—…Пусть бандой окружат нанятой, стальной изливаются леевой, — России не быть под Антантой. Левой! Левой! Левой! —
Фу, устала… решительно спрыгиваю на пол. — Ну наконец-то. — Закатывает глаза Даби, откидываясь на спинку стула. Ощущение времени напрочь сбилось. После лечения Даби, я умудрилась несколько раз поспать от усталости и, как следствие, полностью запутаться в понимании дня и ночи. Потом пришли двое, странно одетых, и меня приволокли в какое-то не менее странное помещение с зеркальной стеной, установленным посередине операционным столом и медицинской потолочной лампой. Операционная в лучших традициях фильмов ужасов. Конвой поспешил и незамедлительно удалился. На сколько я могу понять ситуацию, стекло с той стороны прозрачное, и за мной наблюдают. Первое время было до чёртиков страшно, одному богу известно, какую дрянь они могут ко мне запустить, но когда в дверях комнаты появился Даби, стало как-то спокойнее. Спокойнее на столько, что минут через двадцать сидения в ожидании своей красочной смерти, я начала читать стихи. Сначала тихо, самой себе. А потом… потом, увидев что никакой реакции не следует, я закончила это «хрен знает сколько минутное выступление» декламированием «Левого Марша» с импровизированного бронепоезда свободы в лице того самого стола. Ой, чувствую и огребу я потом за это, но в любом случае, не хочу я так просто умирать.//…Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»!..//
Хотя, мне кажется, на русском всё равно никто из них ничего не понял. Кто бы мог подумать, что стихи Маяковского так хорошо могут передавать отчаянное желание сопротивляться всем и вся? Хотя я до сих пор не могу ему простить, что из-за его новомодного стиля письма лесенкой, на экзамене мне влепили на балл ниже. Откуда я вообще могла знать, что «лесенка» это официальное название? — Тора, прекрати метаться, в глазах рябит — Снова подаёт голос мой страж, от чего я замираю с занесённой для очередного шага ногой, оборачиваясь через плечо на парня. — Ну извини, меня не каждый день убивают, поэтому я немного нервничаю. — Раздраженно фыркаю я, но всё-таки перестаю нарезать круги вдоль стеклянной стенки. Даби, судя по всему, хочет что-то возразить, но кто-то трижды стучит в дверь, и парень, даже не посмотрев на меня, уходит. Обидненько… Подождав немного, подхожу к двери и дёргаю за ручку. Ну, как и ожидалось, закрыта… Становится как-то неуютно. Забираюсь обратно на стол и накидываю на голову капюшон толстовки. Точно, как лабораторная мышь. Закрываю глаза, активируя причуду. Страшно… Слишком маленький срок, чтобы можно было физически ощутить движение ребёнка. Попытка проанализировать собственное тело, как и все предыдущие, благополучно провалилась. Не понимаю, что произошло, но видимо с наступлением беременности я совершенно не в состоянии хоть как-то влиять на свой собственный организм. Даже пострадавшее запястье хоть чуточку восстановить не смогла. Эффект на себе от лечения минимальный. Хоть докторскую берись писать об особенностях влияния специфических причуд на беременную, ей-богу. Неужели даже у ещё не до конца сформировавшегося ребёнка может проявляться причуда одного из родителей? Хотя тогда, в Китае, новорождённый уже светился, значит причуда проявилась ещё внутриутробно. Мда… не переживай, маленький, мы обязательно отсюда выберемся. От всплывшего в сознании образа Шоты неприятно заскребло сердце, а где-то глубоко внутри зашевелилось желание быть спасённой. Чтоб как в тех американских боевиках: он ворвался, весь из себя такой брутальный, расшвырял злодеев и унёс бы меня в закат. Эх, мечты. Скорее всего он даже не в курсе, что со мной всё это происходит, если только каким-то чудом матери не поверили в полиции. Мама… чёрт, если бы я не потащила бы её с собой, ей бы не пришлось быть втянутой во все эти мои злоключения. К горлу подступил ком. Так, мне нельзя нервничать, надо думать о хорошем. Хорошее… интересно, как бы произошла встреча мамы с Шотой. Ох, ёй, я же ей совершенно ничего не рассказала об Эри! Да и наверное едва ли я смогу ей объяснить странный состав нашей… нашей семьи? А ведь действительно, почти как семья. Только правда непонятно что кого с кем связывает. Ладно, для Эри Айзава официально опекун, а для меня? Парень? Жених? Ведь мы даже ни разу не разговаривали о наших отношениях. Ну кроме той шутки с Хизаши по поводу свадьбы. То ли из-за того, что у обоих слишком уж неординарные профессии и вообще любовь влипать в неприятности, то ли из-за того, что просто ни кто не хотел, чтоб ожидания не оправдались. Да, наверное неоправданные ожидания это самое верное объяснение. По крайней мере для меня. В конце концов, ведь даже сейчас, когда я уже почти три месяца как беременна, Шота не давал и намёка на хоть какую-то официальность отношений. Вздох вырывается как-то неосознанно. От внезапно открывшейся нараспашку двери невольно выпрямляюсь и застываю с открытым ртом. Да ну вас нахрен. В комнату проходит несколько людей в хиркостюмах, звенят инструменты на вкатываемом металлическом столике. Взгляд впивается в человека, зашедшего последним. Когда приходит осознание, что всё это великолепие по мою душу, неосознанно подскакиваю со стола, шарахаясь в противоположенный угол помещения. Голова отказывается думать, полностью отдаваясь панике. Даже несмотря на натянутую маску и медицинскую шапочку, я без труда узнаю человека под ней. — Давно не виделись, Тора, — точно, он… меня прожигают фисташковые глаза моего начмеда. — Как? — Сдавлено пискнув, пытаюсь вжаться в угол. Мужчина уверенными шагами сокращает расстояние. Остальные изваяниями замерли по обе стороны стола, явно дожидаясь команды к действию. — Что, удивлена? — Ноги в мгновение становятся ватными, и я сползаю вниз по стенке. Дверь снова открывается, пропуская двухметрового амбала, и вот теперь я понимаю, что действительно попала. Да ну. Вас. Нахрен. Я конечно предполагала, что со своим мерзким характером Шин мог связаться с Лигой, но ять, чтоб и он и начмед, да ещё и не просто связаны, а самые активные участники… Мужчина тем временем подходит почти вплотную, и рывком за волосы ставит меня на ноги. Взвизгиваю от боли, цепляясь за его руку и всеми силами пытаясь высвободиться. От удара коленом под рёбра голова выключается, и в следующее мгновение я обнаруживаю себя лежащей на полу и задыхающейся от недостатка воздуха. Восстанавливаться дыхание никак не хочет. — А я тебе объясню, почему ты здесь, — всё таким же спокойным голосом продолжает начмед, опускаясь рядом со мной на корточки, и потянув за волосы, вынуждает на него смотреть. — Видишь ли, из-за тебя все мои попытки ликвидировать героев, во время их нахождения в больнице провалились. Кто бы мог подумать, что твоя причуда оказывает настолько стойкий эффект. — Ощущаю, как он безжалостно выдирает мои волосы, крепче сжимая кулак, от чего на глазах выступают слёзы. — Ну ничего, теперь ты компенсируешь все наши временные потери. Думаю сейчас ты будешь куда сговорчивее, новый экспериментальный Ному. Последние слова мужчина выплёвывает. Только сейчас я замечаю, как его глаза ненормально блестят. Начмед толчком отпускает мои волосы, одновременно больно стукнув меня головой об пол. В глазах начинают плясать чёрные пятна и вертолёты. До этого стоявшие бездействия люди, видимо получают немой сигнал, и начинается какое-то движение. Шин подхватывает меня за шиворот, словно куклу, не обращая и малейшего внимания на мои слабые попытки вырваться. Оказавшись на хирургическом столе охватывает ужас. Дикий, животный, пробирающий до самых глубин души, от чего я с каким-то нечеловеческим рыком снова пытаюсь освободиться, но меня заваливают обратно. Ощущаю как на руках и ногах затягиваются тугие ремни. От непрекращающихся слёз картинка плывёт. Снова вскрикиваю, рванувшись из последних сил, в какой-то болезненной надежде порвать путы. Ощущаю, как антисептиком, мне начинают обрабатывать локтевой сгиб правой руки. Видимо из-за того, что я по привычке была с засученными рукавами, они даже не удосужились срезать толстовку. Кажется, словно время замирает. Сердце бешено стучит в ушах, а я, задержав дыхание и замерев, слежу за тем, как игла катетера прокалывает мою кожу. Мгновение боли, и почти тут же к катетеру подсоединяют шприц. Человек собирается нажать на поршень, в тот момент, как со стороны выхода раздаётся какой-то оглушительный взрыв. Круто оборачиваюсь, чтоб понять, что произошло. Все собравшиеся замирают. Всё происходящее дальше, больше похоже на кадры из какого-то фильма, и происходит всё почти молниеносно. Ещё один взрыв и дверь слетает с петель, впуская в помещение клубы дыма и пыли. Дёргаюсь, когда что-то обжигает руку: видимо с перепугу всё содержимое шприца вводится в вену почти моментально. Издаю хриплый вдох. Кто-то из стоящих рядом медиков срывается по направлению к выходу, но в следующее мгновение в дверной проём влетает человек, снося с ног оказавшегося на пути санитара. Двух других тут же связывают ленты. Россыпь смоляных волос падает на лицо мужчины, и только в это мгновение до меня доходит, кто пришёл меня спасать. — Шота! — Пытаюсь крикнуть я, но вместо этого из груди вырывается какой-то сдавленный сип, а в следующее мгновение сознание резко ухает куда-то в темноту.