Candied orange with almond petals

Во время болезней Роджеру всегда снились кошмары. Мертвецы, пожар, аварии, всё это могло быть вместе и по отдельности, выжимая нервы блондина. Сейчас ему снилось, что он в тёмной комнате, по стенам которой ползало невероятно страшное, пусть Роджер и не видел его, чудовище. Оно слышало каждый его вздох, каждый шорох, подбиралось всё ближе к спине, заставляя сердце юноши стучать быстрее и быстрее. Когда чудище практически напрыгнуло на него, он проснулся. Его бледный лоб, пышущий жаром, покрылся за время сна испариной, руки вспотели, как у последнего мальчишки. Роджер увидел перед собой руку. От пальцев шёл приятный запах человека и горький, еле слышный сигарет. Его нос утыкался прямо в ладонь Фредди. Чуть отстранившись, чтобы легче было видеть, барабанщик почувствовал рядом с собой своего новоявленного, как странно бы это не звучало, парня. «Какого хера он сзади? Извращуга, когда он успел?» — подумал про себя Роджер. Немного развернувшись, он увидел мирно дремлющего Фредди. На удивление самого Роджера, его лицо очень тянуло к себе. Такое аккуратное, смуглое, обрамлённое этими чёрными волосами. — Доброе у… Вечер, — сказал Фредди, не размыкая век, — когда рядом сонный человек, сам проваливаешься в сон. Карие глаза в сотый раз столкнулись с резким, нервным взглядом голубых напротив. Роджер, перевернувшись на другой бок, снял с себя руку вокалиста и грубо кинул в сторону ног. — Фредди, ты не охренел? — Роджер смотрел с претензией, появился злобный оскал, предвещавший бы ранее знатную драку с импульсивным барабанщиком. — С какой стати? — попытавшись встать в отданном ему узком пространстве дивана, Фредди в беспомощности бухнулся обратно, зажатый Роджером, — Ро-чан, подвинься, ты уже большой мальчик… — Не увиливай от темы! — Роджер взял Фредди за рукав кимоно, — Ты, блин, сзади так удобно устроился! Из-вра-ще-нец! — Ты сам меня затащил! «Фредди, дай руку»… — передразнил хрипловатым голосом Фредди, немного кривляясь. — Не помню! — Ты просто дурак, Ро-чан! — Фредди отцепил чужую руку от ткани рукава, — Чего ж так цепляться, помнёшь ведь… — Сам дурак! — Роджер резко встал и тут же схватился за голову, — Еба-ааа… — О, старость не в радость, — Фредди протиснулся и сел рядом, поправив запах кимоно, — аккуратней надо. Фредди наклонился и, обогнув Роджера, вытащил из ящика тумбочки пачку сигарет вместе с зажигалкой. Чиркнув и вызвав маленькое пламя, вокалист поджёг одну и коротко, в привычной манере, затянулся, выпустив маленькое облачко дыма. — Тебе не говорили, что курить надо около окна, а не по центру комнаты? — Роджер закутался в плед на манер греческой тоги и прошёл к креслу, — Мне только твоего курева не хватало в этой жизни. — Это моя комната, — Фредди снова затянулся, — и мне решать, что здесь и как будет… Кстати, о комнатах: у нас один сосед съехал позавчера, комната рядом свободна. Говорит, что за ним следят рептилоиды и теперь он вынужден менять своё место жительства чаще… Долбанные торчки, их с каждым днём всё больше… Последняя фраза была сказана под нос, долетев до ушей Роджера обрывистым ворчанием. — Чего? Ты можешь открывать свой чёртов рот пошире? — Роджер наклонился вперёд, не расслышав. — Неважно! — проорал прямо на ухо Роджеру Фредди, — Так слышно? — Не ори! — Роджер оттолкнул от себя смуглое улыбающееся лицо. — Так вот, — Фредди, откинувшись на спинку и оставив в воздухе линию из дыма, продолжил, — комната освободилась, не хочешь переехать? И ближе к студии, и Брайан совсем рядом, с как её… Мэри? — А с моей хатой что делать? — Роджер залез с ногами на кресло и громко шмыгнул, — Я в неё столько бабла вложил! — Сдавай. Думаю, много людей захотят пожить в квартире самого, — на этом слове Фредди поднял указательный палец, — Роджера Меддоуза Тейлора, едиснтвенного в мире барабанщика с руками не из задницы, мистера «Никакой импровизации». — Я просто не люблю спонтанность, — Роджер всплеснул руками, — что тут такого? — Да то, что от тебя её больше всего ожидаешь, — Фредди, немного заведясь от спора, водил пальцем по волосам на груди, — хотя, я сегодня получил толику импровизации… К слову, стоит недорого, 260 фунтов в неделю. — Это охренеть как дорого! — Роджер немного поднял голос, — Фредди, я тебе сейчас за пять минут найду комнату за 180. — Здесь есть отопление, с водой нет проблем и, в отличии от твоей квартиры, — Фредди указал куда-то в окно, — здесь можно найти очень много интересного. Видишь ту вазу? Да, белая такая. Если бы не трещинка на дне, то любой коллекционер на Кенингстонском отдал баснословную сумму за неё. Храню на чёрный день это сокровище. Она просто стояла здесь, одна, с давно завядшими цветками физалиса, когда я впервые сюда зашёл. — Я физически не могу жить в таком нагромождении мебели, у меня так клаустрофобия разовьётся. — Ро-чан, — Фредди усмехнулся, — я предлагаю тебе жить в другой комнате, мой бардак тебя вообще касаться не будет, но если ты сильно хочешь уже спать со мной на одной кровати, то… — Нет, я не это имел ввиду! — возмутился Роджер, — А вообще, идея сдавать хороша. И когда я смогу съехать? — В конце месяца, после 20-го числа, когда хозяйка приходит за оплатой. То бишь, с понедельника уже будешь. Фредди отодвинулся к стенке и, чуть раздвинув ноги, поманил Роджера. Рука с сигаретой подвинулась к пепельнице и выбросила практически не выкуренный табак в неё. — Иди сюда, Ро-чан~… — З-зачем? — поняв, что от него хотят, Роджер сильнее вжался в кресло, — Нет! Ты точно извращенец! Фредди, я не буду этого делать здесь! — Ты дурак? — Фредди наклонил голову и снова поманил пальцами барабанщика с кресла, — Я с первого раза тебя услышал: не торопить события. Просто сядь на меня. Просто. Сесть. Без дальнейшего развития, фантазёр. — Ага, а потом: «Ой, Фредди, это твоя микрофонная стойка в меня упирается, да?»; я тебе напоминаю, что ты, блин, без трусов! Фредди устало вздохнул и с шлепком обессиленно бросил руку на диван. — Если я скажу тебе, что у меня не встаёт на закутанных в тысячу слоёв в плед, ты успокоишься? Просто сядь, я хочу поближе с тобой познакомится, пугливая ты серна-недотрога. Роджер осторожно встал и замер перед Фредди между ног, смотря на вокалиста сверху вниз. Фредди же в ответ поднял голову, жестами пытаясь объяснить, чего хочет от парня. — Ты совсем тупой, — Фредди вытянул руки и притянул Роджера за талию, — вот так. Колени раздвинь и по бокам. Да расслабься ты! — Фредди! — Роджер активно сопротивлялся, становясь красным, как помидор, — Мы уже выглядим, будто трахаемся, можно как-нибудь поприличней? — Ты чего боишься? — Фредди рывком опустил вниз Роджера, затем усадив себе на колени и расправив его ноги, чтобы поза была удобнее для обоих, — Что нас кто-то увидит? Дверь закрыта, а в окно никто не различит, девка ты или барабанщик с твоими патлами и этим пледом. Просто сядь и желательно положи мне руки на плечи. Всё нормально, ты — мой парень, просто свыкнись с этой идеей. — Да господи! — Роджер закрыл своё лицо руками, говоря из-под них, — Это унизительно! И зачем я это тебе сказал… Повисла неловкая тишина; ни Фредди не пытался наорать на Роджера или скинуть его в обиде за то, что не слушается, ни Роджер не пытался встать. Пара просто застыла, обдумывая произошедшее и то, что происходит, пыталась подобрать ключ к решению этой патовой ситуации. Рука Фредди мягко легла на основание шеи Роджера и потянула к себе, уложив затем на плечо. Золотые, хрупкие волосы немного щекотали смуглую кожу, не закрытую кимоно, из-под светлой копны был виден лишь толстоватый нос. Переместившись вверх, Фредди зарыл свои пальцы в чужих косматых неаккуратных прядях. — Извини… — Фредди склонил свою голову ко лбу Роджера, прикоснувшись губами, а затем снова выпрямившись, — Я правда слишком тороплю события. Роджер затаил дыхание от этой ситуации. Фредди правда начал вертеть им как хотел, но… Ему это даже нравилось, что ли. Он проявлял искренние внимание и ласку, в отличии от множества девочек. С каждой минутой вместе с Фредди, он становился всё ближе к нему, давая новым чувствам медленно прорастать. — Ничего, — Роджер упёрся головой в руку поёрзал, устроившись поудобнее, — я… Я сейчас твоё сердце слышу. Так громко стучит… От биения сердца грудь Фредди тоже немного, практически незаметно, только если не поднести руку, дёргалась. Был слышен чёткий ритм, убыстрявшийся с каждым вдохом вокалиста и замедлявшийся до изначального с последующим выдохом. — Я теперь тоже чувствую его, — Фредди положил руку на спину Роджера, — мне не совсем приятно, но если ты хочешь, то можешь так сидеть. Слышать стук собственного сердца как-то пугающе. Понимаешь, что ты в принципе, ничем от машины не отличаешься. Такой же сложный механизм. — И правда, — Роджер усмехнулся, — но всё равно… Когда рядом с тобой бьётся сердце твоего… Человека, это успокаивает. Ребёнок в утробе тоже слышит сердце матери и для него биение как колыбельная. Роджер подобрался выше и, положив подбородок на плечо, уткнулся в шею. Его нос снова окутал тот пряный запах. Юноша медленно дышал на смуглую нежную кожу, покрытую тонкой линией волос от затылка до плеч, грея её своим дыханием. Фредди увереннее положил обе руки на спину Роджера, обняв и медленно водя. Даже через плед и одежду чувствовались мышцы и углубление позвоночника между ними. — О, спасибо, Роджер, теперь я чувствую, как бьётся жилка; одно другого лучше. — Ты назвал меня Роджером? — проговорил в шею барабанщик, — Неужто ты вспомнил моё имя… И что ты делаешь? — Знакомлюсь с тобой, — Фредди прочертил пальцем линию от поясницы до шеи по позвоночнику, заставив Роджера рвано вздохнуть и извиваться, избегая неприятных ощущений от пальца. — Бррр… Не надо, — Роджер убрал руку, положив себе на бедро, — тогда я тоже познакомлюсь… Влажный язык прошёлся по шее Фредди, оставляя мокрую дорожку. Уши уловили пошлый выдох Роджера. — Р-ро-чан~ — Фредди отклонился назад, не скрывая, что получает удовольствие. Роджер продолжал лизать доступную часть шеи, шумно дыша. Отстранившись от уже влажной кожи, Роджер шептал Фредди на ухо. — Твоя шея вкуснее, чем пальцы. Наверное, потому что ты не можешь ей держать сигареты. — У тебя фетиш на полизывание своего партнёра? — Фредди развернул голову, — Или ты у нас пёсик? «Такой горячий… Я больше не могу» — Фредди молниеносно схватил Роджера за затылок и вернул на место перед собой. — Извини, но можно я тебя поцелую?