Я уйду однажды в зеркала

Погода начала портиться на выезде из Москвы: температура резко упала, на небо наползли тучи и пошел снег. Крупные, пушистые хлопья вальяжно кружились в воздухе. Зима в этом году началась непривычно рано. Арбенина задумчиво вглядывалась вперед – может быть, повезет, и Питер также будет украшен свежей белизной. Тогда она обязательно вытащит Свету на прогулку. Мысли о своей скрипачке привычно вызвали улыбку на губах. Эта неделя в Москве, как всегда, показалась Диане нескончаемой. Как бы ни ехидничала Марта и привычно ни закатывала глаза Лариса, но она катастрофически не могла находиться без Светы длительные промежутки времени. У нее, как у наркомана, попросту начиналась самая настоящая ломка. Она знала… Радио выдало рекламный блок и сразу после зашуршало помехами – по трассе волна терялась регулярно. Скосив взгляд в сторону музыкального центра, Арбенина привычно перещелкнула на дисковый накопитель и вздрогнула, когда вместо привычной подборки из динамиков полился женский англоязычный вокал, сопровождаемый перебором фортепьяно, а потом добавился мужской речитатив. – Марта, – сквозь зубы процедила женщина. Просить дочь не брать ее машину, или хотя бы не оставлять свои безумные музыкальные сборки было бесполезно: не помогали ни угрозы, ни скандалы. И когда она только успевала кататься на всех машинах в семье? И при этом всегда с презрением отзываться об автоматической коробке передач и называть любимую Дианой «Камри» не иначе, как ванной на колесах. Под Тверью снегопад усилился, поднявшийся ветер неистово бросал крупные горсти снега на лобовое стекло, стопорил стеклоочистители. Видимость упала метров до пяти, вся трасса утопала в белесом полумраке, слабо освещаемая узкими лучами автомобильных фар. Диана выключила раздражающий, взламывающий мозг рэп и сильнее сдавила рулевое колесо. По позвоночнику пополз непонятный, малоприятный холодок, а в животе клубком свернулся откуда-то взявшийся страх. Радовало, что дорога была почти свободна, крайне редко женщину на мгновение ослепляли фары встречных машин, а попутные, кажется, все остались далеко позади. Плотную тишину, готовую затопить салон, растворял лишь ровный монотонный гул мотора да просачивающийся снаружи цокот шипов по асфальту. Наверно, надо было послушать Ларису и Свету, переночевать в Москве и выехать утром, но сил не осталось даже на эту финишную ночь. До какого-то сумасшествия хотелось домой, к любимой женщине, только рядом с которой она и могла выспаться. Светик… Диана снова улыбнулась: завтра она обязательно нарушит все планы скрипачки, чтобы та посвятила день только ей, целиком и полностью… Даже если придется выслушивать возмущение Артема и Жуковой. Сын переживет отмену традиционной утренней пробежки, а Лена получает деньги как раз за разрешение форс-мажоров. Так что какие бы мероприятия не были назначены на субботу – к черту. Все к черту. Соскучившаяся Диана Сергеевна была очень таким не хилым форс-мажором. Женщина многозначительно усмехнулась, покосившись на телефон, на котором как раз всплыло оповещение о новом сообщении от Сурика. Казалось, она только на мгновение выпустила руль, чтобы дотянуться до смартфона. На одно мгновение отвела взгляд, и тут же чья-то тень метнулась через дорогу. Женщина резко вдавила педаль тормоза в пол, отчетливо понимая: если сейчас машина уйдет в неконтролируемый занос, она не сможет ее удержать, слишком тяжелая, слишком высокая скорость… Если бы за рулем была Марта, не раз и не два прошедшая обучение экстремальному вождению и принимавшая участие в соревнованиях по ледяному дрифту, – она смогла бы вытянуть. Она… Правое переднее колесо залетело на покрытую ледяным настом обочину, машину крутануло, раз, два и опрокинуло в кювет. Прежде чем все вокруг схлопнулось до непроглядной черноты, в мыслях промелькнуло: «Только не надо слез, любимая…» Холодно не было, было мерзко сыро и зябко, тонкая ткань футболки неприятно прилегала к коже. Женщина открыла глаза и тихо застонала – лоб ломило, в висках остро пульсировала кровь. Все лицо, казалось, было покрыто мелкими порезами и ныло. – Доберусь домой – попрошу Марту провести мастер-класс по выведению машины из заноса… – проворчала она, дрожащими руками отодвигая от себя остатки подушки безопасности и отстегивая ремень. Надо позвонить Свете, предупредить… чтобы не ждала, чтобы не волновалась. Света… Любимая… Лобовик был изрезан узором трещин, но телефон по-прежнему оставался в держателе. Краем глаза Арбенина заметила свой ошалелый взгляд в зеркале заднего вида и замерла – сознание царапнуло странное ощущение, будто что-то не так, как должно быть. Что-то не так… Четки, поняла она. Уже несколько лет на зеркале болтались черные гладкие четки. Могли они слететь? В салоне было слишком темно, чтобы искать, а тратить и так ополовиненную батарею телефона хотелось меньше всего. Ее и так хватит всего на несколько звонков. Диана привычно провела пальцем по экрану и снова застыла – на рабочем столе смартфона красовалась фотография двойняшек, почему-то мелких двойняшек. На фото они крепко обнимали друг друга, прижимаясь щекой к щеке, и широко скалились. Марта в своих неизменных очках, Артем с привычным шухером на голове. Только вот Арбенина совершенно не помнила, где было сделано это фото и что оно делает на экране телефона. Женщина аккуратно потерла лоб, от которого волнами боль расползалась по всему черепу, чтобы сомкнуться тугим кольцом. Должно быть, она ударилась головой сильнее, чем предполагала… Не заглядывая в адресную книгу, Диана набрала родной, навсегда отпечатанный в памяти номер. Долгие гудки, и сиплый со сна голос, от которого в одно мгновение по всему телу расползлось тепло: – Да? – Света, – с облегчением выдохнула женщина, – Светик, ты только не волнуйся, все нормально, со мной все нормально, но домой сегодня я не доберусь. Я машину разбила… – выдала она на одном дыхании и нервно усмехнулась. – Арбенина? – то, как Сурганова произнесла ее фамилию, заставило Диану мгновенно напрячься и сжать пальцы вокруг трубки. Это была совершенно не та реакция, которую она ожидала. Ощущение неправильности происходящего вернулось с новой силой. – Диан Сергевна, не хочу тебя разочаровывать, но ты номером ошиблась, – голос был спокойным, ровным, немного удивленным только. – Что? – на большее ее просто не хватило, головная боль усилилась. – Я, конечно, рада, что ты там не убилась, но, полагаю, информация о том, что ты не приедешь домой, предназначалась отнюдь не мне. Мне позвонить Пальцевой? Ты где? – Свет… – она не понимала, что происходит. – На трассе М-10, где-то под Тверью… – женщина потерла глаза, она не понимала. В каком кошмаре она очнулась, и очнулась ли? – Свет, что происходит? – Ты скажи мне, это ты внезапно звонишь мне посреди ночи после того, как попала в аварию. – Внезапно? – переспросила Арбенина и нахмурилась еще сильнее, когда взгляд зацепился за маленькую татуировку на ребре ладони. Что за?.. Диана подняла руку на уровень глаз – крест или прицел, и цифра два. Это еще что за ребус? – Света, я не понимаю… – пробормотала она, замечая еще одну татуировку на предплечье. – Диан, ты определенно не в себе, я сейчас позвоню Пальцевой, пусть высылает спасательную группу! – и тишина. Она не понимала и не хотела понимать. Внутри зарождалась паника, стало страшно, страшнее, чем когда она думала – разобьется. Очень страшно – когда разговор закончился, и Диана долго тупо пялилась на свои и одновременно чужие руки, безвольно упавшие на колени, пока с ужасом не осознала еще одну деталь – на безымянном пальце не было кольца. Того самого – простого и дешевого, с гравировкой по внутренней стороне, купленного так давно. Холод внутри, казалось, был готов поглотить ее целиком. – Что, блядь, происходит? – вслух произнесла Арбенина и зябко поежилась, вдруг понимая, что вместо свитера на ней только тонкая футболка. – Бред какой-то… – прошептала женщина и повернулась за брошенным на заднее сидение пуховиком. Дрожь в руках усилилась – вместо пуховика она обнаружила лишь красную спортивную куртку. Безумие какое-то. Разговор с позвонившей спустя несколько минут Пальцевой был коротким, вызвал еще больше вопросов и полное непонимание происходящего. Прооравшись, директор пообещала прислать эвакуатор и отменить все концерты на ближайшую неделю. Арбениной пришлось прикусить язык, чтобы не спросить: какие концерты? Юбилейный тур «Снайперов» должен был начаться позже, только в ноябре крупным концертом в Москве – из-за занятости Светы. Диана же тратила внезапно образовавшееся свободное от гастролей время на создание нового альбома и стихи, у нее не было никаких дополнительных концертов. Они договорились... С трудом подавив в себе острое, почти болезненное желание еще раз позвонить Свете, своей Свете, чтобы просто услышать ее голос, она плотнее закуталась в куртку и принялась ждать. Снега на улице не было.

***

В кабине «Хендая» жарко и душно, воздух был пропитан тяжелым, вязким запахом табачного дыма, установленные позади сидений внушительные колонки тихо сипели классикой «шансона». Арбенина против воли улыбнулась, вслушиваясь в первые аккорды, вспоминая, как Артем под гитару пел «Мурку» на латыни. На новогодние праздники пару лет назад они вчетвером отправились кататься на лыжах: горный воздух, бескрайнее, раскрашенное в ясно-голубой, кристально чистое небо, яркое, ослепляющее солнце. Маленькая гостиница, всего номеров на десять, с уютным каминным залом, где они со Светой вечерами пили глинтвейн. Детки, уже давно будучи самодостаточными, отдыхали по своей программе, пересекались они только за завтраком, и то не каждый день. С погодой им везло ровно до тридцатого. С ночи поднялся обжигающий холодом ветер, серые низкие тучи закрыли небо и рассыпались снегом, закрутилась метель. Глянув утром на белый сумрак за окном, Диана решила, что на горе ловить нечего, и они вполне могут провести большую часть дня в постели, потом выбраться в деревню пообедать и, возможно, немного прогуляться по сувенирным лавочкам. Тогда расслабившись, они со Светой совсем забыли, что предоставленные сами себе двойняшки умеют находить приключения на свои задницы, особенно Марта. В тихом омуте, как говорится. Из-за снизившейся видимости черные трассы закрыли, но дочь такая мелочь остановить не могла, так же как и нытье брата. Удерживать ее в гостинице силой он не мог, но и одну не отпустил. Когда почти перед самым ужином они вернулись в гостиницу, то обнаружили детей в небольшой компании испанцев. Правая нога Артема была в гипсе до колена, но это отнюдь не мешало ему играть на гитаре и орать блатные песни... на латыни. Испанцы умудрялись даже что-то ему подпевать нестройным хором пьяных голосов. Марта сидела рядом с братом, вцепившись в стакан с каким-то непонятным коктейлем, и впервые в жизни, наверно, выглядела напуганной и виноватой. На полу возле веселой компании уже успела выстроиться батарея пустых винных бутылок и пластиковых баклажек из-под кока-колы. Арбенина тогда лишь потерла переносицу, забрала у Светы пакеты и отправилась наверх, бросив через плечо: – Сама разбирайся со своими детьми. Когда песня закончилась, Арбенина устало вздохнула. – Закурить есть? – тихо поинтересовалась она. Собственный голос казался каким-то чужим, так же как и тело… Она ведь чуть не выматерилась вслух, когда увидела собственное отражение в широком боковом зеркале: выбеленные волосы, непонятная татуировка на шее. Она сама себе казалась чужой. Водила лишь неопределенно хмыкнул и кивнул на пачку в углублении над магнитолой. Сигареты были дешевыми, крепкими и отвратительными на вкус, но ей было все равно. После второй подряд она откинулась на спинку и закрыла глаза – пришлось смириться: происходящее было не кошмарным сном, не галлюцинацией, а какой-то новой, чужеродной реальностью, в которой она очнулась. И совершенно не представляла себе, что делать. В столицу они въехали, когда темнота окрасилась в бледно-серый, а город уже гудел. Женщина попросила высадить ее возле первой же станции метро – необходимо было проветриться… Пошарив в карманах куртки, обнаружила наушники и ключи, тяжелую связку с какими-то дурацкими блестящими брелками. Диане не хотелось думать, что здесь она может жить где-то в другом месте, и чтобы узнать где, придется снова звонить Ларисе. Общения с этим своим директором хватило с лихвой. Город сиял, умытый ледяной водой с неба, и привычно спешил куда-то. Прохладный ветер неласково бил в лицо. Она шла пешком, засунув руки в карманы, и пыталась просто не думать. Ни о чем не думать. Охранник в фойе поприветствовал ее легким кивком головы, оторвавшись от смартфона, и Диана медленно выдохнула – жила она, получается, там же. Поднявшись к себе на этаж, замерла перед входной дверью. И несколько мгновений просто стояла и смотрела на белую обшивку, собиралась с духом. Квартира казалась нежилой – давила пустота, воздух ощущался плотным, вязким, будто совсем непригодным для дыхания. Скинув ботинки, женщина сразу двинулась на кухню – бутылка виски просто обязана была найтись. – Отличный бар, – усмехнулась Арбенина, наливая себе стакан до краев и, не заморачиваясь со льдом, сразу же сделала несколько жадных глотков. В первое мгновение внутренности обожгло, перехватив дыхание, и только позже медленно начало отпускать напряжение. Женщина тяжело рухнула на диван, понимая – как же она устала. Хотелось просто лечь и уснуть в надежде, что когда откроет глаза, она будет дома. И все случившееся с ней за последние часы окажется только кошмаром. Но память услужливо прокручивала, как пластинку, разговор с Сургановой. Каким чужим звучал ее голос. Почему? Проглотив остатки виски, женщина отправилась на поиски какой-нибудь техники: ноутбука, планшета или просто зарядки для телефона. – Набери мое имя в «Гугле»… – тихо процитировала она собственную песню. – Ну, посмотрим… Спустя час Диана отчетливо поняла – лучше бы не смотрела и не читала. Поднявшись, Арбенина вернулась на кухню к бутылке виски. Ей хотелось набить морду самой себе, схватить за грудки, как следует встряхнуть и рявкнуть: «Дура, что ты делаешь? Зачем? Вот это все? Эти метания! Зачем? Это же не ты! Не ты! Ты заигралась, идиотка…» Диана плеснула себе еще на два пальца, закинула несколько кубиков льда – единственное, что обнаружилось в морозилке, – и, подойдя к широкому окну, замерла, глядя на раскинувшийся до самого горизонта город. Если это ее реальность без Светы, она определенно не хотела в ней существовать. Удивляло, что с таким поведением, такими интервью ее двойник еще не растеряла всех своих поклонников. Хотя если судить по постам и комментариям в соцсетях – больший процент фанатов шел с ней почти с самого начала и просто закрывал глаза на все эти выходки. – Это же надо так не уметь фильтровать базар… Куда Ларка смотрит? Или тоже глаза закрывает, а потом проводит минимизацию урона… – тихо проворчала женщина. За собой она тоже, конечно, замечала такую черту, но у нее была Света, которая вычитывала все интервью и набрасывала черновики для пресс-конференций. Для Дианы было привычным, что Пальцева вручала ей шпаргалку с усмешкой: «Твой цензор одобрил». За годы совместной жизни и работы, даже если сейчас они редко выступали вдвоем, Сургановская железная выдержка, ее умение держать лицо в любой ситуации и это ровное спокойствие въелись и в Арбенину. Света всегда была ее якорем. Света... Грудную клетку резко сдавило осознанием, что здесь между ними не просто километры – между ними бездонная пропасть. Надрывающийся телефон с трудом выдернул ее из мрачных мыслей. – Да… – Я перенесла все, что можно перенести, отменила все, что можно отменить. Эта неделя у тебя свободна, а дальше, дорогая, будет пиздец, так что готовься… Концерты будут каждый день, и три города подряд у нас получились в разброс, так что перелеты длинные и с корабля, как говорится, на бал. – Чеки-то хоть будем успевать проводить? Мальчики уже высказали, что они думают и о тебе, и обо мне? – Надеюсь. Мальчики еще не в курсе, – в трубке послышался мрачный смешок. – Ты поехала на дом, или в Москве? – В Москве. Пока что. – Ок. Я наберу, как мне отзвонятся по состоянию твоей тачки. Арбенина выдохнула: у нее есть неделя, чтобы… Чтобы что? Понять, как вернуться домой? Если это возможно, конечно… А потом у нее просто не будет времени думать и рефлексировать, будут только концерты… Юбилейный тур… – Блядь! – взвыла женщина, чуть не выронив стакан из рук и судорожно хватаясь за планшет. Юбилейный тур! Она же даже не знала программу этого тура! А если судить по клипам – Диану аж передернуло при воспоминании об одном конкретном клипе, она была слишком трезва, чтобы его осилить, – и тем записям с концертов и фестивалей, которые женщина успела посмотреть – некоторых композиций в ее реальности, похоже, просто не существовало.