себе. Теперь я вижу, что всё можно было предотвратить. — перед тем, как начать самое сложное, Дэрил делает обязательные четырнадцать вздохов. Десять пальцев, три пореза, одно тело. — В один день она не пошла на учебу. Конечно, я не подумал ни о чем плохом, когда перед моим уходом она слишком долго меня обнимала. Вернувшись я… — еще четырнадцать, — прямо в ванной. Вены… я сломал ее. И память об этом — мое наказание. Рик, я не хочу для тебя такой же судьбы. Я не хочу. И потому не могу… Его бьет озноб. Он чувствует, будто его засасывает в черную дыру. Она намного больше чем-то, с чем он может бороться. Настолько, что трудно быть сильнее бессилия, которым она полна. — Я трус и эгоист. Поэтому я сделаю это. Только после этих слов он осознает, что все время Рик сжимал его руку. — Ты же понимаешь, что для меня это не спасение? Дэрил не отвечает.