Я уйду однажды в зеркала

«В этом городе живет небо…» Сейчас бы Диана сказала, что в этом городе увидеть небо – огромное везение. Небо висело низко над самыми соснами. Арбенина нервно перебирала четки, стоя у калитки в ожидании, когда ей откроют – и откроют ли… Она не стала оповещать о своем решении Пальцеву и звонить Жуковой, просто купила билет до Питера и приехала сама. Этот вопрос требовал личного общения, да и что греха таить – ей хотелось просто увидеть Свету, просто побыть с ней рядом, хоть так. Видео концертов в сети, песни в телефоне и машине – всего этого было недостаточно, чтобы даже на время утихомирить дикую тоску в душе и забить пустоту в сердце. Арбенина в очередной раз подавила в себе желание закурить и передернула плечами. Она совершенно не понимала ту себя… Как вообще можно было не пригласить на юбилей Сурганову? Но пригласить Лепса? И на хрена козе баян, спрашивается? Да, что бы там ни случилось между ними на самом деле пятнадцать лет назад – можно было наступить себе на глотку и забыть ради одного этого концерта. Диана снова поежилась. Черт. По ходу, отпустила такси она зря, открывать ей не собирались. Женщина уже развернулась в сторону дороги, когда щелкнул замок и дверь с легким скрипом открылась. В той реальности она никогда не скрипела. – Вот кого-кого, а тебя я ожидала увидеть у себя в гостях меньше всего, – с легким удивлением в глазах произнесла Сурганова. На ней был какой-то мешковатый домашний костюм под распахнутым вязаным пальто и угги. – Чем обязана, Диана Сергеевна? – Поговорить надо… – Арбенина нервно провела рукой по волосам. – В дом не пустишь? – совершенно серьезно поинтересовалась она, изо всех сил пытаясь, чтобы голос звучал ровно и не срывался к черту на каждом слове. – Тебя не пустишь… – как-то невесело усмехнулась скрипачка, отступая в сторону. Во дворе на уже растерявшем зеленую сочность газоне то там, то здесь располагались кучки опавших листьев, на дорожках кое-где стояли небольшие лужицы после прошедшего ночью дождя. Арбенина мгновенно отметила, что выглядел он почти так же, как и… И тут же осадила себя – лучше было не думать. Это не их дом и никогда им не был, просто строила его Света, так же как и в ее реальности. Зато внутри все было иначе: стоял порядок. Выросшие двойняшки по-прежнему ассимилировали пространство, несмотря на регулярную ругань с ее стороны, их присутствие всегда было очевидно по оставленным в самых странных местах кружках, в разбросанных вещах и в забытых гаджетах, книгах, украшениях. Здесь же сияла чистота. Встретивший их в коридоре здоровый кот недобро покосился на Диану и вальяжно прошел мимо. Их Миша хоть и был вредной меховой заразой, но никогда вот так не игнорировал. – Пойдем на кухню. Кофе? Только вряд ли он будет соответствовать твоим стандартам. – Мне все равно, лишь бы горячий, – лишь бы вцепиться во что-нибудь мертвой хваткой и скрыть дрожь в руках. Пока Сурганова пыталась справиться с кофемашиной, Диана окинула взглядом до боли знакомое помещение, подмечая различия, пока взгляд не застыл на фотографии в рамке – спасибо сети и фанатским сообществам, она выяснила, что Сурганова отнюдь и давно не одинока, но увидеть… В одно мгновение сердце болезненно сжалось и пропустило удар, в следующее – внутри начала закипать и струиться по венам ревность. «У тебя нет права ревновать, она не твоя… давно не твоя...» – как мантру мысленно начала повторять Арбенина, снова и снова. – Кофе… Как всегда, черный? – Света с улыбкой поставила перед ней чашку, Диана напряженно кивнула. – Так о чем ты так захотела поговорить, что приехала лично? – она налила себе зеленый чай и забралась на высокий табурет напротив. – О юбилейном концерте… – Арбенина вцепилась в кружку и сделала глоток, не обращая внимания на обжигающую температуру. – Юбилейный концерт «Ночных Снайперов», двадцать пять лет, не может быть без одного снайпера. Без тебя никаких «Ночных Снайперов» и не было бы. Брови Светы удивленно поползли вверх. – Кто ты и что ты сделала с Дианой Арбениной? – на полном серьезе поинтересовалась она. Гостья застыла, напряженно вглядываясь в лицо женщины. Шутка Светы со снайперской точностью попала прямо в яблочко. Да, Диана понимала: ее поведение совсем не вяжется с поведением той, другой Арбениной, но ей было плевать. На двадцатипятилетии снайперов должно быть, как и прежде – двое. Снайперов всегда должно было быть двое… – Это двадцатипятилетие, я хочу, чтобы на нем мы снова сыграли дуэтом… Если ты откажешься, я отменю «Олимпийский». – Дин… С начала года ты говоришь об этом концерте, да и поклонники его ждут… – Сурганова нахмурилась, с удивлением глядя на гостью. И, кажется, даже не заметила, как назвала ее. – Я не блефую, я отменю его, если тебя не будет… со мной… А поклонники как раз этого и ждут, они ждут двух снайперов, – после паузы все-таки добавила Диана. – У меня концерт в Мюнхене… – Отмени, пусть Жукова платит любую неустойку, я возмещу все… – Арбенина все-таки плюнула на осторожность, на то, что прикоснувшись к ней, отпустить будет почти невозможно и очень больно. Потянулась через стойку и поймала руку скрипачки в свою. Сердце болезненно пропустило удар, когда она увидела кольца. – Прошу тебя, Свет… Пожалуйста… – внутри все ломалось. – Хорошо… – пробормотала Сурганова, как-то странно глядя на их сцепленные руки, но прежде чем Диана смогла расшифровать эмоции, бурлящие в этом взгляде, они растворились. – Спасибо. Я скину тебе программу для корректировки, мне бы хотелось, чтобы это была наша, так сказать, классика, но, думаю, без новинок не получится… Подумай, что из них готова спеть со мной дуэтом. Я от себя буду настаивать только на «Мураками»… – Ты хочешь спеть «Мураками» дуэтом? – удивленно переспросила скрипачка, кажется, пропуская все остальное мимо ушей. – Это что, так странно? – непонятно с чего вскинулась Диана. На концертах в своей реальности она грешила тем, что исполняла его одна, эта песня всегда почему-то давала ощущение присутствия рядом. Как будто Сурганова сама нашептывала на ухо слова. После одной акустики Пальцева многозначительно окинула ее взглядом и с ехидством заметила: – Мне кажется, ты просто кончаешь, когда исполняешь эту песню. – Лар, тебе заняться нечем? – рявкнула Арбенина, чувствуя, как горят уши, и понимая – в словах директора проступала определенная правда. – Просто неожиданно, – примирительно улыбнулась Света. Они проговорили еще час, обсуждая возможное время совместных репетиций с учетом плотного графика обеих групп. – В Питере будем у тебя, в Москве у меня на студии. А по составу… – на автомате Диана налила себе еще кофе и, обратив внимание, что Света уже расправилась с чаем, щелкнула чайником и потянулась за коробкой в шкафу. Она наблюдала утренний ритуал по завариванию напитка любимой женщиной каждое утро вот уже двадцать пять лет и могла повторить его с закрытыми глазами. Только налив новую порцию чая в чашку и отставив заварник в сторону, Арбенина заметила ошарашенный взгляд и замерла в ожидании вопросов. Ответы на которые вполне могли сойти за бред сумасшедшего. – Спасибо… – лишь улыбнулась Света, поднося чашку к губам. – По составу, думаю, определимся позже… Арбенина с облегчением кивнула. Когда она уходила, во внутренний двор въехала машина. Женщина рухнула в такси, откинулась на спинку и закрыла глаза – внутри было пусто и холодно, в мыслях почти так же. На подъездах к Питеру она попросила водилу тормознуть у гипермаркета. Купила себе бутылку виски и впервые за уже много лет напилась до того состояния, что отключилась прямо на полу гостиничного номера под запись старого «Снайперского» концерта, найденного в сети.

***

Из сна она вывалилась внезапно и резко, с трудом подняла голову с рук. Шея затекла, на каждое, даже самое незначительное движение мышцы реагировали болезненными импульсами по нервным окончаниям. Она стащила с себя наушники, в которых до сих пор играл заезженный «Инстаграм», скинула очки и потерла воспаленные глаза. – Мам… – снова осторожно позвал Артем. – Бабушка испекла блинов на завтрак. – Хорошо, я сейчас приду… – мальчик кивнул и выбежал из кабинета. Голова раскалывалась. Диана уже несколько дней пыталась освоить репертуар юбилейного тура, но организм всячески сопротивлялся этому. Программа была не то чтобы совсем отвратительной, но по ее мнению, не шибко удачной. Она скинула обновленный список песен «Олимпийского», откорректированный Светой, и полностью пересмотренную концепцию концерта Пальцевой. После чего уехала в загородный дом, предусмотрительно рассудив, что телефон можно отключить и дать время директору остыть. А переться за город высказать лично Арбениной все, что она думает, той будет попросту лень. После такой подставы менять программу на остальных площадках она не рискнула. Но не выдержала и все-таки вычеркнула скрипящий на зубах «Инстаграм». Она никогда не думала, что слышать свою собственную песню из каждого радиоприемника будет так раздражать. Легче не стало… Женщина поднялась и потянулась, захрустели, кажется, все кости. Она определенно уже стара, спать в кресле, уронив голову на руки. Кофе… Много кофе. И блины! А потом обратно на галеры – самолет вечером. Мать была обижена и ее игнорировала, это Диана поняла сразу, как приехала. Женщина мысленно невесело усмехнулась – похоже, в любой реальности у них были сложные взаимоотношения. По крайней мере, дома – от скандалов ее тормозила Света... Здесь, по всей видимости, ссоры были частыми и взрывными. Арбенина уже успела прикинуть, что ее двойник оказалась на трассе под Москвой, скорее всего, из-за очередного выяснения отношений. Сделав себе кофе и приземлившись на свободный стул, она с нежной улыбкой глянула на мелких. Брат с сестрой самозабвенно поедали блины с клубничным вареньем. За это домашнее варенье они могли и подраться, если ей не изменяла память. Сейчас в ее реальности они просто сразу делили банку пополам. А раньше… каждый норовил урвать побольше. Мелкие засранцы. – Мы пойдем гулять? – Артем оторвался от тарелки и с надеждой посмотрел на нее. – Мы хотели опробовать новые ролики! При слове «мы» Марта не очень довольно покосилась на брата, но промолчала. У Артема всегда было «мы». Хотя по детству ему приходилось порой чуть ли не силком тащить сестру куда-то. Потом, Арбенина помнила, был период, когда двойняшки только рычали друг на друга и могли игнорировать друг друга неделями. А в шестнадцать, когда Диана была на гастролях, Света готовила очередную акустику и на полночи зависла в студии, Марта с одноклассником, чьи родители были за границей, взяли машину его отца и уехали кататься по ночному Питеру; где-то под Сертолово парочка искателей приключений пробила колесо. Дочь, уже тогда помешанная на машинах, поставила запаску, и они дотянули до коттеджного посёлка. А потом рассудила, что придется идти сдаваться – везти ремонтировать колесо на станцию самостоятельно они не рискнули. Арбенина узнала о случившемся, только когда вернулась на перерыв между концертами. – Наша дочь умеет водить машину и может самостоятельно поменять колесо, – с совершенно точно звучащей гордостью в голосе сообщила Сурганова. – Не продолжай… – простонала Диана, падая на кровать и закрывая лицо ладонями. – Все нормально, на машине ни царапины, за ремонт колеса я деньги отдала. Марта свою долю нравоучений уже получила, ей еще и от Артема досталось, – женщина присела на край кровати и, не удержавшись, провела рукой по оголившейся полоске кожи на животе. – Они разговаривают? – Уже да, Артем пообещал ей, что больше не отпустит ее никуда одну. Диана рассмеялась: – Наивный, он думает, что таким образом сможет ее удержать от совершения глупостей? – Видимо, да. Так что теперь они будут влипать в неприятности вдвоем. – Сурик, мне казалось, что из нас двоих ты обладаешь большим оптимизмом! – Арбенина поймала ее блуждающую ладонь и притянула к губам, целуя тыльную сторону. – Это суровый реализм, любимая, – выдохнула женщина. – Меня, признаться, больше интересует, кто научил ее водить машину, но она партизанит. – Я в тебе не сомневаюсь. А теперь иди ко мне… То, что водить машину в пятнадцать ее научила Жукова, они узнали только спустя несколько лет. Арбенина в задумчивости сделала несколько глотков и передернулась – кофе получился отвратительный, горький и пережжённый. – После завтрака подумаем, – неопределенно ответила она все еще не сводящему с нее глаз сыну. Мальчик поджал губы, вздохнул и отвернулся к своей тарелке. Диана провела рукой по встрепанным волосам – она отвыкла от мелких двойняшек. И перестроиться сейчас оказалось непросто. Да и что уж там – ее двойняшки всегда предпочитали общество своей второй мамы, и Арбенина порой просто не знала, что с ними делать. После завтрака они все-таки вышли во двор. Солнце, еще утром заглядывающее в мансардные окна арбениновского кабинета, теперь пряталось за легкой дымкой. В воздухе витало обещание скорого дождя, но пока асфальт оставался сухим и вполне пригодным для катания на роликах. – Ну, ребзя, вперед, пока не начало моросить, по мокрому особо не покатаешься… – Диана поправила налокотники вначале Марте, потом Артему. – Вперед, малышня! – скомандовала женщина, открывая тяжелую деревянную дверь, ведущую на улицу. Машин не было видно, и брат с сестрой резко покатились по ровному тротуару. Арбенина неспешно шла следом, засунув руки глубоко в карманы. Пустота ощущалась внутри и снаружи, ей не хватало присутствия Сургановой рядом, такого постоянного и осязаемого. Диана непроизвольно снова и снова искала глазами Свету и не находила. До безумия хотелось достать телефон, набрать такой родной номер телефона, сказать, как сильно соскучилась, как ловко мелкие катаются на роликах… А умели ли ее дети вот так кататься в этом возрасте? Кажется, Марта всегда предпочитала доску… Домой они вернулись ближе к обеду, насквозь промокшие и сильно чумазые, так как хмурое небо все-таки исполнило угрозу и разошлось проливным дождем. Сварив детям горячий шоколад, а себе подогрев вино со специями, Арбенина с близнецами расположилась на подушках в зале, на широкой плазме играли начальные титры мультфильма «Коко». И впервые с того момента, что она очнулась в этой реальности, ей было уютно и хорошо. И снова Диана подсознательно ждала появления Сургановой, взгляд с завидной регулярностью сползал к двери. Наверное, именно так и ощущаются фантомные боли.