Корица и имбирное печенье

Вопросы логики никто не задавал. Чем ты жил до меня? Кем ты жил? Чонгук не знал, сколько омег или альф были с Тэхёном, а Ким не знал, со сколькими людьми спал его истинный. Негласный закон — не влезать в прошлое друг друга, чтобы случайно не нарушить гармонию, которая установилась с таким трудом. А дальше была та сказка, которой так боялся Чонгук в детстве, когда понял, что он не такой, как все, и его «долго и счастливо» отличается от других. Его просто не существует. Так настраивала его мать, так убеждал себя сам Чон, в глубине души продолжая надеяться и верить, что истинный и его забота существуют. Тэхён отказался оставаться у Чона и перевёз его к себе. Именно перевёз, потому что тот сопротивлялся, но быстро сдался убедительно-шутливому «Слушай своего альфу!» Чонгук был готов слушать, выполнять его команды, как ручная белка, любить и обожать. Так он чувствовал, так жил. И это больше не казалось жалкой омежьей слабостью, это было естественно. Они стали друг для друга недостающими кусочками пазла. Каждый не подозревал, что появление у него истинного наполнит жизнь смыслом, сделает её совершенно другой — счастливой. Тэхён был рад возвращаться домой к любимому и любящему человеку, был рад заботиться о нём, разговаривать о мелочах, обсуждать фильмы, заниматься сексом — рад быть альфой, тем, кого он так ненавидел в себе. И больше Тэхён не думал о том, когда когда-то такая жизнь была для него недопустимой. Он был глупцом. Чонгук отвечал ему взаимностью на столько, насколько было способно его измучившееся от одиночества сердце. Он заботился о Тэхёне в ответ, готовил вкусности, рассказывал интересные вещи из своей учёбы. Чонгук расцвел, восхищая своей невероятной красотой Тэхёна, который и не знал, что омега может быть так прекрасен. Никакой течки, просто его истинный. Ложкой дёгтя в этом рае стал ночной звонок. Тэхёну. «Ты знаешь того, кого ищешь», — проговорил голос, и Ким задумчиво повторил эти слова, спросонья не понимая, что они могут значить. Но Чонгук понял сразу: Юнги ищет его. Как-то Мин узнал — к сожалению, он достаточно всемогущ, чтобы это сделать, — что они с Тэхёном вместе и теперь хочет… Чего? Чонгук давно боялся, что Юнги не отпустит его. Даже появление истинного не остановит помешанного на нём альфу: он будет мстить за то, что его лишили любимой игрушки. Самым уязвимым местом Чона был его альфа, который охотился за сбежавшим призраком. Это испортило жизнь им обоим. Тэхён, за радостью обретения омеги, забыл о своём белом ките, и теперь, наказывая себя за отсутствие беспрекословной преданности работе, без конца думал, кто из знакомых омег может оказаться тем самым. Но ни разу не допускал мысли, что это связано с Чоном. С какой стати? Разве может его идеальный омега быть преступником? Чонгук жил на пороховой бочке, боясь разоблачения каждую секунду. Когда Чонгук поверил, что действительно живёт в хрустальном замке, прямо на его глазах он начал рушиться. «Я должен рассказать. Должен быть смелым», — каждый день повторял он, но, утопая в объятиях альфы забывал всё, кроме ощущения уюта, ради которого не жалко отдать всё на свете. Что будет, когда Тэхён узнает? Ограничится ли он его свободой? Или заберёт жизнь? Ясно одно: он не простит. А Чонгук впервые чувствовал себя счастливым. Зачем торопиться и что-то говорить, когда можно просто жить, ожидая, когда конец света наступит сам? Но каждое мгновение Чон боялся, что вот сейчас Тэхён посмотрит на него не так, как до этого, в его голове щёлкнет переключатель, и он осознает, что голос имел в виду Чонгука. Страшнее всего было то, что Тэхён стал задерживаться на работе. Чон, наверно, с большей радостью принял бы новость о появлении у Кима любовника, чем то, что он стал с удвоенной силой заниматься делом таинственного жиголо. Его делом. — Знаешь, — заговорил однажды Тэхён, и у Чонгука сердце ухнуло, пробило дно и выкатилось перед Кимом, дёргаясь, как рыба на суше. — Я действительно работаю. Это если ты вдруг думаешь… — Не думаю. «Я знаю, что не даёт тебе покоя. Из-за этого же я не нахожу себе места. И не могу поверить, что ты до сих пор меня не найдёшь, хотя возвращаешься ко мне каждый вечер». — Гадкое дело, вожусь с ним с тех пор, как сюда перевёлся. «Нет, не рассказывай, пожалуйста, я не хочу знать. Не должен. Я выдам себя. Уже пахну сильнее, чёртова рождественская открытка, как сказал про меня Намджун. А если ты скажешь… Может, это знак, что я должен признаться?.. Прямо сейчас». — Есть один человек, омега… У него дивный дар. Но он использует его не по назначению. — Действительно? «Я понимаю, что это не то, чем я должен заниматься… Но ты говоришь так, как будто тебе жаль его, то есть мою, жизнь за то, как она идёт… И от этого мне ещё хуже». — Не знаю, чем он мог бы заниматься, но явно не тем, чем он занимается. — Чем же? «Глупость, глупость, молчи, бестолковый омега, ты и так пахнешь слишком сильно, чтобы задавать вопросы». — Элитная шлюха. Меняет запахи под альф, с которыми спит. Правда… — альфа, почувствовавший тревогу своего омеги, машинально сел рядом и обнял его за плечи. — В последнее время о нём ничего не слышно. — Может, он понял свою ошибку и встал на праведный путь. «Так и есть, клянусь: я всё осознал. Оставь меня, брось, не ищи. Теперь я другой, только с тобой… Разве ты не видишь? Или ты ищешь меня как раз потому, что чувствуешь предателя в своей постели? Тогда мне не сбежать». — Ты как будто его защищаешь, — вскинул бровь Ким. — Да нет, просто все совершают ошибки. «И я действительно раскаиваюсь в том, что не дождался тебя». — Да, но он должен быть наказан. Я — рука правосудия и должен ловить тех, кто не соблюдает правила. «Надо сказать. Сейчас. Идеальный момент. Пока я не слишком привык к нему. Мутит. Это знак, что пора». — Я должен… — Чонгук задрожал и вжал голову в плечи. — Ты в порядке? — забеспокоился Тэхён. — Что с тобой? Чувствую, что что-то не так, но это первый раз, поэтому я не знаю, что должен делать. Я, наверно, плохой альфа, — он немного отстранился, чтобы взглянуть на Чона. — Или, хм… — он сощурился. — Мы это не обсуждали, но может ты как бы… ждёшь… ребёнка? — он замялся, и Чонгук, видя своего альфу таким — впечатлительным, неловким, взволнованным, забыл всю свою решительность. — Нет, у меня не может быть детей. Прости, если тебя это разочаровывает, — Чон вздохнул и прижался к альфе сильнее. «У таких, как я, не может быть детей. Ты однажды узнаешь. Но не сейчас, пускай счастье продлится ещё немного».