«Твоё тело стоит одну золотую гинею, малыш. А моё терпение кончится через пять дней. Дети могут остаться здесь. Я попросил миссис Роуз — нашу соседку, что работает частной нянькой, присмотреть за ними. Можешь возвращаться домой и не о чём не беспокоиться. Лекарства для игрушки Вонхо находятся в гостиной, забери их. Скоро встретимся».
Кихён удивлённо похлопал глазами. Он ожидал, что лекарь сделает всё, чтобы заполучить и унизить его, но сумма в одну гинею была, конечно, велика, но вполне реализуема. Он снова нервно закусил фалангу пальца. Это двадцать один шиллинг.. Его матушка некоторое время откладывала кое-какие сбережения, но он же не может взять эти деньги. Или может? Взвесив, что же находится на кону, решил, что позволить очернить себя — намного ужасней, чем родная мама просто будет бранить его. Утро, в кои-то веки, Хёнвон встретил не на тесной кушетке в гостиной, а в мягкой постели, нежась в таких же мягких и уютных объятьях хозяина. Тот обвил его вокруг плеч и мерно посапывал в подушку, которую делили одну на двоих. И хотя до этого Хёнвону уже выпадал шанс спать рядом с Вонхо, сейчас было немного иначе. Без зазрения совести и с большим любопытством он рассматривал мускулистую руку, кожа которой была усыпана редкими маленькими родинками. Мальчишка медленно провёл дорожку прикосновений от одной к другой, заставляя полусонного мужчину немного дёрнуться от щекотки. Он развернулся, убирая с тела Хёнвона руку, улёгся на спину. Тогда юноша наполовину стянул с него одеяло, оголяя торс. Про себя отметил, что тот выглядит чертовски привлекательно. Потянул одеяло ещё ниже, замечая большую родинку прямо возле пупка. Даже не подумав о последствиях, просто ткнул в неё своим тонким пальцем, будто на кнопку, и испуганно дёрнулся, когда наёмник согнулся пополам и возмущённо вскрикнул: — Щекотно же! — Прости, — хохотнул он в ответ, угрожающе выставив пальцы наготове, чтобы защекотать сонного хозяина. Но тот быстро пресёк все его попытки, ухватив за запястье и уложив на себя. — Не будем вставать, — пробурчал он ему в самую макушку, — спим. Хёнвон немного смущённо повертелся, пытаясь увеличить между ними расстояние, потому что чувствовать чужую обнажённую грудь своей было безумно неловко. И, чёрт возьми, очень приятно. Юноша приподнялся на локтях, случайно устремляя свой взор куда-то под одеяло. Он немного заволновался, но потом почувствовал своими холодными ногами прикосновение жёсткой ткани и успокоился — хозяин хотя бы надел штаны. Крепкие руки сильнее прижали его, чтобы он больше не елозил. Хёнвон, в силу своей юности, захотел спрятать лицо в ладонях, когда мозг подкинул ему навязчивую мысль — они же когда-то будут делать это? Сразу вспомнились далёкие времена, когда он ещё будучи мелким, вместе с остальными детьми прислуги пробирался в комнату к фрейлинам и подслушивал их разговоры о кавалерах. Ребятишки во всех подробностях слышали увлекательные рассказы, как «он забрался под мою юбку, ах! Как были сладки его уста!». Дети смеялись вдоволь, не понимая и половины услышанного. Чем старше он становился, тем больше вникал в эту сторону взрослой жизни, но особого интереса пока не питал. А сейчас… А сейчас появился Вонхо, от тела которого сводит зубы. Мальчишка накрылся одеялом по самые глаза, в попытке спрятать свой румянец. Нет уж. К такому он пока не готов и тему эту при хозяине точно поднимать не будет. Он с упоением уткнулся в крепкую шею мужчины, ощущая такой знакомый аромат елового леса. Позволил себе в очередной раз погрузиться в сон. Сидя в старом кресле, Хёнвон поджал ноги, безостановочно нервно дёргая ступнёй из стороны в сторону. Время близилось к вечеру. На улице уже начали подвывать собаки, и луна призывно дразнила их. Ещё некоторое время назад горячий чай, который приятно грел пальцы, теперь стал холодным, но юноша так и не сделал даже одного глотка. Нервы заметно начали сдавать, когда лучник показался в дверном проёме гостиной и отрицательно покачал головой: — Я его не нашёл. — Чёрт.. Спасибо, Чангюн, — погрустнел мальчишка. Кихён так и не вернулся. Хёнвон не видел его со вчерашнего раннего утра, когда они разминулись в том переулке. Не зная, чем себя занять, юноша стал наворачивать круги по комнате. Хозяин, видя его метания, грузно выдохнул, привлекая к себе внимание: — Собирайся, — по лицу мальчишки было заметно, что он ничего не понял или прослушал, — собирайся, говорю, пойдём искать твоего друга. Народа на удивление было действительно много, даже больше, чем днём. Мало кому нравится измываться под палящим полуденным солнцем, поэтому люди, а в частности господа более важных чинов, предпочитают вечерние прогулки в экипаже. Вонхо утянул Хёнвона подальше от дороги. Не то чтобы тот лез под колёса карет, просто так ему было куда спокойнее. Мужчина сполна прочувствовал различие ситуаций, когда ты сам находишься в розыске и стараешься быть внимательным, или когда каждый норовит схватить любимого тебе человека — голова идёт кругом от постоянных раздумий, волнений и боязни за его жизнь. Хёнвон, молчавший большую часть времени, наконец-то подал голос, аккуратно дёргая хозяина за широкий карман чёрных штанов: — Куда мы идём? — К сумасшедшему, — пояснил он, немного отходя в сторону, чтобы пропустить дам в пышных юбках. Сегодня какой-то маскарад? — К Минхёку? Думаешь, Кихён у него? — последовал его примеру юноша, отстраняясь и прижимаясь к фасаду высокого здания. Одна габаритная дама остановилась прямо напротив. Её красная юбка выделялась среди остальных молочно-розовых платьев молодых девиц. От нее ощутимо пахло крепким дорогим бренди. Сердце волнительно ухнуло, когда Хёнвон встретился с ней взглядом. Он торопливо опустил голову, скрывая своё лицо за широкой тканью тёмного плаща. Вонхо занервничал: — Мэм, Вам что-то нужно? — довольно грубо вышло, хотя он не планировал делать жёсткий тон. Женщину, похоже, его невежливое высказывание нисколько не смутило. Она, вальяжно виляя полными бёдрами, направилась ближе, оказавшись почти вплотную. — Да, — игриво протянула она своим сиплым, пьяным, но довольно громким голосом, — не составите ли в компанию одинокой юной леди? Хёнвон мысленно прыснул в кулак — эта «юная» особа просрочилась годков так на тридцать пять уже. А затем заволновался и сам, когда она потянула руки к хозяину, пытаясь ухватить его шею — обнять. Мужчину словно водой окатило, он отскочил в сторону, немного пихая плечом самого юношу. — М-мэм? — но где-то уже послышалось громкое «приносим свои извинения», и проворную шаловливую дамочку уводят под руки такие же нетрезвые подруги, заталкивая её в ближайший экипаж. Наёмник проследил за ними, пока карета полностью не скрылась из виду. Возможно, в городе действительно какой-то праздник, раз дамы позволяют себе напиваться без сопровождения своих мужей. — Мог бы и обнять её, — ухмыльнулся мальчишка и начал хохотать от ощутимого тычка под рёбро. Вонхо ухватил его за острый локоть, уводя в очередной переулок, который, слава богу, хотя бы оказался чистым на этот раз, — о, нет. Только не снова, — заныл он, подстраиваясь под быстрый темп хозяина. Резкой тенью где-то справа пронеслась большая бродячая собака. Из соответствующей размерам пасти брызнули слюни, заляпывая на скорости шерсть самого животного. Отчётливо было слышно её тяжёлое и сбившееся дыхание. Хёнвон от неожиданности отпрянул в сторону, ощущая неприятные мурашки, что пробежали от темечка до кончиков пальцев. У него теперь есть свой собственный пунктик на всех собакообразных. Пёс промчался дальше, скрываясь за поворотом. Вонхо, слегка щурясь, увидел испуг в глазах своего мальчишки и лишь тихонько хохотнул, протягивая для него свою широкую ладонь, за которую тот поспешно ухватился. Миновав кошмарный переулок, Хёнвон облегчённо вздохнул всей грудью. Воздух будто совсем другой — не такой спёртый, не такой тяжёлый и давящий. Сразу стало легче идти, будто за его ноги больше никто не цеплялся и не пытался утянуть вниз. Хозяин не позволил ему отпустить руку, даже когда на их пути встречались люди. Это, в принципе, не казалось столь значимой проблемой, потому что определить, кто же находится под большим плащом, было невозможно, чем юноша успешно пользовался. До дома лекаря оставалась ещё половина пути, когда, проходя вдоль набережной, вдали у самого моста Хёнвон разглядел знакомую худую фигуру. Кихён сидел, свесив ноги, кидал мелкие камушки на поверхность воды, с полным безразличием наблюдая, как они друг за другом скрываются в толще реки — тонут, оставляя после себя играющие кольца на зеркальной глади. Он, казалось, не видел ничего вокруг себя, находясь где-то глубоко в своих собственных мыслях, а точнее — чувствах. Спина, которую тот всегда держал идеально ровно, сейчас была сутулой, словно на его хрупкие плечи свалилась непосильная ноша, которую нельзя скинуть при первой возможности. Хёнвон в один миг перенял все эмоции своего друга, печально опуская голову, когда они подошли ближе. Чтобы не напугать юношу своим неожиданным появлением, он тихонько позвал его, специально топчась на месте, и лишь затем позволил себе прикоснуться к его острому плечу. — Кихён-а, почему ты здесь? — тот повернул голову, встречаясь с обеспокоенным взглядом своего господина. — Я уже шёл домой, но решил посмотреть на реку. Здесь так красиво, — он насильно выдавил из себя дежурную улыбку, и если Хёнвон с легкостью поверил в это, то Вонхо такой фальшью просто не проведёшь. Он решил промолчать, позволяя этому ребёнку поступать так, как он хочет. — Тогда возвращаемся? — Да, — от мужчины не скрылось и то, с каким трудом повар поднялся со своего места, болезненно растёр затёкшие колени и даже несколько шагов заметно пошатывался, словно заново учился ходить. Сколько же он просидел здесь на одном месте? Не хотел идти домой? Почему? В принципе, ответ пришёл к нему сам собой, но он решил уточнить: — Минхёк что-то сделал тебе? — и Кихён не просто вздрогнул от его вопроса, а дёрнулся, в ужасе распахивая глаза. — Н-нет, о чём Вы? — он нервно засмеялся, с головой выдавая себя, — Господин лекарь даже помог мне, приняв детей в свой дом и наняв для них няню. Понимая, что юноша продолжит отпираться, Вонхо закончил свой допрос, ускоряя шаг. Когда они вышли на улицу, что располагала в себе главную площадь, то остановились, удивлённо озираясь вокруг: множество людей, одетых в пышные наряды, столпились, заполоняя собой всё пространство. Вдоль площади уместились и торговые лавки с сувенирами, и ларьки с чем-то съестным. Больше всего привлекали внимание уличные музыканты и фокусники. Где-то проводили состязание по поеданию кислой клюквы. Весело и интересно. Но опасно. Хёнвону нельзя здесь быть, ведь риск безумно велик. Мальчишка и сам это понимает, за что хозяин ему очень благодарен. К сожалению, площадь — единственное место, где им необходимо пройти напрямую, поэтому юноша сильнее укутался в свой плащ, почти припадая к земле, чтобы никто не смог его разглядеть. Но это привлекало ещё больше внимание, здесь, среди пышных юбок и роскошных сюртуков. Громкий басистый голос дядьки-торговца больно бил в голове, когда они пробирались сквозь ларьки с душистыми специями, что щекотали нос. Хёнвон даже чихнул, получив от незнакомой старушки тёплое «будь здоров, сынок». С ног его чуть не сбили детишки, что радостно бежали к начинающемуся представлению с мыльными пузырями. Красота и идиллия. Но пока юноши увлечённо глазели по сторонам, Вонхо что-то не давало покоя. Снова какое-то странное предчувствие, что им лучше бы убраться отсюда как можно скорее. Но трактовать своё волнение он мог только в одном ключе, и тот являлся Хёнвоном. Наёмник закусил губу. Что-то точно случится с его мальчишкой. Что-то, что нужно срочно предотвратить. Предчувствие оправдало себя буквально через несколько минут, когда весёлая музыка вдруг резко прервалась, и послышались громкие крики стражи: «Летний фестиваль проводить запрещено! Король запретил проводить праздник!» «Разошлись! Все!» «В городе чрезвычайное положение! Вам не выдавали разрешения на проведение!» «Любое сопротивление карается смертью!» «Разошлись!» Дикие женские вопли разнеслись по всей площади, когда стражник наугад вонзил кинжал в мужчину, вспарывая ни в чём неповинному бедолаге брюхо. Вот оно — самое страшное, что могло сейчас произойти — паника. Когда толпа народа ринулась прочь, топчась по телам друг друга, наёмник замешкался лишь на секунду и, уже оглянувшись по сторонам, потерял Хёнвона из виду. Смачно выругался, хватая стоящего рядом Кихёна за плечо и уводя из толкучки. Хёнвон перевёл дыхание, опираясь на фасад здания. Рядом с ним находилось ещё с десяток людей, поэтому, впустив напоследок в лёгкие побольше воздуха, он отлепил себя от стены и повернул в сторону дома Кихёна. Ветер зазвенел в ушах сильнее, чем обычно. И юноша поначалу даже не сообразил, откуда такие перемены, пока вдруг не столкнулся с парой удивлённых глаз неизвестного мужчины, что уставился на него сначала ошарашено, а затем весь напрягся, явно что-то анализируя. Хёнвон непроизвольно поднёс руку к своему лицу — холодно ему стало, потому что капюшона всё это время на нём просто не было. Сколько человек видело его за эти минуты? У мальчишки задрожали от страха ноги. Этот странный мужчина запустил руку в большой мешок на своём плече, порывшись, довольно оскалился. В его руках листовка. Он — охотник за головами. Юноша неверяще, словно в бреду, замотал головой, надеясь, что всё происходящее — сон. Но это точно не сон, потому что лёгкие разрывало болью из-за тяжёлого дыхания, которое могло скоро и вовсе оборваться, если Вонхо не поторопится и не спасёт мальчишку. Оставалось лишь молиться.Предчувствие
2 марта 2019 г. в 21:43
Кихён не знал куда деться, продолжая лежать на полу во мраке кухни. Единственная лампадка издевательски потухла из-за утонувшего в воске фитиля. Тени стали сгущаться, нагоняя на юношу ещё больше страха. Он закутался в свой же передник, не решаясь садиться на стул, лишь отполз поближе к гарнитуру.
Жутко.
Болезненно повёл плечами, морщась.
Куда бежать? Что делать?
Лекарь знал о Кихёне практически всё, и юноша был абсолютно уверен, что если он вернётся к маме, то мужчина заявится прямо к нему. Он и так в их доме прописался уже, по-хозяйски располагаясь на кресле в гостиной, свободно пользуясь их кухней. Даже втёрся в доверие к матушке.
«Будь ты проклят! Словно специально это сделал, чтобы сотворить со мной такое!» — Кихёна передёрнуло: а вдруг так и было?
«Приметил меня, построил планы, а теперь нанёс первый удар.. Чёртов стратег».
От волнения закусил фалангу большого пальца, пытаясь унять дрожь, что заставляла его тело заметно трястись. Если он попытается сбежать, то всё бессмысленно. Да и дети всё ещё в спальне. Юноша почувствовал бы себя последней мразью, если бы спасся только сам.
Из тяжких раздумий его вытянуло мерное тиканье механических часов, звук которых он не замечал до этого ни разу. Откуда всё же у Минхёка столько денег…
Кихён взвыл, вспоминая условие, которое ему поставил лекарь. Где ему взять эти деньги!? Почему он вообще должен платить!?
Он слабой рукой схватился за голову, что нещадно раскалывалась, угрожая потерей сознания. Позабыв про свою брезгливость, он полностью лёг на холодный пол, уставившись в потолок, хотя из-за темноты всё равно не мог его разглядеть. Устало прикрыл глаза, из-за чего тонкая дорожка слёз пробежала по щеке, скрываясь за ухом. Мысли путались между собой, завязывая тугие узлы. Теперь казалось, что всюду есть подвох. Даже подумал о том, что Хёнвон тоже мог попасть в такую ловушку. Хотя тот клятвенно заверял друга, что «хозяин» ему ничего плохого не делает, но отчего-то покрасневшие тогда щёки мальчишки заставили Кихёна немного напрячься.
Юноша перевернулся на бок, утыкаясь лицом в своё предплечье, одновременно смахивая оставшиеся слёзы. Раздумье уже казалось пыткой. Под тиканье монотонных часов он погрузился в очередной беспокойный сон, который преследовал его ещё от событий, произошедших в особняке.
Минхёк, ожидавший в своей спальне, так и не услышал хлопка входной двери, криков, плача или хотя бы соответствующего звука, означающего, что Кихён вернулся в комнату к детям. Из недр дома не доносились даже шорохи, поэтому он немного напрягся, решаясь проверить. Юношу он застал на полу кухни. Тот обессилено лежал, уткнувшись лицом в холодную древесину, погрузился в сонное царство.
— Очень опрометчиво с твоей стороны, малыш, — тихонько подошёл ближе, — заболеешь пневмонией, и я уже не смогу тебя спасти.
Он обвил руками тело мальчишки, отмечая, что он действительно холодный. Завалил его на себя и, слегка пошатываясь от тяжести, поднялся по лестнице на второй этаж. Немного подумав, решил всё же отнести Кихёна обратно в комнату к детям, где ему будет спокойнее. Всё-таки терять свою игрушку так рано совсем не хотелось. Он накрыл бедолагу одеялом и, посчитав, что этого недостаточно, принёс и своё. Выудил из маленького ящичка под самой столешницей письменного стола листок бумаги, перо и чернильницу. Принялся аккуратно выводить буквы.
Часы показывали добротных девять утра, когда Кихён завозился от шума, раздающегося на соседней кровати. Дети проснулись и, казалось, позабыв про все тяготы жизни, весело скакали по мягкому матрацу, на котором, возможно, спали впервые. Юноша перевернулся на другой бок, немного путаясь в удвоенном количестве одеял. Откуда они?
— Дети, тихо! — низко рявкнул он, будто для него это было чем-то естественным. Ребятишки и вправду притихли, послушно садясь на кровать. Кихён удовлетворённо закрыл глаза, но был вынужден подскочить буквально через секунду, когда мозг, наконец, окончательно проснулся и начал подкидывать ему воспоминания этой ночи. Очень вовремя на глаза попалась записка, и Кихён поспешил взять её в руки, растерянно вчитываясь в ровные аккуратные буквы: