Еретик

Солнце село, погружая зал храма в темноту. Аурелий сидел у подножья одной из драконьих статуй, прислонившись спиной к стене, и молча смотрел, как с тихим шипением расползается ткань наспех сброшенной мантии. Кожу холодило целебное зелье, но и с ним ожоги от яда неведомой твари еще долго не сойдут. Аурелий и раньше встревал в неприятности, но прежде всегда умудрялся выходить сухим из воды. На этот раз не получилось. Лучше бы они и правда проскучали здесь до самой ночи. При иных обстоятельствах Аурелий уже предложил бы вернуться в лес позже, подготовив защитные заклинания и сосуды с лириумом, чтобы все-таки разведать, куда ведет дорожка светящихся плит. Но сейчас, даже предложи ему кто-то совершенно безопасный проход, Веттий и шагу бы не ступил в том направлении. Он был едва знаком с Фабиусом, но не хотел бы снова смотреть за землю, залитую его кровью. И тем более не хотел бы отдать твари еще кого-то или самому попасть в ее лапы. Квинт сидел рядом, сосредоточенно глядя в пол и беззвучно шевеля губами. Аурелий и так знал, что секретарь вспоминает молитвы, не решаясь читать их вслух в храме, посвященном иным богам. Маг не до конца понимал, как сочетается андрастианство с жуликоватым характером, но в чужую душу не влезал. Беллитания теребила край мантии, безуспешно стараясь стереть с ткани пятно крови. Она не выглядела слишком уж напуганной, скорее растерянной, и Веттий только надеялся, что ее зелье от сновидений не даст увиденному просочиться в ночные кошмары. Может, попросить и для себя флакон-другой? Аурелий скользнул взглядом по стене напротив, и поднялся на ноги. Пора было заняться делом. Иначе окажется, что они и вовсе зря сюда явились. - Время близится. Уже перевалило за полночь. – Он кивнул на звезды, видные сквозь круглые окошки наверху. Веттий подошел к статуе Дракона Ночи, всматриваясь в то, что было скрыто при дневном свете. Сейчас же, в полумраке, на удивление отчетливо виднелись желобки на постаменте, под которыми ощущалась магическая печать. Секретаря и магичку звать не пришлось, они и сами подошли ближе. Аурелий поднял голову на окно, выжидая последние несколько минут, пока лунный серп не показался в поле зрения. Свет мягко пролился прямо вниз, касаясь крыльев дракона, на которых проступили голубоватые прожилки, меняя уже сложившуюся на них гравировку. Голубым засветились и проницательные драконьи глаза – драгоценные камни, смотрящие прямо в душу, и острые когти, что могли с легкостью эту душу вынуть. - Великий Лусакан, повелитель ночи, взываю к тебе. Веттий поднес ладонь к одной из лап, и крепко сжал в жесте, значившем сейчас не то приветствие, не то скрепление контракта. Острые когти прокололи кожу, и когда маг отнял руку и раскрыл ее над постаментом, кровь потекла на камень. - Испей моей крови и яви сокрытое во тьме, ибо не боюсь я ночи, а желаю ею владеть. Кровь заполняла желобки, в лунно-голубом свете она казалась черной, и тем ярче проступало изображение совы-Тенебриума, символа Лусакана. Теперь все зависело от того, сочтет ли древнее божество их достойными касаться его тайн. Долгих несколько минут ничего не происходило. А затем раскинувшиеся над головой дракона крылья сложились так плавно, что статуя показалась живой. Стена за ним ушла в сторону, открывая темный провал лестницы. Аурелий склонил голову в знак благодарности, и первым шагнул в проем. Он ожидал очередных чудовищ, и судя по тому, что ступающая следом Беллитания перехватила посох для атаки, а Квинт успел достать откуда-то нож, его спутники ожидали того же. Но внизу лестницы была только еще одна массивная дверь, тоже открывавшаяся кровью. Свет сюда уже не проникал, кромешная темнота сгущалась, но ни на стенах снаружи, ни внутри за дверью не было давно погасшего факела, подсвечника со следами стаявшего воска или привычной лириумной чаши. Ни одного источника огня. Маг заставил засветиться навершие своего посоха, сгоняя тени с привычных им мест. Комната явно не предназначалась для посторонних глаз. Тевинтер, сейчас ли, в древности ли, любил золото, украшения и роспись. Здесь - только голый камень стен. На них не висело оружие, в вырезанных прямо в камне нишах не было артефактов, мерцающих от вложенной в них силы. Но оглядевшись, Аурелий понял, почему здесь не было факелов. Вдоль всех стен шли полки, заполненные свитками. Те, что ближе к двери, открытые, недописанные, брошенные наспех. Но чем дальше внутрь, тем аккуратнее становились их ряды. Тщательно запечатанные в тубусы или закрытые магическими печатями, выложенные ровными рядами под короткими пометками, на первый взгляд совершенно непонятными. - Библиотека? – Удивилась магичка, подходя к одной из стен. - Не совсем. Скорее архив. Только что посчитали ценным жрецы Ночи? Может, здесь найдутся описания каких-то ритуалов… Веттий не хотел лишний раз трогать руками листы, которые могли и рассыпаться от неосторожного движения, и пока только осматривал надписи-пометки на полках. А вот Квинт, хоть и с оглядкой на осторожность хозяина, был куда решительнее. Он деловито шуршал по архиву, вполголоса предполагая, что – ценно здесь, а что – слишком устарело. Аурелий от комментариев удерживался, невежливо все-таки в чужом хранилище рассуждать о важности хранимого. И так он чувствовал себя самозванцем, огнепоклонником в святилище ночи. Но все же найденное отсеивалось. Знания и тайны были стезей Разикале, а Лусакан взял под свое крыло шпионаж. Часть документов касалась политики, часть – результатов разведки, и то и дело встречались имена, сейчас уже ушедшие вглубь истории. А ведь когда-то пара фраз наверняка меняла, если не ломала, чужие судьбы. Но один из свитков привлек его внимание сильнее остальных. Аурелий бережно развернул его, пробежал взглядом по строчкам, и, не выпуская из рук лист, вышел наверх, к алтарю. Став рядом с ним, он медленно повернулся спиной к статуе Думата и внимательно взглянул перед собой. Узор на створках ворот напоминал крылья, и следы на стене отчетливо соединялись в силуэт дракона. Даже еще одно окно, сейчас заложенное камнем, тоже виднелось, если присмотреться. Здесь явно была еще одна статуя, нависающая над самым входом. - Их было восемь? – в голосе Веттия отчетливо звучал вопрос. Их было восемь, богов в облике могучих драконов. Не было мага, который бы не слышал их голос в своих снах. Ночь, Красота и Тайна, Хаос и Порядок, Огонь и Тишина. Восьмой тогда звался Мечтой. Он был самым младшим из всех драконов, и, хоть любил он сплетать обманчивые иллюзии, которые сбивали с толку, и подшучивать над старшими, порою зло, те ему верили, как своему. Однажды он явился к старшим братьям и сестре со словами, что работал долго, но возвел для них город в самом сердце Тени в знак примирения после последней разгневавшей старших выходки. Каждый в том городе найдет нечто, что придется ему по душе. О каждом он подумал. Для Красоты возвел изящнейшие башни, для Огня – залил город золотыми лучами солнца, для Порядка – вложил идеальную систему в его основу. Когда боги смотрели на творение своего младшего сквозь зачарованное зеркало, их души трепетали при виде совершенного творения. Не сразу поверили они не раз подводившему их восьмому, но слишком красив был Золотой город, ведь кто, как не Мечта, знал толк в чужих желаниях. И боги приняли подарок. Войдя в город, драконы были восхищены, но лишь на мгновение. Чем внимательнее они вглядывались в него, тем сильнее он казался фальшивым. Не творение бога, но ярмарочные декорации видели они. Упорядоченность оказалась скучной, золото – тусклым, тишина – не умиротворяющей, но мертвой. В удивлении обернулись они к Мечте, и увидели, как он запирает врата, оставаясь снаружи. Они привычно решили, что младший смеется над ними, и попросили его, как брата, отпереть их, ибо шутка заходила слишком далеко. Но насмешливый отказ был им ответом. - Вы наивны! – Горделиво ответил Мечта, - Вы считали меня глупым, а себя – мудрейшими. Однако я вас поманил даже не сокровищем, обещанием сокровища, и вы побежали за мной, не оглядываясь. Я сильнее вас всех, потому что все вы, забывшись, пошли ловить свою мечту. - Да, ты сильнее. – Уртемиэль, воплощение Красоты, согласно кивнул, - Мы признаем это, а теперь выпусти нас, и мы простим тебе эту шутку. - Ну уж нет, - отвечал Мечта. – Я обыграл вас, я хитрейший из вас, и не выпущу теперь. Он радовался собственной выходке, танцевал у врат, подпрыгивая в танце, хихикал, в восторге обнимая самого себя крыльями. Смотрел на это Зазикель-Хаос, и даже он дивился безумию. - Не мы наивны. – Прогремел наконец голос Андоралла-Порядка, - Это ты обманщик. Мы верили тебе. Драконы заговорили хором. Они отказывались звать его Мечтой, а называли только Другом обмана, Хозяином лжи и Нарушителем клятв. Но младшего это не пугало. - Тогда я выйду в мир, назвавшись Хозяином лжи, и пусть под этим именем меня узнает каждый смертный. Это имя они будут вспоминать днем, ища подвох в словах других, это имя они будут шептать ночью, всматриваясь в тени. Все часы будут принадлежать мне, все дни и все праздники. А вас забудут, как лишнее и мимолетное. Боги могли стерпеть шутки восьмого, даже злые, но не такие угрозы. Только переглянувшись, решили они проучить наглеца Из глубокой Тени каждый из них позвал своих последователей. Хозяин Огня, Тот, повелел разбить все статуи и барельефы, чтобы ни с единого куска камня не смотрел лик обманщика. Зазикель-Хаос спутал мысли людей, единой волной стирая всякую память о ритуалах, призванных прославлять предателя. И даже Тайна-Разикале, хранительница знаний, скрепя сердце приказала бросить в огонь все книги, любые записи, где упоминалось хоть что-то о восьмом драконе. Так, в одну единственную ночь обманщик лишился всего, ради чего шел на обман. И тогда он разгневался. Когтями он вскрыл свои вены и кровью начертил на вратах символы, и боги враз почувствовали, как оборвались их связи со многими людьми, оставив лишь самые крепкие из нитей. Но на этом обманщик не остановился. Душа его была настолько черна, что кровь тоже стала ядом. И, просочившись сквозь врата, чернота полилась внутрь города, расползаясь по нему пятнами порчи, неся в себе отзвуки пороков младшего бога. Его гордыню, гнев на старших братьев, все зависти и страхи. - Ты не преуспеешь. – Произнес веско Тишина-Думат. – Мы все еще можем говорить с последними своими верными, мы можем донести до них истину. - Говорить – да. – Вдруг улыбнулся бог-обманщик, - И посылать видения, но в каждом из них будет не истина, а только ваши последние мечты о золотом городе. Они станут говорить с вами и видеть его свет. И не знать, что эта звезда уже давно погасла. А когда поймут – приду я. И он ушел, оставив запертых собратьев в городе, что постепенно чернел, построенный на лжи и ею же отравленный. Но из всех богов один только Лусакан, Хозяин Ночи, приказал уничтожить не все, что касалось обманщика. Он велел сохранить единственный архив в самом надежном месте, которое только можно найти, спустя даже сотни лет, его жрец смог узнать истину, даже если сам бог уже не в силах будет заговорить с ним. Аурелий догадывался, как все было дальше. Случилась война с эльфами и спешное отступление из этих мест. Возможно, какие-то жрецы и хотели вернуться, но сменилось одно поколение, другое – и о старом храме перестали вспоминать. А может, и сознательно не трогали, полагая, что время еще не настало, а надежнее этого хранилища места нет. Колебался маг недолго и, осторожно свернув свиток, спрятал его в металлический тубус. Забрать отсюда нужно было еще многое, но его – в первую очередь.

***

Обратная дорога, как всегда, казалась тяжелее, наполненная уже не азартом, а усталостью. Зарево на горизонте не исчезло, но утихло. Сама ли Тень затягивала нанесенную ей рану или ей помогали – Аурелия сейчас не беспокоило. Он сошел с корабля в Минратосе ранним утром, а почти сразу после полудня уже была назначена встреча с Региной. Велик был соблазн явиться туда в том же виде, в котором обычно возвращаются с дальних и опасных экспедиций. Даже прихватить то, что осталось от мантии, для наглядной демонстрации. Но желание соблюсти правила приличия оказалось сильнее. Во двор поместья Клодис Веттий вошел, выглядя почти как положено лаэтан. Даже темные круги под глазами вполне гармонировали с цветом новой одежды. - Я счастлива видеть вас, Аурелий, друг мой! – Регина быстро поднялась с места и подошла к нему, едва переступившему порог зала, взяв его под руку. - Ваших мыслей не хватало в наших беседах. Но где же остальные? – Обеспокоенно спросила женщина. - Взял на себя смелость перехватить ваше письмо и отправить Беллитанию домой. Девушке стоит отдохнуть, она не привыкла к нагрузкам. – Ответил ей Веттий. - А что Фабиус? Регина поймала взгляд Веттия и вмиг помрачнела. - До вас добрались убийцы магов? - Нет. – Аурелий не хотел поднимать эту тему, но говорить приходилось. – В руинах на нас напала какая-то тварь. Похожа на паука, только рисовал его безумец. - Вартеррал? – Мгновенно выпалила магистресса. – Да, это серьезная преграда. Очень жаль, Фабиус был порой незаменим. С пару мгновений Аурелий обдумывал ее слова. Ему было предложено кресло, привычное место по левую руку Клодис, которое он занимал постоянно. Но он пока что остался стоять, хоть это и привлекало к нему внимание всех собравшихся. - Как вы сказали, «вартеррал»? – Медленно выговаривая слова, произнес Веттий. - Да, так называли эльфийских демонов-стражей времен Арлатана. Их описывали схожим образом. - Про его образ я сказал два слова. Веттий хотел было отогнать от себя подозрения, но тот уголок сознания, который отводился под безоговорочную веру, уже давно был занят. Остальной разум ученого требовал истины. Мысли в голове ворочались тяжело, нехотя, но маг усилием воли заставил их проясниться. Будто снова попал под отрезвляющее заклинание. На руинах оно спасло ему жизнь… - Вы знали, так ведь? – Он в упор смотрел на Регину, - Вы знали, что там живет, но не сказали нам, не предупредили. Вы нам настолько не доверяли, думали, откажемся, если будем знать о риске заранее? За ваше недоверие мы должны расплачиваться жизнями? Он осознал, что уже порядком повысил голос, когда последняя фраза зазвенела в ушах, и замолчал. Регина, пользуясь паузой, подошла ближе, осторожно взяв мага за руку. - Я не знала. – Мягко сказала женщина. – Я читала о вартерралах, видела их на гравюрах, знала, что эльфы прошлого создавали их для защиты самого дорогого, священного. Когда впервые появился дракон, весть разлетелась быстро по всему Тедасу, а вартерралов никто не видел сотни лет, ни единого свидетельства. И я не посылала вас в сам Арлатан. Регина опустила голову, не в силах дальше выдерживать взгляд Аурелия. - Я не могла и подумать, что эти твари могут водиться и ближе к нам, да что они вообще могут еще существовать. Это… моя вина, простите. Ее голос сорвался на последней фразе. Подрагивали тонкие пальцы, все еще держащие руку Аурелия. Регина выглядела и впрямь опечаленной известием о гибели одного своего человека и обвинениями другого. Когда она подняла на Веттия взгляд, он увидел в ее глазах не слезы, конечно, но раскаяние. Регина выглядела настолько честной, насколько могла. Аурелий смотрел на нее, а видел Восьмого дракона, убеждающего братьев, что Золотой город – вовсе не ловушка. Неужели у предавшего своих были такие же честные глаза, заверял ли он так же в своей искренности? Веттий отнял руку из пальцев Регины. Ему было откровенно не важно, почему сведения о вартеррале от них утаили. Может, это задумывалось, как еще одна проверка преданности, может, от кого-то из них организация решила избавиться или просто отправила на смерть, кого не жаль. Но будь в словах магистрессы Клодис хоть искра правды, она поделилась бы даже предположениями об опасности, чтобы они знали, чего ожидать. - Я верю вам. – Произнес наконец Аурелий. Эти слова дались ему непросто, но даже если Регина и заметила нахмуренные брови или напряженный тон, это легко списать на сложность в признании своих ошибок. - Простите и вы мою несдержанность. Неделя выдалась напряженной. - Я понимаю. Не будем держать зла друг на друга. – Регина облегченно вздохнула и распрямила плечи, будто через силу возвращая себе прежнюю энергичность. - Вернемся к делу. Что вы нашли в руинах? Я решила, отчет лучше сделать лично. - Многое. – Уклончиво ответил Веттий, - Но нельзя так сразу разглашать подобные сведения. В конце концов, они предназначены только для ушей Старшего. Он впервые назвал его принятым здесь титулом и отметил, как довольно улыбнулись остальные венатори. «Он станет богом» - прозвучало в мыслях так громко, будто погибший маг лично прошептал на ухо. Аурелия не осаживали и не критиковали, когда он упоминал Драконов, но ведь за все время никто ни разу не признал в открытую своей веры в них. - Лично с ним видится только Кальперния. – Возразила Регина. – Я передам все собранное вами ей, а она свяжется со Старшим. Но необходимо сделать это как можно скорее, результаты вашей разведки крайне важные. Выкладывайте. - Нет. – Аурелий отрицательно мотнул головой. Он пошел за своей мечтой, так устав от постоянной необходимости скрываться, молчать и держаться в стороне. Но теперь возникали вопросы, ответы на которые не могла дать Регина хотя бы потому, что Веттий не мог ей полностью доверять. После вартералла – уже нет. Оставался один человек, к которому можно было обратиться. Верховный жрец оставался, пожалуй, единственным, кто мог разрешить сомнения. - Я выложу информацию в обмен на исполнение одной просьбы. - Что ж, ваша старательность достойна награды. – Помедлив, согласилась Регина. – Чего вы хотите? Аурелий выждал паузу, пока группа венатори закончит высказывать свои предположения, от мешка золотых до возможности доступа во все библиотеки. - Я прошу аудиенции у Корифея Тишины. Как можно скорее. - Это невозможно. – После недолгого молчания ответила женщина. – Поймите, он скрывается, на территории Тевинтера его нет, он явится только если сочтет ценным результат ваших поисков. Продолжать настаивать и требовать в лоб означало только злить свою собеседницу, но добиться так ничего нельзя. К тому же, не захочет рассказывать он, магистресса сразу же позовет Беллитанию, а та наверняка окажется сговорчивее. Его самого быстро устранят. Не напрямую, просто снова пошлют подальше, не рассказав важных деталей, и подождут. Он отвернулся от женщины, провел ладонью по лицу, будто стирал налипшую паутину. Маг ценил честность, как и его прямолинейное огненное божество, вранье претило самой его сути. Перед глазами как наяву встало зрелище маслянисто-черных потоков, просачивающихся сквозь золотой фасад. Чтобы избегать лжи, он избегал кресла в магистериуме. Похоже, в Минратосе ее везде хватает. - Понимаю. Просто… - Пару мгновений, чтобы подобрать верные слова. Ошибется – и шанс будет упущен. - Мы много говорили, пока добирались до тех руин. О Старшем в том числе. Фабиус им восхищался, хотя и сетовал, что не довелось еще встретиться лично. Надеялся, что после экспедиции мы все вместе предстанем перед ним. Вот я и решил, что просто обязан… Маг прервал речь коротким вздохом. - Я думал, что мне необходимо увидеть того, за кем пошли все мы. За кем шел мой друг. – Громкое слово. До дружбы им с Фабиусом было как до Коркари пешком. Но магистресса улыбалась, причем понимающе. Возможно, он добился своей цели. Она взяла его под локоть и увела из зала. - Есть один вариант. Это не совсем то, о чем вы просите. Личная встреча со Старшим по-прежнему невозможна, - Говорила Клодис, проходя неожиданно узкие коридоры в той части поместья, где Аурелий еще никогда не бывал. - Но увидеть его вы сможете. Своими глазами. Аурелию пришлось изобразить благодарную улыбку. Толку было смотреть на жреца, если нельзя было задать пару вопросов. Чтобы оценить, носит ли он облачение по старым традициям, или следует современной моде? Женщина открыла запертые двери в одну из своих личных комнат, и сняла покрывало с большого, в рост, зеркала. И открыла шкатулку, доставая оттуда длинный красноватый кристалл. Чем-то он напоминал лириум, но прикасаться к нему так же запросто, как это сделала Регина, не хотелось. Аурелий, возникни такая необходимость, брал бы его в толстых перчатках, а то и вовсе клещами. - Вы увидите лишь отпечаток прошлого, один из моментов триумфального явления Старшего своим верным слугам. Вы не сможете обратиться к нему, воспоминания не отвечают в мире живых, только в Тени. Но вы увидите то же, что увидела я. Она, торжественно неся кристалл в руках, поднесла его к зеркалу, и вставила в углубление на самом верху, в раме. Отошла на пару шагов и тихо прошептала заклинание. Веттий не успел разобрать, какое. От кристалла пробежали прожилки, обвивая раму и рассекая зеркальную поверхность почти что молнией. Будь они голубыми, лириумными, и зрелище было бы красивым. Красный сбивал с толку, заставлял отвлекаться на то, чтобы успокоить вставшую на дыбы интуицию. А когда прожилки погасли, в нем отразился уже незнакомый ему пейзаж – скалы посреди песчаного моря. Пустынь в Тевинтере хватало, такое место могло найтись вдоль всей границы. Зеркало не передавало звуков, но люди вокруг, с кострами и шатрами, все равно были заметны. На небольшой отряд похоже не было, возможно, за краем видимого – целая армия. - Смотри. – Вполголоса предупредила Регина. И одновременно с ее словами на песок опустился дракон. Аурелий едва не отшатнулся. Увиденное настолько ярко напоминало его кошмары, ставшие уже постоянными, что стоило многого удержать себя в руках. Зеркало глушило цвета, но маг мог поклясться – кристаллы, прорывающиеся сквозь плоть некогда величественного дракона, на самом деле были такими мертвенно-красными. Крылья – прорваны, и залатаны таким же красным маревом. Красный пятнал черную шкуру, искажал прежде идеально гармоничные пропорции новыми шипами на лапах и груди, мерцал даже сквозь чешую, внутри. И на спине этого чудовища, на троне, сплетенном из драконьего гребня и камня, восседал человек. Дракон припал на передние лапы, пригнул к земле голову, позволяя хозяину сойти на землю. Человеком он показался только поначалу. Сквозь него тоже прорастал этот жуткий камень, торчащие местами кости перетекали на концах в кристаллы, плыли даже черты лица, которое казалось натянутой на статую кожей. Регина прижала руки к груди, люди в зеркале упали на колени. - Старший. – Шепот с благоговением разнесся по обе стороны стекла. Старший же обвел своих слуг широким жестом длинной, слишком длинной руки, решительным жестом сжал пальцы-когти. Веттий не мог вымолвить и слова. Неужели это и правда Корифей Тишины? Кто-то в зеркале вызвал недовольство Старшего. Он небрежно, не оглядываясь, жестом отдал приказ дракону. Тот выгнул шею и выдохнул. Аурелий ожидал потока пламени или струи обжигающего мороза. Над песком прокатилась тусклая красная волна, мгновенно настигая жертву, обволакивая и вплавляя в камень, как муху в янтарь. Россыпь мелких камушков на песке казалась каплями крови, и Веттий был уверен – скоро они так же прорастут, полезут новыми друзами. Регина уже вынула свой кристалл, упрятав обратно в шкатулку, а Веттий все еще смотрел, уже на свое отражение, и не знал, что говорить. - Впечатлены, вижу? – По-своему растолковала молчание магистресса. Аурелий медленно кивнул, отрывая взгляд от собственного потрясенного лица. Его не пугал необычный облик жреца, кто знает, какие эксперименты он успел провести над собой. Но все же вряд ли, пройдя через них, можно остаться человеком в полном смысле этого слова. - Этот дракон… - Выдавил из себя Веттий, чтобы хоть что-то сказать. - Знала, что вы оцените. – Голос Регины звенел такой гордостью, будто она лично принимала участие в создании нового монстра. - Когда Старший явился к нам, то призвал отказаться от лишних иллюзий, и сам первым подал пример. В комнате с зеркалом они были одни, и видимо, только ему сейчас Клодис решила доверить откровение встречи со Старшим. Она подтверждала слова Фабиуса, рассказывая еще одну историю бывшей андрастианки, обращенной в истинную веру. - Он велел поймать ему дракона. - самозабвенно продолжала Клодис. Мысленно она наверняка уже находилась на трибуне и не то агитировала, не то проповедовала. - Магией и красным лириумом он изменил зверя, придал ему подобие Думата, превращая того, кому прежде поклонялся, в символ своего могущества и превосходства. В символ того, что более никто и ничто не посмеет заставить его опуститься на колени. Он займет пустующий вечность трон Создателя и построит новый мир. - Слов не хватит, чтобы передать мои чувства сейчас. – Признался Веттий, когда Регина сделала паузу, обещавшую стать короткой. - Увиденное сегодня – поистине ценный дар, способный раскрыть глаза. Но боюсь, увиденное переполнило чашу событий, которые я способен выдержать. Мне придется вернуться домой и… хотя бы отдохнуть. Он поднялся на ноги, с благодарностью поцеловал протянутую руку женщины. Он ей не лгал, в сказанном не было и слова неправды. Вот только раскрывшимися глазами можно было увидеть далеко не то, что хотели показать. Хозяйка провожала его к двери, не переставая говорить о грядущем триумфе нового, единственного настоящего бога. Аурелий слушал, замечая и в горящем азартом и страстью взгляде, и в звонком приятном голосе отголоски совершенного безумия. Оно отдавало неправильным, испорченным, красным лириумом.