Его Светлость

…       От Шону уже давно не было вестей, из-за чего хозяин стал заметно нервничать. Не мог же их план пойти прахом на первом же этапе? Вонхо грузно перевернулся на другой бок. Солнце, что пробивалось в комнату тёплыми лучами, сейчас безумно раздражало, вынуждая мужчину укрыться одеялом полностью. Бесило и то, что Хёнвона рядом не оказалось. Своим тощим тельцем он скрашивал каждое его утро.       В голове была каша из непонятных мыслей о мальчишке, о будущем, о плане, который никак не получалось реализовать. Стало как-то неописуемо тоскливо и даже немного обидно, что все проблемы и беды, что легли на плечи всех здесь присутствующих, должен разгребать он один. Но он быстро откинул от себя эту мерзкую, «свойственную только слабакам» мысль, потому что прекрасно понимал, что он — и есть причина всех всплывших проблем.       Захотелось увидеть Хёнвона, поэтому он поднялся с нагретой солнцем постели и направился в гостиную. Мальчишку обнаружил в кресле. Он спал в неудобной и неестественной позе, поджимая острые коленки к груди и прислоняясь щекой к твердому подлокотнику.       «Будет потом всё тело болеть», — подумал и подошёл ближе. Привычно подхватил юношу на руки, позволяя тому лечь на своё плечо. Удивительно, насколько тот доверял, что даже не проснулся на его манипуляции.       Вонхо аккуратно отнёс мальчишку в спальню, стянул с него большие штаны и сорочку, которую сам же до этого одолжил. В комнате слишком жарко, и нет возможности проветрить. Хёнвон что-то промычал и заёрзал. Его тонкие пальцы пробежали по светлой простыне в поисках наёмника. Тот лишь умилительно хмыкнул, устраиваясь рядом, поймал руку юноши, кладя её на свою грудь. И он сразу же перестал мельтешить, успокаиваясь.       Вонхо, подперев подбородок ладонью, лениво, с слегка прикрытыми глазами, рассматривал изгибы такого любимого тела. Всё-таки дальше поцелуев в шею он никогда не заходил, и в открывшейся для него картине, обнаружил множество притягательных деталей: крохотные родинки на плечах, шрамик на шее, ореол маленьких сосков, торчащие рёбра и отчётливо выпирающие косточки ключиц. Вонхо выдохнул слегка громче, чем следовало.       Мальчишка теперь присутствовал в его жизни всегда: помимо того, что он находился рядом, согревая мужчину теплом своего юного тела, он ещё и прочно поселился в его мыслях. Неконтролируемо все раздумья сворачивали на едином повороте, что вёл одной дорогой, к месту под названием «Хёнвон». Бессознательно Вонхо вытягивал из своей памяти его нежные улыбки, яркие взгляды, свойственные только ему милые жесты: забавное причмокивание полных губ, удивительная прямая осанка. Мужчина нежно улыбнулся, вспоминая, как сильно Хёнвон поджимает ноги, когда заливается заразительным долгим смехом. Как необычно ведёт счёт на пальцах, начиная с указательного и заканчивая большим; как трёт сонные глаза лишь мизинцем; как в волнении кусает нижнюю губу; как жадно мнёт его рубашку при поцелуе, который каждый раз — словно их первый; как с упоением ластится навстречу объятьям; сколько в нём неопытности чувства и доверчивости.       Мужчина мог на раз перечислить все привычки, ведь его глаза смотрят только на юношу. И не потому, что мир вокруг для него поблек и выцвел, а потому, что Хёнвон и есть весь его мир. И стал он им за такое короткое время, что наёмник до сих пор чувствует себя в каком-то полусне от переполняющих эмоций. Скованный по доброй воле тяжёлыми стальными кандалами, он шёл на дно океана, который убивал в нём прежнего безжалостного преступника.       Хёнвон скривил недовольное лицо, когда луч света начал особенно настойчиво биться ему в глаза. Чтобы спрятаться от него, мальчишка уткнулся хозяину куда-то в область подмышки и, наконец, осознал, что лежит в постели, хотя засыпал в гостиной. — Вонхо? — сквозь дрёму позвал, хотя не был уверен в его присутствии. — М? — погладил того по макушке, замечая, как светлые волоски выбиваются, создавая незамысловатый хохолок. Но мальчишка больше ничего не ответил, удовлетворённо закидывая ладошку куда-то на живот мужчине и быстро проваливаясь в сон. Вонхо немножко вздрогнул, словно его пощекотали пёрышком по коже. Боже, как же приятно. А когда-нибудь он сделает им обоим ещё приятнее. Научит того, кто сводит его с ума, настоящей взрослой стадии любви. Запачкает и заставит с каждым разом желать всё больше и больше.       Чтобы избежать дальнейших казусов, поспешил накрыть юношу одеялом. Он мысленно щёлкнул себя по лбу, осознавая, что ему теперь придётся защищать Хёнвона ещё и от себя.       «Боже, Вонхо, ты же взрослый мужчина, что за пошлости?» — пронеслось в голове, почему-то, голосом Минхёка. Хозяин невольно скривил раздражённую гримасу — как условный рефлекс на лекаря.       Из состояния сладкого полусна его выдернул тихий стук в дверь. Чёртово утро не оставит его в покое.. — Да? — немного осевшим голосом откликнулся он, осторожно отодвигая Хёнвона от себя, чтобы незаметно подняться. За дверью его поджидал Чангюн. Вонхо сразу напрягся: лучник не из тех глупых подчинённых, которые будут будить своего хозяина ранним утром по всяким пустякам. Значит, что-то точно произошло. Да и его взволнованный вид сразу выдавал всю серьёзность ситуации. — Господин, я перехватил письмо из особняка.. — мужчину будто водой окатили, прогоняя остатки сна. — Что в нём? — перестраховался, захлопнув дверь спальни, чтобы Хёнвон ничего не услышал. — Шону не смог договориться, они схватили его, но он вырвался и сейчас в бегах. — Твою мать, — хозяин нервозно закусил внутреннюю сторону щеки, — что им нужно? — Чтобы «тот, кто выгораживает убийцу Его Величества явился немедля в особняк», господин…       Вонхо молчал, анализируя ситуацию. Почему-то мозг отказывался адекватно работать именно сейчас, когда требуется молниеносное решение, от которого может зависеть жизнь его верного товарища. Если он что-то не предпримет, то «ищейки» выйдут на их след, а затем найдут и Хёнвона.       Вот и ещё один груз в копилку проблем.       «В который раз прокололся, Вонхо. Сдаёшь позиции», — и снова этот ублюдочный голос в голове. То ли он уже начал сходить с ума, то ли именно так звучит его совесть — оба варианта ужасны. — Тогда я навещу их, как они того и хотят, — снова этот звериный оскал, но скорее сделанный специально, чтобы доказать самому себе свою уверенность, — найди мне лошадь и отыщи картавого, для него есть работёнка. — Слушаюсь.       Вонхо вернулся в комнату, но той ленивой атмосферы в помещении больше не ощущалось. Мужчина окинул взглядом юношу, что уже успел свернуться привычным калачиком и закутаться в одеяло плотнее. — Хёнвон-а, — тихонько позвал он, запуская руку в его солнечные волосы, приласкал, пытаясь разбудить. Но мальчишка всегда был ещё той соней, поэтому вяло отмахнулся, словно от назойливой мухи. Наёмник умилился, но всё-таки свои попытки бросил, оставляя спящего в покое. Не хотелось тревожить сон этого чуда, поэтому он просто покинул комнату, напоследок оставив короткий, но пропитанный любовью поцелуй в его мягкие губы. Хёнвон ожидаемо не проснулся.       С самых первых дней в этом городе, ещё когда они жили у Минхёка, наёмник решил, что обязательно разберётся с гнетущими проблемами, которые мешали их будущему. Он ни за что не позволит Хёнвону скрываться всю оставшуюся жизнь, сбегая от погони извечных охотников за головами и псов Его Величества. Такому нежному и хрупкому мальчишке хотелось создать подобающие условия.       Положа руку на сердце, Вонхо понимал, что его силы и связей не хватит, чтобы защитить того от всех напастей, что подкидывала судьба. Поэтому он и Шону продумали план будущих действий. Но, к большому разочарованию, он провалился, когда последнего схватили прислужники короля, что были в особняке. Наёмник должен был предложить тем господским «псам» деньги в обмен на жизнь Хёнвона или хотя бы на подтасовку улик в деле об убийстве. Но насколько бы не были пропитаны алчностью те люди, в них всё же играли природные инстинкты самосохранения, ведь если бы королевская семья узнала, что они брали взятки, то их бы убили, и глазом не моргнув. Сделка сорвалась, и Шону был вынужден бежать. Наёмник выложил на выкуп все деньги, которые получил за заказ на принца — какая ирония. Что ж, сейчас, если королевские «ищейки» не хотят по-хорошему, тогда хозяин придёт к ним лично.       Когда Чангюн привёл к нему жеребца, Вонхо отметил неплохой выбор лучника: конь высок, мощен и чёрен, как смоль. Мужчина удовлетворённо присвистнул, перехватывая поводья. — Мне последовать за вами, господин? — уточнил Чангюн, передавая хозяину мешок и помогая закрепить его на седле. — Нет, оставайся здесь. Хёнвону нужна защита. — Вас понял. — И, Чангюн, — мальчишка внимательно слушал, — я не успел ему ничего рассказать, пожалуйста, не пугай его слишком сильно и не вдавайся в подробности, если он начнёт расспрашивать. — Слушаюсь. Когда вас ждать? — Через пару дней. «Если я вообще вернусь..» …       Хёнвон не мог поверить своим ушам: как так «уехал в особняк»? Зачем? Каждое слово для него было словно гром, который как раз уже начал нависать над городом. Но горожанам было всё равно на наступающую непогоду, ведь долгий рабочий день уже позади, и они разбрелись по своим домам. Встречают родных, ужинают. А вот у Хёнвона сердце не на месте. — Он сказал, что вернётся через пару дней. — Но зачем ему понадобилось уезжать? Что он задумал? — юноша не унимался. Чангюн действительно хотел его поддержать, даже порывался успокаивающе дотронуться до его плеча, но сдержался, одёргивая руку: — На самом деле у хозяина был план подкупить людей короля, что разыскивали тебя, но всё пошло прахом. И сейчас он решил разобраться со всем лично и просил тебя не волноваться. — Не волноваться? — неверяще переспросил юноша. — Он укатил на верную смерть, а ты говоришь мне не волноваться!? — нервы сдали. Хёнвон ещё никогда не чувствовал себя таким слабым. Ему нравилось, что наёмник защищал его, но поступать так опрометчиво — настоящее самоубийство. Если мужчина пострадает, то это тяжким грузом ляжет на совесть Хёнвона. И чем тот только думает!?       Кихён подставил ухо к двери, с волнением прислушиваясь к их разговору, но, к сожалению, улавливал только обрывки фраз. Он быстро отпрянул, когда Хёнвон злостно толкнул дверь, возвращаясь к столу. На вопросительный взгляд друга, он низко прошипел: — Вонхо уехал. — Куда? — Геройствовать, — грузно сел на стул, принимаясь есть горячий суп, что обжигал язык и нёбо.       Уже позднее, когда в доме потухли все свечи, Кихён смог вытянуть из господина информацию. А после разболтал того настолько, что узнал подробности его отношений с наёмником. Но несмотря ни на что, поддержал друга, позволяя ему выплакаться в своё плечо.       Обещанная пара дней проскочила для Хёнвона незаметно. Кихён слонялся повсюду: подрабатывал, где только мог, пропадал сутками, чтобы заработать. Больше не поучал всех и вся так въедливо, как умел только он. Его друг искренне не понимал, зачем всё это, если они жили на деньги Вонхо. Но именно поэтому Хёнвон просто позволил себе бесконечно спать, чтобы не проводить множество часов в ожидании. Ему вообще в последнее время было трудно заставить себя даже ложку держать, на что повар бросал краткое «поешь» и снова убегал по своим делам. Вот только такие перемены в поведении обоих совсем не казались чем-то хорошим, и это совсем не значило, что в Кихёне плескала энергия, которую он мог растрачивать на всё подряд. Совсем наоборот: он выглядел безумно измотанным, осунувшимся, будто даже ниже стал. Хёнвон тоже на человека, жившего полной жизнью, похож не был, находясь где-то между сном и реальностью, вообще перестал за собой следить.       Хёнвон неохотно подчинялся необходимости просыпаться каждое утро, но даже так он всёго лишь безучастно смотрел куда-то в окно и тяжко вздыхал, когда очередной проходимец маячил где-то на улице. «Боже, Хёнвон, что ты делаешь со своей жизнью?» — думал он, заматываясь в одеяло, которое уже потеряло тот самый запах елового леса, что источал Вонхо.       Наёмник не объявлялся уже четвёртый день. И мальчишке за это время стало казаться, что он начал забывать его голос, его руки, его глаза. Хотелось выть. Сразу стали вспоминаться те грустные времена, когда юноша проводил одинокие дни в своей спальне, будучи запертым своим же отцом.       Отец. Как он там? Кихён рассказал, что он жив. Но о нём больше ничего не хотелось слышать, потому что Хёнвон узнал достаточно, чтобы разорвать их связи на всю жизнь — именно отец объявил людям короля, что убийца — его сын. Было обидно, грустно. Но до боли привычно. Казалось, поступи отец иначе, и Хёнвон бы перекрестился, подумав, что его стариком завладела какая-то сущность. Поэтому он просто принял всю ситуацию как должное. Он всегда так делал.       Хёнвон подметил, что Кихён с каждым днём становится всё мрачнее. Он суетился всё больше, изматывал себя. Что у него на уме? Ответ был сокрыт, вынуждая мальчишку утопать в раздумьях о том, чем бы помочь своему другу. Пик нервозности повара наступил на пятый день отсутствия Вонхо, когда Минхёк ранним утром показался на их пороге, дежурно улыбаясь Его Светлости, внешний вид которого сейчас оставлял желать лучшего. — Ого, а кто это у нас тут такой заморыш? — вместо приветствия выдал он, беспардонно проходя вглубь гостиной и располагаясь в свободном кресле. Плавным жестом руки указал Кихёну на сиденье напротив. Повар выглядел так, словно готов гиеной накинуться на гостя и перегрызть ему глотку, из которой посмели вырваться грубые издёвки в сторону его господина. — А где ушастый предводитель низкосортных наёмников? — да что с этим лекарем не так? Всегда бьёт точно в цель и по самому больному месту. — Вонхо разбирается с прихвостнями короля, — сухо пояснил Хёнвон, едва заметно фыркая от раздражения. — О! Самопожертвование! Совсем не в его стиле… И не в моём вкусе. — Зачем Вы пришли? — Хёнвону было неприятно находиться в его компании, хотя явных причин этому не было. Просто видя подавленного Кихёна, в нём просыпалась острая неприязнь, словно он на подсознательном уровне перенимал состояние своего друга. — Ну, как же! — переигрывая эмоцию жизнерадостности, воскликнул Минхёк, — я пришёл навестить своего пациента! — Но его баловство вдруг резко прекратилось, когда он увидел покалеченные руки повара, которые тот усердно прятал в широком кармане своего извечного передника. — Что произошло? Хёнвон, вторя мужчине, уставился на своего друга. — Ничего. Просто на работе случился небольшой казус, вот я и… — лекарь подскочил с места, сокращая между ними расстояние. — Нужна помощь? — пальцем указывая на больное место, спросил он. На это Кихён лишь раздражённо закатил глаза. Он что-то произнёс по губам, но Хёнвон, сидящий сбоку, не смог ничего разобрать.       Повар не верил своим ушам: он пахал из-за лекаря, как лошадь, чтобы заработать эти несчастные деньги, а тот так спокойно заявился с вопросами «нужна помощь?». «Себе помоги, мразь..»       Но он молчал, не решаясь произнести это вслух, чтобы Хёнвон ничего не заподозрил. Никто не должен знать его позор. Минхёк одарил юношу многозначительным взглядом и вернулся на своё насиженное место в кресле. — Хорошо, тогда поговорим с тобой позже, — заверил он.       В комнате повисла напряжённая тишина, перебиваемая лишь пустозвонием болтливого лекаря, который обронил за несколько минут кучу ничего не значащих слов. Хёнвон, что принципе вёл себя всё это время отстранённо и тихо, сейчас и вовсе весь сжался в сиденье мебели, разглядывая заусенцы, вернее то, что от них осталось — он изгрыз их от волнения. Минхёк тогда наконец-то вспомнил истинную цель своего визита и поспешил обратить на себя внимание мальчишки: — Как живот? — Не знаю, — вяло ответил тот, даже не поднимая головы, — болит немного, — не соврал, потому что в последнее время чувствовал себя по-настоящему паршиво. — Тогда мне нужно осмотреть тебя. Беги в кроватку, я сейчас подойду, — юноша послушался, оставляя Кихёна и Минхёка одних в гостиной. Последний сразу же обернулся, игриво дёргая бровями: — Как успехи, малыш? — но повар лишь молчаливо вывалил ему в ладонь кучу шиллингов, лекарь их тщательно пересчитал. Ровно двадцать один. Кихён снова справился. Что ж, но игра-то у них долгая. — Мне не нравится ваша унылая атмосфера в доме? Вы здесь плесень проращиваете? Кихён так устал от его шуток, он вообще от всего устал! Мужчина, что не сводил с него глаз, нахмурил брови: — Хочешь чего-нибудь? — Хочу, чтобы ты сдох. — Ну, нет, малыш, моё время придёт чуть позже. Тогда ты уже не захочешь, чтобы я умирал. — Не надейся и не верь в сказки — этому никогда не бывать.       В спальне было безобразно душно и жарко, пришлось оставить дверь открытой. Минхёк дал Хёнвону очередную настойку пахучего травяного лекарства, из-за чего его сильно разморило. Кажется, становилось лишь хуже. Глаза слипались, в голове мельтешила тонкая дымка покидающего его сознания. — Эй-эй, погоди, тебе нельзя сейчас засыпать, — всполошился лекарь, приподнимая больного за плечи, вынуждая сесть, — если не переждёшь это состояние, то вырубишься на добротные сутки. — Ну и славно, — отозвался тот. — Нет, отвлекись на что-нибудь, — пощёлкал пальцами перед чужим лицом, Кихён в это время недоверчиво косился на него, стоя чуть поодаль от кровати, — подумай, например, про вшивого наёмника своего. — Я только и делаю, что думаю о нём, — мальчишка даже не стал огрызаться на колкое высказывание лекаря. — Рассказать о нём что-нибудь? Я много про него знаю, — Хёнвон на его слова заметно оживился, садясь в постели. — О, вижу, интересно. — Откуда ты его знаешь? — начал юноша, на что Минхёк коварно улыбнулся. — О, ну это моя любимая история! На самом деле мы познакомились, когда нам было ещё по шестнадцать. Он тогда был ещё ушастей, чем сейчас, — сказал и просто-напросто замолк.       Создавалось безошибочное ощущение, что он ждёт от слушателей восхищённой реакции на его оригинальное вступление. Поняв, что мальчишки лаврами его не одарят, прочистил горло и продолжил, — он и Шону тогда связались с одним опасным наёмником, который и научил их всем бандитским прелестям… В общем, там потом неинтересно, перейдём к моей любимой части — в ней появляюсь я, — сделал торжественную паузу, хотя стоило признать, что искусством ораторства он действительно владел, благодаря своему голосу, — Вонхо такой глупенький был. Сейчас, конечно, он запустил это своё состояние, но раньше он был даже милым. — Не понимаю, как ты тогда связан с ним? — встрял молчащий всё это время Кихён. Минхёк невольно улыбнулся, когда тот подошёл чуть ближе. — Всё предельно просто: тот опасный наёмник был моим отцом, поэтому те двое частенько мельтешили у меня перед глазами. Но я смог отогнать их только тогда, когда отправил папулю на смертную казнь, — как же мерзок этот радостный тон его голоса. Хёнвон даже вздрогнул от услышанного, Кихён бессознательно сделал шаг назад. — Испугались? — засмеялся. — Не волнуйтесь, эта гнида заслужила сполна, — и его лицо едва заметно помрачнело, буквально на секунду дрогнула нижняя губа, словно лекарь предался не самым хорошим воспоминаниям. Но он быстро взял себя в руки: — Ну как? Больше не тянет в сон? — Нет, — получилось немного неуверенно — Хёнвон всё ещё был растерян, не зная, как себя вести. — Тогда позвольте откланяться, — он поднялся с насиженного места, направляясь в сторону двери. Прежде, чем скрыться из виду, обернулся и обронил, — за Вонхо не переживайте. Вы будете удивлены его живучести.       Хёнвон не мог точно сказать, полегчало ему или наоборот, зато понял, как накажет хозяина, когда тот вернётся. А вернётся он обязательно.