Корица и имбирное печенье

Тэхён не осознавал, что он делает. Привычное обаяние, применяемое к альфам, с этим омегой действовало по своим законам, и он был просто ненавистной куклой, следующей гормонам. Он видел человека перед собой, слышал его ответы, но не понимал, что подминает его под себя, подчиняет себе его волю — поступает так, как настоящий альфа, встретивший омегу. С омегами это всегда было легко. Они не сопротивлялись. Лёгкая добыча, которой Тэхён никогда не интересовался, но этот похожий на альфу человек выключил мозг и включил инстинкты. И сейчас инстинкт говорил только одно: это твой омега и ты обязан позаботиться о нём. Сопровождая его, пока Чонгук заканчивал покупки, Тэхён не отходил от него ни на шаг, одним своим видом отпугивая любого, кто просто рискнул бы посмотреть в их сторону. Он заметил, что Чон расслабился и как будто даже похорошел от его защиты, и это только усилило инстинкты. Для Тэхёна это было в новинку: действительно помогать кому-то, потому что так велит сущность, потому что так надо, так правильно. Он даже заплатил за Чонгука, хоть тот и пытался возмутиться. Пакеты, конечно, нёс тоже он, несмотря на то, что Чон выглядел более физически развитым, чем Ким. — Почему же у тебя так много запахов? — поинтересовался он, когда они вышли. Этот вопрос крутился в голове с момента их встречи, и Ким наконец решил его задать. Омега замялся и напряжённо кашлянул. — Не знаю, так получилось, — отмахнулся он, а следом задал свой вопрос: — А у вас? У вас же тоже несколько запахов? — Не совсем, — покачал головой Тэхён. — Запах один — вино, — но он немного меняется в зависимости от настроения. — И какое оно у вас сейчас? — принюхался Чонгук, и Тэхён остановился, давая почувствовать свой аромат. Чон нерешительно постоял, а потом подошёл ближе, медленно, как дышат на приёме у врача, вдыхая и выдыхая, чтобы не просто ощутить запах альфы — чтобы насладиться им. Этот невинный жест показался Тэхёну настолько возбуждающим, что он едва не побросал пакеты. «Это не так, как с тем омегой… С ним почему-то как-то… Ужасно тяжело бороться, хочу во всех позах, какие есть в камасутре, хочу дышать его запахом всегда, только им, забывая все прочие… Нет, глупости, глупости». — Ну как? — продолжая идти, чтобы побороть свои желания и мысли, спросил Тэ. — Очень интересно. Но этот запах не менялся с тех пор, как вы подошли ко мне. «Бинго. Это запах желания. Сейчас мне бы не помешали таблетки, сдерживающие влечение. Ты какой-то волшебный, милый омега? Что с тобой не так, что все мои ограничители ты обходишь одним томным взглядом?» — А что с тобой? Чьи это запахи, если не твоей семьи? — Отца и матери, — ответил Чон. — И третий мой. — И какой из них твой? — А вы чувствуете их все? — недоверчиво сощурился Чонгук. — Все три? — Корица, имбирное печенье и хвоя. Верно? Ты пахнешь рождеством — это очаровательно, — усмехнулся Тэхён, смотря в большие оленьи глаза, которые Чонгук тут же смущённо опустил. — И какой из них твой? Хотя нет, не отвечай. Я угадаю. Хвоя? Ты похож на хвою. Сильный, красивый… «Что я несу, господи, кто бы мог подумать, что жалкая течка превратит меня в болвана». — Хвоя, — кивнул Чонгук, снова смущаясь, а потом притормозил у одного из домов. — Мы пришли. Господин инспектор был очень добр, спасибо. Чон потянулся к сумкам, но альфа не собирался их отдавать. — Я провожу тебя до квартиры. «Что ты творишь, дырявая голова. Там я точно не сдержусь. Тем более, что он свободен. Меня ничего не сдерживает, кроме принципов. А в них я сейчас совсем не уверен». — Впрочем, ты, пожалуй, справишься и сам, — закивал Тэхён, поджимая губы и пытаясь отдать пакеты. — Нет, проводите, меня, пожалуйста, — попросил Чонгук, кажется, начавший понимать правила этой игры, и улыбнувшийся так очаровательно, что теперь слабым был Ким, всё ещё не до конца осознающий, что происходит с его телом рядом с этим омегой. — У тебя течка, — напомнил Тэхён. — Поэтому мне и нужна помощь, — подмигнул Чонгук, поворачиваясь спиной и позволяя оценить свою пятую точку. «Это настоящее безумие», — повторял про себя Тэхён, пока они поднимались в лифте. Он напряжённо поглядывал на Чона, но тот, видимо, был так увлечён своими потребностями, что тоже мало понимал в происходящем. Они дошли до одной из дверей, Чон открыл её и забрал пакеты, чтобы поставить их в прихожей, но не уходил. — Может, зайдёте? —проговорил Чонгук, и Тэ тяжело сглотнул. «Нельзя, Тэхён, нельзя. Нельзя. И то, как вкусно он пахнет, не должно меня обмануть. Это чужой омега, ты не имеешь права его трогать». — Я… — начал Тэхён, а потом снова посмотрел на Чонгука, на то, как он переминается с ноги на ногу, теребит в руках край футболки и закусывает губу, и всё-таки подался вперёд, чтобы поцеловать. Это было хотя бы что-то. И, хоть это и было неправильно, он не смог жить спокойно, если бы не поддался очарованию Чонгука. Ничто в жизни не было ему так нужно, как этот поцелуй. Но остановиться, не заходя дальше, он всё-таки смог. Если бы омега не размяк и отвечал активнее, он бы точно его трахнул, но Чонгук, к их общему облегчению, оказался слишком обессилен этим поцелуем, чтобы хотя бы обнять Тэхёна. — А теперь прощу прощения, я и так позволил себе больше допустимого. — Я даже в штанах, — посмеиваясь, заметил Чонгук. — Всего хорошего. — Возвращайтесь, мистер Ким. В этом доме вам всегда рады. — Твоими устами говорит течка, глупый омега, — улыбнулся Тэхён, легонько касаясь его губ снова. Этот жест уже был продиктован не страстью, а… нежностью? Никто из них этого, конечно, не понял, но даже не любившему омег Тэхёну в ту секунду было так невыразимо хорошо, что в глубине подсознания он не только допустил мысль об истинном, но и мысленно пометил этого омегу во всех доступных и не очень местах. — Что с того? Она для того и создана, чтобы люди занимались сексом, получая от этого удовольствие. — Когда-нибудь ты найдёшь своего альфу и тебе будет стыдно за то, что ты спал с другими. Лицо напротив вдруг стало серьёзным, даже жёстким, и Тэ вскинул брови. — Может быть когда-нибудь. Спасибо, что помогли, — быстро проговорил Чонгук, захлопывая дверь. «Ну и хорошо», — решил Тэхён, непонимающе оглянувшись на дверь. — Но он, кажется обиделся. Только на что?»