Его Светлость

      Вернувшись в деревушку глубокой ночью, Вонхо некоторое время походил по тихим улочкам. Наткнувшись на спящего ночного караульного, смачно пнул его по пятой точке. Тот еще долго кланялся, извиняясь за свою беспечность. — Как там Хёнвон? — спросил хозяин. — Новенький? Ну, комнату он не покидал и отказывался есть. — Что? — наёмник искренне удивился, — почему? — Не знаю, хозяин. Говорит, что не может. Вонхо напрягся. Неужели малец устроил бунт? Махнув рукой караульному, давая отбой, ушёл в сторону голубятни.       Мужчина всю оставшуюся ночь провёл на улице, борясь с ночной прохладой. Его голову не покидали мысли о Хёнвоне. Стало больно. Неужели юноша так сильно его ненавидит, что готов умереть? Перед глазами снова стала всплывать картина испуганного лица мальчишки. Наёмник понимал, что надавил. Перегнул. В его руках Хёнвон сломался. Нельзя больше вести себя так с мальчишкой. Мужчина грустно усмехнулся, опираясь на кривой заборчик из толстых палок, потемневших от дождя и времени. Солнце поднималось, озаряя верхушки елей оранжевым свечением. Желудок протяжно заурчал, когда Вонхо достал кусок слегка черствого хлеба, принимаясь есть совершенно без удовольствия. В небе, почти пропадая на фоне пушистого белого облака, пролетел голубь, вернувшийся домой. Вонхо громко свистнул и поднял правую руку вверх. Птица, сев сначала на крышу ближайшего домика, повернула голову вбок и, признав в человеке своего хозяина, опустилась на его ладонь. Наёмник потрепал смешной черный хохолок, так резко выделяющийся среди белых перьев. — Привет, малыш Монджи — улыбнулся мужчина, — наконец-то ты вернулся. Что тут у тебя? — Вонхо осторожно развернул голубя, проверяя его лапку на наличие бумаги. Не найдя ничего, он потрепал птицу снова, — хороший мальчик! Искрошив часть хлеба себе в ладонь, мужчина принялся кормить голубя. — Знаешь, я скоро познакомлю тебя с нашим новым другом. Его зовут Хёнвон, — Монджи жадно клевал крошки. Наёмник продолжил: — он, как и ты когда-то, вывалился из гнезда, — Вонхо про себя отметил, что у него появился новый талант — находить отличные сравнения. Птица, закончив трапезу, улетела прочь в сторону одного из домов. Вонхо крикнул ей вдогонку, что покормит её совсем скоро, когда проснётся Хёнвон. Усевшись на крыльцо, мужчина поднёс хлебный мякиш к губам, так и не решаясь съесть его целиком. Брезгуя положить еду на доски, он оставил её на своём колене. Устало вздохнув, он до хруста размял шею. Его клонило в сон, он готов был провалиться в дрёму прямо на прохладном крыльце. Трава, что пробивалась длинными стеблями из щелей старой древесины, щекотала локоть наёмника. Вонхо оторвал одну, сминая и растирая пальцами в маленькую кашицу. Зелёный сок остался в складке кожи на сгибе пальца, в нос ударил чёткий запах свежей травы. Кусочек хлеба упал с колена наёмника прямо на грязную землю, но мужчина, не спеша подбирать его, лишь молча смотрел. В голове, словно сложным ребусом, складывались какие-то непонятные мысли. "Упал. Еда", — Вонхо замер. К нему пришло осознание, и он шокировано повернул голову в сторону дома, в котором находился мальчишка. Прокручивая все прошлые дни у себя в голове, Вонхо никак не мог вспомнить, когда Хёнвон ел в последний раз. Неужели только тот суп, после которого его желудок выворачивало несколько раз?       Наёмник, не видя дороги, спотыкаясь, как можно быстрее помчался к юноше. Одним резким движением он открыл дверь, судорожно оглядываясь в поисках его. Хёнвон лежал в постели, поджимая под себя ноги, привычным калачиком. Мужчина подбежал к нему, перевернул слабое тело, беря его лицо в свои горячие ладони. — Хёнвон-а. Эй, — тот лишь слабо открыл глаза, — тебе плохо? Ты же ничего не кушал за это время, так? Лоб мальчишки горел, по виску стекала капля пота. Губы были до безумия бледными, с непонятной белой плёнкой на них. — Хозяин, — тихий голос прошёлся по сердцу наёмника острым ножом, — у меня болит живот. — Хёнвон-а, мальчик мой, тебе надо поесть, слышишь? — Вонхо аккуратно, словно держал в руках крылья бабочки, приподнял его за плечи. Юноша отрицательно покачал головой, отказываясь: — Я не смогу, — выдал он и, закусив губу, пролил болезненную слезу. Вонхо потерял под ногами землю, осознавая, что всё намного хуже, чем он думал. То падение из окна оставило свой след. Мальчишка прижал подбородок к своей груди, ощущая, что боль будто вела войну, пытаясь пробраться всё дальше по телу, чтобы изувечить уцелевшие лёгкие и сердце. Уложив Хёнвона обратно, мужчина бросился к домику Чангюна, с силой стуча в дверь, грозясь выбить её. Взлохмаченный и сонный лучник пропустил хозяина в дом. — Нам нужно в город, — твёрдо сказал брюнет. — Зачем? — зевнул Гюн. — Хёнвону нужен лекарь. — Чт.. Но картавый ушёл на разведку только вчерашним вечером, мы не можем потащить Хёнвона в город — его там убьют. — Он и так может умереть! — повысил голос мужчина, вынуждая лучника покорно замолчать, склонив голову, — когда вернётся Шону? — К вечеру, господин. — Отлично. Ложись спать, мы пойдём этой ночью. — Слушаюсь.       Вонхо вернулся к Хёнвону. Чтобы не сделать ситуацию хуже из-за своей паники, наёмник некоторое время потоптался у двери, успокаиваясь. Оставив глупые вопросы по типу "сильно болит?", он сел на край кровати. Руки мальчишки покоились на животе, поэтому, не зная, за что лучше схватиться, наёмник положил свою ладонь на коленку больного. Хёнвон открыл глаза. — Я уже умираю? — Глупый, нет, конечно. — Это хорошо, — светловолосый почувствовал, как рука наёмника сильнее обхватила его колено. Тяжело вздохнув, мальчишка протянул ему свою ладонь, — оставь мои ноги в покое. Вонхо, словно ребёнок, разбивший мамину вазу, стыдливо опустил голову, но холодную руку всё же крепко обхватил. Боясь нарушить тишину, оба молчали и старались не смотреть друг на друга. Хёнвон крепче сжал одеяло, комкая плотную ткань. Это не скрылось от мужчины. — Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? — сделав голос как можно мягче, спросил он. Юноша наконец-то посмотрел в его глаза. — Есть кое-что, чего бы я хотел, — наёмник навострил уши, — я хочу подышать воздухом, поможешь.. поможете? — исправился юноша. Вонхо склонился над слабым мальчишкой, запуская крепкие руки между его телом и матрацем, поднимая с постели. Мужчина сильно наклонился назад, взваливая Хёнвона на свою грудь почти всем весом, чтобы освободить одну руку и подцепить упавшее на кровать одеяло. Укрыл мальчишку, позволяя тому расслабиться, возвратив свою руку под его бедра. Повозился с дверью, которую он, не подумав до этого, закрыл на щеколду. Вынес больного на крыльцо, присаживаясь и опуская юношу на свои колени. — Удобно? — Хёнвон смущенно кивнул в ответ.       Солнце к этому времени уже полностью встало, освещая скудный пейзаж старенькой деревни. Одну её сторону окружал тёмный густой еловый лес, из которого они и пришли, а другую — большое поле, которое, вероятно раньше использовали для посева. Сейчас оно заросло травой и репейником. Вдали виднелся нечеткий женский силуэт, гоняющий стадо овец, и Хенвон уставился на него. Проследив за взглядом мальчишки, Вонхо поспешил пояснить ему: — Это миссис Матильда. Эта пожилая дама жила здесь еще до того, как мы нашли это место, она дала нам жесткий отпор, — с улыбкой на лице сказал он, предаваясь воспоминаниям далеких лет, — попыталась убить меня. Юноша удивлённо вскинул брови. Вонхо лишь усмехнулся. — И что ты.. вы сделали? — Мы с парнями вернули ей овец, которых у неё обманом выкупил один фермер. С тех пор она позволила нам здесь иногда оставаться. Если у нас общая вылазка, как на днях, то она следит за голубями. Хёнвон понимающе промычал. — Она много значит для вас? — Думаю, да. Я вырос беспризорником, поэтому она — что-то вроде идеального образа матери, которой у меня никогда не было. А у тебя есть дорогой тебе человек? — спросил наёмник, с интересом заглядывая в большие карие глаза юноши, но уловил в них нотку печали. — Есть. Кихён, — Вонхо, ожидавший услышать трогательную историю о любящей матери, опешил от такого ответа. — Кто он? — Мой лучший друг, — не заметив того, как сильно были напряжены плечи мужчины, продолжил Хёнвон, — и я очень волнуюсь за него. Он остался в особняке.       Вонхо почувствовал то, о чем ни разу не задумывался до этого момента — это он убил принца, он виноват в том, что мальчишка пострадал, это он сломал его жизнь. Уколом в сердце пришла вина. Наёмник замолчал, склонив голову, касаясь своим лбом макушки Хёнвона, чем озадачил юношу.       — Наконец-то мы узнали друг о друге немного больше, спасибо, — тихо проговорил Хёнвон, уставший от молчания, — отнесёшь меня обратно? Вонхо кивнул, беря руки юноши в свои ладони и укладывая их на свои плечи. Светловолосый поморщился от острой боли, но виду не подал. Наёмник поднял его, словно тот ничего не весил, понимая, что за несколько дней мальчишка сильно похудел, хотя куда уж больше? Уже будучи в постели, Хёнвон многозначительно посмотрел на Вонхо, собираясь с мыслями, чтобы задать самый важный вопрос: что будет дальше? Тот понял без слов, снова садясь рядом. — Мы пойдём в город, где тебе помогут, — ответил мужчина. — Когда? — Этим вечером. Как только с задания вернётся мой хороший товарищ. Продержишься? — переходя на полушёпот и поглаживая тонкие пальцы юноши, спросил Вонхо. Тот немного стушевался от такой ласки, но руку выдёргивать не стал. — Я постараюсь. — Хорошо, тогда отдыхай, — наёмник поднялся с кровати, — я рядом, зови, если что-то понадобится, и обязательно выпей воды. Хёнвон кивнул в благодарность и окликнул мужчину, когда тот уже подошёл к двери: — Почему вы помогаете мне? — Ты — мой товарищ, я обязан помочь тебе, — соврал Вонхо, — не думай ни о чем и постарайся поспать, — улыбнулся он и покинул спальню.       Мальчишке не обязательно сейчас знать, что наёмник никогда бы не стал тащить кого-то из своих подчинённых через весь лес, чтобы спасти им жизнь. Если только Чангюна, как хорошего и ответственного друга, или картавого, потому что он полезен. А Хёнвон — не товарищ, и никогда им не будет. Хёнвон — сокровище, но не то, которое крадут друг у друга грязные пираты, лапая своими мерзкими руками, убивая и насилуя, за право обладать им. Он — невинное сокровище, которое в сказках дарят положительным героям за спасение мира. Вонхо в число героев не входит, поэтому он станет пиратом, чтобы выкрасть его. Спрятать от опасного мира, огородить от всех напастей. И любить. Да, определённо, любить.       Хёнвон повернул голову в сторону небольшого окна, когда услышал тихий шорох. На подоконнике восседал голубь с необычным окрасом. Коричневые полосы на его крыльях выглядели словно шрамы, придавая их хозяину какой-то мужественности. Юноша тихонько хохотнул от своих странных мыслей. Птица не улетала, продолжая вертеть головой. — Привет, дружок, — проговорил Хёнвон, забавно протянув последнюю гласную, — что ты здесь делаешь? Голубь спрыгнул с окна и прошелся на своих двоих до кровати, вызвав тем самым приступ умиления у мальчишки. Оказавшись на постели, он запрыгнул Хёнвону на грудь, подставляя крохотную лапку с маленькой бумажкой на ней. Мальчишка неуверенно отцепил её. Голубь, освободившись от мешающего груза, слетел с кровати, убираясь прочь из комнаты. Юноша, дрожащими от нетерпения руками, развернул записку, вчитываясь в текст. Буквы с кривыми линиями явно были выведены неумелой рукой, поэтому Хёнвону понадобилось бы некоторое время, чтобы разобрать, что же здесь написано. Неожиданный стук в дверь застал мальчишку врасплох, и он, не зная, как лучше поступить, спрятал клочок бумаги под подушку. В дверном проёме показалась чужая макушка одного из наёмников. Всматриваясь в его черты лица, Хёнвон понял, что с этим мужчиной еще не был знаком. — Хозяин просил проведать тебя и узнать твоё состояние, — низко пробасил тот, заставляя юношу невольно вздрогнуть. — Я в порядке, так ему и передайте, — ощущая дежавю, словно он вернулся в особняк, ответил Хёнвон.       Вечерело. Вонхо еще несколько раз заглянул к мальчишке перед тем, как начать приготовления. Понимая, что охотиться с Хёнвоном на своих плечах наёмник не сможет, он собрал в сумку продуктов и воды на несколько дней. Завязал мешок на плотный надёжный узел, которому его когда-то научил Чангюн. Такой юный, а уже столько знает. Среди своих вещей, большой кучей валяющихся в старом пыльном сундуке, он, подумав, выудил для Хёнвона большую сорочку, которая была велика даже самому Вонхо. Без зазрения совести хозяин пробрался в комнату картавого, заглядывая под его кровать. Бинго! Наёмник вытащил оттуда небольшие кинжалы, ножи, мешочек с непонятными орехами, дорогие на вид аксессуары, и разное шмотьё. Вонхо хищно улыбнулся. Маленький воришка был в своём репертуаре. Вот за эти проказы картавый и остался в их лагере, стащив однажды у мужчин половину арсенала, вымогая потом деньги. Маленькие странности этого юноши до сих пор остались, но на них все закрывают глаза. Выбрав небольшой нож, наёмник сунул его за пазуху.       Приглушённые восторженные возгласы раздались где-то снаружи. Вонхо вышел на крики, замечая их причину: высокий и крепкий на вид мужчина проходил между остальными наёмниками, выстроившимися в шеренгу и склонившими головы в знаке приветствия и уважения. За его спиной большим и, казалось, неподъёмным для обычного человека, грузом, висел мешок из плотной ткани. Мужчина скинул свою ношу, выпрямляя широкую спину, и стал будто еще выше. — Шону, — привлекая к себе внимание, приветственно поднял руку вверх хозяин. Тот, подойдя ближе, дружески постучал по крепкому плечу, — как успехи? — Не плохо, — большего Вонхо от мужчины не ждал — Шону никогда не говорил много. — Ты сильно устал? — Я в норме, — всё так же коротко ответил тот, присаживаясь около заранее разведённого костра. — Тогда у нас есть дело: наш новый товарищ болен и ему нужно в город. Идём этой ночью, — дождавшись лишь одного молчаливого кивка, Вонхо поблагодарил мужчину, — вот за это ты мне и нравишься.