☙ ✾ ❧
Итак, Гармония, Гармиона, или Pumpkin Pie (в англоязычном фаноне, досл. — «тыквенный пирог»), — пейринг, оправдывающий ожидания первого поколения поттероманов. Еще не знакомые с замыслом писательницы, они по сложившейся традиции ожидали юношеской любви между яркой, одаренной девушкой и заглавным героем. Тонкая усмешка миссис Ро, обманувшей ожидания читателей, угадывается в известном эпизоде, когда Поттер ставит точки над i, признавая, что Гермиона действительно глубоко дорога ему. Как друг и сестра. В то же время несомненная эмоциональная и духовная близость между героями, их одновременная принадлежность миру маглов и магов, сиротство в волшебном мире (буквальное для Гарри и символическое, в силу маглорожденности, для Гермионы), связь, которая особенно усиливается на фоне временного отдаления, ухода Рона в седьмой книге, — да много чего создало почву не только для вполне логичного, жизнеспособного пейринга, но и для несмолкающих сплетен, что Ро, мол, признавалась, будто всегда хотела свести Гарри с Гермионой, да что-то ей помешало. Какая напасть может помешать автору написать то, что гарантированно будет пользоваться успехом, и это после долгих месяцев и даже лет бессильных попыток пристроить рукопись в издательство, пусть судят те, кто через это не прошел. Я же предпочитаю знать, что хозяин — барин. Что хотела, то и написала. Или не написала. Именно по причине второго такими глупыми, ангажированными и неуместными выглядят явно пролоббированные откровения самой Роулинг по поводу якобы всегда предполагавшейся гомосексуальности Дамблдора. Книга упряма: что есть, то есть, а чего нет, того нет. Вступать же на зыбкую почву фанона даже в комментариях авторам канона опасно: можно попасть в идиотское положение, ибо книга, хоть и написанная человеком, подобна миру — имеет свою логику характеров, сложный мир связей и отношений, расстановку сил и пр. И всему, что мы предполагаем о герое, есть подтверждение в тексте. Прочее от лукавого. Другое дело фанон. Он как раз тем и занимается, что беззастенчиво меняет реальность канона в угоду читательской фантазии «а что если…». Итак, Гармония. В самом названии, казалось, выражено отношение поклонников. Действительно, строить гармоничные любовные отношения в таком пейринге легко и логично. Странно, что пара не так популярна, как можно было бы ожидать. Почему? А, видимо, именно потому, что логична. Нет внутреннего конфликта. Нет преодоления противоречий, а значит, напряженной любовной интриги. Дженовую историю, чисто приключенческую, в духе целомудренного канона, выписать удастся на ура, но что делать с любовной линией? Она требует еще и преодоления трудностей внешнего либо внутреннего, духовного порядка, накала страстей. Нам ведь «Ромео и Джульетта» интереснее «Старосветских помещиков». Иначе у нас получатся вторые Артур и Молли, у которых если и была любовная драма в шекспировском стиле, то давно уж быльем поросла… У вас уже зубы ноют от скуки? Что делать? Мне попадалось три варианта развития сюжета, каждый со множеством вариаций. 1. Герои изначально любят других, но сложности в отношениях и общие приключения, опасности подвигают к сближению, заставляют по-иному взглянуть друг на друга, способствуют зарождению чувств. Авторы таких историй часто идут от канона и приводят в точку, нужную им. Насколько это может быть интересным, зависит только от таланта и фантазии пишущего. Кстати, в рамках этой традиции можно встретить полемику как с канонными Ромионой, Крамионой или пейрингами Гарри/Чжоу, Гарри/Джинни, так и с фанонной Драмионой. От Снейпа Гермиону на моей памяти Гарри не уводил, хотя допускаю, в фаноне есть и такие сюжеты. 2. Гарри и Гермиона изначально выбирают друг друга. И переживаемые приключения укрепляют эту связь, отсекая саму мысль о том, что могло быть иначе. Отсутствие изначального конфликта героев с лихвой компенсируется опасностями и головокружительными авантюрами, в которые они втянуты в качестве соратников, а выходят из них в финале любовниками. Пережитые вместе опасности и приключения, как известно, способствуют сближению. Для себя я называю такие сюжеты «копи царя Соломона». Неканонность пейринга меркнет на фоне других, еще более неожиданных пар второго плана: Драко и Луна/Полумна, например. 3. Гарри и Гермиона учатся на разных факультетах, причем интереснее, напряженнее тот вариант, при котором Грейнджер — гриффиндорка, а Поттер — слизеринец. Этот сюжет обнаруживает явное сходство с драмионами, разве только Гарри, в отличие от Драко, острее испытывает дискомфорт между собственной натурой и тем, что диктует ему негласный кодекс Слизерина. Впрочем, есть также вариант «темного Гарри», который и на Снейпа свысока поплевывает. Но, как правило, там имеет место законченный Стю, обнаруживающий мало общего с Гарри Поттером. Вариант подростковой фантазии «вот я кака!» Поскольку о штампе сью/стю мы уже подробно говорили, останавливаться на этом нет смысла: психологически пустой, перегруженный всяким дженово-магическим компотом, а в целом малооригинальный, натужно-эклектичный сюжет. Единственный вопрос, который возникает: что вообще мешало такому Гарри на второй странице отыметь Грейнджер, убить щелчком по носу Дамблдора и перевербовать Волдеморта? Стоило ли огород городить? Лично мне ближе первый и отчасти второй варианты именно потому, что герои там больше похожи на себя канонных. Грешна, люблю я и Гарри, и Гермиону, и мне дорого стремление автора даже в весьма неожиданных и противоречивых пейрингах, к которым Гармония не относится, сохранить личность героя, вынужденного в неканонных обстоятельствах совершать непривычные действия, в целом оставаясь собой. Разумеется, это требует от автора толики таланта. Есть некоторое количество работ из серии незатейливых PWP-зарисовок. Они по определению не нуждаются в обоснуе. На героев просто накатило. Или они накатили (где только достали – в школе сухой закон). Предыстория прочитывается довольно смутно, будущее таких отношений либо неясно, либо его попросту нет. Как нет самих отношений. «Это нас ни к чему не обязывает», — лейтмотив подобных историй. И мы о них говорить не станем, как и условились. Мотив любви-дружбы — довольно частый в качественных гармониях. Нам словно бы говорят: влюбляться надо в хорошего, верного друга. А хорошим любовником он станет, это дело техники. Впрочем, словно бы памятуя о почти провальном рейтинге популярности канонной Ромионы в коллективном сознании фанона (ведь Ромиона как раз о том же), авторы Гармонии не устают прокачивать героев на предмет если не безупречности, то, по крайней мере, того, чтоб даже их недостатки были чертовски обаятельны и сексапильны. Ну, и эротические мотивы усиливаются — дружба дружбой, однако любовь большую, горячую и неоднократную не отменяет. Тем самым Гармония как бы полемизирует с определением Pumpkin Pie, которое, по одной из версий, родилось из утверждения, что между Поттером и Грейнджер эротики не больше, чем в тыквенном пироге (английском, а не «Американском пироге», по всей видимости). Мотив общего дела, общей борьбы, в отличие от Снейджера, в Гармонии абсолютно вканонен и уже поэтому беспроигрышен. Поклонники саги не забыли впечатление от сближения героев в седьмой книге, когда те остаются на время без Рона. Не удивлюсь, если окажется, что многие гармонии родом из тех впечатлений от книги и фильма. Отсюда частая, хоть и не обязательная полемика с Ромионой. Законченный «уизлигад» мне попадался нечасто, но все же этот штамп, как простейший и самый грубый способ полемики, встречается в этом пейринге. Автору статьи, в силу вкусовых пристрастий, приходилось читать не так много гармоний, чтобы судить о них сколько-нибудь полно. Есть штамп, о котором следует упомянуть в связи с гармониями 3-го типа. Это инверсия, или выворотка. Мы говорили о частных проявлениях инверсии — «дамбигаде» и «уизлигаде», так что подробно останавливаться не стоит. «Темный Гарри» в этом пейринге встречался мне нечасто, но бывало. А «темная Гермиона» скорее из сюжетов о «чистокровной Гермионе-слизеринке», которая вряд ли выберет Поттера — ее тюнинговали под других юзеров. К этой же серии можно отнести «красавицу Беллу, жертву жестоких интриг», и тому подобных странных выворотней, порой присутствующих вторым планом. А результат все тот же — рикошетом по самому герою. Такова уж природа штампа. С выворотнями не стоит путать героев, поданных неоднозначно, тем более, что сам канон предполагает такую сложность и неоднозначность. Гарри может быть слизеринцем, воспитанным в определенном духе. Но знакомство с Гермионой приводит к конфликту чувства и мировоззрения и, как результат, может служить толчком к тому, что принято называть метанойей — переменой ума. Причем отнюдь не под влиянием неконтролируемого полового влечения, довольно редкого в людях вообще, а в детях 14-15 лет особенно. Такой тип сюжета похож на кальку с качественной, в моем понимании, драмионы, сталкиваться с которой приходилось редко. Зато с попаданцами в главных героев пейринга — часто, чтоб не сказать регулярно. Причем это могут быть классические попаданцы: наша современница попадает в Гермиону, авторским взглядом критически пересматривает-перекраивает канонный сюжет, опираясь на «слабые», с ее точки зрения, места, а в личном пространстве делает выбор в пользу Гарри, что, видимо, отвечает предпочтениям автора истории. Могут быть попаданцы-возвращенцы: Гарри после смерти родителей попал на воспитание к чистокровным магам, отсюда иная личность в теле привычного героя, иной факультет, иные исходные. Просматривая две работы с таким вот возвращенцем, я не могла не удивиться, как по-разному решались образы Поттера и Гермионы. В первом случае Гарри в целом разделяет мировоззрение сторонников превосходства чистой крови, только не согласен с кандидатурой лидера, ибо стю. Автор занимается вполне ожидаемой эквилибристикой, выкапывая незнакомую чистокровную родню и у Лили Эванс (удочеренная маглами чистокровная волшебница, не знавшая о своем происхождении), и у самой Грейнджер. В результате Волди, конечно, помер (ГП и ГГ позаботились), но дело его живет. В чем смысл, спросите? А кто ж знает? Во втором сюжете Гарри идеологически близок канону, хотя не сразу это понимает. Он добивается откровенного разговора от Дамблдора, заставляет старика считаться с собой, обнаруживая намного меньше наивности, чем нужно, чтобы играть с ним в недомолвки. В рекордно короткие сроки узнает правду о том, кто была его мать, какие сложные отношения связывали его родителей и крестного с теперешним деканом, что произошло осенней ночью 81-го. Проходит довольно непростой путь сближения с маглорожденной, как и Лили, Гермионой. Пытается сознательно выстроить отношения со Снейпом, прежде разобравшись, кто перед ним на самом деле… И, хотя автору тоже стоит немалой эквилибристики разработать стратегию уползания всех и вся (в результате живы остаются не только главные герои, но Фред, Снейп, Сириус и даже супруги Люпин) и есть некоторый привкус водевильности (впечатление такое, что Гарри на протяжении всего повествования не просыхая хлещет Феликс Фелицис, полируя косячком для храбрости), в целом впечатление забавное. Волдеморта с крестражами/хоркруксами и ближним кругом порешили, и даже несколько второстепенных персонажей пришлось положить на алтарь победы для достоверности. Но внешний сюжет, на мой взгляд, менее значим, чем внутренний — путь героя к себе, обретение жизненной позиции, друзей, союзников, любимой. Слишком быстро, легко и наивно? Пожалуй. Хотя это дело вкуса. Целевая аудитория — дети 14-16 лет, не заточенные копаться в психологии. Мало им Родиона Раскольникова да Наташи Ростовой — регулярного изнасилования русской классикой, написанной взрослыми для взрослых? А что же наша Гермиона? Ей тоже стоило усилий увидеть за чопорным фасадом Слизерина мальчика, который в каноне стал ей близким другом, будучи однокурсником, а здесь — возлюбленным, и это не выбор плоти, что радует. Вообще, интересных гармоний чисто гетовой направленности мне не встречалось (интересных лично мне, а не вообще). Интересны и убедительны в основном дженовые, которые предполагают как приключения, так и внеэротическую психологию, однако вовсе не исключают любовной линии, в том числе сцен 18+. Потому ли, что героям и в каноне было о чем поговорить и чем заняться в здравом уме, не замутненном бешеным, неконтролируемым, а то и вовсе магически индуцированным либидо, сметающим идейные принципы и разум, или в контексте канона соратничество для Гарри и Гермионы так естественны, что против этого бессильны любые самые безумные фантазии фикрайтеров, но вот так уж оно сложилось. Читатели, конечно, обратили внимание на отход от привычной по прежним пейрингам классификации по этапам. Дело в том, что найти гармонию пост-Хога при беглом просмотре аннотаций мне не удалось, и к счастью. Пришлось воспользоваться помощью людей сведущих — поклонниц пейринга. Ну что сказать? Гармония пост-Хога оказалась весьма специфичным, сугубо девочковым (в худшем смысле) чтивом, в котором психологический обоснуй зыбок и неубедителен, нашпигован флешбеками, слезливо-сентиментальными странностями и пр., так что узнать в персонажах пейринга их самих лично мне сложно, как сложно и поверить героям и автору. Да и как иначе? Гарри и Гермиона настолько тесно связаны между собой с первых страниц саги до Эпилога, где они давно и прочно свояк и свояченица, члены одной большой семьи, что любовь, какой она бывает между мужчиной и женщиной, на позднем этапе просто невозможна. Она предполагает некую новизну, особое притяжение, влечение, интерес, трепет на пороге узнавания или хотя бы толчок к перезагрузке отношений, позволяющий все это испытать. И либо возникает сразу или почти сразу, либо позже, в силу эмоционального потрясения, но опять же в рамках канонного времени. Либо не возникает вообще, а интерес и притяжение перерастают в дружбу, братско-сестринские отношения, что мы и наблюдали в каноне. Даже если представить, что взрослая Гермиона разочаруется в отношениях с Роном, а Гарри не найдет счастья с Джинни, их роман будет носить слишком явный привкус инцеста, чтобы фикрайтеру удалось убедить себя и читателей в обратном. Точнее в рамках канонного времени еще можно усилить разочарование Гермионы или Гарри в их привязанностях, благо, что и поводы найти несложно, с поправкой на подростковый максимализм. Но, уж если не нашлось возможности бросить героев в объятия друг друга еще в школе, в пост-Хоге поздняк метаться — не поверят. Психологически обосновать внезапную страсть взрослых Поттера и Грейнджер, прошедших все подобные испытания и искусы на этапе становления личности, труднее, чем Драмиону, Люмиону и Снейджер вместе взятые, и сентиментальными соплями, декларациями да флешбеками дела не склеить. Ведь, в отличие от перечисленных выше пейрингов, у героев Гармонии даже нет спасительной долгой разлуки, стирающей первоначально сложившиеся отношения и дарящей то благостное чувство узнавания повторно, которое для новой любви как опара для теста, а для фикрайтера — титановый обоснуй. На мой субъективный вкус, «мальчуковая» довольно условная и сдержанная гармония в альтернативном канону дженово-приключенческом сюжете, идущая вторым планом к основному квесту, гораздо более читабельна, чем «девочковые» сопли в сахаре, от которых ощутимо подташнивает, как от приторно-сладкого пая. В целом лично для меня этот пейринг, убедительный и на редкость гармоничный в пространстве дружбы (спасибо автору канона), абсолютно неубедителен в гете, несмотря на все потуги родить верибельный марьяж. Возможно, в силу слишком юного возраста и отсутствия должного таланта у авторов, а скорее, в силу особой харизмы подлинной и чистой дружбы между Гарри и Гермионой в каноне, которую в поле фанона еще ни у кого не достало силенок убедительно перевести в горизонтальную плоскость. И вряд ли достанет. Как говорится, «авантюра не удалась, за попытку — спасибо».☙ ✾ ❧
Гермиона/Фред и (или) Джордж Уизли — пейринг довольно разнообразный по содержанию и настроению. Как и Гармония, он изначально не предполагает идейных или иных глубоких разногласий либо ограничений, заданных каноном, как, например, Драмиона или Снейджер. Большая часть того, что мне приходилось читать, принадлежит канонному времени, а именно 4-5-му курсу нашей героини. Раньше этого времени она слишком мала, а пейринг предполагает вполне взрослые отношения. Ну, а позже близнецы эффектно вырвались на просторы внешкольной жизни, что сделало полноценный роман с одним из них или с обоими разом невозможным. Впрочем, лета в доме Уизли, равно как и рождественских каникул на площади Гриммо, у героев никто не отнимал, чем многие фикрайтеры радостно пользуются. Не ошибусь, если скажу, что любовные истории с одним или обоими близнецами самые фривольные, жизнерадостные, отвязные, хулиганские, полные азарта, юмора, вседозволенности и еще бог знает какого чумового обаяния, против которого устоять трудно всякому, кто в душе еще не достиг состояния прилично воспитанного трупа. Оттого ли, что в каноне для парочки дерзких загонщиков нет ничего невозможного и в этом их прелесть, — они так решительно берут в оборот заучку Грейнджер… Куда уж папаше Люцу, стареющему Казанове, с его бульварно-эротическими изысками, писанными шершавым языком порнухи! Но самое интересное, Гермиона и тут вполне осваивается. Упирая на всеми узнаваемые черты, фикрайтер выкапывает (выдумывает или усиливает) то, что есть в каноне, но выражено слабо, в ином ракурсе. Если в Драмионе она болезненно сентиментальна, чувственна, эмоциональна (как не вспомнить ее сетования на «эмоциональный диапазон зубочитки»), эротически зависима и в целом настолько страдательна, что порой утрачивает самоидентичность, а в зрелом Снейджере, под стать герою, иронична, умна, способна, взросла не по годам и в то же время чувственна, чиста, трогательно беззащитна, то здесь она скорее «дрянная девчонка» под маской отличницы. И это немалое открытие даже для нее самой, не говоря уж о героях и читателях. Такого о Герми не предполагали даже самые внимательные читатели саги. И напрасно. Обилие коротеньких пэвэпэшек, конечно, не исчерпывают всего списка работ, хотя заметно лидирует в сравнении с другими пейрингами. Есть миди, а макси с этим пейрингом во главе заметно меньше. Стремительный натиск, решительность, авантюризм и отсутствие серьезных идейных препятствий так же мало способствуют долгим историям, как и сам характер Фреда и Джорджа, а также тот факт, что их двое. Последнее обстоятельство весьма мощная провокация ко всякого рода экспериментам на тему самых распространенных женских эротических фантазий, «запретных» и невероятно притягательных для части дамской публики, — гомосексуальный твинсекс и гетеросексуальный «тройничок». В предупреждениях таких историй будут и БДСМ, и кинк, а кое-где смело можно было бы говорить об изнасиловании, правда ко всеобщему удовольствию. В то же время не все истории сводятся к сексу, даже если последний— узловой эпизод. Вообще, истории о Гермионе и близнецах рассматривать в полном объеме довольно сложно, ведь мы условились, что чистые PWP не анализируем. А значительная часть популярных фанфиков о них как раз короткие PWP и есть. Оно и понятно: взрывной темперамент чумовых близнецов, репутация отвязных хулиганов, обаяние и сексапильность братьев Фелпс, привлекательность самой Грейнджер, которая давно и прочно обзавелась внешностью мисс Уотсон, известной тем, что может и в блузке рубашечного кроя выглядеть привлекательнее, чем иная в бикини, — все это отвечает стилистике эротического стори. Однако есть и вполне сюжетные вещи. Их движущие силы — мотивы игры, забавы, розыгрыша, роковой магической ошибки, поскольку такова уж специфика характера щедро одаренных близнецов. Это в их характере. Спровоцировать отношения может некая авантюра, в которую вечно втянута парочка Дред&Фордж и все в радиусе их действия, в первую очередь одна хорошенькая «заучка». Типичный сюжет для этих героев — комедия положений во всех вариациях. Скажем, такой: оставшись наедине в кабинете Зельеварения, вместо того, чтобы мыть котлы, как все нормальные провинившиеся, Фред пойдет шарить по профессорской кладовой, Гермиона — как водится, призывать его к порядку. И, конечно, оба окажутся запертыми, разобьют склянку с Амортенцией, надышатся парами, и все закончится сумасшедшим сексом на столе, в процессе которого выяснится, что наша отличница давно не девственница, и Рон тут не при делах. Точнее с этого все только начнется, ведь Амортенция, по версии автора, не просто провоцирует сексуальное влечение, но обнажает подсознательное чувство, о котором герои в иных обстоятельствах могли и не догадаться. Как и положено, Гермиона и Фред пройдут путь осознания, сближения, разрыва прежней связи. Но по-комедийному легко. Вообще, ангстовых мотивов и настроений здесь немного. Любителям заламывать руки и лить слезы укажем на другой, гораздо более популярный пейринг: за «пострадать» туда пожалуйте. А здесь у нас комедия. Вы представляете, как разрешилась бы ситуация Ромео и Джульетты, Отелло и Дездемоны, Нины и Треплева в пространстве искрометной комедии положений с выраженными лирико-эротическими акцентами? «Шалость удалась!» — это не только заклинание Мародеров, но и резюме их достойных наследников из поколения 90-х. Переводя драму в пространство комедии, фанон не то чтобы не помнит, а впрямую отменяет трагедию седьмого тома. Сопереживая, смеясь и радуясь за героев, мы забываем, что впереди трагическое второе мая девяносто восьмого. Его как будто не существует в мире Фремионы. И в то же время эта боль живет в поклонницах Фреда, она сродни боли поклонниц Сириуса, Северуса, Ремуса. Она прорывается в редких историях, которые далеко не так веселы и беззаботны, в них есть ошибки, соперничество, трагическая потеря, и заканчиваются они «смертью основного персонажа». Но сильнее стремление «упозти» любимого героя — в жизнь, в любовь, в будущее, которого канон его лишил. Один из таких сюжетов лег в основу заявки и послужил созданию нескольких схожих историй, по стилистике совершенно не комедийных, ангстовых даже, что для этого пейринга нехарактерно, но тем интереснее. Истории эти можно было бы условно быть отнести к восьмому году, поскольку события происходят после майских событий девяносто восьмого. Фред не погиб, но впал в кому, попав под заклинание, сработавшее, к счастью, не до конца, — этакий «укол веретеном». Семья в шоке. Сплотившись, они не отходят от постели сына и брата. Сам же Фред, точнее его душа, тщетно пытается быть услышанным. Но слышит его почему-то только Гермиона. Она же фактически возвращает к жизни юношу, которого успевает полюбить, а он спасает ее в опасный момент. Но вот беда, сказка о спящем красавце плавно перетекает в сказку о Русалочке: очнувшись, спасенный принц в упор не помнит, что связывает их со спасительницей. И только внезапное нападение врага, прямая угроза жизни Гермионы стала тем целительным толчком, который заставил героя «вспомнить все», а историю — завершиться хэппи-эндом. В стилистике угадывается рука очень молодого автора — подростка или студентки. Вообще, это вселенная юношества, хотя у меня большое подозрение, что к созданию нескольких весьма пикантных PWPшек, которые мне попадались, приложили руку вполне взрослые и опытные авторы. Что не могло не сказаться на качестве самым вдохновляющим образом. Но драмы все же редки в этом жизнерадостном пейринге. А в мирном пост-Хоге все совсем весело. В отличие от поклонников других «реанимированных» персонажей, здесь редко кто грузится объяснениями обстоятельств, при которых выжил Фред. Он просто жив. По умолчанию. Он даже готов жениться. Но не по указке мамы. И чтобы избежать насильственной женитьбы (нет-нет, не надо вопросов, чем таким маму Уизли приложило по башке, что поборница честной бедности с любимым вдруг озаботилась династическими союзами для всех своих сыновей чохом, — это детское творчество, относитесь проще к обоснуям)… Короче, Фред не находит ничего умнее, чем предложить Гермионе заключить фиктивный брак. То есть предполагалось, что он будет фиктивным. Потом, конечно, выяснится, что наши герои просто созданы друг для друга etc. В этом и суть истории. Он откроет в заучке верную подругу и страстную любовницу, она найдет в школьном оболтусе глубокого человека и нежного любовника. Извечный сюжет завершится ко всеобщему счастью. На фоне общей легкости проблем и чистого удовольствия от процесса их решения даже «Уизлигад кроме близнецов» (нет, я валяюсь с этой формулировки!), если и встречается, не раздражает: он настолько же водевилен, насколько и все остальные проблемы. И все же самыми читаемыми и популярными в пост-Хоге, как и прежде, остаются PWP-миниатюры, в том числе «на троих», анализировать которые я не стану, поскольку это есть в любом пейринге, просто дополняя список вполне сюжетных историй. Мне известен лишь один пейринг, где о порно придется говорить предметно, но об этом ниже. Что до пэвэпэшек о Гермионе и близнецах, несмотря на крайнюю фривольность и факультативность сюжета, я чисто субъективно не могу воспринимать их как порно. Иная тональность, чаще насмешливая, порой лирическая, сам дух эксперимента, так характерный для Фреда и Джорджа, а может, авторский настрой похулиганить, написав что-то этакое, подростковый по сути, — я просто не могу воспринимать эти хулиганства как прикладнуху для мастурбации. Не то настроение.☙ ✾ ❧
Гермиона Грейнджер/Сириус Блэк (Блэкджер, Сириона) — пейринг, популярность которого сравнима с популярностью Снейджера. Обе эти гет-вселенные роднят мотивы Underage, возрастной разницы и UST, с этим связанный: зрелый мужчина долго не решается признать ответное чувство к девушке, которая ему в дочери годится. На том сходство между историями с давними школьными недругами в главной мужской роли не исчерпывается. Зато начинается скрытая и явная полемика фанаток самого яркого мародера с поклонницами самого харизматичного слизеринца, а чаще — очарованной юности с обиженной зрелостью. К чести первой, она не умеет вести полемику, не желает копаться в грязном белье чужих заматеревших комплексов и обид — здоровая юность просто любит Сириуса. Его нельзя не любить, если ты еще живой человек. Да, гордец, сломавший себе жизнь. Себе, а не другим. Он просто верил в школьное братство, а еще не мог предположить, что кто-то всерьез поверит, будто он, Сириус Блэк, может предать самых дорогих людей. Умереть за них — да, это проще и естественнее для него, чем предать. Алгоритм предательства, трусости, а как следствие, и осторожности (увы) в эту личность просто не заложен. Психология верного пса? Может быть. Отчасти. А псу, как и волку, нужна стая, свое место в общем деле и знать, что не предадут. И за женщин и детенышей будут сражаться, и за общее дело, — до последнего. Зато с политкорректностью у него полный швах, и это только добавляет аромата подлинности образу бунтаря и максималиста. Хотя, скорее всего, дело здесь не в расовом презрении к домовикам, а в органической непереносимости рабской психологии и модели поведения. А если мы вспомним, как он мечтал вернуться в Хогвартс, где был счастлив когда-то, свободным человеком, и полный сострадания рассказ о трагедии Барти-младшего, и полное стыда признание, что в школе был приличным засранцем… Пожалуй, он больше человек, чем иные персонажи саги, формально звериного облика не знающие. Заласканные домашние детки, которые с пеленок затюканы конвенциями о своих драгоценных правах, с апломбом судят обо всем подряд и приучены считать нормальную школьную драку «насилием в среде несовершеннолетних», привыкли сражаться исключительно за компом по сети. И вроде бы откуда им понять даже стайные инстинкты интернатского подростка, не то что «смысл атаки и лязг боевых колесниц»? Но, как ни странно, именно подростки понимают, чувствуют, любят главное в Сириусе. Пока взрослые, умные и рассудительные тетеньки пеняют Блэку лично и со товарищи за то и это, пока навешивают ярлыки «мальчикам-мажорам» и цокают языком, сокрушаясь о бесполезно растраченной жизни, не забыв, впрочем, предъявить счет литературному герою за собственные детские обиды и несостоятельность («Вам хорошо – вас такие Блэки не гнобили…»), подростки просто любят Бродягу. Он не кажется им инфантильным. Он и не инфантилен. Скорее просто не способен идти путем подмен и компромиссов, как большинство из нас, именуя это «взрослением» и «приобретением жизненного опыта». Не удивлюсь, если когда-нибудь бывшая ученица школы св. Михаила признается, что пыталась создать типаж, о котором ей говорили: «Если не станете как дети…» Раз так, у нее получилось. Образ неоднозначный, не паточный и не лишенный ни грехов, ни стыда за них. Может быть, потому вечный мальчишка так привлекает молодых авторов и читателей — по сродству души. В то же время 12 лет Азкабана, жизнь вне закона, весьма смутные перспективы реабилитации, вынужденное заточение в родовом гнезде, которое немногим приятнее тюрьмы, и 35 лет жизни за плечами, 19 из которых — разница в возрасте между героем и героиней. Драматическая коллизия, отнюдь не комедийный расклад, по сравнению с предыдущим пейрингом. Сириус неглуп, но интеллект не самая характерная его черта. Скорее преданность Гарри, делу, дружбе, авантюризм — все, что делает его романтическим героем. Иного типа, чем Снейп, но обладающим не меньшей харизмой. И отношения с ним апеллируют вроде бы к иным качествам героини, чем Снейджер. На самом же деле Гермиона Блэкджера и Гермиона Снейджера во многом схожи, а вариации скорее объяснимы возрастом и особенностями психологии авторов, а не героев. В немногочисленных снейджерах, где чувствуется рука подростка, Гермиона скорее «дева в беде» либо влюблённая прелестница, а отнюдь не умная, ироничная, под стать избраннику, отличница боевой и магической подготовки. Вместе с тем мне однажды попался Блэкджер, где героиня, альтер-эго зрелого автора, с самого первого диалога убеждает: она достойная пара Сириусу, а в чем-то взрослее, решительнее и мудрее, чем он. Она первой признается в любви и не позволит ложным понятиям о долге, достойном и недостойном, дозволенном и недозволенном встать между ними. Она будет писать ему письма, убеждать в том, что и для него самого очевидно: она и только она — женщина, которую он ждал всю жизнь. Потому что всякие там МакКинон просто выдумка фанона и не более того… Наряду с желанием построить счастье здесь и теперь, в пространстве канона (4-5-й курсы), есть и стремление «уползти» героя как можно надежнее. А точнее, предотвратить цепь трагических событий и ошибок, которые приведут Сириуса за решетку. Хронофик — весьма популярный способ решения проблем не только Снейпа, но и Блэка. Гермиона волевым решением или силой обстоятельств попадает во времена Мародеров, сближается, конечно же, с Сириусом, выстраивает отношения с остальными героями преканона и канона. Поскольку будущее ей в общем и целом известно, план действий составить нетрудно. А вот следовать ему… Ну, в том-то вся интрига. Попадание происходит из канонного времени и может быть как следствием катастрофы (скажем, в ходе битвы за Хогвартс), когда героиня не в состоянии понять, куда ее заносит силой магии, так и результатом сознательного стремления. Итог в том и другом случае схож: Сириус и Гермиона будут вместе. Хотя это не значит, что героя и героиню не будут подстерегать «страшные опасности и ужасные приключения». Да и хэппи-энда в привычном смысле никто не гарантирует. Еще одна особенность Блэкджера — наличие целой группы историй с предупреждением «смерть основного персонажа». Они любили друг друга, не важно, как долго и на какой рейтинг все это тянуло по стандартной шкале. Но он все же погиб, и вся история — ретроспектива, память ее сердца, ее тела, вечная грусть о несбывшемся. Не могу сказать, что в Снейджере такой сюжетный ход невозможен. Но там он крайне редко становится заключительным аккордом. Гермиона будет в душе оплакивать погибшего профессора, даже цветочки носить на его могилу. Но только затем, чтобы в один прекрасный день узнать, что он жив или найти способ вернуться, чтобы он остался жив. Разумеется, небескорыстно. Никаких сказок про голубую розу — эта женщина будет городить огород ради собственного счастья в объятиях этого мужчины. Ну, и ради общей победы заодно — не жалко. Даже забавно, что Блэкджер, наивный, юношеский, порой до смешного сентиментальный, не боится трагического финала, а взрослый, искушенный Снейджер этой перспективы избегает любым путем, порой по-детски запутываясь в сюжетных и психологических противоречиях. Почему? Почему Блэку так часто позволяют умереть? Ступая по зыбкой почве очень субъективного восприятия, я вспоминаю полузабытого со школы Писарева и его суждение о «тургеневском юноше» Базарове. Помните? «Не имея возможности показать нам, как живет и действует Базаров, Тургенев показал нам, как он умирает». И еще: «Умереть так, как умер Базаров, — все равно что сделать великий подвиг...» Что-то очень похожее можно сказать и о Сириусе. Перестав быть узником Азкабана, он оказался узником постылого родового гнезда, обстоятельств, болезненной гордости, уязвленной насмешками старого школьного недруга, тревоги за крестника, бессилия что-то изменить в обозримом будущем… И только в сцене сражения, защищая самого дорого для него человека и его друзей, Блэк становится самим собой, как будто разворачивает смятые крылья. Он уходит в иной мир, подобно викингу из древней саги. Невероятно красивая смерть. Я понимаю фикрайтеров, которые не могут лишить Сириуса его триумфа. Разве можно сравнить эту смерть с другой, на грязном полу Визжащей Хижины, — в луже крови бессильно дергается нога в черном ботинке, и эхо отчаянного, умоляющего «Повелитель!», кажется, еще звенит в ушах? Смерть смерти рознь. Это не значит, что Блэкджер непременно смирится с потерей главного героя. У этой вселенной фанона тоже есть рецепты «уползания», достойные «самой талантливой волшебницы» и самого отвязного авантюриста. Итак, период пост-Хога — как и в Снейджере, Драмионе и многих других пейрингах, время «работы над ошибками». И для нее не обязательно возвращаться в прошлое. Сама специфика смерти Сириуса Блэка такова, что оставляет простор для фантазии. Что за феномен эта Арка? Так ли верно, что работает лишь в одну сторону? Никто не возвращался из-за занавеса? Но что за приглушенные голоса слышны оттуда? Значит, там есть люди? И они не совсем чтобы «мертвы». Во всяком случае, привычная нам грань между миром живых и миром мертвых всего лишь метафора. Она вряд ли простой занавес, из-за которого мы можем слышать родные голоса. Чересчур материализованный, в чем-то даже шаржированный образ смерти (вся жизнь — театр, и люди в нем — актеры: позови — он выйдет на поклон, даже когда пьеса его жизни уже сыграна и занавес опустился) не раз побуждал фантазию фикрайтеров. Мир магических кулис таинствен. Пространством Арки путешествовали Поттер с Малфоями в одном популярном драрри, его наряду с хроноворотом использовали как портал в прошлое, а уж сколько раз из Арки извлекали Сириуса Блэка… И не только в Блэкджере, но, скажем, в Севериусе (слэш-пейринг Северус Снейп/ Сириус Блэк, не путать с Северитусом). Итак, повзрослевшая Гермиона, казалось, должна смириться с давней потерей и выйти замуж за Рона. Но происходит нечто, что заставляет ее надеяться, будто Сириус может навсегда вернуться в мир живых, к ней. Читателю предлагают поверить в то, что закон «любовь сильнее смерти» универсален и Дамблдор не преувеличивал. Предлагают заглянуть за пресловутый занавес и узнать, чье решение станет по-настоящему решающим. В целом, как я уже говорила, вселенная Блэкджера — творение юных фикрайтеров. Отсюда особенности стилистики и сюжета: подростковый сентиментализм, временами экзальтация, обилие магических прибамбасов, прямота оценочных суждений, немало анатомо-физиологических несуразностей в описании сексуальных сцен, выдающих отсутствие соответствующего опыта у автора. В то же время не может не подкупать искренняя любовь к персонажам, готовность сопереживать им и тот особый романтический подъем, который большинство произведений следующего пейринга могут лишь неудачно имитировать.☙ ✾ ❧
Гермиона Грейнджер/Люциус Малфой (Люмиона) — по поводу этого пейринга сломано (и выдрано) немало перьев. Хронологически она почти целиком принадлежит пост-Хогу. Мне правда встречалась люмиона школьного времени, в которой малолетка Грейнджер бегала в лес на жесткие потрахушки к Люциусу, но это исключение. В канонный период лидирует все же Драмиона. Наряду с ней Люмиону возможно рассматривать как частный случай Малфионы, если можно так выразиться, — настолько схожи порой истории любви ГГ с обоими родственниками. Нередки истории, в которых героиня состоит в отношениях и с папой, и с сыном, и, будь там меньше слезливого пафоса, даркфишного ангста, замешанного на банальной порнухе, и больше юмора, оригинальных диалогов и легкости, эти истории составили бы конкуренцию вещицам про Герми и близнецов, которые вроде тоже фривольны, однако на порно в моем понимании не тянут: нет должной сосредоточенности на предмете. При этом у значительного числа Люмион, которые мне попадались, совершенно определенно есть общие черты, тем интереснее встречать исключительные вещи в этом пейринге. Но мы пока о типичных. Что общего у них? Увы, приступая к этому пейрингу, мне все же придется, что называется, снять епитрахиль. Я честно пыталась не анализировать PWP, которые есть во всех пейрингах, составляя некоторую часть работ. Это удается даже в Драмионе, но Люмиона не оставляет выбора. Дело в том, что огромный пласт произведений этого пейринга, формально сюжетных макси, фактически существует по законам порно. И это составляет, на мой взгляд, специфику, которую нельзя игнорировать. Об особенностях этой группы произведений мы сначала и поговорим, отдавая должное их количеству и качеству. Мальчикам и очень юным девочкам рекомендуется пропустить. Возраст писательниц-живописательниц и читательниц-почитательниц. Если Драмиона — планета молодых, то интерес к Люмионе проявляют особы зрелого возраста (30+), которым все еще кажется весьма привлекательным вжиться в образ молоденькой, временно не искушенной в чувственных наслаждениях, но весьма горячей штучки (как правило, ранний пост-Хог), но уже не претит сама мысль иметь в любовниках 50-летнего мужика. Ах, ну да, он маг, а они, вроде как, не стареют долго. Что значит «мужик и в 25 три раза подряд не может, чисто физиологически»? Малфой — это такой мужик, что может! Ибо фэнтези — оно фэнтези во всем. И вообще, нехрен придираться — мастурбируй молча и не мешай другим! Сюжетная, а точнее, бессюжетная линия. На самом деле книги как звезды: раз пишутся, значит, это кому-то надо. Люмиона не исключение. Большинство их, если продраться сквозь бесконечно-однообразные в своем многообразии описания соитий и прозреть в корень, что так «гордо вздыбился, поблескивая жемчужными каплями»… Фуф! Короче, нормальное порно, литература для мастурбации дам среднего возраста. Между прочим, ничего смешного. Это не повод для шуток и насмешек. Это правда. Дело в том, что сам интерес к порно у дам просыпается довольно поздно. Так, в 20 редко какая девушка испытывает интерес к порнофильмам, обычно больше западают на романтику и сантименты. Зато к 35–40 ситуация меняется. И совершенно не важно, одинока дама или нет, удовлетворена своим мужчиной или только мечтает о нем. Мир сексуальных фантазий зрелой женщины и роль источников визуализации — отдельная тема для разговора. Люмиона часто удовлетворяет эту потребность, позволяя «познавать прекрасное» в весьма определенном… хм… ракурсе. Поэтому вряд ли стоит сетовать на бессюжетность этих произведений. Подлинный их сюжет как раз в порно и состоит. Все же остальное просто немного кургузые декорации, высосанные из пальца проблемы, надуманные сложности. Ну, вспомните большинство сюжетов порнушек: пошла погулять в парк без белья в миниюбке, встретила студента, отдалась восемь раз в пятнадцати позах; пришла домой, обнаружила что кран потек и ванна засорилась, вызвала санехника с большим… э-э… вантузом — «потекла» сама и... Вот именно. Тут то же самое: поручили шефство над бывшим врагом народа, а у него такой нос, такой торс, такой… Кажется, у мужчин подобного толка оно именуется «мужским достоинством». Видимо, за неимением человеческого. Ну, а дальше как со студентом и сантехником: в переулке у стенки, на столе в офисе, на лестнице, в суде (мысленно) — везде. И что? Подумаешь, муж приехал, начальник недоволен, любовнику грозит тюрьма! Это ж все не сюжет. А сюжет — это сколько, где и когда она «теребила», «выстанывала», «заглатывала», «разводила» (ножки, разумеется, а не мужа, зелье или правохранительные органы)… И совершенно справедливо авторы и переводчики этих опусов дают по мозгам желающим достучаться до смысла и высокой любви. С каждого жанра надо спрашивать соответственно его мерке. Не стоит путать храм с борделем. Гермиона — сентиментальная нимфоманка, или Из Гриффиндора в будуар. Читать комментарии к порнолюмионам бывает еще интереснее, чем сами работы. Среди клаки верных, восторженных поклонниц, которые точно знали, что собрались на порнушку, найдется одна такая разумница Гермиона, которая себя в героине не узнает и возмутится, как водится. И будет права. И неправа. Да, эта маленькая шлюшка-нимфоманка в сентиментальных соплях, чья душа и жизненные устремления подчинены одному лишь либидо, ни разу не героиня Поттерианы. И то, что она зовет «любовью», чистая похоть. И само либидо нереально, ненормально и смахивает на психофизиологическую патологию. Я уж не говорю о том, что язык, которым все это описано, ужасен в своем оголенном, примитивном, перегруженном штампами похабстве и для минета подходит лучше, чем для литературного творчества. Именно поэтому, кстати, подобные описания заводят далеко не всех. Многих, наоборот, отвращают. Тогда как более сильный эмоциональный и даже телесный отклик вызывают совсем другое (заметим, речь не о предмете описания, а о форме, качестве). Но, во-первых, это дело вкуса: кого-то заводит «краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами», а кого-то — обещания поставить раком и засадить по самые гланды, причем не совсем туда, куда природой положено. А во-вторых, проблема вашего выбора не проблема автора. Можно, конечно, заказать Тинто Брассу экранизировать Джейн Остин. Но результат может получиться не совсем таким, на который вы рассчитывали. Я сама не раз задавала себе вопрос, почему не отношусь с этих же позиций к Драмионе. Наверное, по той же причине: порнолюмионы роднят с Поттерианой лишь имена героев. Так какой с них спрос? Это типа ролевой игры, просто кто-то переодевается в гестаповца Рольфа и радистку Кэт, кто-то — в героев фэнтези про волшебников. И нет смысла судить за несоответствие одних миру Семенова, других миру Роулинг. А Драмионы, даже самые далекие от канона, все же намного старательнее пытаются вписаться в канонный мир, точнее переписать его под себя. И сюжет там присутствует, хоть не всегда удачный, с моей субъективной кочки глядючи, а не просто декорация для затяжной сексуальной игры «а ты на люстре пробовал?». Порнодрамионы тоже случаются, конечно, но не всякое «порево школотовое» до этого дотягивает. Или опускается — тут дело вкуса. Миф о прекрасном, блаародном и вечно молодом жеребце Малфое, его покойной/постылой жене и безумстве страстей, или Стратегия выпячиваний и умолчаний. Кажется, только ленивый не выстебывал образ папаши Малфоя в Люмионах. А между тем дело не только в том, чтобы герой пробуждал у читательниц сексуальный аппетит, но в попытках выписать хотя бы подобие прелюдии, момент сближения героя и героини, необходимые даже для порно про студента или сантехника. Тот факт, что порой усилия прикладываются чуть большие, чем требует жанр, объясняется фантастичностью самого допущения, даже для сказки про волшебников. Что может привлечь папу Лю в малолетней «грязнокровке» Грейнджер — даже не вопрос, а неразрешимая проблема. Но куда больший вопрос, что могло привлечь ее, юную и успешную, в побитом жизнью лысеющем ретрограде 50 лет от роду, вчерашнем (или нынешнем) враге — заносчивом, трусоватом интригане, живущем по принципу Талейрана-Сидорина: «Вовремя предать — это не предать, а предвидеть». И ведь еще что-то надо делать с фактом пытки Грейнджер в доме Малфоя, с его стремлением выкарабкаться из немилости, сдав троицу школьников на расправу Повелителю, раз уж не удалось перебить их во время стычки в Министерстве. Как ни трактуй, а было дело. Было. Есть люмионы, которые пытаются объяснить все безвыходным положением, страхом за жену и сына, интригами Волдеморта, отдельных ПСов, даже происками Нарциссы. Но большинство просто молчат: не было, и все тут. Так никто и не спорит: вышла без трусиков в парк погулять — какие еще обоснуи? Для этого типа люмион канон вообще не важен. Не важно, что никакого «красавца с непостижимой внутренней силой» в этом человеке у Ро не развидеть днем с огнем, как не развидеть «лорда», «аристократа», светского мачо, героя-любовника, неутомимую секс-машину и просто красивого мужика. Все это уже традиции и домыслы фанона, настолько глубоко, нервом под кожей укоренившиеся, что малейшее сомнение вызывает волну возмущения ярых поклонниц. Фанону и без того проблем хватает. Допустим, Малфой блаароден по умолчанию. Страсть неземная тоже в обоснуях не нуждается, тут он отец своего сына, а Люмиона — достойная продолжательница традиций «подросшей» Драмионы. Но жену-то мы куда денем? Это про Гермиону можно сочинить, что не успела замуж выйти или вышла, да он мерзавцем оказался: пил, бил, спал исключительно с метлой, когда не путался с другими бабами, а то и вовсе с мужиками. Но у папаши Лю-то стаж благополучного брака больше, чем героиня живет на свете. Седина в бороду — бес в ребро? Несолидно — она-то к нему нередко вот прям со все своей непоруганной девственностью. Пошлым анекдотом попахивает, и вообще как-то резко в лужу с романтических котурнов (несмотря на обилие откровенной порнухи, слащаво-сентиментальной лабуды, которую выдают за большую и чистую любовь, в люмионах выше крыши, и это мало кого потешает: закон жанра). Остаются два варианта: дать Нарциссе героически погибнуть, благо, что война была, то да сё, негероически помереть от чего-то неизвестного (у нас, в конце концов, не протокол аутопсии, а мир магии) или предательски сбежать, лучше с любовником, не пожелав разделить с мужем и сыном бремя вины и позора. Последний вариант предпочтительнее, поскольку лишает соперницу ореола мученицы, а героя — мотива вынужденности разрыва прежней связи и доброй памяти о ней. В свое время замечательная Toblerone от души постебалась над штампами, связанными с образом Нарциссы и способами ее слить в этом пейринге. И вот он весь такой разочарованный, блаародный, претерпевший гонения и осознавший… Хотя нет, на осознавшего вину побитого пса блистательно-вальяжный папаша Лю с перманентной эрекцией (трость - это намек?) обычно не тянет. Он должен быть лучезарно-победителен. Романтическая разочарованность, сплин, конечно, тоже приветствуются, ибо интересны. Но серьезные мотивы покаяния — боже упаси! Его ж в постель, а не в монастырь налаживают — и таки налажают... Другое дело подсыпать перчика в виде опостылевшей и недалекой бабенки, которая влюблена в нашего «лорда» и готова на всякую пакость, или сынка, которому «грязнокровка» Грейнджер в роли мачехи не заходит вообще никак (между прочим, его можно понять не только в контексте плевка в сторону Драмионы). С другой стороны во главе лагеря антагонистов Уизли. Им под предводительством Рона чаще всего отводится роль портить жизнь героине. Но выписаны они обычно так жалко и неубедительно, что приходится усиливать: недобитые ПСы, властный самодур начальник, бюрократический аппарат, Визенгамот, который все никак не примет версию о невиновности Малфоя, etc. Впрочем, поскольку сюжет все же не там, а в половой сфере, сколько ни усиливай, а событийный ряд, то, что составляет фабулу всякого, даже чисто любовного, романа, для порно не важен. Ну, вызовут нашу героиню ответ держать, и ставки вроде высоки. В чем суть, правда не ясно, ибо автор не озаботилась внятно объяснить между очередными половыми актами. Но героине надо собраться, сконцентрироваться. И она сконцентрируется. На твердо сжатых чувственных губах Малфоя, что сидит тут же или отбывает домашний/не домашний арест. Это не важно, поскольку Гермиона не видит и не слышит министерского чиновника — перед глазами оголенный торс папы Лю, его «невозможные» глаза... Ну, и дальше по списку анатомической номенклатуры. Она не помнит, что лепечет суду/комиссии/начальству. У нее там горит, тут зудит, течет, напрягается и пульсирует… Может и в обморок сомлеть. «Так что там со слушаниями?» — поинтересуется наивный читатель. А кто ж знает? Но, наверное, все неплохо, потому что после параллельной сцены его дрочки в камере с ее именем на устах следует совместный горячий кинк в спальне — сперма не успела стечь по тюремной стенке. Где уж тут помнить о чем-то или ком-то? Да, собственно, и смысла нет. Как я уже говорила, совершенно не важно, кто перед нами: Гермиона Грейнджер и Люциус Малфой, Лукреция Борджа с папой (во всех смыслах) или наша студентка, любительница сантехников, — в декорациях внешнего мира главное, чтоб в кульминационный момент мебель выдержала. Однако, несмотря на обилие порнухи в конкретных решениях, сам пейринг, на мой взгляд, очень интересный, поскольку позволяет вновь и вновь вполне серьезно говорить о покаянии и прощении, гордости и предубеждении, долге и страсти, о браке, выборе, преображении души, которое может произойти в любом возрасте, о любви, которой все возрасты покорны, о духовном родстве, которое порой обнаруживаешь в самых неожиданных парах, — да много о чем. И пусть это будет откровенная энца, но как итог сближения героев, иная степень близости, а не способ пощекотать эрогенные зоны. Лично я против порнолитературы ничего не имею, понимая важность ее для кого-то, так сказать, в медицинском аспекте. Но мне жалко, что интересный пейринг наводнен ею сверх меры, и радостно, что в этом эякуляте не захлебнулась Люмиона романтическая. Она есть, и у нее свои отличия. Прежде всего, конечно, сюжет и герои. Это может быть довольно медленная история сближения, как, скажем, в сюжете, заимствованном у Норы Эфрон («Вам письмо»). Поскольку все мы прекрасно помним фильм с Мег Райан и Томом Хэнксом, нетрудно представить, как развивались отношения между хозяйкой книжного магазина мисс Грейнджер (да-да, она всегда любила запах нового пергамента и старых фолиантов, а славу не любила) и библиофила, тонкого ценителя прекрасного Люциуса Малфоя. Нарциссу, конечно, придется удалить из сюжета старым проверенным способом, и полемика с Драмионой присутствует — она выльется в дополнительный узел напряжения, дающий импульс истории. Но есть мужчина и женщина. Они неканонны, как водится, но узнаваемы. Есть сюжет. И есть история любви. Любителям Hurt/comfort вполне понравилась бы история, в которой толчком к сближению становится горе героини. Рон (вполне достойный и ничем себя не запятнавший аврор) погибает, оставляя Гермиону в страшном горе (и в положении, заметим). На помощь ей приходит Малфой, который когда-то пережил подобную трагедию (ну конечно, Нарцисса мертва). Поначалу сблизившиеся по столь печальному поводу, герои постепенно и не без удивления обнаруживают, что просто созданы друг для друга... Впрочем, чтобы выписать историю любви, не обязательно затевать долгую романтическую повесть. Мне знакома серия миниатюр, описывающая сближение Люциуса и Гермионы. И я считаю этот цикл одной из лучших люмион, в которой чувство угадывается в диалогах безо всяких слезливых деклараций и стенограммы порноролика. Просто именно так говорят, шутят, ведут себя очень близкие и любящие друг друга люди, когда они, что называется, «на одной волне». Не декларации и не детальные анатомо-физиологические описания, а легкость, дружеская нежность в отношениях, теплый юмор и та неповторимая атмосфера счастья, которую, как любую гармонию, трудно разъять на составляющие, чтобы понять, как оно сделано и работает. И почему один автор это может, а другой нет. В целом, как мне кажется, у романтической Люмионы большое будущее. Это не значит, что надо сдать в утиль порнушку. Просто пара уж больно любопытная, про таких интересно писать сюжетные вещи: полноценные романы, юмористические зарисовки, даже комедию положений, при определенных допущениях. Ведь, как и в случае с Драмионой, когда в дело вступает время, давая задуматься, одуматься, исцелиться от ошибок и обид, многое становится возможно. И пусть Люциус не будет ослепительно красив или нереально молод и свеж, а может, наоборот, в лучших традициях Люмионы, мужчина мечты, у этого пейринга такой нерастраченный потенциал, что, заинтересуй он талантливого фикрайтера, и нам станет все равно, сколько раз за ночь он может кончить, а она — испытать оргазм. Настоящее удовольствие от истории любви — это совсем другое, не зря же органом любви и у врачей, и у поэтов всегда считали сердце.☙ ✾ ❧
На этом субъективный, предвзятый и крайне непрофессиональный обзор пейрингов с участием мисс Грейнджер позвольте закончить. Конечно, есть еще Томиона, Крамиона, фемслэш-пейринги. Но лично мне они совершенно неинтересны, а о том, что не волнует или что считаешь откровенной девиацией, нет смысла и писать. Dixi.