Его Светлость

      Хёнвон коротко ахнул, когда спины коснулась твёрдая кора большого старого дуба. Если бы не рубашка и плотный плащ, то кожу бы непременно ободрало. Вонхо с нажимом вдавил его в ствол дерева и присел на корточки. Молча, не убирая рук с худых плеч и продолжая удерживать, посмотрел в его испуганные глаза. Излишне резким движением выудил из своего кармана фляжку и кинул юноше на колени. Поднялся, осматриваясь по сторонам.       Вскоре показался Чангюн. Он тащил на себе разные по объёму мешки и заметно качался из стороны в сторону под их весом. И Хёнвон бы посмеялся над ним, если б мог. У Вонхо не получилось унести его далеко, поэтому ворота города всё ещё оставались в поле зрения. Юноша осмотрелся, видя позади себя лишь один лес. Наёмник усадил его здесь, хотя дорога находилась далеко слева. Значит, они пойдут либо по лесу, либо чего-то ждут. И догадки Хёнвона подтвердились, потому что лучник коротко кивнул и, оставив все вещи, стал возвращаться обратно к городу. Хозяин, минуту побуравив его удаляющуюся спину, сел на землю.       И сел он как можно дальше, видимо, пытаясь таким образом огородить себя от допроса и воплей Хёнвона. Но тот кричать не собирался и просто молча смотрел, чем ещё ощутимее изводил душу Вонхо, которая и так пропиталась сомнениями в правильности действий. Проведя всё это время болтающимся грузом в сильных руках хозяина, Хёнвон успел многое переосмыслить и понять. Всё это время он вёл себя именно так, как общался с отцом ещё в их старом особняке: вызывающе, горделиво, пытаясь доказать, что его мнение хоть чего-то стоит. Отец всегда был в ярости и обзывал его зазнавшимся сорванцом. А сейчас совсем другое: Вонхо прислушивался к нему и доверял. Любил и не хотел обижать. А в ответ получал одни только упрёки. Как же стыдно.       Хёнвон тяжело выдохнул и обнял свои колени. Он каждый раз ранил чувства своего любимого человека, закидывая его колкими обвинениями. А хоть раз пытался поставить себя на его место? Нет.       Мальчишка исподлобья глянул на наёмника, замечая его поникшее состояние. Казалось, даже оранжевое солнце, что почти скрылось за горизонтом, освещало всё вокруг, но именно мужчину обходило стороной. Хёнвон поджал подрагивающие губы и непроизвольно почесал переносицу. Посмотрел на свои пальцы, пытаясь найти на них заусенцы, которые можно отгрызть — привычка при сильном переживании. Но таковых не оказалось — уже все обкусал. Глубоко выдохнул и чуть сиплым голосом обронил: — Вонхо, прости меня, пожалуйста, — затих, ожидая лишь игнорирование.       К его удивлению, тот поднялся с места и особенно торопливо стал приближаться. На секунду остановившись в двух метрах, за пару широких шагов преодолел оставшееся расстояние. Упал на колени и заключал Хёнвона в объятья.       «Почему наши отношения стали похожими на игру «кто кого быстрее осудит за поступок»?» — подумал мальчишка, отчаянно цепляясь за его плечи. — Это ты меня прости. Я действительно слишком жесток по отношению к другим. Минхёк не виноват. Он действительно делал то, что должен был предпринять любой другой на его месте. — Что же нам теперь делать? — шёпотом спросил Хёнвон, слегка прогибаясь в пояснице от приятных поглаживаний тёплых ладоней по спине. — Мне стыдно, — прохрипел он, — мне так стыдно. — Всё будет хорошо. — Знаешь, как часто он помогал мне? — юноша понял, что Вонхо безумно нужно выговориться. — Минхёк стал изучать медицину, чтобы залечивать свои раны, которые отец наносил ему каждый день, — голос казался нормальным, но можно было уловить его небольшую дрожь и колебания. Хёнвон весь сжался — из подробностей, что поведал ему лекарь, он знал лишь об излишней жестокости его отца, но не о ранах. — Но даже так, он иногда одаривал сына заботой. Но когда в их доме появились мы, то всё хорошее моментально исчезло. Остались лишь побои. Мы с Шону пару раз пытались сбежать, но перспектива овладения навыками боя каждый раз заставляла меня остаться. А Минхёк изводился всё больше. Я помню, как в ту ночь перед самой казнью отца, он горько плакал, прося у Господа прощения за то, что он сдался. А потом вдруг стал совсем другим. Словно что-то в нём сломалось и я… — Вонхо замер, ошарашено смотря на мальчишку. — Боже, Хёнвон, что же я наделал? Его казнят завтра! Как и его отца.. Что же я.. — У нас ещё есть время всё исправить? — успокаивающе проговорил тот, поднимаясь первым.       Солнце уже село, оставляя после себя небольшое красное свечение в небе. Два силуэта виднелись вдалеке. Они крепко держались за руки и молились, что им больше никогда не придётся их отпускать.       Ночь была невообразимо тихой и какой-то особенно гнетущей, нагоняя на Вонхо апатию. Но чувство это молниеносно затмилось предвкушением адреналина, когда он заточил свой нож. После коротких раздумий решил кинжал с собой не брать, но спрятал ещё несколько лезвий в ботинке и за пазухой. Заранее продуманного плана у него не было, поэтому шёл на свой страх и риск. Конечно, у него уже был подобный опыт, но пробираться в деревенскую каторгу и хорошо охраняемую городскую тюрьму для изменников родины — абсолютно разные вещи. Вонхо последний раз глянул на себя в зеркало и обернулся, заметив подошедшего сзади Хёнвона. — Только вернись — это для меня самое важное. — Обещаю.       Думать приходилось прямо на месте, потому что даже о расположении тюрьмы было ничего не известно. Подобравшись к главному и единственному входу, он затерялся в кустах, всматриваясь в темноту. До ушей отчётливо доносились два голоса стражников. Те несли караул у ворот. Наёмник подкрался максимально дозволенно, оставаясь незамеченным. Мужчины что-то бурно обсуждали, совершенно не смотря по сторонам. Вонхо позволил себе сделать ещё несколько шагов. Громкий «волчий» зов раздался неожиданно близко к этому месту, где в принципе диких зверей водиться не должно. Это Чангюн начал исполнять часть их плана по проникновению в тюрьму. Стражники испуганно переглянулись, и один подался чуть вперёд, пытаясь всмотреться во мрак кустов и низко склонившихся деревьев. — Эй..? — в следующее мгновение стрела прилетела ему в голову, чуть скосив со своей траектории и больше черканув по правому глазу. Мертвец повалился на спину. Вонхо горделиво хмыкнул — из-за темноты Чангюн стрелял на слух и всё равно попал. Талантливый сорванец.       Пока второй не успел ничего сообразить, наёмник, что и так уже находился совсем близко, подобрался вплотную и, зажав жертве рот, полоснул ножом по горлу. Чтобы не создать лишнего шума, не дал телу упасть и сразу утащил в кусты. С другим проделал то же самое. Лучник остался на своём месте — страховка для побега.       Перебрал все две связки ключей, что нашёл в одеждах трупов. Подошёл предпоследний. Замок с громким щелчком поддался и Вонхо открыл одну из скрипучих дверей врат. Тихо выдохнул, замечая, что с обратной стороны прохода никого нет. Длинный коридор с редкими ответвлениями оказался едва ли освещён. Маленькие свечи, приклеенные на воск к небольшим кривым выступам на сером камне стен — единственный источник света. Громкое эхо разносилось по помещению от каждого шага, поэтому наёмник снял обувь. К концу коридор расширился и открыл взору мужчины пространство, отдалённо напоминающее холл. К каменным колоннам крепились старые ржавые цепи, вероятно служившие раньше креплением. По характерным чёрным следам возле каждой колонны Вонхо понял, что здесь когда-то давно держали пленников. Несло смрадом и калом. Наёмник пошёл наугад, и чем ближе проходил в темь помещения, тем отчетливее становились голоса. «Стража, — понял он, — значит камеры дальше».       Но вместе с голосами стали нарастать и мучительные стоны. Мольбы и рыдания. Затем и удары плети, и характерные звуки дыбы. Вонхо поёжился — это пыточные камеры. Судя по гомону, людей там слишком много, и просто так он пробраться не сможет. Каков шанс, что там сейчас нет Минхёка? Наёмник прислушался: знакомого голоса определить не смог. Решил не рисковать попусту и сначала осмотреть остальные помещения.       Топот посторонних ног усилился и вдалеке показался свет переносной лампадки. Кто-то приближался. Вонхо перевёл дыхание и максимально близко прижался к углу поворота в коридоре и стал ждать. Стражник замедлил ход, а после и вовсе остановился. Наёмник выругался про себя — если тот сейчас приглянется, то спокойно увидит его. Слишком далеко, чтобы добежать и убить. Он прикинул расстояние, сделал медленный и плавный шаг вперёд. Но стражник вскинул голову, и наёмник увидел, как блеснули его удивлённо-испуганные глаза. Вонхо наотмашь метнул лезвие, попадая мужчине в глотку, и сиганул вперёд, чтобы успеть подхватить рухнувшее тело, дабы не создать лишнего шума.       По напряжённой спине ощутимо прокатилась холодная капля пота. Обошлось. Он оттащил труп в тёмный угол холла, молясь, что разводы крови на полу не увидят. На глаза попалось ещё одно ответвление и дверь, рядом с которой была скамья. Возможно, убитый им охранник, до этого как раз находился здесь. Наёмник перебрал ещё пару ключей, с досадой понимая, что ни один не подходит. Цокнул языком, доставая отмычку. Повозился, сломав пару штук, но, наконец, справился. Дверь поддалась с соответствующим всему зданию скрипом.       Пахло плесенью. Стены все увешаны старой и пыльной паутиной. На этих заурядных плетениях осталась сброшенная кожа облинявших пауков. Под ногами каждую секунду пробегали тощие мыши, потому что даже грызунам здесь не было чем поживиться. Они тоже пленники. Это мерзко даже для Вонхо, поэтому он ускорил шаг, всё ещё опасливо оглядываясь по сторонам, так и норовя залезть лицом в паутину.       Спустившись вниз по довольно крутой лестнице, он наконец-то наткнулся на камеры. Какие-то из них пустели, в каких-то спали преступники. Кто-то на шконках, кто-то на соломенных подстилках или просто на полу. Вонхо огляделся в поисках стражника, но его здесь не оказалось. Странно.       Минхёка нашёл не сразу. Пришлось пару раз оббежать каждую камеру, заглянуть в каждое лицо. Оказалось его посадили в ту, которая находилась почти у противоположного выхода. У него не было подстилки, поэтому он расположился на полу. Рядом с ним лежал кто-то ещё, но, почему-то, с плотным мешком на голове и с завязанными за спиной руками. На тихое обращение, лекарь ошарашено поднял взгляд. — Не верю.. Тебе приключений в жизни мало? — всё такая же язва. И хотя смерть сейчас была близка как никогда. А Минхёк будто прежним стал. — Помолчи, — рявкнул он, начав снова перебирать ключи. — Бе-спо-ле-зно, — вальяжно теребя собственную прядь волос, отозвался лекарь, — но спасибо за помощь. Я замолвлю за тебя словечко на том свете. — Я сказал, заткни пасть, идиот! — он начал сильно нервничать, потому что оставалось всего три ключа, и ни один не подошёл. Первый. Второй. Третий. — Я же сказал, — пожал тот плечами, совсем не расстроившись. — Беги, глупый. Они идут. — Как я могу... — оставшиеся отмычки ломались одна за другой. И с каждой последующей руки тряслись всё сильнее. — А как же красавчик? — шаги становились всё отчётливее. Похоже, кто-то бежал прямиком сюда. — Он расстроится, если ты сдохнешь, спасая меня. — Он меня и отправил, — не отвлекаясь от своего важного дела, пояснил Вонхо и облизнул палец, который только что случайно проткнул. — Оу, передай ему, что мне очень лестно. — Прекрати это, Минхёк! — не выдержал он этого наигранного спокойствия. Или не наигранного? Почему с этим психом всегда так сложно!? На пробу тряхнул стальные прутья, но те оказались слишком прочными. Наёмник достал тонкое лезвие. — Беги, они близко. И их много. — Нет, — психанул, ещё раз дёргая решётку. Лезвие оказалось слишком большим для замка. — Не волнуйся. Я тебя простил, и мстить не собираюсь. Обещаю. — Почему ты такой!? — Кто если не я? — хохотнул тот. — Я всегда любил драматургию. «Кто здесь!?» — как гром пронеслось по всем камерам, эхом отражаясь от стен. Вонхо автоматически вскочил на ноги. — Ты сделал всё, что мог, а теперь уходи. Мне здесь ещё всю ночь сидеть. Я не хочу бултыхать ногами в твоей крови. — Минхёк… — Я убью тебя, если посмеешь извиниться. — Спасибо за всё, друг, — он протянул ладонь, которую тот в ответ уверенно пожал. — Я с падалью не дружу, — улыбнулся лекарь. — Передай Кихёну, что в полночь я люблю пить чай с малиной. Вонхо выдернул руку также резко и неожиданно, как распахнулась дверь. Он в последний раз кинул короткий сочувствующий взгляд и бросился бежать.       Руку прожгло сильной болью — у одного стражника оказался лук. Стрела не попала в плечо, но ощутимо оцарапала его. Вонхо на ходу зажал рану, пытаясь остановить кровь, которая, огибая его пальцы, продолжала просачиваться. Наёмник наконец-то достиг холла с колоннами, прячась за одной такой, что была полностью погружена во мрак из-за отсутствия света. Шум его дыхания отскакивал от стен, норовя выдать его присутствие. Вонхо сделал ещё пару «свистящих» глотков воздуха через рот, прежде чем замереть на месте. Погоня прекратилась, когда часть стражников скрылась где-то среди пыточных камер.       «Если они сейчас спохватятся и поставят кого-нибудь у ворот, я уже не выберусь», — пронеслось в голове, и мужчина насильно отлепил себя от стены, сворачивая в сторону выхода.       В очередной раз послышались шаги. Но сейчас они казались излишне тихими и осторожными, словно кто-то крался по коридору. Более того, они смутно были знакомы ему. Чем отчётливее становился силуэт, что появлялся из темени, тем больше аура успокоения охватывала беглеца. Шону пришёл. — Хёнвон рассказал, когда я вернулся, — немногословно отозвался он и улыбнулся своему хозяину. — Что там на выходе? — спросил тот, поравнявшись с подчинённым. — Я разобрался, — краем глаза замечая его рану, ответил Шону, — можем идти. Хоть они и пытались говорить тихо, их всё же услышали. «Они здесь! Сюда!» — громкий крик и лязг оружия погнал их быстрее к спасительным воротам. Чудом не заблудившись и оказавшись на улице, Вонхо понёсся прочь, слыша позади себя свист отлично заточенных стрел Чангюна. Кони, что поджидали их совсем рядом, громко заржали, когда наёмники с разбегу запрыгнули в седло. — Я не смог, Чангюн-а, — залепетал мужчина, — я не смог.       Ястреб кружил над головой, чуя поживу. Запёкшаяся кровь, что успела окрасить локоть, противной коркой засохла, стягивая кожу. Шону помог Вонхо полностью оторвать рукав и повязать им рану. Для наёмника, на самом деле, это была лишь очередная царапина, на которую он привычно не обращал внимания. Причиной такому безразличию послужили и тяжкие мысли: нужно было бежать из города. Хёнвон-то согласится, но вот собственная слабость значительно омрачала положение.       В дом Вонхо проходить не стал — заставил Чангюна. Спустя минуту на крыльцо выбежал Хёнвон. Он слегка ругнулся и, подняв босую ногу, стряхнул с пятки воткнувшуюся занозу. Наконец поднял на мужчину глаза: в них читался вопрос о судьбе Минхёка. Наёмник сжал губы в одну тонкую линию и слабо покачал головой. Мальчишка сразу поник, но спрашивать ничего не стал — знал, что бесполезно. Ничего уже не сделать. Вонхо протянул руки и обвил его талию. Чуть взвалив на себя, спустил с крыльца, удерживая на весу, чтобы Хёнвон не шваркался голыми ступнями по земле. Обнял, вжимаясь щекой в грудь мальчишки. — Уходим, — сказал он. — Хорошо, — шепнул в ответ юноша.       Вонхо мгновенно меняется в лице, когда на крыльцо выбегает потерянный Кихён. И в глазах того пылает надежда, которая уже через секунду потухает из-за жестокой реальности — Минхёка среди пришедших нет.