В ноль

2017 Не виделись три года. Что-то хотелось ему сказать. И придумывались ответы. И ответы на ответы. И вступление получше. И неоспоримые доводы. Адвокатский сериал. Пост в фэйсбуке. Предсмертная записка школьницы. Гладкий текст, раздавленный молчанием. Ни единого слова не ляжет в беспомощный, онемевший рот. Шесть, семь, девять месяцев разговоров с самим собой. Наивная надежда, что эти разговоры кончатся: просто потому, что лето, просто потому, что идет время, просто потому, что сколько можно. И еще шесть месяцев. И еще девять. И еще год. И только в путь - в любую пустую минуту, каждую ночь перед сном, каждое утро в душе, каждый раз, когда кто-то вспомнит о нем. Люди, которым вы пожимали руки. Бар напротив "Менделеева". "Чин-сан". "Шик", "блеск", "идет", которыми он сыпал в почте. Похожий затылок в метро. Такая же толстовка. Такое же пальто. Его привычки. "Паста с томатным соусом - между прочим - называется арабьята. Ну вот так, у кого "арабьята", а у кого "макарошки с кетчупом", имеете то, что заслуживаете". Байка про храм Христа Спасителя и поленницу. Нельзя пить виски с тем соком, в котором мякоть. "Тебе надо подстричься". "Улыбнись-ка? Это было на сотку. Сверкнешь на тысячу?". Он сидит на полу, у двери, он ждет давно, наверное, он видит, что подъехал лифт, что вышел ты, бросает на тебя взгляд, и дальше пишет в телефоне, встает не сразу, и ты ждешь его у отпертой двери. Он не нервничает. Он не сомневается в тебе. В молчании и послушании. Чем ему возразить? "Я же был так дико, так явно" - что? Тебе было двадцать три года, он старше всего на семь лет. Кто скажет, что он похож на дяденьку, который пообещал крошке конфетку, а потом присунул крошке в жопу? У тебя до него были девушки. Не было мужчины, это правда, ну и что с того. У тебя до него были пьянки. Немного. Но тем не менее. И не его забота, что ты до него скучно жил. И прежде, чем ты откроешь рот на тему: "Зачем так со мной?", "Я этого не заслужил", - давай-ка посчитаем, сколько ты заработал на этой грустной, грустной истории? Кому ты был нужен, пока ты не был с ним знаком? Что у тебя было, бедная детка, кроме того, что тебе дал он? Кто тебя научил заниматься вон той херней, которой ты занят теперь? Твои друзья - это его друзья. Твои заказчики, партнеры и начальство - они все из его записной книжки. И, может быть, он тебя заставил? Он похитил тебя, запер на страшном темном чердаке и угрожал пистолетом, чтобы ты брал у него в рот семь дней в неделю, год напролет? Зайдем с другого края. Может, тебе хватило достоинства возразить ему? И что важнее: раз уж он так, так ужасно с тобой обошелся, - может, ты хочешь обо всем об этом поведать миру, чтобы все знали, какой он подонок? Или ты хочешь, чтобы поведал он? Так, для полноты картины? Что ты скажешь ему? - Чаю будешь? Выбирай слова как следует. Не дай бог, ему не понравится. Ты научишься выбирать рубашки по фигуре. Ты научишься быть милым с немилыми людьми. Но не слишком милым: чтоб на голову не сели. Ты научишься не спорить с идиотами и не пугаться крупной рыбы. Научишься не показывать красивым женщинам, что считаешь их красивыми: слишком красивыми для тебя. Ты научишься лишний раз не париться. Находить в куче арбузов спелый. Торговаться с таксистами. Считать налоги. Говорить "нет" так, чтобы тебя услышали. Ты всему научишься, а потом будет еще один новый день, когда ты поймешь, что тебя это не спасет, не защитит и не оправдает, но и этот день ты переживешь. Ты переживешь более ли менее все на свете. Личные катастрофы и мгновенья счастья от этой мысли теряют в цене, но ни что не будет давить, ни что не будет сиять - с той же силой, что пару лет назад. Ты изменишься сто раз подряд, и еще сто раз по новой, а потом вдруг выплывет старый ежедневник, чужая история или забытое фото, и ты в остолбенении будешь смотреть на короткую, неправдоподобно короткую дорогу, которую ты прошел с тех пор, которая отделяет тебя - от тебя в двадцать, семнадцать, четырнадцать лет. Ты не сможешь своротить фундамент, построить египетскую пирамиду на месте финского домика, обшитого сайдингом, но сколько раз переменится ледяной узор на твоем окне. И о чем еще стоит нервничать, если никто не смотрит - ни из тебя, ни на тебя, - кроме как сквозь этот узор? Ты всему научишься: или нет. Со всем справишься: или не справишься. Злость потухнет. Любовь рассеется. Равнодушие понемногу смоется с твоего молодого сердца. Будущее безбрежно: по-прежнему. И деваться от него совершенно некуда.