Его Светлость

      Зябко поёжившись, семилетний мальчишка натянул колючий шарф выше, чтобы мороз не щипал покрасневший носик. Перебирая маленькими ножками в самодельных валенках, ребёнок посеменил в дом, с трудом открывая старую калитку, которой мешал большой сугроб белоснежного снега. Личико обдало жаром печки. Мальчик поспешил стянуть с себя шубу, бросая её прямо на скрипучий пол. В тёплой комнате никого не было, поэтому ребёнок побежал в соседнюю, звонко припевая: — Деда! Я пришёл, — прыгнул он на колени к худому старичку, что сидел за столом, перелистывая многочисленные медицинские книги и пособия. Рядом лежали стопки вскрытых писем, слегка помятых из-за нетерпеливых рук. — С возвращением, Чангюн, — не отвлекаясь от своего занятия, поприветствовал его пожилой мужчина. — А что ты делаешь? — любопытно хлопая большими глазками, спросил мальчик. Он опёрся о столешницу, заглядывая в книгу, страницу которой дедушка как раз пролистнул. Они оба замолчали, вчитываясь в содержимое. Текст был мелким, поэтому ребёнок склонил голову сильнее, загораживая видимость дедушке. — Дочитал? — дождавшись, когда мальчишка вскинет голову, — всё, не мешай мне. Это очень важная статья. Держи письмо, мама из Марселя прислала, — протянул он конверт в маленькую ладонь. Ребёнок радостно схватил лист бумаги, убегая прочь из комнаты. Через несколько минут он возвратился обратно, грустно опустив голову, ткнулся лбом в плечо дедушки. — Ну что такое? — Деда, а ты умеешь стрелять из лука? — протянул ребёнок, дёргая его за рукав. — Твой старик умеет всё, — понимая поникшее состояние Чангюна, попытался развеселить его, — что пишет мама? — Она сказала, что ходила на турнир лучников и ей безумно понравилось. — И ты хочешь угодить маме и научиться стрелять? — догадался дед, взлохмачивая копну пшеничных волос. Мальчишка кивнул, поднимая на старика большие ясные глаза, — хорошо, я научу тебя, — сдался дедушка под напором блестящих воодушевлённых глазёнок. — Спасибо, деда! — радостно вскрикнул Чангюн, обнимая его за шею.       Пиная опавшие жёлтые листья, ребёнок шёл вдоль узкой улочки, втягивая носом запахи осени. Возле небольшого прудика, который затянулся тонкой плёнкой льда из-за утренних заморозков, играла в куклы маленькая девочка с ярко рыжими волосами, что сливались с цветом этого дождливого времени года. Чангюн уже большой мальчик, ведь ему этой зимой исполнится десять, поэтому собрав в кулак всё свое мужество, он направился к незнакомке. Но и слова сказать ей не смог, потому что девочка оказалась француженкой. К обеду Чангюн уже плакал на руках дедушки, прося научить его этому языку.       На разучивание у них ушло полгода, пока ребёнка вдруг не потянуло на латынь. Затем они с дедушкой научились вязать морские узлы. Позже старик насильно заставил его изучать базовую медицину. В одиннадцать лет Чангюн посвятил себя живописи, а в двенадцать, пока дедушка проводил операции, самостоятельно учился игре на скрипке. В тринадцать его свободное время заняла точная наука. Но он ни на секунду не оставлял практику по стрельбе.       Жарким летом, когда все дети купались в речке, мальчишка вдруг осознал, что не умеет плавать. Со всех ног он бросился бежать домой, привычным возгласом оповещая старика о своём приходе. Но дедушка не отозвался. В комнате было слышно странное копошение, Чангюн пошёл на звук, удивлённо останавливаясь на пороге. В помещении были разбросаны вещи, посередине лежала большая сумка. Дедушка, не замечая пришедшего мальчишку, продолжал бегать, собирая багаж. Его лицо выражало неописуемую грусть и скорбь. Лоб будто за одно мгновение приобрёл новые глубокие морщины. Губы были сжаты в одну тонкую линию. — Деда? — подал голос мальчишка. Пожилой мужчина резко обернулся на звук, — деда, что происходит? — но объяснений Чангюну больше не требовалось: на стуле он заметил большую чёрную «носатую» маску, похожую на длинный клюв птицы, плащ в пол и широкую шляпу — обмундирование чумного доктора. Дедушка упал на колени, подзывая ребёнка к себе. — Ты же большой мальчик, Чангюн-а, — заплакал он, — ты справишься и без своего деда. Я ведь тебя всему научил, правда? — он зачесал пшеничные волосики назад, прикасаясь к его лбу старческими сухими губами. — Чума? — тихо уточнил ребёнок, грузно опустив голову, — где? — В Марселе, милый.. Там, где сейчас твоя мама, — зарыдал мужчина, прижав маленькое тельце к себе, — я должен ехать. Я же доктор.       Мальчик не проронил больше ни слова, лишь обнял дедушку последний раз в жизни, прежде чем тот вышел из их дома. Дрожащими руками ребёнок сжимал письма матери, которые перестали приходить ещё четыре месяца назад, но теперь всё встало на свои места. Чангюн обхватил свои коленки, роняя крупные слёзы, но всё ещё молчал. В голове летала только одна мысль: «Деда, ты так и не научил меня плавать».       В четырнадцать лет он сбежал из их городка. За этот год изменилось абсолютно всё, даже голос мальчишки. Латынь и французский постепенно забывались, рисовать больше не хотелось, звук скрипки раздражал, точные науки вызывали отвращение. Осталась только стрельба. Потому что — ради мамы.. В пятнадцать лет его короткая жизнь уже не имела смысла. Он связался с группой преступников, что организовывала разбойные нападения на людей высоких рангов. Мальчишка впервые убил человека — своего товарища, который подставил его, когда их группу раскрыли. Пятнадцатилетнего Чангюна спас Вонхо. Пятнадцатилетнего Чангюна больше не мучили кошмары по ночам, не было боли, не было горьких слёз в подушку из-за утраты близких. В пятнадцать началась его новая жизнь.       Минхёк восседал на краю кровати, увлеченно болтая ногами. Он уже дал Хёнвону следующую порцию обезболивающего, подмешав туда небольшую настойку прострела, поэтому мальчишка уснул. Лекарь ещё раз обработал ссадину на коленке больного, прикрыл одеялом, поворачиваясь к Чангюну, который затачивал стрелы. — Я уже знаю, о чём ты хочешь меня спросить, — опередил его лучник, — я просто когда-то слышал об анестезии, вот и всё. — Я не собирался ничего спрашивать, — возмутился лекарь, — просто хотел посмотреть на наглое лицо свиньи, которая мусорит в моём доме, — парировал, обиженно отвернувшись. Помолчав минуту, собираясь с мыслями, Чангюн устало вздохнул, обращая на себя внимание: — Ладно, — на его слова Минхёк развернулся слишком стремительно и нетерпеливо, чем выдал своё любопытство, — мой дед был врачевателем бубонной чумы в Марсельской трагедии. — Ох, — выдал лекарь, опустив голову, — теперь мне всё понятно, можешь не продолжать. У Минхёка был один знакомый, столкнувшийся с «черной смертью», по его рассказам чума — настоящий ад на земле. Словно проклятье божье, человечество погибало от страшной болезни. Насколько помнил лекарь, Марсельскую эпидемию удалось побороть за два года, ценой жизни тысяч людей. Это было страшно, безумно страшно.       Минхёк похлопал лучника по плечу, подбадривая. Но Чангюн не выразил ни одной эмоции, принимаясь снова натачивать стрелы. Дверь в комнату тихонько отворилась, и на пороге показался хозяин. Его волосы были влажными после водных процедур, с них редкими каплями стекала вода, скрываясь за воротом чёрной рубашки. — Он спит? — замечая Хёнвона, который свернулся калачиком и уткнулся носом в свою руку, спросил мужчина. — Я дал ему снотворное, — пояснил лекарь, — ты ведь у нас такой молодец, мускулами своими похвастался, а у мальчишки теперь синяки на рёбрах назревают. — Иди к чёрту, — рыкнул Вонхо, присаживаясь возле юноши. — Кстати об этом, — лучезарно улыбнулся Минхёк, щёлкая пальцами, — боюсь, вам придётся уйти отсюда. Наёмник растерялся: — Ты что такое говоришь? Он ещё не поправился! — В этом вся и проблема, — лекарь вышел из комнаты, возвращаясь с кастрюлей супа в руках. Открыл крышку и брезгливым движением стал вылавливать потонувшие в бульоне тарелки, которые он закинул туда в панике около часа назад, — люди баннерета меня так просто не оставят. Такое уже было когда-то, и они топтали мой палас по нескольку раз на дню. У меня тогда в подвале был труп соседского дедушки, скончавшегося от цинги. Это было так забавно представлять, что они найдут его, — Минхёк мечтательно закатил глаза, — ох, о чём это я? Шавки баннерета снова придут, я в этом уверен. Поэтому нашего красавчика нужно кое-куда спрятать. — Куда? — Я так рад, что ты спросил! — лекарь громко хлопнул крышкой кастрюли, вынуждая больного немного заёрзать под одеялом, — в прошлый раз, когда я пытался рассказать о Хёнвоне, ты оскорбил меня, унизив мои увлечения. Теперь я обиделся и ничего тебе не скажу. Но уверяю тебя, что красавчику там очень понравится. — Не вынуждай меня втыкать нож в твою тощую шею, — низко прохрипел наёмник. — Не рычи, котёнок. Могу дать маленькую подсказочку: не ты один умеешь похищать маленьких миленьких мальчиков из проклятых особняков, но и я тоже.       Хёнвон с трудом разлепил тяжёлые веки, фокусируя взгляд на происходящем. Вокруг, медленной лентой, тянулись дома. Сквозь постройки выглядывало оранжевое солнце, сообщая о скором закате. Юноша заворочался, понимая, что они куда-то едут. Старая повозка скрипела на каждой кочке, вынуждая мальчишку окончательно прийти в себя. Он почувствовал сильные руки, что прижимали его к себе. Смотреть уже было не нужно — Хёнвон точно знал, кому они принадлежат. Пару раз специально повозившись, чтобы показать, что он уже не спит, юноша озвучил свои мысли: — А куда мы едем? — голос его оказался очень хриплым после глубокого сна. — Чтобы нас не нашли люди короля, мы едем к знакомому Минхёка, — помогая мальчишке комфортно сесть, пояснил Вонхо. — «Знакомый Минхёка» — звучит устрашающе, — пошутил юноша, разглядывая улицы вокруг, насколько позволял это сделать широкий капюшон, натянутый почти на всё лицо. Лекарь отчего-то засмеялся, сильнее дёргая за поводья. Жеребец дёрнулся и поскакал быстрее, распугивая немногочисленных прохожих, вынуждая их инстинктивно отпрыгивать в сторону. Чангюн чуть не выронил свой колчан на очередной кочке, вытянул ногу и смачно пнул пяткой по минхёковой пояснице, чтобы тот был аккуратнее. — А где Шону? — повертев головой, не обнаружил его Хёнвон. — Он пошёл на задание, — Вонхо натянул сползающий капюшон юноши. — Здесь? — мальчишка удивился, он искренне верил, что ничем таким в городе они заниматься не будут. — Всё будет хорошо, не бойся, — замечая немного пустой взгляд Хёнвона, хозяин приложил свою ладонь к его лбу, — как ты себя чувствуешь? — Не уверен.. Вроде ничего не болит, но ощущение, будто тело мне не принадлежит. Словно каменное. — Это побочный эффект от чёрной белены, — пояснил лекарь, даже не поворачиваясь в их сторону, — растение ядовито и я, видимо, немного переборщил с дозой. Но скоро ему станет легче.       Вонхо подавил в себе желание треснуть Минхёка по светлой макушке. Молча прижал Хёнвона ближе к себе, позволяя лечь на свое плечо.       Дорога заняла ещё минут семь, пока на пути не показался крохотный домик с деревянной верандой, балки которой были красиво оплетены бледно-розовым вьюнком и немногочисленным плющом. — Выглядит мило, — восхитился мальчишка, — это здесь? Лекарь утвердительно кивнул, спрыгивая с повозки и уводя жеребца, чтобы привязать. Чангюн слез со своего места, так как сидел с краю. Вытянул руки, помогая спуститься Хёнвону. — Так кто здесь живёт всё-таки? — громко спросил хозяин, спускаясь следом. — Хомячок с острыми зубками, — смеясь, ответил Минхёк, подходя к двери.       Кихён склонился над столом, увлечённо раскатывая дрожжевое тесто, которое слегка липло к скалке, на что юноша раздражённо шипел. Позади него миниатюрная женщина в белоснежном переднике растирала крупную чернику, делая это так умело и аккуратно, что можно было засмотреться. — Кихён-а, милый, — её голос был нежен, словно колыбельная, — я безумно счастлива, что ты вернулся, но тебе необязательно готовить. Я и сама справлюсь, — она отдала юноше миску с ягодой. — Ничего, мам, — отозвался он, — мне только в радость. — Но ты мне так ничего и не рассказал, — возмутилась она, — почему ты приехал? Что-то стряслось? — Нет, всё в порядке, правда. Просто я соскучился, — ещё два дня назад, когда юноша только приехал, он сразу понял, что мама не в курсе тех ужасных событий, которые произошли в особняке. Жалость к женщине не позволила ему рассказать всю правду, потому что с семьёй герцога она была знакома многие годы. Такой удар она не перенесёт. — И я по тебе скучала, милый, — улыбнулась она, поправляя передник, — как там поживает Хёнвон? Всё ещё перечит своему отцу? — поинтересовалась женщина, забирая у юноши скалку и промывая её от прилипшего теста. Кихён нервно поджал губы, проглатывая ком отчаяния. Хотелось кинуться в тёплые, нежные руки матери и выплакаться, как в детстве. — Да, с ним всё хорошо, — ответил он, проклиная себя за ложь. Хёнвон сейчас неизвестно где, неизвестно с кем. Жив или мёртв. Убийца или жертва. А Кихён в тепле и уюте печёт ягодный пирог, общается с любимой матерью, наслаждается приятным ароматом чая и бессовестно врёт прямо в глаза доверчивой женщине.       «Какой же ты друг теперь, Ю Кихён.. Ты — мразь…», — корил он сам себя. — Это здорово, — протянула она, улыбаясь, — Хёнвон был такой милый в детстве. Но отец всегда так строго наказывал его, мне было грустно смотреть на это, — женщина прикрыла глаза, словно вспоминала те события далёких лет.       Кихён незаметно смахнул слёзу, что прокатилась до самых губ. Из руки, что пробивало крупной дрожью, выпала ложка. Мать юноши испуганно посмотрела на то, как её сын оседает на пол, обхватывая свои колени. — Кихён-а! — бросилась она к нему, обнимая за плечи, — что случилось? Он почувствовал себя ребёнком, прижимаясь к матери в ответ, глотая горькие слёзы. Женщина гладила его по голове, приговаривая слова поддержки. — Сынок, расскажи мне, что произошло? — Ничего, просто я устал и, возможно, приболел.       «Слабак», — раздалось у него в голове. Стук в дверь заставил их отвлечься. Мама поднялась на ноги, на ходу вытирая руки о передник. — О, господин лекарь, это снова вы, — улыбнулась она, — какими судьбами? — Ваш сладкий сынок обещал мне отплатить за своё спасение, — женщина не совсем поняла, о каком спасении идёт речь, но пропустила Минхёка в дом, — вы его друзья? — спросила она у столпившихся рядом людей. — Да, мэм, — отозвался Вонхо, подталкивая Хёнвона через порог. Он бросил на него короткий взгляд, а затем остановился в недоумении. Мальчишка ошарашено глядел на женщину, которая придерживала для них дверь. Узнав её мягкие черты лица, острый прямой нос и всегда добрые, но чуть-чуть уставшие глаза, юноша медленно стянул с себя капюшон, привлекая к себе внимание. — Миссис Ю? — едва слышно произнёс он. Женщина растерялась. Перед ней стоял её маленький господин. — В-ваша светлость!? — она даже схватилась за сердце и немного отшатнулась назад, — Почему вы здесь?       Минхёк громко расхохотался, делая руки рупором, во всю глотку прокричал: — Кихён-а! Хватит играть в «кошки-мышки», вылезай! Я привёл твоего друга, про которого ты мне столько рассказывал.       Хёнвон перестал дышать от его слов, словно в замедленной съёмке следя, как из недр кухни вылетает его Кихён. Всё такой же низкий, худой и в переднике. Его волосы привычно распадались на пробор посередине, который повар так ненавидел, пытаясь зачесать свои патлы назад, потому что «когда лоб открыт, я выгляжу намного круче». Рукава закатаны, значит он что-то готовил. Что-то такое же вкусное, как и всегда. Абсолютно всё в нём было так знакомо и привычно, как и раньше. Отличалось лишь лицо, на котором застыл неподдельный шок. Вот его губы задрожали, словно он пробирался сквозь зимнюю вьюгу, из последних сил пытаясь оказаться у тёплого костра, чтобы согреться. Глаза его ярко блеснули от быстро скопившихся слёз, которые сейчас бежали по подбородку, на секунду замирая на нём и падая на передник, оставляя после себя мокрое пятно. Почему-то заболела шея. И ноги стали слабее обычного. В ушах стоял белый шум. Через мгновение Хёнвон уже оказался прижатым к небольшому плечу своего друга. Плащ наполовину слетел, и юноша смог почувствовать горячие слёзы Кихёна. Тот взвыл во весь голос, прижимаясь теснее, чтобы больше никогда не потерять. А Хёнвон вдруг осознал, что надрывный голос, который он слышит, принадлежит не только повару, но и ему самому. — Я думал, ты умер, идиот! — кашляя, закричал Кихён. Хёнвон на это мог лишь сдавленно мычать, не в силах ответить.       Спустя несколько минут женщина мягко провела по макушкам обоих: — Мальчики мои, встаньте. Нам нужно о многом поговорить. Кихён запрокинул голову, открывая своё покрасневшее от слёз лицо. Приподнялся, замечая, что Хёнвон продолжает сидеть на полу. Обхватив мальчишку за талию, неизвестный мужчина, что всё это время молча стоял позади них, как-то необычайно трепетно помог ему подняться на ноги. — Куда можно прилечь? — спросил он, обращаясь к хозяйке дома. Та, спохватившись, поспешила показать спальню. Вонхо подхватил юношу на руки, скрываясь в комнате. Кихён удивлённо посеменил следом за ними, но был остановлен рукой лекаря: — Я уже два раза помог тебе, ты знал? — А, да, — опомнился юноша, — огромное вам спасибо, — он глубоко поклонился Минхёку. По виду было заметно, что он скорее хочет вернуться к Хёнвону. — Ладно, беги скорее, тебя ждут, — дружелюбно улыбнулся он и, дождавшись, когда тот скроется в спальне, тихонько добавил, — одним «спасибо» ты у меня не отделаешься, — смял он свою нижнюю губу двумя пальцами, хищно ухмыляясь.