Я жду, пройдёт, отпусти, больно, люблю, не лги, я всё помню

- Костя! - Эй, Костян! - Подожди! - Чего не отвечаешь, оглох? - Испугался что ли? - Кучай, стой! Поговорить надо! Костя внутренне выматерился, ускоряя шаг и стараясь ступать туда, где свежевыпавший снег ещё не успели утрамбовать отпечатки чужих ног, чтобы не навернуться на скользкой, слабо поблёскивающей в темноте дороге. Эти двое появились в его жизни не так давно, но уже успели превратить его возвращение из универа в ежедневный бег с препятствиями с потерей ценного имущества. В неспящей Москве он чувствовал себя в относительной безопасности - всюду яркие огни, а людям, которым он встречался по дороге, было всегда на него плевать. Но жил он, к сожалению, не в столице, денег хватило лишь на комнату в общаге в подмосковном пригороде, и тонущие в ранней ночи пустынные дорожки между частных домиков с завидной постоянностью сулили ему неприятную встречу - автобус то один, и приходит по расписанию… чтоб его. - Кучаев! - Вместе с очередным окриком в затылок врезался плотно сбитый снежок, тут же рассыпавшийся и комьями полетевший за шиворот. Костя вздрогнул, нагнувшись и заскакав на одной ноге в попытках вытряхнуть из воротника ледяное крошево, но вовремя опомнился, вновь сбивая шаг на неуверенную рысь. Не успел. Что-то с силой врезалось ему в спину, повалив собой прямо в сугроб. Лицо и инстинктивно выставленные вперёд ладони тут же опалило холодом. Сверху послышался смешок одного из Чаловых. - Нихрена ты спринтер! Чувствуя на лице дождь из мелких, осатанело впивающихся в кожу иголок, Кучаев попытался взбрыкнуть, оттолкнувшись от земли, но этой паскуды под ним не было - ладони тут же провалились глубже в сугроб. Чтоб эти нечищенные дороги подмосковья. - Федь, он кажется не рад нас видеть. - И с чего бы это? - Да слезь с меня! - Заорал Костя, за что был немилосердно утоплен в снегу надавившей ему на затылок ладонью. - Смотри-ка, голос прорезался, а то всё мычал по началу. Что вы делаете… - Я позову на помощь... Братья проскулили жалкую пародию и разошлись громким смехом. Костя уже чувствовал, как чужие руки бесцеремонно обшаривают его карманы. Послышался звон мелочи и ключей от комнаты. В первые пару раз он и правда пытался звать на помощь, вот только за пределами МКАД оказалась какая-то кастрированная версия правосудия, а людям, не считая этих двух, было на него точно так же плевать, как и в столице. - Кость, ты нас так выручил! - Вновь раздался над ухом притворно серьёзный голос младшего из братьев. - Настоящий друг! - Приблизился и голос Дани. И в следующее мгновение, вместо того, чтобы почувствовать облегчение от исчезнувшей со спины тяжести, Кучаева скрутило от жарко кольнувшего обнажённую кожу холода - Чаловы задрали на нём куртку, затолкав под неё добрую половину сугроба, и резко рванули прочь, оглашая улицу хохотом. - Были рады повидаться! - Увидимся ещё! Костя медленно поднялся на ноги, словно боясь сделать лишнее движение, и потянул заиндевевшими пальцами собачку на молнии вниз, распахивая куртку и вытряхивая из-под неё снег. К пояснице неприятно лип мокрый и холодный свитер. Тело двигалось неохотно, но холода он уже особо не чувствовал - щёки пылали от досады и обиды. Кучаев вновь застегнул куртку, сунул руки в карманы, обнаруживая те пустыми, и обернулся на тёмную дорогу, натыкаясь взглядом на разбросанные по снегу тетрадки - пока младший Чалов выворачивал его карманы - старший, по-видимому, нашёл время выпотрошить его рюкзак. Уроды… Завтра он постарается приехать в другое время. ________ Придумывание стратегии по прохождению вынужденной трассы Форт Боярда стало неотъемлемой частью Костиной жизни. Сменить маршрут, приехать позже, взять денег столько, чтобы только на проезд и обед хватило… - Кучай! - Даже не обернувшись, Костя рванул с места, по щиколотку утопая в свежевыпавшем снегу. Никогда ничего не работало. У двух натасканных на него ищеек был просто поразительный нюх, не оставлявший ему шанса скрыться. Холодный воздух бил по зубам, вгрызаясь в горло, ноги то и дело соскальзывали по гололёду, полупустой рюкзак осатанело скакал на спине, смещая равновесие, но Кучаев с отчаянным упрямством бежал вперёд, игнорируя нарастающий за его спиной топот и хруст сырого снега. Он уже видел впереди освещённую стробоскопом неисправного фонаря площадку перед общежитием. Дверь всегда открыта, ему всего-то на второй этаж, а там по длинному коридору налево… Дурацкая дверь открывается наружу, и Костя, потеряв драгоценные секунды на то, чтобы притормозить и освободить себе путь, оказывается вжат грудью в россыпь однообразных, окрашенных в весёленький оранжевый цвет металлических почтовых ящиков. - Совсем охренел бегать?! - В ухо ворвалось чужое сбитое дыхание. Вопрос был риторическим, ответить Косте не дали. Даня плотно накрыл своей ладонью его губы, обхватив поперёк груди и не оставив шансов воспользоваться прижатыми к телу руками. Оставалось только оттолкнуться от стены, припечатав старшего Чалова к противоположной стене, но было бы слишком щедрым подарить ему такую возможность. Резким рывком Даня развернул его, и спереди в Кучаева тут же вжался всем телом Федя. На Костю уставились тёмные почти до черноты глаза. - Это что за забег был? Решил спортом заняться? Здоровье поправить? Может быть нам этим заняться? Кучаев не сделал даже попытки ответить на угрозу. Он уже почувствовал, как в карманы скользнули чужие пальцы, обшаривая их быстрыми нервными движениями, и наблюдал за лицом младшего Чалова. Отчего-то Костя находил удовольствие видеть, как меняется Федино хмурое лицо, приобретая удивлённые оттенки, по мере того, как он понимал, что все карманы на его куртке и джинсах пусты. - Эй, что за дела?! Косте хотелось ликовать - у него с собой не было ни копейки, а старенький телефон и ключи от комнаты в его рюкзаке, вряд ли могли заинтересовать любителей лёгкой наживы, они и раньше не удостаивались их внимания. - Нет нихрена... - Во внутренних проверь. - Буркнул из-за его спины Даня, и едва успел среагировать, когда Костя резко рванул в сторону. Вырваться у него не вышло, да он и не пытался, если честно, дёрнулся рефлекторно от ледяных пальцев Феди, сунувшихся ему под куртку и коснувшихся живота, глухо простонав что-то нечленораздельное старшему Чалову в ладонь, и… тут же осёкся. На лице Феди, уже явно понявшему, что поживиться халявой сегодня не выйдет, не к месту расцвела хитрая мстительная ухмылка. - Подготовился? - Выдохнул он у самого Костиного лица и вновь заставил его вздрогнуть, прижав холодную ладонь к впалому животу. - Знаю я таких, прячут всё подальше, в нагрудные карманы на футболках, потайные отделения… Федя сопровождал свои слова нахальными откровенными прикосновениями, проскользив пальцами по рёбрам вверх, насколько позволяло пространство под удерживающей Кучаева рукой брата, завёл ладони за спину, коснувшись позвонков и ямочек на пояснице, и огладил ремень джинсов, вновь переместившись на живот. - Даже в трусы зашивают… - Пальцы бесцеремонно просочились под ремень, норовя протащить за собой и ладонь. У Кости потемнело в глазах. Это было уже не просто хулиганское ограбление. Это было кое-что пострашнее, и допускать это он был не намерен. Он резко согнул ногу в колене, отталкивая от себя младшего из братьев, рванув вперёд уже осознанно, согнувшись едва ли не пополам, избавляясь наконец от прилипшей к его лицу ладони, и закричал. Просто закричал, без слов. На то, чтобы понять что именно кричать нужно было время, а у него его не было. От громкого крика оба Чалова на мгновение оторопели, не успев заткнуть его вовремя. Откуда-то сверху послышалось хлопанье двери, и какая-то женщина громко и зло пригрозила вызвать полицию. Всё таки у братьев был свой криптонит. Не желая нажить себе лишних проблем, Чаловы пулей метнулись к двери прочь из подъезда, скрываясь в темноте ранней ночи, и оставляя Кучаева в одиночестве. Он больше не кричал, он не был уверен, что его хватит на ещё один такой заряд - сердце колотилось, как бешеное где-то в горле, перекрывая доступ кислороду. Женщина выкрикнула что-то ещё, но гул в ушах не позволил Косте разобрать её слова. Медленно, словно смертельно уставший, он поднялся на свой этаж, так и не встретив по пути свою спасительницу, добрался до принадлежавшей ему комнаты, пересчитав по пути, шаркая, коврики соседей, и, ввалившись внутрь, сполз по двери на пол. Шок постепенно проходил, и его начало трясти. ___________ Вечером следующего дня Костя не ждал окрика. Быстро отмеряя заснеженную дорогу широкими шагами он нервно озирался по сторонам, словно мелкая напуганная мышь, впервые осмелившаяся выбраться на середину комнаты, вместо того, чтобы красться по стене, и ежесекундно ожидая нападения. Он заметил Чаловых, стоило тем только появиться в конце улицы, и рванул с дороги в первый попавшийся просвет между заборов частного сектора, взрыв глубокий сугроб нехоженного снега коленями, петляя между огороженными территориями словно заяц, учуявший близкое соседство с волком. С маленькой, но настоящей стаей волков. До общежития он добрался уже ночью, прождав около часа в тени ближайшего дома и убедившись в том, что Чаловы не подстерегают его у подъезда. Это сработало. Впервые сработало. Но везение не может длиться бесконечно. Косте удавалось избегать встреч с досаждавшими ему братьями целую неделю, плутая в трудно проходимых переулках и намеренно откладывая возвращение домой. Но ежедневные марафоны по-колено в мокром снегу сделали своё дело, и в очередное утро Кучаев не сразу смог отодрать себя от кровати, матерясь на необходимость ехать в университет на пару, смерть для пропуска которой не являлась уважительной причиной. Он лежал на кровати, тупо глядя в противоположную стенку своей комнаты, сглатывая вязкую слюну саднящим горлом и сквозь налёт ломоты во всём теле мечтая о глотке горячего чая с малиной, а лучше о стакане тёплого молока с щепоткой соды. Мама всегда так делала, когда он болел… Но он был один, а до общей кухни общежития было несколько этажей коридоров с недружелюбными сквозняками. Кучаев закрыл припухшие глаза, делая глубокий вдох. Он не всегда будет один. Голова гудела запутавшимся в коме ваты роем ос, то и дело озлобленно жалившими его прямо в мозг и мешавшими сосредоточиться на потонувшей в сумерках улице. Должно быть именно из-за этого он заметил Федю слишком поздно. Сил на беготню не было, кроссовки словно залили цементом, дав тому затвердеть, но он всё же рванул в ближайший проулок между каким-то сараем и высоким, намного выше его роста, забором, намереваясь повторить привычный манёвр. Ноги тут же увязли в снегу, не в состоянии сделать шага вперёд, и Костя, нелепо взмахнув руками, рухнул прямо в сугроб, отплёвываясь от бросившегося в лицо ледяного крошева. До безумия хотелось остаться на месте. Лечь прямо в пушистый сугроб и остаться лежать, хотя бы на час-другой, но воспоминание о последней встрече с Чаловыми заглушало собой больную мысль об отдыхе. Костя быстро поднялся на ноги, и едва ли не нос к носу столкнулся с Даней. Чуть дальше, там, куда он собирался бежать, спасаясь от своих преследователей, в высоком заборе зияла проходом открытая калитка. Кучаев резко обернулся, но выход на главную улицу уже был отрезан запыхавшимся от бега Федей. Это была самая настоящая засада, устроенная для него. И он, словно тот самый глупый заяц, сам угодил в ловушку. - Плохо выглядишь, Кучай, заболел? - Костя не успел ответить. Как-то забавно фыркнув, Даня продолжил, приняв решение за него. - Пойдём. Старший Чалов бесцеремонно схватил его за руку, потащив в сторону калитки, вынуждая совершить два едва ли не скачка вслед за ним, чтобы вновь не рухнуть лицом в снег, а сзади уже напирал младший из братьев, толкая его в спину и не давая опомниться, чтобы рвануть назад. Калитка за ним захлопнулась, и сердце вновь толкнулось в горле. У Кости не вышло затормозить ногами - кроссовки проскользили по скрытому под снегу гололёду, собирая на своих носках два маленьких сугроба, запнулись о крыльцо, и он буквально влетел в прихожую чужого дома, одним чудом не растянувшись на красном, ещё советском, судя по незамысловатому узору ромбами, половике. - Проходи! - Будь как дома! - Только обувь сними! Чаловы засуетились вокруг него, ошеломив скоростью, с которой был стянут с его плеч рюкзак и куртка, не дав опомниться даже после того, как грохнула металлическая дверь о косяк и загремел замок с провернувшимися в нём ключами. Федя ловко наступил ему на задники кроссовок, толкнув вперёд, и Костя выскользнул из них, словно хорошо смазанная гильза. Его утащили на кухню, с силой усадив за стол. Сдавленный ватой мозг не успевал за быстро сменяющейся обстановкой, и Косте удалось собраться лишь тогда, когда Федя потряс его за плечо, явно не впервый раз спрашивая у него нужен ли ему сахар. - Чего? - С сахаром, говорю, или нет? Кучаев завертел головой, соображая, что вообще происходит и где он оказался. Где - это он понимал, в одном из частных домов, разбросанных среди пятиэтажек пригорода, а если быть проще - у Чаловых дома. А вот что происходило… На плите уже шумел, закипая, чайник. Обычный, не электрический. Федя выжидающе смотрел на него, так и оставшись стоять с протянутой к открытой двери шкафчика рукой. А он сам сидел за одним столом с Даней, развернувшим и отправившим в рот уже третью конфету из вазочки, стоявшей на столе между ними. - Что вы делаете? - Голос Кости прозвучал слишком хрипло, ему захотелось хорошенько откашляться. - Чай пьём. - Ответил старший Чалов, и Костя руку готов был дать на отсечение, что проскользнувшее в голосе того удивление было настоящим. Решили тебя пригласить. - Поддакнул Федя и водрузил на стол две стеклянные банки из-под кетчупа, использующиеся теперь не по назначению. - Я мёд и варенье ставлю, что понравится, то и добавишь. - А то знаешь, знакомство у нас не задалось как-то. - Ага, ты сбегаешь вечно. - Считай актом примирения. Федя поставил перед Костей дымящуюся кружку, и тому показалось, что его голова сейчас взорвётся. Он резко поднялся, прогрохотав по ламинату ножками стула, и ударил ладонями в столешницу, прерывая дурацкую манеру братьев говорить по-очереди короткими фразами, атакуя его с двух сторон и ещё больше дезориентируя. - Да с хера ли вы решили, что я хочу с вами чаи гонять?! Засуньте свой акт... сами знаете куда. Кучаев вновь вышел в коридор, бодро всовывая ноги обратно в кроссовки и набрасывая на плечи куртку. Подцепив с пола свой рюкзак, он дёрнул за ручку двери и… та, разумеется, оказалась закрытой. Костя для порядка дёрнул ручку ещё пару раз и даже навалился на дверь, на тот случай, если она открывалась в обратную сторону, но металлическое препятствие на пути к свободе осталось там же где и стояло, не поддавшись ему ни на миллиметр. - Уже валишь? - Голос Дани ворвался в ухо так внезапно, и так близко, что Кучаев едва сдержался, чтоб не рвануть вперёд, врезавшись лбом в дверь. - А как же отблагодарить нас за радушный приём? Бывший и так не в состоянии здраво воспринимать большую часть информации больной мозг тут же напомнил о случае в подъезде, захолодив живот прикосновениями чужих пальцев. Ему показалось, что в нос вновь бьёт странный металлический запах с ладони старшего Чалова прижавшейся к его лицу, и он, почти что рефлекторно, обернувшись, с силой ударил того ладонями в грудь, отвоевав себе чуть больше пространства. Даня, кажется, не придал этому действию сколько-нибудь важного значения, продолжая улыбаться, и вновь делая шаг вперёд, уничтожая только что добытую себе Костей прослойку воздуха между ними. - Я надеялся ты задержишься. - Дверь открой, урод! - Заслужи. Кучаева затрясло. Он перевел взгляд на Федю, подпирающего косяк кухонной двери, но у того выражение лица было не менее самодовольным, чем у брата. - Да пошли вы оба… - Значит остаёшься с ночёвкой. - Даня просто развёл руками, отправившись в сторону комнат. - Я постелю тебе в зале, и сними обувь, ты не в сарае. Федя ушёл вслед за ним, оставляя Кучаева в одиночестве, сторожить дверь, словно цепной пёс. Его бесили эти двое, бесило отсутствие мобильника, которое он обнаружил, прошерстив опустевшие карманы собственной куртки, и тот факт, что он не мог вспомнить, куда исчез звякнувшей в замке ключ. Он боролся с собой, стоя в чужой прихожей, около получаса, прежде чем принялся рыться в ящиках тумбочки и карманах развешанных на крючках курток, к сожалению не найдя ничего кроме мелочи и разного рода барахла, вроде смятых чеков и прочего мусора. Мимо него прошёл Федя в халате и хитро подмигнул, отправившись видимо в ванну, помимо кольнувшего отвращения добавив решимости действовать наглее. Заглянув на кухню, где на столе были оставлены кружки с уже остывшим чаем, Кучаев обнаружил, что по крайней мере здесь окно забрано со стороны улицы белой ажурной решёткой - не редкость для первого этажа пригородных коттеджей, но путей к отступлению стало на один меньше. Оставался вариант начать бить посуду, напросившись тупо быть вышвырнутым из дома, но прежде, чем взяться за первую попавшуюся тарелку, Костя всё же решил повременить с порчей чужого имущества, не будучи уверен в том, что волчья стая даже в этом случае так просто откажется от своей добычи и построенных на неё планов. А какие-то планы были - в этом он не сомневался. Выбора не было, стоило хотя бы попробовать если не “заслужить” себе свободу, то хотя бы расставить все точки над ё. Даня сидел, развалившись на диване перед телевизором, проигрывая против компьютера в фифу, но забросившего джойстик подальше, неприятно сильно оживившись при появлении Кости. - Что тебе надо? - Мне? - Старший Чалов удивился чересчур сильно. - Да, тебе. Что я должен сделать, чтобы убраться отсюда нахрен. - Просто попросить. Костя едва не зарычал в потолок, неосознанно повысив голос. - Я просил открыть дверь! - Но ты просил это без уважения… - Процитировал Даня известный фильм и засмеялся, тут же осёкшись, когда увидел, как Кучаев стиснул зубы. - Просто скажи, Дань… Чалов сделал паузу, и Костя наконец понял, что от него хотят, выдохнув и повторив. - Дань... - Пожалуйста. - Пожалуйста… - Милый, будь так любезен… - Да пошёл ты в задницу, будь так любезен! Дверь открой, я не хочу тут сидеть весь вечер! Даня фыркнул, вновь нашарив рядом с собой на диване джойстик и сняв игру с паузы. - Видимо хочешь. Кстати, я просил не ходить в обуви. - Гандон… - Буркнул Костя, задумавшись, не следует ли ему опрокинуть телевизор, но, отмел эту мысль, вернувшись в коридор и усевшись прямо на пол у входной двери. В конце концов они здесь заперты вместе с ним, и рано или поздно, пусть хоть завтра утром, или через неделю, но им самим потребуется выйти. ____________ - Ты всё ещё тут сидишь?! Эй, Кучай, вставай, пол же холодный... Костя проснулся от того, что кто-то тряс его плечо. Он не помнил, как уснул, и почти не соображал, где находится. Одеревеневшее тело бил озноб, пробираясь, казалось бы до самых костей, лицо было мокрым, чёлка прилипла ко лбу. В добавок ко всему в глаза словно бы насыпали песка, и он, хоть убей, не мог сообразить кто тянет его подмышки вверх, пытаясь поставить на разъезжающиеся ноги. В голове, среди полнейшего вакуума наиболее связной была только мысль о жажде, пить хотелось нестерпимо. Кучаев ухватился за неё, словно за единственный ориентир в беспроглядном тумане и, отпихнув от себя чьи-то назойливые руки пошёл на кухню. Возможно он мог бы задуматься, почему это кухня оказалась так близко, почему ему не нужно пробираться до неё коридорами своей общаги, но всё это было неважным, так как сделать ему удалось не больше одного шага. Глаза закрылись сами собой, вторя выключившемуся, словно лампочка, организму, и Костя уже не почувствовал, что так и не встретился с полом, будучи подхваченным на те самые руки, что досаждали ему секунду назад. Второе пробуждение вышло чуть более приятным. Косте было удобно и тепло, даже жарко, будто бы он спал, привалившись спиной к батарее, а попробовав пошевелиться, он убедился ещё и в том, что к этой батарее его привязали. К дышащей и заворчавшей в ответ на его ёрзанье батарее. Даже побитый температурой мозг заработал, освоив наконец эту мысль, и подал сигнал к бегству. Кучаев дёрнулся, сбрасывая с себя чужую руку, и резко сел, открывая глаза. О чём тут же пожалел - свет немилосердно резанул по глазным яблокам, вырывая из посаженного горла хрип, переходящий в надсадный кашель. - Выпей, должно полегчать. - Тёплый край кружки коснулся его губ, и Костя тут же вцепился в неё пальцами, едва не подавившись, когда горячая жидкость обожгла горло. Он вновь постарался открыть глаза, на этот раз медленно, и не поверил тому, что видит, решив, что болячка вконец его добила. Даня отставил кружку на столик, придвинутый к кровати, и потянулся к его лицу полотенцем, стирая скользнувшую с его губ каплю. - Я всё ещё здесь… - То ли вопросительно, то ли утвердительно прошептал Кучаев, осматривая знакомую комнату, и, услышав смешок, вновь перевёл взгляд на старшего Чалова. - Разумеется, мы ведь не могли выбросить тебя с температурой в сугроб. К тому же, ты когда невменяемый такой послушный, почти не сопротивляешься… Костя почувствовал, как и без того горящие щёки заливает краска. Взгляд скользнул на собственную грудь, и только сейчас до него дошло, что помимо трусов, другой одежды на нём не было. - Вы что сделали?! - Костя резво спустил ноги с кровати, зашипев от пронзившей голову боли, и был тут же немилосердно опрокинут обратно в кровать, где уже знакомая ему батарея вновь оплела его руками и ногами, прижимая к себе. - Всего лишь сняли с тебя мокрую одежду. Ты вспотел. Ну и… потрогали немножко, а то я не закончил тогда в подъезде… - Раздался на ухо голос Феди. По его обнажённому животу скользили теперь обжигающе горячие руки. - Успокойся, ничего не делали. Даже денег взаймы не взяли, ты опять без них. - Даня тебе только засос поставил. - Ой, а Федя руку в трусы засунул. - Ты кстати стонал при этом. Стон раздался снова - Костя закрыл пылающее лицо ладонями. Ему хотелось просто спрятаться от этих двоих, но здесь и сейчас он был не в состоянии даже встать с постели, не говоря уже о том, чтобы ударить в зубы каждого. - Кстати можешь не беспокоиться насчёт своих лекций, мы тебе взяли больничный. Кучаев непроизвольно вздрогнул, расставляя пальцы и глядя на единственного находящегося в поле его зрения брата. Если всё остальное вписывалось в рамки двух уродов, портивших ему жизнь долгое время и теперь решивших перейти черту от ограбления к домогательству, то последнее шло вразрез со всеми канонами и напоминало больше… заботу? - Но как? - Устроили видео конференцию с твоим преподом, чтобы он воистину убедился, что ты немного отрубился в нашей прихожей. - С готовностью пояснил Даня, забираясь с ногами на кровать, и утаскивая себе кусок одеяла. - В прямом эфире измерили тебе температуру. Костя от шока забыл, что должен вроде как сопротивляться, а не лежать раздетым между двумя Чаловыми, чувствуя что-то сродни благодарности. Это ведь всё те же, что запихивали ему под куртку целый сугроб. Он и заболел то только по их вине. Должно быть у него просто бред от жара и скоро ему придёт окончательный каюк. - На вот, выпей ещё, там помимо всего есть жаропонижающее. Даня вновь поднёс кружку к его губам, придержав голову и помогая сделать ещё один глоток. Странный вкус. И только сейчас Костя понял, что это было - молоко с щепоткой соды, смягчающей горло. Он не мог сделать его себе сам, лежа в своей комнате в общежитии. Но оказался прав в том, что не вечно будет один. По крайней мере пока он не проснётся здоровым, вновь начав соображать, ибо был уверен, что эти двое ещё не раз найдут способ превратить его жизнь в ад.