Его Светлость

      Небольшой ножик удобно лёг в широкую ладонь. Перед глазами образовалась мутная пелена, словно наёмник был в тумане, и только стройный силуэт мальчишки в этой обволакивающей дымке казался для него нереалистично чётким и ярким. Вонхо громко выдохнул. Под подошвой тихим треском зашумел небольшой дорожный камешек, отлетевший в сторону из-за тяжелой поступи. Это заставило обитателей переулка резко обернуться на шум. Хёнвон удивлённо вскинул брови, замечая медленно приближающегося хозяина. — Ты почему здесь? — голос юноши почему-то дрогнул на последнем слове.       Но тот не отвечал, лишь одаривая присутствующих пожирающим взглядом исподлобья. Хёнвон неосознанно вжал голову в плечи и сделал шаг назад, чтобы быть ближе к Кихёну, который последовал его примеру и тоже отступил немного. — Какого чёрта, у тебя нож? — вся эта пугающая игра в молчанку вынудила юношу нервно задать вопрос. Он начал теребить ровный край своей светлой рубашки, когда Вонхо шаг за шагом стал подходить ближе. — Я серьёзно, прекрати всё это. Ты пугаешь. — Пугаю? — наигранно усмехнулся он, ловким движением перекладывая лезвие из одной руки в другую. Грудные мышцы, не скрываемые тонкой обтягивающей сорочкой, плавно перекатились от этого движения. Хёнвон сглотнул. — Малыш, сейчас будет нечто большее, чем просто страх.       Мужчина бросил короткий свирепый взгляд за спину юноши, встречаясь с напуганными глазами ребятишек. Заставил их неосознанно сфокусироваться на себе, вынудил следить за каждым своим движением. Тем временем расстояние между ними сокращалось всё больше, пока носки ботинок наёмника чуть не столкнулись с обувью Хёнвона. Мальчишка замер на месте, не решаясь пошевелиться. Вонхо демонстративно запустил руку в свой карман, выуживая из его недр смятый розыскной лист с портретом. Юноша крупно вздрогнул: — Ты что делаешь? — почти на выдохе спросил он.       Хозяин подался вперёд, резким движением обхватывая его тонкое горло, чувствуя под своими пальцами, бешено бьющуюся жилку. Дёрнул на себя, вынуждая Хёнвона вскрикнуть и вцепиться в его пальцы в попытке ослабить хват, который, к слову, не был сильным настолько, чтобы причинить боль. — Попался, м? — он развернул растерянного мальчишку лицом к детям и Кихёну, листовку прижал к его часто вздымающейся груди, предлагая сравнить. — Похож? — Какого чёрта ты.. — Кихён испугался. Быстро прогнал из своей головы въевшиеся ненужные мысли о том, что он недолюбливал наёмника не зря — подсознательно он ожидал такой выходки, но гордиться сейчас своей превосходной интуицией не мог, потому что необходимо срочно что-то предпринимать. — Не нужно было сюда приходить. Теперь эти дети сдадут тебя и получат вознаграждение за твою белобрысую голову, — продолжил он и выжидающе посмотрел в глаза ребёнку, что растерянно прижимал сестрёнку ближе, стараясь защитить своим телом. Но малышка, кажется, не понимала абсолютно ничего, с любопытством разглядывая очередного для себя незнакомца. — Что ты такое говоришь!? Откуда им.. Н-нет! — Хёнвон захлебнулся словами, почувствовав остриё холодного лезвия на своей шее. — Заткнись. Тебя уже ничего не спасёт, — прервал его мужчина, наклоняясь к самому уху и обдавая его жаром своего дыхания. И Хёнвон был бы рад заехать ему в челюсть, но, чёрт возьми, он всё еще продолжал ловить себя на том, что этот низкий голос проникает под самую кожу, а чужое дыхание заставляет закидывать голову от приятных ощущений. Даже в такой ситуации тело продолжало реагировать на эти прикосновения, игнорируя здравый смысл. Юноша ещё после их первого поцелуя понял, что у него едет крыша, и списать всё на большую дозу пахучих лекарств в его организме не получалось. — Можете и не мечтать о деньгах, падаль, — ухмыльнулся Вонхо, изображая из себя психически нездорового, — я сам убью его. Хёнвон перестал дёргаться от услышанного, в ужасе замерев. Ребёнок оскалился, принимая вызов наёмника: — Это мы ещё посмотрим, — в глазах мальчишки не было той детской непосредственности, что была в каждом ребёнке. По его виду сразу ясно, что дитя сполна хлебнул все тяготы жизни. Вонхо хорошо знал такой взгляд, поэтому демонстративно хохотнул, убирая нож от горла Хёнвона. Тот не успел перевести дух, как вдруг закричал, когда хозяин метнул лезвие, словно дротик. Нож со свистом пролетел возле лица ребёнка, втыкаясь в стену позади. Оглушающее молчание повисло в переулке, пока девочка вдруг громко не заплакала от испуга. Эмоция передалась и её брату, который в ужасе подскочил с места, бросаясь бежать. Но Вонхо даже не шелохнулся, оставаясь стоять, перегораживая единственный путь к отступлению. — Принеси мне нож, — громко приказал он мальчугану, ожидая.       Ребёнок на трясущихся ногах вернулся к стене, неуверенным движением оплетая тонкую рукоять ножа. Оружие вошло в стену на добротные два сантиметра. Сколько силы в этих руках? Поджилки затряслись от осознания, что мужчина, промажь он немного в сторону, убил бы мальчугана точным ударом в лоб. Не без усилий ребёнок потянул нож, вытаскивая. Мелкими шагами подобрался к наёмнику, на свой страх и риск возвращая орудие. После инстинктивно и торопливо отскочил в сторону. Кихён еле удержался на ногах, чтобы самому не пуститься наутек от страха.       Хёнвон сдавленно пискнул, когда лезвие вновь оказалось в умелой руке хозяина. Поведение мужчины никак не укладывалось в голове. Неужели это была ложь? Все эти нежные слова, что слетали с губ и убаюкивали. Все признания и обещания защищать. Все интимные прикосновения жарких рук к невинной белёсой коже. Мальчишка горько поджал губы. Хозяин больше не подставлял лезвие к его горлу, но создавалось чёткое ощущение, что он полоснул им по сердцу Хёнвона, пуская алую вязкую кровь, смешанную с обидой и печалью. — Видишь, Хёнвон-а? Если тебе дорога твоя дворянская шкура, нельзя никому доверять, — промурлыкал он с нотками издёвки в голосе, — даже мне. Ты сглупил, поэтому лишишься головы прямо здесь, — последнее он почти прорычал, замахиваясь и устремляя лезвие в тонкую кожицу на шее. Остановился, переводя взгляд на детей, — вы будете следующими. Дети подорвались с места, сбегая прочь и утирая слезы ужаса, который внушил им этот сумасшедший.       Юноша забился в мёртвом хвате сильных рук, пытаясь освободиться, но тщетно. «Это конец?» — подумал он, глотая ком отчаяния. В чувство его вернуло мягкое поглаживание по запястью. Вонхо каждый раз касался именно так, когда задавал частый, но не теряющий от этого своей значимости, вопрос «доверяешь мне?».       Дети скрылись в глубинах затхлого переулка, и наёмник чуть тише произнёс: — Кихён, иди за ними, — юноша вздрогнул от удивления, — и помни, что Хёнвон для них — мёртв.       И отвратительное поведение хозяина вдруг стало ясным, как свет. Он едва успел подхватить мальчишку, что от осознания стал заваливаться на грязную землю. Переведя дыхание, которое вдруг спёрло, Хёнвон ошалело пролепетал: — Ты из ума выжил совсем? — одёрнул руки, отказываясь принимать помощь, — Серьёзно, зачем это представление!? — Урок. — Мразь.. Ты сумасшедший!       Но его насильно утянули за собой. Вонхо прислонился к стене переулка спиной, обнимая юношу за талию. Тот пытался высвободиться, извиваясь, словно змея ещё некоторое время, но потом элементарно выдохся, замирая и всматриваясь в серьёзные глаза напротив. — Прошу, когда дело касается твоей безопасности, слушайся только меня. Хорошо? — Но всё было бы в порядке! Они бы не сделали ничего..! — Ошибаешься. Никому, Хёнвон, запомни, никому нельзя доверять.       Юноша грузно помолчал несколько минут. — Всё. Отпусти меня. Но Вонхо не собирался выполнять его просьбу, лишь теснее прижал податливое тело к себе и наугад коротко чмокнул куда-то в уголок пухлых сладких губ. Отбил у мальчишки всё желание сопротивляться. — Да, — вдруг ответил Хёнвон. — Что? — хозяин потерял суть их диалога, здесь, в этом забытом богом месте среди теней от старых построек и увядающей травы, что нехотя пробилась сквозь трещины меж сухих пластин земли. — Ты «спросил» меня, доверяю ли я тебе. Так вот — да. Пока что, — в глазах на секунду блеснуло раздражение, — ещё хоть раз такое выкинешь — это даст мне полное право открутить тебе твою башку.       Вонхо лишь умилительно хохотнул от такой ребяческой дерзости в свою сторону. Юноша не стал скрывать удивлённого разочарования на своём лице, неожиданно выпалив: — Не смейся! — надул щёки, — Или больше не позволю себя целовать.       Все прошлые переживания наёмника благополучно растворились в пучине проснувшейся нежности к этому милому созданию. Те перемены в поведении Хёнвона больше не казались чем-то странным. Просто он перестал быть забитым напуганным котёнком. Просто его мальчик наконец стал живым, обретя веру в их счастливое будущее.       Кихён задыхался, хватаясь за бок, что нещадно колол от продолжительного бега. Он едва успел нагнать детей, останавливая их. — Тише! Всё будет хорошо. Я же обещал, что помогу. — Он убил его? — прошептал мальчишка. Кихён в ответ лишь опустил голову, всем своим видом пытаясь изобразить печаль и скорбь. И это подействовало, потому что уже через минуту дети согласились пойти за ним.       Недолго думая, повар повёл их в дом Минхёка. И хотя официального разрешения от лекаря он не получил, всё же почему-то был уверен, что ничего плохого в этом нет. Благо, когда в прошлый раз он посетил этот дом, то подглядел, как его спаситель выудил ключ из старенькой оконной рамы, стекло которой было слегка сколото где-то с краю, где и хранился ключ — их пропускной билетик в уютные просторы обители лекаря.       Воздух в гостиной оказался заметно спёртым. Хозяина давно не было, и проветривать было некому. Кихён по-хозяйски распахнул створки окон, позволяя свежему воздуху проникнуть в комнату. Дети уместились у кухонного стола, с невообразимым удовольствием и любопытством наблюдая, как повар мнёт вареный картофель, делая простенькое пюре для изголодавшихся сирот. Их счастливые моськи заставили Кихёна умилительно пищать.       Он остался с ними до самого вечера, намереваясь позже заявиться к Минхёку лично и просить помощи в содержании этих беспризорников. По какой-то неясной причине он был уверен, что новый знакомый точно не откажет. «Ведь он и меня спас. И Хёнвона ко мне привёл. Лечит его. Значит он добрый малый. Со странностями, но добрый», — выстроил в уме логическую цепочку Кихён.       Но его планы быстро поменялись, потому что ещё через несколько часов на пороге показался сам хозяин дома собственной персоной. Он молчаливо выслушал рассказ повара, постоянно кивая при этом. — Слушай, Передник, я конечно рад, что ты хочешь им помочь, но это место не только мой дом, но и моё рабочее место, куда приходят пациенты. Иногда они больны смертельно и заразно. Бывали случаи летального исхода, — и Кихён бы прекрасно понял его позицию, если бы только тот при этом не улыбался, будто ловил от своих жутких рассказов настоящее удовольствие, — эти мини-человечки могут остаться здесь до утра. Но не больше, идёт? — Хорошо, спасибо Вам огромное, — соглашаясь даже на такой расклад, не забыл про этикет и вежливость. Но Минхёк на его слова неожиданно облизал свои губы, пряча нездоровый блеск глаз за отросшей светлой челкой.       Когда Вонхо и Хёнвон вернулись одни, Минхёк одарил их тонной вопросов о нахождении Кихёна. Поразмыслив, что тот, вероятнее всего, скрывается в его доме, лекарь сразу запрыгнул в повозку, подгоняя лошадь.       Уже ночью Минхёк устало опёрся о дверной косяк, разглядывая спящее лицо повара. Дети сопели на соседней койке, с головой укутавшись в одеяло. Плечи лекаря слегка побаливали от усердной работы — он долго готовил очередной комплекс лекарств для игрушки наёмника. И, закончив, без зазрения совести позволил себе понаблюдать и за своей игрушкой.       С молочного бедра юноши сползло тонкое покрывало, открывая лекарю прекрасный обзор на светлую кожу. Поиграв со своим воображением, представил на ней мелкие гематомы и засосы, кровь, что стекала бы вниз, впитываясь в белоснежные простыни алыми разводами. Мысленно поставил галочку, что заставит Кихёна запачкать его постельное бельё не только кровью, но и кое-чем более интересным.       «Мой маленький бесёнок с отважными глазками. Я не такой добрый, каким ты меня считаешь. Ах, хочу доказать ему это…» — досадно подумалось ему. — Что тебя останавливает? — спросил лекарь сам себя вслух. — Здесь дети, — ответил сам себе. — С каких пор посторонние для тебя являются помехой? — сумасшедший монолог продолжился. — Малыш Кихён просил помочь им.. — С каких пор ты пляшешь под его дудку? — С тех самых, когда ночью я впервые встретил его на дороге. Озябшего и разбитого. — Лжёшь сам себе? — Он плакал, когда мы приехали в таверну. Такой кроха, но на людях старается выглядеть сильным. Хомячок с острыми зубками. — Хочешь его? — Хочу его слёз. — От боли? Кихён поёжился от постороннего голоса, но не проснулся, лишь переворачиваясь на другой бок. Ткань полностью слетела с его ног. — От удовольствия. — Так что тебя всё-таки останавливает? — повторился вопрос. — Ни-че-го.       Лёгкой поступью извечно босых ног он приблизился к кровати. Секунду поразмыслил, прежде чем нависнуть сверху, ставя руки по обе стороны от личика мальчишки. Тот мило сопел и немного хмурил брови от очередного неприятного сновидения-воспоминания. — Кихён-а, — в голосе не было той издевательской звонкости, что постоянно выводила окружающих. Теперь он говорил до безобразия низко, но при этом вполне естественно, — малыш, окажи мне услугу.       Юноша, потягиваясь и пытаясь прогнать того, кто хочет нарушить его сон, громко причмокнул губами. Хлюпающий звук заставил Минхёка затрепетать от предвкушения. — Именно эту услугу, малыш. Как ты догадался? — томно хмыкнул, кладя свою ладонь на лоб мальчишки, ведя ею к затылку, зачесал слегка вьющиеся волосы. — Открывай глазки. — М-м.. — Иначе я вспорю тебе брюхо и пришью к твоим кишкам шиповник, — и хоть однажды он уже проворачивал такое, сейчас он просто шутил. Он вообще очень любил пошутить. — Минхёк? — Кихён разлепил сонные глаза. — Что Вы делаете? — Поднимайся.       Он дёрнул его за узкие плечи, вынуждая встать. Утянул за собой ничего не соображающего юношу прочь из комнаты. Отпустил руку, чтобы в следующее мгновение запереть дверь в спальню снаружи, чтобы дети не смогли выйти. — Что-то стряслось? — укутался он в простыню, которую успел стянуть за собой с постели, — Уже поздно, почему Вы не спите? — Я изголодался, — проговорил он, подходя вплотную. — А.. Мне приготовить для Вас что-нибудь? — лекарь замер. Ну что за наивный кроха. — Я сейчас. Подождите немного.       Не стал противиться, наслаждаясь возбуждающей картиной того, как юноша ленивым движением натягивает на себя передник. Похоже, он даже не замечает, что его ноги прикрывает абсолютное «ничего». Этого было достаточно, чтобы Минхёк опустился на стул, расстегнув пару верхних пуговиц своей рубашки, ворот которой начинал медленно душить. К паху начала приливать кровь, пускающая приятные волны возбуждения. Отключив все посторонние мысли, лекарь расставил ноги, вальяжно развалившись на стуле, подпёр ладонью подбородок и принялся пожирающе разглядывать суетящегося у столешницы повара...       «Разложить бы его прямо на ней».       Бесноватый азарт тенью отпечатался на довольном лице лекаря, когда Кихён поднялся на носочки, пытаясь дотянуться до солонки на верхней полке. Передник призывно задрался, оголяя стройное тело ещё больше. Минхёк отметил про себя, что тот был хоть и худеньким, но это выглядело вполне естественно, в отличие от того же Хёнвона, который просто казался тощим. Тусклый свет кухонной лампадки создавал интимную атмосферу, тенями маяча по не скрытым тканью острым ключицам юноши.       Теряя последние крупицы самообладания, что ускользали, будто в песочных часах, лекарь подорвался с места. Слегка подрагивающими от нетерпения пальцами ухватил юношу за запястье, другой рукой расплетая на его спине аккуратно завязанный бант передника. Потянул, заставляя Кихёна вздрогнуть от неожиданности. — Зачем Вы..? — постарался обернуться, чтобы взглянуть на лицо мужчины, но быстро прекратил попытки, чувствуя, как Минхёк уверенно усадил его на свои колени. Спину обдало чужим надрывным дыханием. — Поиграем? — удерживая его за талию, провёл рукой по нежному бедру. Исследуя каждый его сантиметр, запустил ладонь под колено, ощущая влажность выступившего пота, потянул ножку вверх, удерживая на весу. — Ох, погодите, что Вы делаете? — Кихён взволнованно дёрнулся, неосознанно ёрзая в преступной близости от паха мужчины. Тот зашипел сквозь зубы. Не медля больше и секунды, он полностью стянул с напряжённого тела передник, оставляя мальчишку полуобнажённым. — Если хочешь, чтобы было приятно, то заткни свой сладкий голосок — дети спят на втором этаже, — Кихён испуганно задрожал, когда рука потянулась к резинке его трусов.       Подцепив край ткани пальцем, Минхёк столкнулся с нешуточным сопротивлением. Острый локоть больно впечатался в скулу, заставляя его выпустить кричащего Кихёна из своих рук. Тот, потеряв равновесие, слетел с колен сумасшедшего лекаря, падая на четвереньки у его ног. Задрал голову, встречаясь с парой бесноватых глаз. — Какого чёрта!? — но мужчина на его возмущения лишь коротко засмеялся. — А вот и зубки? — поднялся с места, возвышаясь над мальчишкой, что начал медленно отползать назад, утыкаясь спиной в дверки кухонного гарнитура. Минхёк подобрал с пола упавший передник, — Не раскидывай вещи, малыш. Они испачкаются. А марать тебя могу только я. Кихён испуганно заскулил, поджимая ноги. Лекарь аккуратно свернул передник, дежурно вручая его в подрагивающие руки юноши. — У тебя есть выбор: либо я возьму тебя прямо на полу, либо мы сделаем это в кровати. Остальное на твоё усмотрение, — на грани шёпота промурчал он, едва успевая схватить за кисть подорвавшегося с места мальчишку. Словно спасательная шлюпка для утопающего посреди бескрайнего океана, на глаза попался кухонный нож. Но лекарь отреагировал быстрее, выхватывая лезвие первым, отшвырнул его в сторону. С таким же успехом мальчишку покинула и надежда. Спасательная шлюпка потонула вместе с ним.       Лопатки обдало прохладой грязного пола, когда его больно впечатали в твёрдую поверхность. — Не хочешь? — наигранно улыбнулся Минхёк, усаживаясь сверху и заведя руки юноши за голову. Весом своего тела пресёк все попытки повара пошевелиться. — Ублюдок, прекрати! — Тише, кричать ещё рано. Побереги голос. — Я придушу тебя, если ты посмеешь сделать со мной такое!       Минхёк нахмурился. Всё, что он видел перед собой — яростное лицо мальчишки, полное ненависти и отвращения. Стало грустно — где же слёзы, которые он так хотел? Их нет. — Плачь, — больше не было интимного шёпота, лишь сталь голоса, — я сказал, плачь! — Гори в аду! — Кихён смачно плюнул мужчине в лицо. Тот даже не шелохнулся, спокойно вытирая слюну тыльной стороной ладони. — Вот как… — в голову пришла занимательная идея совместить приятное с полезным, — Хорошо, малыш, если тебе так противно, то мы с тобой поиграем в игру. Он посмотрел в глаза своему пленнику, ожидая согласия на своё предложение, но тот лишь фыркнул, отворачиваясь. Тогда лекарь продолжил: — Больше медицины я люблю только деньги и игры. — От меня тебе что нужно!? — рявкнул он. — Выкупи себя, — хищно улыбнулся Минхёк. — Ч-что? — Заплати мне, и тогда я не трону тебя. — Но как я.. — Тело или деньги, малыш.       Он спокойно встал, убираясь прочь из кухни и оставляя напуганного мальчишку одного. Кихён панически прижал ладони к своей груди, чувствуя, что задыхается. Вот теперь можно было дать волю своим слезам. Он сумасшедший. Он ненормальный. Странный. Пугающий.       Настоящий псих!