Корица и имбирное печенье

Когда омега ушёл, Тэхён закрыл лицо руками и опустился на пол. В мыслях билась всего одна фраза, повторяющаяся снова и снова: «Что я натворил?!», но он отчаянно мотал головой, чтобы её отогнать. Потому что эта та самая слабость, которой Тэхён так боялся всю свою жизнь. Лет в пять родители — по очереди, сначала альфа, потом омега, — рассказали ему о том, как устроен их мир. О том, что есть более сильные представители, созданные для того, чтобы управлять более слабыми. Это заложено в их природе, это правильно, логично, приятно, в конце концов. — И тебе будет приятно иметь своего омегу, Тэхён-и. Такая власть делает нас настоящими. С возрастом Тэхён обнаружил, что власть и ощущение своего могущества легко можно чувствовать при помощи альф. Ему даже казалось, что так его сила растёт, а не держится на одном уровне, как в случае с омегами. Тэхёну казалось, что он делает всё правильно и в его ненависти к омегам нет ничего особенного. А потом в его жизни появился Чонгук, поколебавший выстраиваемые столько лет принципы одним своим запахом. Но Ким всё равно пытался бороться, не веря, что воспитание, которое, к слову, дали ему не родители, а он сам, подружившись в детстве с женственным до тошноты омегой, можно сломить так просто. Тэхён никогда не верил в силу инстинктов, а зря. С истинным работали только они. «Почему мне так плохо от того, что он ушёл? Почему так плохо от того, что я не увидел его глаза после секса? Почему он не посмотрел на меня? Почему столько вопросов?» Он измученно простонал, а потом, не имея сил держаться, громко закричал, чтобы выплеснуть немного энергии. «Я совершил ошибку, сказав всё это. Это просто глупость. Давно пора избавиться от глупых принципов. Какое мне дело, омега он или альфа, если мне было так хорошо с ним? Даже просто находиться рядом, слушать, как он дышит — просто дышит! — замечать изменения его запаха… Это… Может, я так ненавидел омег, потому что не мог найти своего? Не мог найти Чонгука…» Тэхён достал из кармана телефон и открыл контакт Чона. «Я должен позвонить и извиниться. Должен его вернуть, должен защитить. Неужели всё это я чувствую только из-за секса? Я так давно не спал с омегами, что даже не представляю, что бывает после близости с ними. Может, так бывает всегда? Хотя разве может быть именно так…» Снова мотая головой, Тэхён встал и засунул телефон обратно в карман. «Нет, мне нужно ещё немного времени, чтобы подумать. Если и завтра ничего не изменится, и я буду скучать по нему так же сильно, как сейчас, позвоню. А сейчас — работа. Тем более, кажется, по тому жиголо появилась зацепка: всплыл ещё один клиент, то ли липовый, то ли настоящий». Чонгук между тем направлялся к Юнги. Он и сам понимал, что им руководит мстительность, но на душе было так отвратительно, что ему было всё равно. Если альфа сможет хоть немного его утешить — он воспользуется этим вариантом. И даже то, что кто-то будет ласкать его тело после того, как это делал истинный — Чонгук всё ещё не сомневался, что Тэхён не просто альфа (ещё он редкостный придурок), — его не останавливало. Что угодно, чтобы перестало так ныть в груди. — Какой сюрприз, — встретил его Юнги, пропуская прелюдии и сразу начиная раздевать омегу. — Мне пришлось отменить важные дела, чтобы вернуться домой вот так резко… — исступленно бормотал он. — Какие дела могут быть важнее меня, — бросил Чонгук, принимая ненавистный малиновый аромат, который сейчас приводил его почти в бешенство. Хотя его раздражало всё. Как Тэхён вообще мог всё это сказать? И ладно сказать… Он ведь действительно так думает, по-настоящему считает Чонгука обыкновенным омегой, который не стоит его драгоценного времени. «Неужели его инстинкты ничего не говорят? Как это возможно, учитывая… Нет, может, проблема во мне? Я был так рад, что кто-то почувствовал мой запах, что слетел с катушек в своей одержимости? Страшно жить всю жизнь так, как сейчас, и я, как слабый, настоящий омега, ищущий хозяина, решил придумать, что Тэхён мой истинный? Пора снять розовые очки». — Хосок сказал, что ты болеешь, — сказал Юнги (единственный, кто знал имя его сутенёра), увидев решительность омеги, который, кажется, сам был готов кого-нибудь трахнуть. А Юнги, задыхаясь в своём любимом малиновом запахе, кажется, был не против. — Выздоровел, — выплюнул Чонгук, впервые проявляя инициативу и снимая одежду с Мина. — Ты ждал меня? — спросил он, чтобы услышать и так очевидный ответ. — Конечно… Ему было это необходимо — почувствовать себя нужным, желанным, увидеть, что кто-то действительно его хочет, хочет всего, полностью. Правда, только с любимым запахом. «Интересно, что случится с его инстинктами, если я приму свой настоящий запах? Но хватит с меня экспериментов. Лучше уж блдская малина, чем Тэхён». — Ты же любишь меня? — продолжил Чон, вдруг подхватывая Юнги на руки и неся в спальню. Несколько раз он был со своими клиентами сверху — омега-универсал, способный удовлетворить даже такую прихоть. Только ему это не слишком нравилось. Но сейчас ощущение власти над чужим телом было единственным, что могло его спасти. — Я готов на всё ради тебя, — ответил не Юнги, а его сущность, слушающая только запах. — Мне это подходит, — вздохнул Чонгук, кладя Мина на кровать, расставляя ноги по бокам в районе груди и пихая ему в рот свой член. Он и сам не осознавал, что он говорит. Подходит на сегодня или навсегда? Неужели он достиг той степени отчаяния, когда решение остаться с кем-то одним — пусть и придётся носить чужой запах, — уже не кажется отвратительным? Но в ту секунду Чонгук думал только о том, как хорошо сосёт Юнги и как славно будет лишить его задницу девственности. И больше ни о чём. Ни о Тэхёне, который предал его своим отказом и причинил такую боль, что хотелось сделать что-то такое же и для него. Хорошо, что Чонгук об этом не думал, совсем не думал, иначе его фантазии хватило бы на жестокий, неприятный для них обоих, план.