Мир без времени

       Что такое сорок часов?        Это — две тысячи четыреста минут, когда я проклинала своих похитителей. Это время, когда я не знала, принадлежу я теперь себе или нет; когда я, запинаясь в мыслях, пыталась себе самой объяснить, что я здесь делаю и зачем? Сорок часов — это почти двое суток, и очень мало для того, чтобы стать солдатом. Это практически невозможно. Мне нужен был совет, и я знала к кому за ним обратиться.        Преодолев череду дверей, я остановилась у нужной.       - Мне нужна твоя помощь, — слабо произнесла я.        Двери через мгновение разошлись передо мной, и я шагнула вперед.        — Что тэбе, человек? — не оборачиваясь, спросил протеанин.        — Мне нужна твоя помощь. И совет.        — Я тэбе не помощник, — без эмоций отозвался Явик, продолжая копаться в терминале на другом конце каюты, — и не совэтчик.        Я оглядела помещение. Все вокруг, казалось, затянуто дымкой. Тени неравномерно расположились на вещах хозяина каюты. На панели терминала проносились изображения лиц азари, людей, турианцев и других рас. Вот нежно розовый ханар, не спеша, шел по коридору какого-то здания. Через секунду панель демонстрировала перекатывающегося с боку на бок при ходьбе волуса в странном скафандре.        — Явик, ты должен мне помочь, — молила я, — Только ты можешь мне помочь в этой ситуации!        Протеанин замер. Спина его напряглась, а трехпалые руки медленно вытянулись вдоль тела. Он неспеша повернулся ко мне лицом и спросил:       - Должэн? Я уже оказал тэбе помощь, человек, — низким, вибрирующим голосом добавил он.        Мне ничего не оставалось, как плюнуть на гордость, опуститься на колени и просить.        — Меня посылают на задание. Я не умею ничего из того, что должен уметь солдат. Мне не выжить без этого умения. Явик, я прошу тебя, помоги мне. Ты самый лучший воин из тех, что я видела. И только ты знаешь обо мне всю правду.        Я опустила голову, и слезы тут же навернулись на глаза. Я погибну, погибну, погибну там, на Тучанке!               — Зачем ты хочешь жить? — помедлив, спросил протеанин. — Ведь твой мир уже утерян.        — Я хочу помочь им. То есть - вам, — с надеждой ответила я, услышав в его голосе сомнения. — Я видела все ваши поступки и их результаты. Я обладаю знанием.        — Это все эмоции! — вдруг воскликнул Явик и в два шага пересек комнату в моем направлении. Четыре глаза уставились на меня. — Не это есть твоя истинная цель!        — Я хочу помочь и могу, — уперлась я. — Только в моих силах что-то изменить к лучшему! А ты? Разве ты тогда не хотел изменить все?        — О чем это ты? — протеанин отступил на шаг.        — О том, что ты резал своих одурманенных товарищей, терпеливо ждал, пока они истекут кровью у тебя на глазах и обещал отомстить за них! — ядовито сказала я.        Коричневые зрачки протеанина посерели от гнева.        — О том, как ты решил изменить будущее, нырнув в капсулу, и для очистки совести кричишь на всю «Нормандию» о «голосе мести» и о цели, оправдывает средства, предлагая избавиться от слабых рас! — Я все еще стояла на коленях перед молчаливо зверевшим полубогом из ханарских верований, дерзко глядела снизу вверх на его хищное лицо и вполне осознавала, что положение незавидное, но остановиться уже не могла.- Ты, древнее орудие мести! Твоя позолота стерлась, а лезвие затупилось! Ты не заточишь его потоками слез об утерянном. Да, ты прав, мне больно вспоминать о своем мире. Я тоскую по родным близким. Если их убили, да — я хочу отомстить! Но месть не ослепит меня, как ослепила тебя! Я вижу, что нужна Шепарду, что он растит во мне силу, которая поможет и мне и ему выжить и победить!              Явик разжал стиснутые кулаки и, казалось, почти с интересом глядел на меня. А я, медленно поднимаясь с колен, вытягивалась перед ним, говоря:        — И знаешь, я не пропаду без твоей помощи! Пусть я не владею приемами биотического боя, пусть я впервые возьму в руки пистолет, я буду сражаться! Я буду рвать Жнецов зубами и вспарывать их внутренности ногтями! Я буду оглушительно орать им в уши, если у меня не станет рук и ног! Я буду плеваться в морды врагов собственной кровью, если мне вырвут язык, но я не сдамся! Я не махну на борьбу рукой, занявшись самокопанием, и прикрываясь «ахами и вздохами» о том, какая «разнесчастная у меня судьба и дурная наследственность». Не в пример тебе, Явик, я буду бороться до последнего. Это мой выбор.        Я выдохлась. И пусть он делает, что хочет. Если эта тварь разорвет меня на части, я все равно останусь права.        Явик смотрел мне прямо в душу, прямо в самую ее глубину, и молчал. Потом опустился на пол, жестом пригласив меня сесть напротив него. Что я и сделала, ожидая решения протеанина.        — Ты правда собиралась «плэваться собствэнной кровью» в Жнэцов? — приподняв уголок рта, что, по-видимому, должно было обозначить улыбку, спросил Явик. Своеобразное у него чувство юмора, подумалось мне.        - Да, если не было бы другого выбора, — призналась я.        — Что бы умэреть, не обязатэльно для этого спать с туломорианцем, — потер себе лоб протеанин, вздыхая.        — Это была шутка? — удивилась я.        — Пословица, человек, — раздраженно прикрыв одну пару глаз, тихо пророкотал Жучина. — В вашем цикле нэт пословиц?        — В нашем цикле нет туломорианцев, — пробормотала я.        — Значит, одной хорошей пословицей мэньше, — заметил Явик и схватил меня за руку. — Начнем, пожалуй.        Я вздрогнула, словно от пробежавшего по позвоночнику электротока, и перед глазами возникли странные картины. Поле боя. Вот протеанин вздымает руки, и из них вырывается сноп зеленоватого пламени, сжигающий кого-то или что-то в вышине. Я вижу, как ставшие моими, руки Явика складываются в затейливый жест, вновь атакуя врага, тут же забившегося в объятья изумрудного облака. Оно выпивает силы, все силы, и противник падает замертво к ногам победителя.        Видение заканчивается, я снова вижу перед собой на первый взгляд невозмутимое лицо протеанина. Но вскоре замечаю искрящиеся капельки пота, выступившие у него на высоком лбу, и устало опущенные руки.        — Что это было?        — Мой опыт. Мои знания, если хочэшь, — вибрировал голос сидящего напротив. — Тэпэрь ты знаешь о биотике то, что знаю я, и то, что знали до мэня.        — Как это? — спросила я, потирая словно горевшую, как от ожога, руку, которую до этого держал протеанин.        — Когда ты пришла ко мнэ той ночью, — поднялся Явик и, подойдя к своему «умывальнику», принялся ополаскивать руки, — случилось примэрно тоже, что и сэйчас.        — Я не приходила к тебе, — напомнила я. — Ты втолкнул меня сюда насильно.        — Это нэ столь важно, — отозвался он. — Тогда я лишь считал информацию с тэбя, а сэйчас я перэдал информацию обратным дэйствием. Все просто.        — Лиара была бы в восторге от таких сведений о твоем народе, — тихо пробормотала я.               Явик резко обернулся и громко и отчетливо спросил меня:        — Ты ище намэрена учиться у мэня?        - Да, а что? ..        — Тогда не упоминай при мнэ об этой синэй боуш-тат! — приказал мой новый учитель.        — А что означает слово «боуш-тат», учитель? — съязвила я.        — Если дословно — «недоразвитое существо, не считающееся разумным», — с готовностью ответил Явик.        — Тогда лучше не стоит так говорить о Лиаре, — попросила я.        Протеанин промолчал.        — Чему будешь учить меня теперь? — мирно поинтересовалась я.        Протеанин тяжело вздохнул и спросил, вновь отворачиваясь к своему терминалу:        — Сколько у нас времени?        — Около тридцати пяти часов или чуть меньше, если считать время на сон и гигиену.       - На сон нэ рассчитывай, человек. Выспишься пэред высадкой, — отрезал Явик. — А гигиэна — это хорошо. Гигиэна — это главное для солдата.        — Явик, раз мы уже почти друзья, может, станешь называть меня по имени? — предложила я.        — Я подумаю, — согласился протеанин, —, но позже.              И обучение продолжилось.