Наша любовь станет легендой

      Коронацию назначают спустя три дня после похорон короля. Страх, решимость, воспоминания о прошлой жизни, которую уже никогда не вернуть, осознание ни с чем не сравнимой ответственности, которая падает на плечи сразу, как только тяжёлая корона ложится на голову, как только в руках появляется неожиданно тяжёлый скипетр и держава. Чону запомнились лишь отрывки коронации, вспышка и возникающие в памяти: некоторые слова клятвы, тяжесть атрибутов коронации и самой короны, множество людей — но всё это расплывчато. Свет из окон с разноцветной мозаикой, перехватывающее дыхание, а после этого множество взглядов, обращенных только в его сторону, среди которых можно прочесть доверие и ненависть, надежду и безразличие — это запомнилось чётче.       Мысли альфы то разбегаются каждая в свою сторону, то собираются в одну точку перед тем, как войти в зал, но когда коронация начинается, остаётся лишь холод, собранность и уверенность. Он не имеет права показать людям, что не уверен в самом себе, потому что теперь он — надежда на лучшее будущее для многих, на его плечах огромная ноша. В то же время не может дать слабину перед недоброжелателями — это может привести к ужасным последствиям. Лишь только раз, когда зал окатывает волна громкого трижды крикнутого «Да здравствует король!», мужчина незаметно для остальных вздрагивает. Новое обращение непривычно.       Остальное Чон запоминает совсем расплывчато — празднество, в меру роскошное, но по случаю кончины прошлого короля не громкое, с литрами старинного вина, самыми дорогими закусками, политическими разговорами, попытками понравиться ему, подлизаться, в то время как в глазах многих присутствовавших при высказывании любви к новому королю горит огонёк сомнения, а бывает вовсе ненависти. Не обходится без омег: управляющий дворцом, в надежде угодить новому королю, постарался на славу, пригласил лучших танцоров и танцовщиц омег. Чонгук на все до жути пошлые танцы и попытки ему понравиться смотрит свысока и с холодом, потому что знает — это фальшь, какая обычно бывает во дворцах. Когда же одна молодая, но судя по всему очень самонадеянная девушка пытается состроить ему глазки во время танца, он уходит. Хватит с него. Юнги, находящийся весь день рядом, помогающий, когда нужно, подсказывающий, что делать, одёргивает его — нужно предупредить гостей.       Альфа буквально сбегает с ему посвященного праздника, перед этим разрешив продолжать без него, а свой уход объясняя множеством дел. На самом же деле его тошнит от собравшихся верхушек общества Хельцвуда. Мало кто из всех этих людей по-настоящему искренен. После знакомства с Тэхёном Чонгук позволить себе не может находиться там так долго за ненадобностью, потому что это значит запятнать самого себя снова. Тошно ещё и от того, что раньше он был если не таким же, то очень похожим на этих людей, пусть чаще всего и приходилось притворяться прежде всего ради сохранения собственной жизни. Сейчас же по-другому. С большой властью приходит большая ответственность, но большая власть позволяет делать больше, чем просто повиноваться прогнившему обществу развратных пьяных людей.       Чон, уже в своей новой, более просторной и шикарно обставленной комнате, освещаемой сейчас лишь парой подсвечников, окунает горячие руки в приготовленную к его приходу холодную воду, умывается и выдыхает более или менее спокойно — теперь он далеко от всего этого. Теперь можно позволить себе отдохнуть пару минут от грязи всего происходящего в зале для пиршеств, а после окунуться в тревожный сон — со дня смерти брата Чонгук ни разу не высыпался. Альфа устало сам снимает с себя одежду — всю прислугу, что хотела его сопровождать, он отпустил на этот вечер за её ненадобностью. Он почти не выпил вина, а потому в состоянии одеться и раздеться сам, к тому же никогда не разделял правило королей позволять одевать себя другим. И дело здесь не в любви к самому себе и горделивости, далеко не в них. Чонгуку противно пользоваться данной властью ради таких мелочей.       И только теперь, когда тело обволакивает одна лишь лёгкая белая рубаха до колен и такие же лёгкие чёрные спальные штаны, удаётся выдохнуть с облегченем. Праздничная, расшитая золотыми и красными нитями королевская одежда очень давила весь день, который, хорошо, выдался дождливым и не жарким, с часто выглядывающим из-за облаков и ярко светящим солнцем. Альфа слышал, что погода в день коронации может сказать многое, а самое главное: каким будет время правление нового государя? Это волнует его, пусть он и не суеверен, потому что небо сегодня никак не могло определиться с тем, чего ему хочется: дождя, солнечных лучей, а возможно, радуги, которая показывалась на тёмном фоне туч два раза. Его правление будет таким же неопределённым и не спокойным? Чон отгоняет подобные мысли от себя, стараясь думать лишь о ближайших делах и самых важных изменениях, какие должен внести уже завтра.       За окном уже темно, видно лишь чёрные кромки деревьев в саду на фоне чуть светлого синего неба, мерцающего звёздами — тучи разошлись ближе к вечеру, альфе даже мельком удалось заметить в окнах пылающий красным закат. Чон опирается руками на карниз, опускает голову, пока с кончиков волос капает вода. Дышит глубоко. Старается сложить все события последних дней в голове, но не выходит. В голове смешивается: истерика Ихёля после смерти Хёнвона, собственные горькие слёзы, тупая непрекращающаяся боль в районе сердца, мрачные, полные скорби дни после смерти брата, тяжесть на плечах во время похорон, острые взгляды людей на коронации, до безумия пошлый, неправильный вечер. Всё это словно не для него — он другой, не такой, как все эти люди, к тому же никогда не мечтал о власти, потому что с юношества знает, что это людей губит. Так хочется ненадолго забыть обо всём, что происходило в последние несколько дней, что король силами старается изгнать мысли из головы.       Чонгук жмурится, мотает головой резко, а потом… перед глазам Тэхён — тот, чей образ всё время помогает держаться. Если Чонгук скажет, что он не думает о своём омеге — соврёт. Думает. Каждую секунду, минуту, час, день, думает о нём, вспоминает, но старается не давать себе слабины, потому что любимый человек — это тот, кто одновременно даёт силы, и тот, кто является твоей слабостью. Ему сейчас нельзя быть слабым, но пару секунд Чон позволяет себе, обещая, что в следующий раз обязательно будет легче.       Альфа вспоминает каждый смущённый взгляд, случайное прикосновение рук во время рисования, каждое тёплое объятие, каждое нежное слово, танец, час, проведённый вместе. Помнит нежные, страстные, иногда яростные и слишком глубокие, но до боли правильные поцелуи в темноте сада и коридоров дворца, помнит, как омега постанывал, хватаясь за его плечи, помнит жар молодого гибкого тела в последнюю ночь, помнит последний обжигающий поцелуй. Помнит всё. От этого на сердце одновременно и тяжело, потому что омега сейчас далеко, и легко, потому что Чонгук любит, любит всем сердцем, и всё сделает, чтобы дворец Хельцвуда стал для Тэхёна домом, чтобы здесь ему было хорошо, как там, в Гримдольфе. Тэхён тот, кто даёт ему силы держаться, двигаться вперёд. Чонгук уверен, если бы его не было, он не принял бы на себя ношу короля, пусть и думал в начале пути, что сможет. Не смог бы, если бы не любовь к омеге, которая буквально поддерживает жизнь в сердце и не позволяет сдаться.       Охваченный яркими воспоминаниями, ужасно скучающий по юноше, Чонгук неожиданно для самого себя садится за стол, берёт в руку длинное чёрное перо, обмакивает кончик в чернила, выводит на чуть желтоватой бумаге аккуратные буквы, рассказывает всё, о чём думает, чтобы омега не забывал о его любви, чтобы знал, что с ним всё хорошо, чтобы волновался меньше и спал лучше, чтобы знал, что разлука кончится, а дней до встречи уже немного меньше, чем было в начале. Чтобы знал, что Чонгук ужасно тоскует по нему, помнит обо всём, что было, что обязательно сделает его своим.

✤✤✤

      Спустя полтора дня Тэхён получает первое письмо. Он первым замечает гонца уже вечером, на склоне дня, первым выбегает из комнаты, несётся по длинным коридорам, чудом не врезается в проходящих мимо удивлённых поведению принца людей, пока на глазах его выступают слёзы то ли радости, то ли печали. Бежит навстречу гонцу по каменистой дороге, пока садовники переглядываются вопросительно и передают это находящемуся рядом Джину. Дыхание его сбивается только когда остаётся совсем немного, но это не беда — гонец останавливается, кланяется, пока омега торопит его:        — Ох, не нужно этого, не нужно! Письмо, письмо… Дайте мне его!       Только когда бумага оказывается в руках принца, сбитое дыхание удаётся восстановить. Конверт с королевской печатью… Значит, слухи не врут — коронация уже состоялась. Чонгук стал королём, добился своей цели… Тэхён плачет, обращает внимание на гонца и только теперь узнаёт его — тот же, что привёз Чонгуку письмо от парламента.        — Вы ведь Кёрун? Тот самый, который останавливался тогда во дворце на время? — в ответ ему кивают. — Вы ведь были там, верно? Были? Видели его? Прошу, молю, расскажите хоть что-то… — нетерпеливо просит омега.        — Ваше Высочество, беспокоиться не о чем, всё прошло идеально. Наш король показал себя мудрым и справедливым уже тогда. Думаю, ему удастся сделать то, что он хочет, пусть и не без трудностей, — бета мягко улыбается, замечая, что Тэхён немного расслабляется.        — Спасибо, — сквозь слёзы благодарит омега. — Думаю, вам стоит отдохнуть немного и остаться на ночь. Утром я передам вам своё письмо для Его Высочества, где объясню ему вашу задержку.

✤✤✤

      Комната залита мягким светом свечи, окно в уже укрытый ночью сад открыто, из него доносятся звуки цикад и шелеста листьев со шторами на ветру. Тэхён, сидящий за столом перед бумагой, чернилами и пером, кусает губы. И прежде, чем начать писать ответ, решает подышать свежим воздухом и снова прочесть письмо Чонгука, поэтому встаёт с места и выходит на балкон. На улице тепло. Необычайно тепло для ночи. Небо светлое, каким оно не будет уже никогда: дни пошли на убыль. Омега засматривается на звёзды, а затем принимается читать отдающее родным винным ароматом письмо альфы. «26 июня, **** год. Солнце моё, здравствуй. Ужасно скучаю по тебе. Так, что до боли на кончиках пальцев хочется коснуться тебя, обнять… Снова хочу оказаться рядом, хочу видеть твои глаза, целовать… И сделаю всё, чтобы поскорее так было! Часто думаю о том, чем ты занят. Надеюсь, тебе уже легче. Как ты себя чувствуешь? Спишь по ночам? Кушаешь? Если нет, когда вернусь, поверь, не поскуплюсь на то, чтобы хорошенечко отругать и покормить тебя. Прошу, не нужно плакать много. Немножечко, совсем чуть-чуть, по ночам, разрешаю. Но не останавливайся в своём развитии, не бросай рисование, занятия танцами и чтение из-за меня. Когда вернусь, оценю все твои рисунки, станцую каждый выученный тобой танец, попрошу рассказать о каждой книге. Не хочу становиться твоей вечной болью. Наоборот, хочу стать спасением однажды. Предупреждаю твой вопрос сразу же: со мной всё относительно хорошо. Дворец Хельцвуда, правда, немного утомляет — это не дворец Гримдольфа, где всё относительно хорошо. Здесь по-другому. Люди чёрствые… До знакомства с тобой я это замечал, но не так остро. Сегодня же, когда наблюдал за празднеством в честь коронации, ощутил, что мне безумно противно от этого. Придворные здесь стараются подлизаться, никогда не говорят того, о чём на самом деле думают, совсем не ценят искусство, ведут себя так пошло… Задумываюсь: а место ли тебе здесь, раз мне, выросшему в этом месте, противно? Я постараюсь изменить дворец к лучшему, чтобы тебе было хорошо. Потому что однажды ты приедешь сюда, обещаю. Я не позволю себе отказаться от тебя. Только сейчас, когда ты так далеко, осознаю всю глубину нашей любви. Я люблю тебя так сильно, что иногда кажется, словно ты здесь, рядом со мной. Только это помогает держаться, только это до сих пор заставляет меня двигаться дальше. Одна лишь мысль о тебе придаёт мне сил, любовь моя. Наша встреча уже ближе. Пусть мы не знаем, когда это произойдёт, я знаю, что это будет. Обязательно будет. Прошло пять дней? Должно быть, именно так. На пять дней меньше. Знаю, неизвестность одиночества пугает тебя, ведь сам я не менее растерян, но мы должны думать о хорошем. С каждым днём наша встреча всё ближе, с каждым новым днём я буду стараться добиться того, чтобы ускорить уготованное нам судьбой испытание. Я пишу письмо, смотря на звёзды. Если сейчас утро, если сейчас день, если сейчас вечер, если сейчас ночь, выйди, посмотри на небо так же, как это делал я, когда писал эти строки. Мы до сих пор под одним небом. Давай каждый день в полдвенадцатого выходить на балконы и смотреть в небо? Так мы будем ближе друг к другу. Я безумно люблю тебя, Солнце.

Твой Чон Чонгук, король Хельцвуда.»

      Ответ получается сам собой, как и все последующие за ним. Тэхёнова рука легко ведёт по бумаге, выводит буквы с завитками, изливает всю душу хозяина, пока сам он проливает слёзы, но не от невыносимой боли, как было в начале, а от любви, душераздирающей, когда кажется, что если сейчас не увидишь родного человека, задохнёшься. «28 июня, **** год. Ваше Величество, я невероятно счастлив получить письмо от Вас! Прошу прощения, что не прислал ответ на Ваше первое письмо — мысли в моей голове смешивались вместе с чувствами, я не мог описать то, что происходило в моей душе. Но теперь строки выводятся сами собой с невероятной лёгкостью, и это удивляет меня. Так же должен попросить прощения за то, что задержал гонца на ночь — думается мне, ему нужно отдохнуть с дороги немного, прежде чем отправляться в обратный путь. По секрету скажу Вам, он рассказал мне о том, что считает, из вас выйдет хороший король. Мне показалось, Вы должны знать об этом. Надеюсь, это вселит в Вас веру в лучшее. Странно то, что Вы теперь — король. Эта мысль так необычна и непривычна, что я до сих пор не могу представить вас в этом образе, сколько бы не пытался. Но, думаю, Вы со всем справитесь, сможете преодолеть все сложности. Вы сильный, никогда не забывайте. Я в Вас искренне верю. Не уверен, что стоит это рассказывать, но, думаю, сам Чимин сделает это не скоро, а вашему другу знать о том, что произошло, нужно. Кроме того, именно тем, о чём сейчас расскажу, я занимаюсь в последнее время. После того, как родители Чимина узнали о метке, выгнали его вместе с Ёнху из дома. Им не оставалось ничего, кроме как поехать обратно во дворец. Не стоит даже говорить о том, в каком отчаянии был Чимин. Представить не могу, как они могли так поступить с родными детьми. После всего, на следующий день, по предложению Ёнху, который судя по всему горел желанием нас отвлечь, мы побывали в лавке с тканями. Правда, рассмотреть всё нам так и не удалось, потому как внезапно оказалось, что лавка эта принадлежит отцу Мин Юнги. Удивительно, но как иногда складываются события! Это радует, ведь после событий с его семьёй это именно то, что нужно. Теперь, когда прошла почти неделя, я с радостью могу сказать, что семья Юнги приняла Чимина, как родного, а сам Чимин нашёл прекрасных друзей в лице семейства Мин. Более того, живут они с Ёнху именно там, хотя каждый день приезжают во дворец. Как-то даже привезли младшую сестру Юнги — забавная девочка, нашла язык даже с Чжи, несмотря на разницу в возрасте. Прошу прощения за то, что говорю всё это, но именно эти события в последние дни занимают мои мысли, дела. А в остальном род моих занятий не изменился. Правда, за последние дни ни разу не прикасался к бумаге, да и книги мало в руки брал. Занятия танцами выдерживать приходится, потому как отменить их, увы, невозможно (Вы знаете, как я не люблю их). Хочу Вас успокоить: по ночам теперь, спустя некоторое время, мне удаётся засыпать без помощи трав и чая. Мне легче. Вы не должны переживать о таких глупостях, Ваше Величество. Не думайте об этом, на ваших плечах и без того много тяжёлого лежит. Поверьте, я в порядке. Не совсем, но это уже не так плохо, как было в начале. Вы часто появляетесь в моих снах: вот мы бродим по саду, вот сидим у фонтана, танцуем, читаем, ездим на лошадях… Я безумно счастлив во снах. Больно становится лишь в первые минуты пробуждения, когда вспоминаю, что на самом деле Вы далеко. Ужасно скучаю… Осмелюсь заметить даже, что ещё сильнее, чем Вы по мне! Но Вы правы, до нашей встречи дней уже меньше, и только это даёт мне силы ждать. Ваши слова о звёздах заставили меня задуматься. Что, если каждый день в полдвенадцатого мы будем выходить на балконы, смотреть в одно небо? Так будет казаться, что мы ближе.

С любовью, Ваш Ким Тэхён.»

      Ответ себя ждать не заставляет. Уже меньше, чем через неделю томительного ожидания в руках омеги новое письмо со знакомым витиеватым почерком и королевской печатью, которое альфа написал в порыве чувств сразу же, как только получил первое письмо от Тэхёна. «1 июля, **** год. Любовь моя, первое, что мне хотелось бы тебе сказать: даже если я стал королём, тебе в личных письмах стоит отвечать мне на «ты». Ничего не поменялось между нами, даже не смотря на моё положение. Прошу, если это возможно, если смущает не настолько, чтобы отказаться, пиши мне на «ты». После того, что между нами было, не думаю, что обращение на «вы» подойдёт. Кроме того, тебе не стоит беспокоиться о том, что не ответил на первое письмо сразу — я понимаю, даже более того, ответа на него не ждал. Оно было не для того, чтобы получить ответ. Так же думаю, что переживать о том, что ты задержал гонца, не стоит. Но это невероятно мило, что ты заботишься о нём (думаю, в ближайшее время никому, кроме тебя, о нём не позаботиться — здесь так много дел, что он практически всегда занят, если, конечно, не доставляет письмо тебе. Дело в том, что он является одним из тех немногих, кому я могу доверять. А потому и выполняет самые важные поручения. Простишь меня за то, что заставляю его уставать?). Твоя искренняя душевная доброта — одно из тех качеств, которое я ценю в тебе больше всего. Здесь всё не так хорошо, как мне бы хотелось, но кто сказал, что всё получится сразу, верно? Однако, должен отметить, что некоторые изменения во дворце уже есть. Но то, что радует меня больше всего — народ принял меня хорошо. Позавчера я выезжал в ближайший город, чтобы узнать точную ситуацию, и, честно говоря, настраивался на плохой приём, но… Никак не могу поверить в то, что мне доверяют, не опасаются, не перекладывают дела брата на меня. Это невероятно, как по-моему, и даёт мне больше сил и уверенности в себе. Надеюсь, Чимин в порядке. Как только получится, я отправлю Юнги повидаться с семьёй и ним, иначе он совершенно точно испепелит взглядом всё движущееся. Ты угадал абсолютно верно — ни семья Юнги, ни сам Чимин ничего о знакомстве своём ему не сообщили. Судя по всему, чтобы не тревожить, хотя это, хочу сказать, обратно, помогло ему успокоиться — до этого он, пусть не говорил ничего, но я знаю, наверняка переживал о судьбе Чимина (пусть узнал я обо всём только от тебя, теперь мне становится ясно его раздражение в последние дни). Рад, что всё прояснилось и закончилось относительно хорошо. Хотя, честно сказать, первые пару часов он знатно позлился, не понимая, почему узнаёт обо всём от тебя, а не от самого Чимина или брата. А вообще-то, думаю, он и сейчас готов очень хорошо (не побоюсь сказанного) выругаться, пусть со стороны и кажется, что это состояние он уже пережил. Со стороны это выглядит даже смешно. Рад, что всё вышло так хорошо, но за заботами о других не забудь о себе, хорошо? Надеюсь, то, о чём ты писал в прошлом письме, правда, и ты хорошо спишь. Я не перестану переживать об этом до тех пор, пока вновь не окажусь рядом с тобой, зная, что ты в порядке. Надеюсь, скоро ты всё же возьмёшься за кисти и карандаши. Возможно, тебе стоит попробовать показать свои эмоции на бумаге? Слышал, некоторые художники так делают, получается иногда очень даже неплохо. Одну из подобных картин я видел, честно скажу, это выглядит странно, непривычно, но намного живее, чем если бы мастер рисовал так, как видит. Раз уж речь зашла о картинах, у меня имеется к тебе одна просьба — пришли мне один из своих рисунков с ответом на это письмо. Солнце, я обещаю, что однажды воплощу все твои сны в реальность. А пока это невозможно, я согласен и на то, что предложил ты. Время близится к полдвенадцатому, а потому я заканчиваю письмо, чтобы выйти на балкон. Благо, ночь сегодня ясная. Надеюсь, у тебя небо точно так же усеяно звёздами, любовь моя.

Твой, только твой Чон Чонгук.»

      Теперь каждый вечер, в полдвенадцатого, Тэхён выходит на балкон, запрокидывает голову к небу и с трепетом в душе наблюдает за мерцающими звёздами. Тонет в глубине темнеющего с каждым днём всё сильнее неба глубже, не может оторваться, пока по щекам изредка скатываются слёзы от того, что не может быть рядом. Знает, что где-то далеко Чонгук, наверняка ужасно уставший, точно так же смотрит на те же звёзды с луной и посылает через них невидимые и неслышимые, но понятные одному Тэхёну послания. Сам омега пусть считает это глупостью, но вопреки этому искренне верит в то, что Чонгук точно так же понимает и слышит все его мысли в поздний тихий час.       День за днём ожидают встречи, торопят время, отвечают друг другу на письма. Ночь за ночью встречаются под луной и говорят о любви на расстоянии.