***
Так-с, посмотрим… Небольшая, но очень уютная гостиница. Вчера было открытие. Конференция оказалась весьма внушительной. Несколько площадок разделённых по направлениям, мастер-классы, представление новой продукции, показательные операции, предложение обучения. Могу сказать что я прямо даже уже почти не жалею, что во всё это ввязалась. Благодаря Исцеляющей, получила достаточно много полезных знакомств. Думаю с некоторыми из приехавших, буду поддерживать связь. Особенно интересно было наблюдать за исследованиями инфекционистов и дерматологов. Презентации о новых штаммах микроорганизмов, специфика патогенеза и клиники в зависимости от причуды. Информация. Море различной информации. В машине уже лежит несколько увесистых книг. Устало тру виски. День второй и он же заключительный. Утренняя программа не обещает ничего интересного, поэтому я осталась в номере заниматься своими делами. И теперь я, с умным видом, сижу с графиком прививок, тщетно пытаясь разобраться, что надо с начала. По логике вещей, у них тут с реакциями на туберкулёз не заморачиваются, но если иметь в виду плохие условия жизни Эри, я бы всё-таки перепроверила возможность инфицирования. А потом по стандартной японской схеме. Но лучше ещё поймать кого-то из педиатров и инфекционистов, раз пошла такая пляска. Задумчиво грызу хвостик карандаша. Где-то на заднем плане играет местное радио. С утра не отступает мерзкое ощущение дурноты. Наверное надо больше спать, меньше пить кофе и наконец-то показаться кардиологу. Все эти инстинкты, обострились до глупого: с момента переезда Эри, я просыпаюсь по семь раз за ночь, чтоб проверить, как у неё дела. Сегодня ночью я просто не могла уснуть: двадцать один день прошёл, привычка засыпать рядом с кем-то сформировалась. Шота настоятельно советует начать есть валерьянку и что-то подсказывает что вот да, пора. Отхлёбываю ромашковый чай. Благодаря тому, что я как-бы невзначай спихнула прогулки с животными на первокурсников, в академии появилось чуточку времени. С другой стороны эти малолетние бандиты так и норовят компенсировать появившееся время последующим чаепитием часа на полтора, с подробным расспросом о жизни. Им видите ли моё необычное мировоззрение понравилось, дескать оно у меня с Шотиным чем-то схоже, только учитель страшный и замкнутый, а со мной сам бог велел пообщаться. Чем у нас с Айзавой сходится мировоззрение я так и не поняла. Что-то я действительно слишком милая, репутация-репутация, пора браться за неё всерьёз. Как итог, за последние несколько дней шумная банда в красках и лицах рассказала мне обо всех ведущих героях, о том, как круто быть героем и чуть ли не доказали мне что я тоже прям сплю и вижу как поступить учиться в Юуэй. А началось всё это безобразие с того, что объявили рейтинг японских героев. Оказывается мужик, который чуть ли не был готов собственноручно удушить меня за общение с Лигой Злодеев, именуется Старателем, отец одного из одноклассников Изуку и по совместительству теперь герой номер один. Всеобщего восторга не разделяю. Слишком уж он какой-то взрывной. После моей философской тирады на тему героев и их эмоционального состояния, мелочь, хитро переглядываясь, решила познакомить меня со своим одноклассником. Жду, что у них там за исчадие ада местного масштаба. Когда стала расспрашивать Айзаву о том, кто такой Бакугоу и почему меня с ним хотят познакомить, мужчина только тихо рассмеялся и сказал что хочет на это знакомство посмотреть. Такое чувство, словно против меня замышляют что-то недоброе. Надо будет Тошинори распростись. Кстати о нём: залезаю в телефонные заметки. Ну да, действительно, на осмотр так и не явился, спирохета[1] бледная. Поток гневных мыслей прерывает изменившийся звук на заднем плане. По радио начинают транслировать о какой-то очередной заварушке в центре города. «Внезапно появившийся злодей буйствует в городе! По неподтвержденной информации «модифицируемые ному» продолжают появляться в огромных количествах…» Твою мать. Если есть ному, значит участвует Лига Злодеев, а это значит что ничем хорошим происходящее не кончится. Прививки и конференция никуда не денутся, а вот время в таких ситуациях бесценно. Включаю на телефоне местное центральное телевидение. Как и ожидалось, идёт трансляция с места события. Выскакиваю из номера, оставляю листок с мобильным для связи и практически срываясь на бег отправляюсь на парковку. Извините, директор Недзу и госпожа Шузэнджи, но срать я хотела на бездействие, если там люди могут пострадать. «Старатель, герой номер один… подобная сцена… навевает нежелательные воспоминания… кошмар трехмесячной давности.» Бросаю косой взгляд на экран телефона. Распластанное тело мужчины заставляет ещё сильнее утопить педаль газа. Ну уж хрен тебе, зараза огнедышащая, я тебе не дам так просто сдохнуть. Навигатор громко предлагает ехать куда подальше. По мере приближения к месту трагедии народа становится всё больше. Чёрт возьми, мне нужно подъехать как можно ближе, иначе я тупо не доволоку свою сумку. Клаксон пронзительно гудит, заставляя народ шарахаться из-под колёс. Телефон показывает входящий вызов. — Шота, ты не вовремя. — Тора, скажи мне, что ты сейчас с Исцеляющей на конференции. — Какой от меня там толк? Если ты видишь, что там твориться, то сам всё прекрасно понимаешь. — Рычу в трубку и скидываю звонок. Ничего со мной не будет. Уже видны языки пламени. Всё что можно сейчас сделать, это ждать, верить и помогать кому можно. Глушу двигатель. Дальше не проехать — слишком много народа. Подбегает кто-то из героев и просит отогнать машину. — Лучше помоги мне попасть к ним. — Злобно шиплю я, показывая пропуск военного госпиталя и протискиваясь в щель между дверью и кузовом. С трудом открыв багажник извлек увесистый чемодан. Долго… Чувствую как начинает противно колоть печень. Пустая улица, только брошенные машины. Надо действительно начать что-ли бегать по утрам. Хватаю ртом воздух. Ну, голубь сизокрылый, не дай бог с тобой что-то произойдёт. Различаю возвышающуюся горой фигуру Старателя. Каких-то метров двадцать, и получит он у меня по первой число, герой недобитый. Вижу как к нему подбегает светловолосый парнишка, если память не подводит, то он как-то с птицами связано называется, считается вторым по силе. Фу. Я не рождена для марафонского бега. В следующее мгновение, чуть дальше я замечаю знакомую фигуру. Даби? Замечаю на себе его взгляд, кривую, безумную улыбку, а в следующее мгновение, в нескольких метрах от меня вспыхивает кольцом синее пламя. Вскрикиваю от неожиданности и шарахаюсь назад. Что за чёрт?! Он же вроде рассыпался кашей? Откуда огонь? Старатель и птичий пацан оказываются отрезаны от всего мира стеной пламя. Точно надо было на машине ехать, у меня там хоть огнетушитель есть. Может пламя им и не потушишь, но прицельный бросок в голову проблему явно бы решил. Чем там вообще эти герои занимаются? В следующее мгновение что-то стремительно влетает за огненную стену. Дым рассеивается. Н-да…***
— И ты ничего не скажешь? — Встречаюсь с ледяным взглядом. Почему меня вообще отчитывают как нашкодившего ребёнка? — Если бы я туда не влезла, ваша «надежда человечества» обеднела бы на один глаз. — Тора. — Злиться или нервничает, или и нервничает, и злиться одновременно. — Ты хоть понимаешь, что тебя могли убить. Ну приплыли… Взмахиваю от возмущения руками. То есть меня теперь отчитывает герой за то, что меня могли убить. Дожила… — Шота, я конечно всё понимаю, но за всё время нашего знакомства один раз тебя вытаскивали с того света, один раз чуть не похитили и ещё пару раз хорошо так приложили. И теперь ты мне говоришь, что меня могли убить во время чьего-то там спасения? — Я — Про, это другое. — Голос становится тише и ниже. Точно злиться. Подхожу ближе, и обнимаю мужчину. — Ты не прав, это тоже самое. Но всё равно прости, что заставила волноваться. — Тора, ты дура.***
Ну наконец-то и до Японии дошла зима, а это значит что можно впадать в зимнюю спячку. Хо-ло-дно. Снега нет, ветер до костей пробирает. Фу. Из-под одеяла вылезать не хочется совершенно. — Ты работать то собираешься сегодня? — Шота приподнимает край одеяла. — Нет. Передай директору что зима пришла, я впала в спячку до весны, увидимся когда потеплеет. Чувствую как с меня начинают стягивать одеяло. Ну всё, хана тебе, мужик. Допрыгался. Не позволю на святое посягать. Издав звук, напоминающий то ли рык, то ли кошачье мяуканье, резко подкидываю одеяло вверх, так чтобы оно закрыло обзор, и вместе с одеялом прыгаю на противника. В комнату повизгивая влетает Химуль. Не знаю как, но Айзава умудряется поймать и меня и одеяло и даже устоять на ногах. — Ну всё, я медведь-шатун, я страшна в гневе. Требую малинового варенья. — Легко кусаю Шоту за скулу. — Бешеный ребёнок, — мужчина улыбается, а в следующее мгновение меня скидывают обратно на кровать. Заворачиваюсь в одеяло, нашариваю ногой на полу тапок и плетусь следом за Шотой на кухню. Химуль противно мельтешит рядом.***
— Откуда? — Удивлённо наблюдая как словно из рога изобилия на столе появляется банка варенья. — Родители передали, — пожимает плечами Шота. Вовремя прикусываю язык, чтоб не удивиться наличию у него родителей. Ну в конце концов это же логично, что он не почкованием размножается. Но странно, что я о его семье ничегошеньки не слышала. Хотя и Айзавины познания о моей семье закончились тем тридцатисекундным звонком моей мамы. Варенье пахнет изумительно. Овсянка с вареньем — ещё лучше. Благодаря тому, что мужчина исправно колдует на кухне, каждое утро организовывая здоровые завтраки, я начинаю задумываться о том, что есть у меня шанс прожить жизнь без гастрита. Вкусно… С удовольствием съедаю пару ложек, как вдруг к горлу подступает ком. Вскакиваю из-за стола и скрываюсь в туалете. Желудок благополучно возвращает завтрак и остатки вчерашнего ужина природе. — Ты в порядке? — Рядом появляется обеспокоенный Шота. Отфыркиваюсь, трясущимися руками убираю волосы за уши. — Вчера допила молоко с истекающим сроком годности. Видимо зря. Можешь градусник принести? Ну вот тебе, пожалуйста. На фоне нормальной еды мой организм полностью разучился переваривать всякую дрянь. Наблюдаю как ртуть замирает у отметки 37,4. Вот мне и зимняя спячка. Спасибо вселенная, ты умеешь извратить мои просьбы на свой лад. Выпиваю несколько ложек абсорбента и убредаю обратно в спальню. Тело противно ломит, хочется лечь и прикинуться мёртвой.