Его Светлость

      Минхёк прислушивался, как монотонно шли стрелки механических часов, показывая второй час глубокой и тихой ночи. Устало попытался вспомнить, когда и где он успел их приобрести, но так и не смог. И здесь, сидя в своём кресле, он вдруг осознал, что все эти вещи, которыми он обставил свой дом, сколько бы они не стоили — совершенно ничего для него не значат. Всё это лишь какое-то низкое, дешёвое желание «обладать». Желание доказать, что он может позволить себе то, чего не могут другие. Он посмотрел на стол, в недрах которого был спрятан револьвер. И зачем он ему такой: пёстрый, рюшный и совсем неудобный? Очередная безделушка, которой он пытался заполнить пустоту в душе. Если таковая вообще имеется..       Минхёк не верил в это. И в бога он тоже не верил. Перестал, когда тот не откликнулся на его молитвы о помощи.       Но пустота никуда не исчезала и, казалось, расползалась ещё больше, поглощая в себя всё, что у него оставалось. С дырой в груди и бездной в голове, он вёл какое-то подобие «интересной и увлекательной жизни, которой завидуют все». И продолжил бы жить так, если бы вдруг на пути не появился тот, кого он не смог купить. Тот, кто стоит намного больше, чем все эти пустышки, которыми он окружил себя.       Минхёк, по пунктам следуя своим мыслям, посмотрел на свои ладони. На них до сих пор остался след Кихёна. Мужчина сжал кулак до побеления костяшек. Он заполучил то, что хотел, то, о чём грезил. И пустоту захлестнуло и перекрыло непонятное «нечто». Кажется, люди зовут это чувствами? Минхёк грузно хмыкнул, опуская голову — неужели всё время ему не хватало лишь каких-то жалких человеческих эмоций. Но он мог поклясться, что ничего подобного раньше не испытывал.. Так почему же он до сих пор неудовлетворён? И ответ не заставил себя ждать, врезаясь в его мысли: потому что мало. Ему Кихёна мало. Недостаточно, чтобы насытиться, но сполна, чтобы забыть обо всём на свете. Маленький мальчишка больше не казался очередной игрушкой для потехи его самолюбия. Он теперь стал настоящей потребностью, без которой Минхёк потеряет последний интерес к этой скучной жизни. Его тихие стоны, скулёж, невнятный лепет, содрогание тела, прикрытые от удовольствия глаза, жар, стыд, наслаждение — он никогда не сможет выбросить это из головы.       Неужели сама судьба сжалилась над ним, подарив желание жить? Минхёк истерично засмеялся, запуская пятерню в светлые волосы. Нет, никогда. Чертовка судьба ненавидела его с самого рождения. Возможно, то, что он сейчас испытывает — очередной её способ поиздеваться над ним. И лекарь уже до конца не уверен, её ли это забава и прихоть, или это он искупает какие-то свои прошлые грехи? Одно знал точно: судьба — та ещё скользкая мразь. И он оказался прав как никогда.       Вонхо появился на его пороге почти синхронно с окончившимся потоком тяжёлых мыслей. «Словно вишенка на торте, — подумал Минхёк, пропуская неожиданного гостя в свой дом, — замечательный подарок, судьба».       Наёмник выглядел уставшим от изматывающей долгой дороги. Он часто-часто дышал, то и дело мотая головой, чтобы прийти в себя. Минхёка это лишь позабавило, что он и поспешил озвучить: — Ты вместо того, чтобы сесть на лошадь, похоже, вёз её на себе? — Да, прискакал к тебе, как только вернулся, — вторя его издевательскому тону, ответил Вонхо, отдышавшись. Он беспардонно прошёл в гостиную, устраиваясь на подлокотнике кресла, закинул ногу на ногу и скрестил руки. Минхёк уже догадывался, о чём они будут говорить, поэтому, проследовав за наёмником, достал нож, пряча его в недрах широкого кармана брюк.       Наконец-то вся правда всплыла наружу — лекарь видел тому подтверждение в серьёзных глазах Вонхо. Тот продолжал молчать, ожидая, что болтун заговорит первым, что в принципе и произошло: — Как провёл каникулы? — сколько яда было в этом голосе. — О, всё было просто превосходно, — ответил Вонхо, указывая рукой на кресло напротив. Минхёку терять нечего, он послушно сел. Наёмник возвышался над ним, показывая своё превосходство. Но его аура на лекаря совершенно не действовала и даже немного забавляла. Они оба это знали. — И кто же выдал мою маленькую шалость? — Минхёк повторил его позу уверенности. И хоть с виду они были абсолютно спокойны, внутри обоих бушевало безумное соблазняющее желание перерезать глотки друг другу. — Не поверишь, ты прокололся с самого начала. — В чём же? — всё же у него получилось заставить лекаря немного занервничать. — Я удивлён тому, что ты не выдал Хёнвона королю, — мужчина проигнорировал его вопрос. — Это было бы безумно скучно и неинтересно, — отмахнулся Минхёк, словно его расхваливали.       Вонхо оскалился: — Да уж, теперь тебе точно будет весело. До самого конца, пока тебя не вздёрнут на петле за твои деяния. — Мои? — удивился лекарь. — Но ведь это не я убил… — язвительное высказывание так и не закончилось, он вдруг осознал, что именно Вонхо пытался донести до него. — Ну нет, не может быть, ты действительно сделал это?       Вонхо в ответ улыбнулся так хищно, как умел только сам Минхёк. — Высчитывай, когда же к тебе постучат палачи, если они уже не на пороге. — Это так подло, — не убирая улыбку с лица, обронил лекарь, и надрывно посмеялся — защитный рефлекс. — Как тебе удалось? Мне казалось, ты сдохнешь сразу, как только приедешь туда. — Просто твой больной мозг не способен знать всё… …       Вонхо понимал, что спокойно примет смерть ради защиты Хёнвона, если того потребует ситуация. Вот только он никак не ожидал, что причиной тому послужит Минхёк, который заботливо написал весточку прислужникам короля, что держали под стражей Герцога в его собственном особняке. А содержание гласило об истинном убийце Его Величества. Лекарь сдал Вонхо со всеми потрохами, подробно описав все его злодеяния и некую «неприязнь к принцу, которая и послужила причиной столь жесткой расправы над ним».       Вонхо понял, что Минхёк провернул всё это в тот самый день, когда он сломя голову понёсся спасать Шону. Поэтому, когда он показался в особняке, его уже поджидала стража. Он метался, не зная как спастись из этой западни. Но карты легли настолько удачно, что, казалось, сама судьба мухлевала в этой игре. Вонхо не знал, чем заслужил её добрую волю, но был безумно ей благодарен. … — Не понимаю, что ты имеешь в виду, — наигранно возмутился Минхёк, хотя и вправду был растерян.       Он написал письмо «псам» Его Величества, чтобы поставить точку в этой надоевшей игре с наиглупейшими правилами: сидим и ждём наше «долго и счастливо», в которую его насильно втянули. Он выполнил обещание и не сдал Хёнвона, вместо этого пригодился наёмник, который, к слову, действительно виновен в убийстве. Здорово же получилось? Его бы казнили, Хёнвон остался цел... И хомячок тоже. — А знал ли ты, кому писал? — ухмыльнулся Вонхо. …       У него болели рёбра, по которым пару раз пнули, пока пытались заставить его опуститься на колени перед господином. Мужчина, что восседал на роскошном диване, выглядел очень статно и надменно. Вонхо сплюнул кровь, проговаривая: — Не думал, что окажусь здесь так скоро.       Неизвестный мужчина скрепил руки в замок, подпирая подбородок. Хмыкнул, жестом давая понять, чтобы подчинённые вышли. Когда они остались вдвоём, он наконец-то подал голос: — Узнаешь меня, Вонхо? — наёмник удивлённо вскинул голову, устремляя свой взгляд на этого человека. — К-какого чёрта? — одними губами прошептал он, разглядывая его. Перед ним сидел его заказчик. Тот самый клиент, что заплатил за голову Его Величества принца. Вонхо не верил своим глазам. В памяти сразу стали всплывать забытые кадры того, как поздней ночью этот мужчина показался на пороге его дома в их деревне-убежище. Сразу вспомнились те мелкие детали, которые он уловил во время их короткой беседы: дорогие одежды, большой перстень на указательном пальце, этот надменный взгляд. О, да, Вонхо не мог ошибиться, это именно он. — Я тогда не представился. Генерал Редманд, — он протянул руку для рукопожатия, дождавшись, когда наёмник поднимется с колен. У того чуть не случился сердечный приступ от очередной шокирующей новости — это имя он уже слышал. В письме о розыске, которое зачитывал ему Чангюн. — Ты.. ты заказал мне Хёнвона? В той записке по голубиной почте — это тоже твоих рук дело? — Вонхо чувствовал, как настоящая неконтролируемая ярость подступает к горлу от высокомерия этого человека. Казалось, будто этот мужчина, возомнив себя богом, поиграл с их судьбами, издевательски дёргая за ниточки. Тот согласно кивнул, подтверждая его догадки. — Ты хорошо выполнил мой первый заказ. Я решил, что и со вторым ты справился бы идеально. Мне даже не пришлось искать виновного, чтобы отвести от себя подозрения. За меня всё сделал Герцог, который оклеветал собственного сына. Если бы я преподнёс нашему никчёмному королю голову убийцы, то ни у кого бы даже мысли не возникло, что это моя инициатива, — стал пояснять генерал, предлагая Вонхо присесть. — Но тут это письмо от городничего лекаря Его Величества, — он веером помахал конвертом на свою шею, приковывая внимание наёмника. — Что в письме? — напрягся он, уже догадываясь о его содержании. — Тебя сдали, — быстро ответил генерал, разворачивая бумагу, начав зачитывать.       Вонхо сжал кулаки от услышанного. Что ж, от Минхёка можно ожидать подобное. — Я рад, что этот глупый доктор отправил письмо именно сюда, а не королю, — на вопросительный взгляд наёмника, мужчина поспешил пояснить, — понимаешь, иначе они бы нашли тебя. Я волновался, что при допросе ты мог бы раскрыть меня, рассказав о том, что я и есть заказчик. Но как видишь, всё сложилось лучше некуда, — он расслабленно пожал плечами. На пальце блеснул большой дорогой перстень. — Убьёшь меня, чтобы не осталось свидетелей? — поинтересовался Вонхо, сведя брови к переносице. Тело было напряжено и готово к любым неожиданностям. Его извечный маленький нож всё ещё находился при нём — стражники при обыске не смогли отыскать его. — Нет, — отрезал он, — у меня всё тот же заказ: скорее прикончи сына Герцога и принеси его мне. И дело с концом. — Я не знаю где он, — предпринял попытку хозяин, но генерал резко вскинул руку перед собой, тормозя его. — Ты уже выдал себя, когда твой подчинённый попытался договориться с нами. Он точно у тебя. …       — По своей глупости, Минхёк, ты написал одному моему знакомому. И, знаешь, он оказался занятной личностью. С ним приятно иметь дело, — чем больше говорил Вонхо, тем сильнее лицо лекаря искажалось в омерзительной гримасе понимания, разочарования и неописуемого гнева. Для него видеть самодовольного наёмника — сродни жестокой пытке, которая истерзала его гордость. Сейчас в этот шквал эмоций тонкой нитью приплеталась ещё и маленькая грусть о Кихёне. Они так и не поговорили, ведь мальчишка, переведя дух буквально полминуты, сбежал из его дома, утирая слёзы и на ходу подбирая снятую одежду. А так хотелось снова почувствовать его тонкие дрожащие губы. Неужели уже поздно? Похоже, эта глава его жизни — последняя. — Говори сразу, вы что-то провернули против меня? — в голосе сталь. Он откинул от себя все ненужные чувства, передавая бразды правления своему едкому холодному разуму. Вонхо увидел эти перемены и решил дожать, отыгрываясь за все те переживания, что подбрасывал им Минхёк. Заслужил. Лекарь и сам это понимает. — Шах и мат, Минхёк. Партия окончена, — он поднялся с места, уходя прочь, и лишь напоследок бросил: — Ты когда-то уже говорил мне: успеешь сбежать — отлично, если нет — я буду плакать от счастья. Твоя очередь. … — У меня есть предложение, — он подался вперёд, упираясь локтями в свои колени. — Окажи услугу. — Слушаю тебя, — заинтересовался Редманд. Всё же Вонхо в его глазах выглядел человеком далеко неглупым, и к нему хотелось прислушаться. Особенно учитывая, что этот человек смог удержать в ежовых рукавицах такое количество преступников. Да, генерал нарыл про него информацию, прежде чем заказать его услуги. — Хёнвон нужен мне живым, — а генерал весь изменился в лице, как будто понял его и без лишних слов. Вонхо списал всё это на свою больную фантазию, — поэтому я хочу, чтобы ты подтасовал факты. — Например? — Выставим Минхёка заказчиком преступления, — уверенно проговорил он, — убьём всех зайцев разом: избавимся от ненужной болтливой пасти, убийца будет найден, и тебе нечего будет бояться по этому поводу. — Умно. Доказательства? — Он сумасшедший, этого будет достаточно. — Идёт, — улыбнулся Редманд, ещё раз протягивая Вонхо руку, чтобы скрепить их договор рукопожатием. Он на подсознательном уровне был уверен, что с этим наёмником лучше сотрудничать, иначе всё могло пойти не по плану. Генерал, конечно, не боялся этого преступника, но что-то всё-таки сподвигло его согласиться достаточно быстро, чтобы потом засомневаться в своём превосходстве над ситуацией. …       Вонхо не чувствовал вины за своё решение, но кошки всё-таки скребли своими острыми коготками по его сомневающейся душе. Эти мысли прочно засели у него в голове по дороге домой, что даже затмили собой нетерпение увидеть Хёнвона, голос которого он не слышал уже десятый день.       Минхёк же заслужил это, так? Наёмник искал в голове оправдания, но все дороги сворачивали в одну точку воспоминаний — в их прошлое.       Когда он и Шону были подростками, себе на попечение их взял один немолодой мужчина. Он тоже был наёмным убийцей с увесистым опытом на своих плечах. Он научил Вонхо сдержанности путём насилия и рукоприкладства. Такая же участь досталась и его родному единственному сыну, коим являлся Минхёк. Они прожили вместе не больше года, и Вонхо с уверенностью мог сказать, что вдоволь натерпелся нравоучений и оскорблений старого наёмника. Ему было страшно представить, что же испытывал Минхёк, который пробыл с ним всё своё детство и юность. Так или иначе, на психике мальчишки это заметно сказалось.       Но Вонхо даже и предположить не мог, что тот способен собственноручно подставить отца, оклеветав его. Старика казнили и его последними словами были бранные проклятия, ядом брошенные в собственного сына.       Вонхо был рядом и всё видел. Видел ту обезумевшую улыбку Минхёка. Его тихий смех с хрипучими нотками. И, честно сознаться, он очень испугался, лицезрев этот хищный оскал в свою сторону.       Минхёк, похоже, постепенно вошёл во вкус и буквально через неделю попытался сдать страже ещё и их. Вонхо хотел убить его, но Шону мудро предложил оставить эту затею и сбежать, что они и сделали.       Конь запыхался и устал. Вонхо слез с седла, позволяя ему отдохнуть от тяжести, медленно поплёл к дому, слабо подтягивая поводья, заставляя жеребца идти следом. Заявляться на порог посреди ночи было бы странно, но выбора у него не было. Он надеялся прошмыгнуть к Хёнвону в комнату и заключить его в свои медвежьи объятья, с упоением вдохнуть аромат его волос и тела. Прижать и проваляться так до утра, разговаривая обо всём, что могло только прийти в голову.       Он позабыл обо всех своих планах, когда столкнулся с Кихёном на крыльце. Тот сидел, обхватив острые коленки руками, мерно покачивался и ёжился от зябкой прохлады ночи. На оголённой шее и плечах красовалось множество следов чужих губ, превращая нежную тонкую кожу в одно сплошное пятно из наливающихся засосов, которые наверняка очень болели. Вонхо, застав такую картину, замер на месте, боясь что-либо предпринять. Кихён поднял на него заплаканные глаза, и, казалось, даже был не в силах удивиться неожиданному появлению наёмника.       Мужчина сорвался с места, быстро подбегая ближе. Осторожно дотронулся до его предплечья и, обо всём догадавшись, спросил: — Это сделал Минхёк? Кихён потупил взгляд, не желая отвечать. Спустя секунду покачал головой, отрицая всё. Но Вонхо уже не проведёшь — он отлично чует ложь.       Все сомнения отпали разом. Наёмник понял, что его переживания насчёт лекаря были напрасны. Сумасшедший действительно это заслужил.