Где вода есть

      Во время того разговора Шисуи прорыдался и после не разговаривал с ней всю следующую неделю, а затем и вовсе ушёл на миссию. Суйгин больше его не искала, справедливо рассудив, что как только он созреет до разговора, то придёт сам. Да и Юсаку больше беспокоить не хотелось.       «Когда-нибудь я смогу находить его, как только мне захочется», — мрачно думала Суйгин, послушно решая задачи на стратегию на занятиях в Академии. Рядом раздражённо сопел Мими, пытаясь решить свой вариант контрольной. Вид у него был такой, словно его живьём заставляют есть что-то вроде тараканов — на лице сменяли друг друга непринятие, отвращение и смирение. Суйгин расфыркалась, наблюдая за ним. Хьюга Хидео задумчиво постукивал карандашом по своему листу — с некоторых пор он перебрался со своей задней парты к ним на первую под неодобрительные взгляды своих соклановцев, которые всё никак не желали становиться более социализированными. На парте позади жалобно стонал Харада Родан и бурчал Араи Ориэ, уговаривая себя, что будущий Хокаге непременно должен решить какую-то жалкую контрольную.       После того как время истекло и кикаичу собрали у всех работы, Хотару-сенсей, хлопнув в ладоши, объявил:       — Было принято решение сократить обучение в Академии с шести лет до пяти, так что ваш выпуск состоится через два года. Соответственно, учебная нагрузка также возрастёт. Мне не нравится это решение, но его принимаем не мы.       «Добрый дедушка третий Хокаге, да? Пушечного мяса стало мало, теперь не просто малолетних ниндзя, а конкретных недоучек будем на войну посылать?» — мрачно думала Суйгин, со злости переломив пополам свой карандаш.       Хотару-сенсей понимающе покачал головой.       «Мама будет расстроена», — думала Суйгин, запирая входную дверь и поднимаясь в свою комнату. — «Юсаку только вернулся с миссии и опять в госпитале, через два года ещё и за меня волноваться, от отца никаких вестей… Хорошо, что она сегодня на ночном дежурстве, я хотя бы успею морально подготовиться к её слезам. И сама поплачу, мне ещё меньше хочется во всё это лезть… В конце концов, разница между взрослым человеком и десятилетним ребёнком чудовищна! Да меня со слабого пинка в сторону снести должно!» — мрачно размышляла она, разглядывая подаренные отцом сай. — «Учитывая, какая я посредственность, можно забыть об Итачи, я до него просто не доживу. И шарингана нет. Шансы выжить стремятся к минус бесконечности».       Однако, как оказалось, утешать свою мать ей не придётся, и узнать о том, будет ли она поддерживать мятежников в будущем или нет, ей уже не суждено. Следующее утро встретило её неожиданно промозглой погодой, Суйгин, кутаясь в одеяло, спустилась на кухню, ожидая увидеть там зевающую мать, как и всегда, когда та возвращалась с ночного дежурства. Кухня была пустой и холодной. Нахмурившись, Суйгин поднялась в родительскую спальню, но матери не было и там.       «Странно, неужели снова задерживают?», — подумала она, подтаскивая к плите табуретку и принимаясь организовывать себе яичницу на завтрак. Такое случалось, а в последнее время иногда, пожалуй, даже слишком часто. Высшее руководство деревни явно переживало: военная полиция Конохи и АНБУ, оставшиеся в деревне, неусыпно охраняли границы. Тем не менее, отчего-то Суйгин мучило нехорошее предчувствие, словно разливающееся в воздухе. На улицах Конохи было непривычно тихо и пустынно, словно бы она оказалась в ином мире.       Обеспокоенная, Суйгин бегом кинулась к Академии. В классе было также пусто, как и на улицах — никого из учеников, только Хотару-сенсей, мрачно перекладывающий листы с проверенными контрольными.       — Почему ты здесь? — нахмурился он, оглядываясь на вошедшую в класс Суйгин. Его взгляд ей не понравился — так обычно смотрели на тяжело больных или умирающих.       — А, э, так занятия же сегодня должны быть. Почему тут никого нет? — нервно улыбнувшись, уточнила Суйгин.       — Ах, да. Твой отец в разведке, и сказать, похоже, было некому… — устало вздохнул Хотару-сенсей, поднимаясь с места. — Пойдём, я провожу тебя.       Недоумевая, Суйгин направилась следом за ним.       — Где твой брат? — поинтересовался Хотару-сенсей, ведя её в ту сторону Конохи, в которой она никогда до этого не бывала.       — В госпитале, он только вчера вернулся. А что?.. Что произошло? Почему никого нет?       — Думаю, твой брат уже знает, раз так, — кивнул сам себе Хотару-сенсей. Суйгин почувствовала, как её начинает переполнять возмущение — ну в самом деле, что за тайны, и почему ей что-то должны были сказать?! И почему учитель ходит вокруг да около?       — Этой ночью на Коноху было совершено нападение, — неожиданно продолжил Хотару-сенсей. Суйгин замерла, сверля его спину полным ужаса взглядом. Холодная кухня, что-то, что уже должен был знать её брат. Тишина на улицах, пустая Академия, и идут они в ту сторону Конохи, где она обычно не гуляла, потому что там было кладбище…       — Что-то случилось с моей мамой? — едва смогла выдавить из себя Суйгин, заставляя себя возобновить шаг, чтобы нагнать и не подумавшего остановиться учителя.       — Мне жаль, — его голос был глухим и практически безликим. — Твоя мать была прекрасным шиноби, и погибла в бою, защищая деревню. Это то, чем тебе следует гордиться и…       — Гордость не вернёт мне мать, — зло бросила Суйгин, обгоняя его. Чувствуя, как глаза начинает жечь, она кинулась в сторону кладбища с такой скоростью, что едва не влетела в толпу людей, находившихся там. Не успев затормозить, она проскользила на коленях по влажной земле, и почти ткнулась носом в чей-то гроб. Чьи-то руки перехватили её в последний момент и поставили на землю.       Юсаку смотрел на неё красными глазами, в которых медленно вращалось по три томоэ.       — Я надеялся, ты проспишь сегодня и решишь никуда не ходить, — пробормотал он, прижимая её к себе. Суйгин разрыдалась. С её ростом не было видно, кто именно лежит в гробу, однако если рядом с ним стоял Юсаку...       — Это жестоко! — срывающимся голосом возмутилась Суйгин, утыкаясь брату в грудь и плача навзрыд.       Пусть она до конца так и не свыклась с тем, что тут у неё была мать, пусть до сих пор так и не научилась считать её своей матерью, но она была человеком, который любил её и заботился. Пусть иногда она и бывала строгой, Суйгин уже почти привыкла к нравоучениям. Даже если отец ей нравился куда больше, ей всё равно было больно. Если бы она только знала, что её мать не вернётся с этого дежурства, то… То что? Попросила бы её не ходить этой ночью на работу, поменяться с кем-то местами? И тогда, возможно, нападение не было бы отбито и погибли бы не только защитники Конохи, но и кто-то внутри?       Она вцепилась в руки брата изо всех сил, думая о том, что она обязана предотвратить следующую войну. Выжить и сделать всё возможное, чтобы Учиха Мадара не смог довести свой план до конца, чтобы не вылезла с луны никакая Кагуя, которая была явно лишней в этом мире. Чтобы было меньше смертей, чтобы дети не оставались сиротами. От того, что она будет убегать и прятаться от проблемы, проблема не исчезнет. Пора было это признать.       Суйгин трясло, глаза горели, в горле пересохло. Она с трудом заставила себя оторваться от брата, пропуская мимо ушей речь Хокаге о доблестных защитниках Конохи и огляделась. Мир выглядел как-то странно — чужие движения были какие-то слишком чёткие, и она словно бы знала, какое движение Хокаге сделает в следующий момент. Гробов было… много. Но куда ужасней было то, что смотря на них, она испытывала почти одинаковые чувства. Она снова уткнулась брату в грудь, надеясь спрятаться там и от реальности, и от самой себя.       «Я просто ужасна».       — Я обязательно отомщу… — едва слышно пробормотал Юсаку, когда они остались на кладбище в гордом одиночестве перед свежей могилой.       — Нет! — вскрикнула Суйгин, сердце у которой в пятки ушло. — Нет, ты не будешь и ты никуда не кинешься! Или ты хочешь, чтобы я осталась одна и оказалась в приюте? Хочешь, да? Совсем меня не любишь? Мама бы этого не хотела!       Юсаку, сбитый столку её возмущённой отповедью, отступил на пару шагов назад. Суйгин злилась — эти идиотские идеи о мести. Да кому мстить, когда идёт война! Разве что сразу тем, кто её развязал, предварительно лично вскопав себе могилку. Потерять брата, которого она считала за родного, она была решительно не намерена.       — Если ты… если ты посмеешь, я пойду и спрыгну с того водопада и на этот раз точно захлебнусь насмерть, понял?! — пригрозила она, даже не слыша, что именно, собственно, говорит. Юсаку побледнел и отступил на несколько шагов назад. — Мама бы не хотела, чтобы ты где-нибудь помер по глупости! А если отец не вернётся? Что будет со мной, ты подумал?! Хочешь, чтобы я осталась одна среди могил?!       — Отец вернётся… — едва слышно отозвался Юсаку, опуская глаза в землю. Суйгин, ожидающая именно этих действий, только ещё больше разозлилась.— Он всегда возвращается…       — Мама тоже всегда возвращалась! — смаргивая слёзы, возмутилась Суйгин.       — Успокойся… — предпринял попытку прекратить её истерику Юсаку, наконец, поднимая на неё взгляд. — У тебя… глаза красные, — осторожно заметил он, приближаясь.       — Глаза красные… — икнула Суйгин, дотрагиваясь руками до висков, а после и до щёк, пытаясь стереть слёзы. Глаза всё ещё жгло и, на самом деле, жжение это казалось ей знакомым.       — Шаринган пробудила, — покачал головой Юсаку. — Только не понимаю, почему сразу по два томое.       «Потому что я уже чувствовала это раньше, когда устраивала истерику после того, как осознала, куда именно я попала», — осознала Суйгин, качая головой. — «Потому что он у меня, похоже, уже был, просто я о нём не знала… А ведь столькому научиться могла за эти года!»       — Может, так бывает, — пробормотала она. — Спросить теперь всё равно не у кого…       — У нас всё ещё есть клан.       — Клан? — скривила губы в усмешке Суйгин. — Никто, даже наша дружелюбная соседка не пришла сегодня ко мне, чтобы сказать, что нашей мамы больше нет. Меня сюда привёл Хотару-сенсей, когда я единственная пришла в Академию, — она окинула кладбище злым взглядом, представляя себе, как оно, должно быть, будет выглядеть, когда пополнится сотнями могил членов клана Учиха, когда Итачи с Обито сделают своё чёрное дело и улыбнулась. В этот момент ей вовсе не хотелось спасать почти никого из них. — На твоём месте я бы не верила никому из них. Мы нужны клану только пока мы полезны. А если мы бесполезны — про нас и не вспомнят. Или и вовсе избавятся.       — Ты не можешь так думать всерьёз, — ужаснулся Юсаку, обходя её и заглядывая ей в глаза.       — Нет, могу, — покачала головой Суйгин. — Взрослые из клана общаются с тобой, потому что ты считаешься подающим надежды шиноби. Со мной никто из них никогда не разговаривал, потому что все знают, что я посредственность. Скажешь, всё не так? Я маленькая, а не слепая.       — Но ведь…       — Думаю, именно это мама имела в виду, когда говорила нам, что кроме друг друга у нас никого нет, — прервала его Суйгин. — Мне кажется, в клане бродят нехорошие настроения. Если тебя будут звать на всякие собрания в будущем… молчи на них. Или не ходи, если получится. Думаю, наши родители не хотели бы, чтобы ты ввязался во что-то… ужасное.       — Во что-то ужасное? — не понял Юсаку. — О каких собраниях ты говоришь?       — Шисуи говорит, взрослые собираются у главы военной полиции. И лица у них при этом злые.       — Ну, может, они обеспокоены войной.       — Они обсуждали не войну, иначе Шисуи знал бы, — покачала головой Суйгин. — Они обсуждают что-то другое.       «И я даже знаю что. Но я не могу свалить это знание на Шисуи, потому что Юсаку точно проверит. И на фоне этого я очень понимаю Данзо — идёт война, а они шушукаются по углам. Будь я таким же параноиком, тоже собрала бы их в одной части деревни».       — И конечно же вы решили, что это что-то нехорошее? — хмыкнул Юсаку. — По-моему, вы, ребятки, страдаете от своего ума, — вздохнул он. — Будьте проще, проблемы взрослых это не то, что вы сейчас в состоянии понять.       — Если ты не пообещаешь мне ни во что не вмешиваться, я сегодня же пойду прыгать с водопада, — состроив самое своё обиженное лицо, пригрозила Суйгин. Водопад до сих пор был самой больной темой Юсаку, потому что он искренне верил, что виноват.       — Ты опять! Нет, ну что за низкие приёмы, Суйгин! И никуда ты не пойдёшь, я тебе не позволю.       — Уйдёшь на миссию, и я спрыгну, и вернёшься к двум могилам.       — Ладно, хорошо! — сдался Юсаку, возмущённо хватая её за плечи и встряхивая. — Перестань таким угрожать. Смерть это не шутки!       «Уж я-то знаю об этом побольше тебя», — мрачно подумала Суйгин. — «Я тут, вообще-то, оказалась потому, что уже умерла».       — Не буду, если ты пообещаешь, — вслух сказала она, не собираясь отступаться. Желание оградить брата от идиотских поступков было слишком велико.       — Я уже сказал: хорошо! — обиженным тоном заметил Юсаку.       — И только попробуй обмануть. Мама тебя тоже слушала, — чувствуя себя абсолютным злом, ткнула пальцем в надгробный камень Суйгин. Она знала, что поступает жестоко, но пока это был единственный весомый аргумент, который у неё был.       Юсаку обернулся к могиле с совершенно несчастным видом, Суйгин ощутила себя виноватой. Нехорошо было устраивать такие сцены на кладбище, но она была в слишком расстроенных чувствах, чтобы вовремя остановиться.       — Пойдём домой, сестрёнка, — попросил он, погладив кончиками пальцев надгробие. — Дождь начинается. Мама очень расстроится, если ты из-за меня простудишься.       Суйгин хотела было зацепиться за его руку, но Юсаку привычно водрузил её себе на плечи и припустил в сторону дома. В тот день они уснули, обнявшись, на родительской кровати, перед этим как следует прорыдавшись в два голоса. Юсаку начал плакать и Суйгин, смотря на него, разрыдалась тоже. Подушки на маминой половине кровати ещё пахли вишней, и от этого плакать хотелось только сильнее. Дом ещё никогда не казался ей таким холодным и пустым.       На следующее утро Юсаку бесцеремонно поднял её практически ни свет ни заря.       — Раз уж у тебя есть шаринган, мне стоит научить тебя им пользоваться, — без умолку болтал он, готовя завтрак, пока клюющая носом Суйгин безуспешно пыталась проснуться. — И в Академию ты сегодня тоже пойдёшь, сама знаешь, как мама относилась к прогулам, так что давай не будем подводить её.       — Пойду, — вяло кивнула Суйгин, широко зевая. — Но какой смысл поднимать меня за пять часов до занятий?       — Шаринган! — безапелляционно заявил Юсаку. — До следующей миссии у меня неделя, так что я собираюсь рассказать тебе всё, что знаю. Нас отправят в Кири, так что лучше сделать это сейчас.       Суйгин едва не свалилась со стула.       — В смысле в Кири? Разве генинов высылают за пределы границ страны?..       — Теперь да. Наша команда считается диверсионной, так что мы идём в числе первых.       — Мне это не нравится…       — Я вернусь, не переживай, — похлопал её по голове отвлёкшийся от плиты Юсаку. — Правда, не знаю, когда. Сенсей говорит, что нас могут оставить в зоне боевых действий. Если что, ты знаешь, где в доме лежат деньги.       — Третий Хокаге мне уже очень сильно не нравится, — пробурчала Суйгин. — А ведь казался таким добрым дедушкой.       — Он заботится о деревне, так что не надо его осуждать, — пожал плечами Юсаку, возвращаясь к готовке омлета. — Погибло… — он запнулся, но почти сразу же взял себя в руки. — Очень много народу. Он пытается заткнуть дыры в обороне изо всех сил. Поэтому за эту неделю я расскажу тебе всё, что знаю, раз уж ты не хочешь просить помощи у взрослых из клана.       — И готовить научишь, — не стала дальше развивать дискуссию на тему решений Хокаге Суйгин.       — И готовить научу что-нибудь простое, — кивнул Юсаку. — Хотя ты всегда можешь попросить помощи у Рин-сан…       — Лучше сдохну с голоду или буду жить на лапше быстрого приготовления, — отмела в сторону этот вариант Суйгин. — Вот увидишь, никто из взрослых клана ни разу не зайдёт узнать, не померла ли я тут. Все, с кем наши родители хорошо общались, на передовой.       — Ты преувеличиваешь, не может такого быть, — неловко улыбаясь, покачал головой Юсаку, ставя перед ней тарелку со свёрнутым в рулет омлетом. — Я думаю, что клан будет заботиться о детях, которые… — он запнулся и так и не смог договорить.       — Думаю, что это ты слишком хорошего о них мнения. Приятного аппетита! — она хлопнула в ладоши, стягивая со стола палочки.       — Почему это слишком хорошего?       — Потому что ты генин и считаешься взрослым, сам отвечаешь за себя и можешь отвечать за меня, — подцепив кусочек омлета, заметила Суйгин.       — Ну это так, но…       — Это значит, что они посчитают, что им не нужно обо мне беспокоиться. Хочешь поспорим?       — Я не спорю со своей младшей сестрой, — сказал, как отрезал Юсаку, принимаясь за свой омлет.       — Ну как хочешь, — пожала плечами Суйгин.       Дальнейший завтрак прошёл в немного тягостном молчании — Юсаку больше не пытался заполнить тишину болтовнёй. После чего Юсаку сложил ей чудовищно огромную порцию бенто в академию, чтобы она успела позавтракать ещё и перед занятиями, а не мучилась до обеда.       Хуже всего было, когда они выходили из дома — Юсаку машинально окрикнул маму, сказав, куда они направляются. Она-то, в отличие от Суйгин, всегда вставала с рассветом. После этого на полигон они шли в ещё более мрачном молчании. Как бы Юсаку не старался храбриться, смерть матери явно сильно ударила по нему. Суйгин малодушно радовалась, что мать убивали не на его глазах, иначе вместо одного Учихи с протекающей крышей у неё было бы два. О том, что их, на самом деле, целый клан, она думать не хотела. По крайней мере, не сегодня.       «Потом», — сказала себе она. — «Я подумаю об этом после того как Юсаку уйдёт на миссию».       В конце концов, сейчас ей следовало приложить все усилия для того, чтобы научиться как можно большему. На практике шаринган оказался не такой уж прекрасной вещью — чакры с непривычки потреблял как чёрная дыра. На занятия в Академию Суйгин приползла с видом зомби не первой свежести и, плюхнувшись на парту, распласталась на ней.       — Я думал, ты сегодня не придёшь, — осторожно заметил пристроившийся сбоку от неё Хьюга Хидэо. — Видел тебя вчера.       — Моя мама ненавидела прогулы, — неохотно приоткрыв один глаз, пробурчала Суйгин. — Брат поднял меня пять часов назад, чтобы потренироваться. Всю неделю буду зомби… Думаю, он пытается себя чем-нибудь занять, поэтому я не стала вредничать и сделала, как ему хотелось — пришла сюда.       — А ты разве не хочешь чем-то себя занять? — склонив голову на бок, поинтересовался Хидэо.       — Я бы с удовольствием поспала вот прямо сейчас, — широко зевнув, отозвалась Суйгин. — Все слёзы уже всё равно выплакала. Да и, думаю, Юсаку будет легче, если я буду вести себя как обычно.       — Да ты просто бесчувственная, — фыркнула проходящая мимо Хори. — Вот у Яни тоже отец вчера погиб, так она сегодня в Академию не пришла.       — Ещё одно слово, — прошипела Суйгин, резко выпрямляясь и оборачиваясь в её сторону. — И я заставлю тебя пожалеть, что ты посмела открыть свой рот! Сцеживай свой яд куда-нибудь ещё и не смей лезть в отношения моей семьи!       Хори, до смерти напуганная, попятилась назад и шлёпнулась задницей на лестницу между партами.       — Это… это что…       — Это называется шаринган, — любезно пояснил ей Хидэо, кинув на Суйгин мимолётный взгляд.       — Я научусь такому гендзюцу, что в следующий раз ты не только споткнёшься, — мрачно пообещала ей Суйгин.       «Вот только научись не включать его со злости, а только тогда, когда надо», — про себя закончила она, обессиленно опускаясь обратно на скамью. — «Или действительно помру от чакроистощения, вот смеха-то будет!»       Что странно, от пробуждения шарингана она не чувствовала ни радости, ни облегчения. Словно кто-то занёс гильотину у неё над головой. Хотя, конечно, его наличие было лучше, чем его отсутствие — хоть что-то ей от этого клана всё-таки перепало.       После смерти матери Суйгин, наконец, перестала отлынивать от вечерних тренировок по контролю чакры и от всех остальных тренировок тоже, хотя после ухода Юсаку на миссию следить за ней стало некому. Неприятно было думать о том, что для того, чтобы она стала серьёзнее, кому-то из её близких надо было умереть. Иногда она думала, что, будь она умнее, то столько могла бы спросить у матери, но теперь она могла разговаривать только с безмолвной пустотой у надгробия.       Через месяц после ухода Юсаку их клан выселили на окраину Конохи. Суйгин разглядывала дом, который теперь принадлежал их семье, и думала о том, что более чужого места на свете нет. В этом новом доме не было воспоминаний, даже несмотря на то, что она постаралась разложить вещи на те же места, на которых они и были. С переносом вещей клан ей, конечно, помог, но на этом их помощь закончилась.       «Лучше бы Данзо запер нас в том месте, что в шутку клановым кварталом называлось!» — расстроенно думала она, поправляя вещи в комнате родителей. Ей казалось, что она расположила их недостаточно точно. Хотя, возможно, дело было в том, что в этой комнате не пахло вишней. Теперь её окна выходили на небольшой садик и безликий забор, отделяющий их дом от улицы квартала. Однако Суйгин всё равно хотелось вернуться в их настоящий дом, где за садик считалась пара кустов да дерево.       На самом деле это переселение стало для неё неприятным открытием. Взрослые перешёптывались, что руководство мотивировало это тем, что так им будет удобнее охранять деревню.       В начале шестьдесят третьего года, наконец, закончилась третья мировая война шиноби. Шисуи, вернувшийся обратно в Коноху с громким прозвищем «Мерцающий», а также званием джонина, был очень удивлён произошедшими изменениями и, после того как нашёл расположение своего нового дома, всё же соизволил прийти к ней и неожиданно извиниться. Кинувшаяся к нему с объятиями Суйгин, обрадованная тем, что он, собственно, цел и невредим, слабо похлопала его по спине.       — Поздравляю с повышением, — вяло улыбнулась она, не став заострять на его извинениях внимание. Шисуи смерил её тяжёлым взглядом, усаживаясь рядом с ней на траву и подбирая брошенный сай.       — Не я один был досрочно повышен. К тому же я не горжусь тем, за что меня повысили.       — Устроил кровавую баню кровавому туману? — склонив голову на бок, поинтересовалась Суйгин, пытаясь припомнить, за что именно могли повысить Шисуи.       — И это уже знаешь? — не слишком-то удивился Шисуи.       — Ну, я же всё знаю, — развела руки в стороны она, растягиваясь на траве.       — Значит, и моего отца тоже уже видела?       — Его не видела. А что? — поинтересовалась она, пытаясь вспомнить, что именно было с отцом Шисуи. И как он вообще выглядит. — Я, знаешь, всё больше на полигонах. Иногда на озере, пытаюсь победить катон.       — Он неделю назад вернулся, ногу потерял, — подчёркнуто равнодушным тоном отозвался Шисуи. — Хотел с ним поговорить, но он просто невыносим, поэтому я пошёл к тебе.       — Совесть облегчить, понимаю, — фыркнула Суйгин, беззлобно ткнув его в бок. — Я рада, что ты цел. Не слышал ничего о моём отце?       — Нет, ничего, — покачал головой Шисуи. — А твой брат как?       — Опять в госпитале, — вздохнула Суйгин. — Он тоже ещё не видел наш новый пустой дом. Как тебе переезд, кстати?       — В восторге, — фыркнул Шисуи. — Моя мать только рада спрятаться за ещё одними стенами. Отец, естественно, не оценил — как раз орал про это, когда я уходил, а дядя, по счастью, до этого момента не дожил.       — Сочувствую, — не зная, что ещё сказать, пробормотала Суйгин. Дядя Шисуи ей никогда не нравился, но глупо было отрицать, что, по сути, он был тем, кто научил его большей части того, что он умел.       — Мы все когда-нибудь умрём, — пожал плечами Шисуи с таким видом, будто лично он спокойно помрёт вот прям завтра и ничуть от этого не расстроится.       — И что теперь, не сожалеть? — со вздохом поинтересовалась Суйгин, садясь и снова тыкая его, на этот раз в плечо.       — Я сожалею, но ведь я всё равно не могу изменить того, что уже случилось. Только предотвратить смерти в будущем.       — Да, с этим не поспоришь, — слабо улыбнулась Суйгин.       — Как твоя мама? — перевёл тему Шисуи.       — В чистом мире она, вероятно, чувствует себя куда лучше, чем здесь, — пожала плечами Суйгин.       — Прости, — виновато отозвался Шисуи.       — А, расслабься. Вот при Юсаку лучше об этом не заговаривать, вряд ли он отошёл, меньше полугода прошло.       — А ты?       — А я веду себя как обычно, чтобы его не расстраивать. Ну и потом, даже если это прозвучит жестоко, отца я всегда любила больше. Да и… ты сам сказал, что нет смысла страдать по тому, что уже случилось, ведь это никак не исправить. Я тоже так думаю, хотя иногда мне всё же немного грустно, — она обхватила руками колени. — А ещё обидно за наш дом, и за воспоминания, которые в нём жили.       — Те, кто был в Конохе, были очень недовольны?       — Мягко сказано, — поджала губы Суйгин. — Мятежники. Будто смертей на войне им мало, они говорят о перевороте. Не в открытую, но… Неужели они думают, что Корень резко оглохнет?       — Откуда ты знаешь о Корне? — нахмурился Шисуи.       — Я же всё знаю, забыл? — попыталась отшутиться Суйгин, мысленно проклиная свой длинный язык.       — Не забыл. Но каждый раз, как ты говоришь что-то такое, твоё выражение лица так и кричит что-то вроде «как бы откусить себе язык». И с каждым разом мне всё больше хочется узнать, откуда именно ты черпаешь информацию.       Суйгин насупилась, твёрдо намереваясь попытаться свой язык отгрызть.       — Но я не буду спрашивать, раз уж ты не хочешь рассказывать, — неожиданно пошёл на попятную Шисуи. — Может, однажды ты всё-таки поделишься. Но вообще, это немного нечестно, не думаешь? Я-то тебе всё рассказываю.       — Я бы и сейчас сказала, но в правду ты не поверишь, да и подставлять тебя этими знаниями я не хочу, — поджав губы, покачала головой Суйгин. — Может, когда-нибудь и узнаешь, но, поверь мне, без этого знания ты будешь спать спокойнее.       — Покажешь мне, чему научилась? — резко перевёл тему Шисуи, явно не собираясь больше ничего расспрашивать, по крайней мере, сегодня.       — Твоё самодовольство позволяет тебе это? Джонин против ученицы Академии? И не стыдно? — развеселилась Суйгин, поднимаясь на ноги. — А вдруг я совсем не продвинулась в тайдзюцу!       — Ты сама сказала, что сейчас всё больше на полигонах, так что должна была, — не купился на столь хилую отмазку Шисуи. — И кто-то же должен сказать тебе, где ты ошибаешься.       — Ах, джонину Шисуи не хватает самоутверждения? — ехидно протянула Суйгин.       — Ты же знаешь, что это не так и я просто хочу помочь, — поджал губы Шисуи.       — Ну конечно, — хлопнула в ладоши Суйгин, забирая у него свой сай и подняв с земли второй, повесила их у себя на поясе. — Но промолчать выше моих сил! Кто ещё над тобой посмеётся, кроме меня?       — И то верно, — фыкнул Шисуи. — Мне считать до трёх или сразу бить?       — Да бей… эй ну не так же сразу! — возмутилась Суйгин, ожидаемо не успев увернуться, и едва не поцеловавшись с землёй. Она едва успела выставить перед собой руки, падая.       — Один-ноль, — невозмутимо посчитал Шисуи.       Суйгин поднялась с земли, окидывая его мрачным взглядом. Что-то ей подсказывало, что сегодня она побьёт свой рекорд в сорок пять смертей за полчаса. Хотя в этот раз у неё было, что ему противопоставить — в конце концов, в последнее время куда больше она занималась с шаринганом, чем с тайдзюцу. Хотя радовалась она, определённо рано — Шисуи, увидев шаринган, не только не удивился, но ещё и намеренно усложнил свою атаку, так что уворачиваясь она неудачно шлёпнулась на землю, подвернув ногу.       — Тьфу, ну так и знала же, что ты поддаёшься, — пробурчала Суйгин, выплёвывая траву, которую она успела хватануть ртом.       — Прости-прости, — повинился Шисуи, присаживаясь рядом. — Я тебя перенапряг, да? По-моему, ты видела мою атаку, но увернуться не успела.       — От такого поди увернись, — насупилась Суйгин, садясь.       — Думаю, на сегодня хватит, — постановил Шисуи, оглядывая её обеспокоенным взглядом и присаживаясь рядом. — И когда? — едва слышно поинтересовался он, словно шаринган должен был быть какой-то страшной тайной.       — Первое или второе? — невинно хлопая глазами уточнила Суйгин.       — Первое.       — Три.       Шисуи нервно сглотнул. Ему было явно не по себе от осознания услышанного.       — Постой, не слишком ли… что могло?..       — Да так, ничего такого, я была очень впечатлительным ребёнком, — пожала плечами Суйгин, всем своим видом показывая, что не желает вдаваться в подробности. — А второе недавно, когда мама умерла. Ох уж мне эти способы эволюции…       — И как много человек видело?       — Вблизи только в Академии, а нашим я не слишком-то интересна, учитывая какая я посредственность. Ну пробудила я шаринган и пробудила, велико достижение! Сейчас нет детей нашего возраста у которых его бы не было.       — Если я всё-таки спрошу, ты снова скажешь, что я не поверю в правду?       — Бинго! — хлопнула в ладоши Суйгин. — Не только не поверишь, но и сочтёшь меня чокнутой!       — Хорошего же ты обо мне мнения, — рассмеялся Шисуи. — И это говорит мой единственный оставшийся в живых друг.       — А как же все те люди, с которыми ты носился по заданиям? Не верю, что ты ни с кем там не подружился.       — Ну, я же, вроде как, гений. Мной восхищаются, а не дружбу предлагают.       — Тоска-а-а, — протянула Суйгин.       — И всё же, ты не скажешь? — снова спросил Шисуи.       — Ну я же не гений, а в правду ты не поверишь, — не стала разочаровывать его она, ощупывая пострадавшую ногу. — Рано, Шисуи, рано тебе знать это.       — Если потом окажется, что ты просто попусту нагнетала, я заставлю тебя об этом пожалеть, — пообещал Шисуи, вынимая из подсумка бинт и отодвигая её руки в сторону. — А теперь сиди и не дёргайся, — принимаясь фиксировать ногу, приказал он. — Но ты ведь просто хочешь, чтобы я смотрел только на тебя и умирал от любопытства, признайся? И ещё следил, надеясь узнать всё, что мне надо.       — А потом влюбился, всё простил и женился, естественно, — фыркнула Суйгин, пытаясь перевести тему, поскольку уже просекла, что Шисуи так просто с неё не слезет. — Я же девчонка, думаешь, я чем-то отличаюсь от своих одноклассниц? — рассмеялась она, заметив его недоумённый взгляд. — Ах, Шисуи-ку-у-ун, — слащаво протянула она, пародируя тон с которым его постоянно встречали девчонки, стоило ему только заглянуть в Академию. — Вот сейчас ты вернулся джонином, загляни к нам на общий спарринг и тебя снесёт визгом, гарантирую.       — Все девчонки думают только об одном, да? — немного нахмурившись, уточнил Шисуи, заканчивая перевязку. Правда выглядел он при этом так, словно собрался сдаться. Суйгин однако и не думала расслабляться, ожидая, когда он снова попытается подловить её, надеясь, что на стотысячный вопрос она ответит, забывшись.       — Ну это же такой удобный вариант объяснения, — широко улыбнулась Суйгин. — Нехорошо было бы его не использовать.       — И что будешь делать, если я не подыграю тебе, что поверил?       — Продолжу ломать комедию, конечно, — пожала плечами Суйгин.       — Вот почему надо использовать шаринган в сражениях с превосходящими противниками чаще, — постучав пальцем по её перевязанной лодыжке, заметил Шисуи, наконец-таки съезжая с опасной темы.       — Глаза бесполезны, если тело за ними не поспевает, все это знают, — вздохнула Суйгин. — Вот только из противников у меня только одноклассники, так что это неизбежно.       — Ну, теперь ещё буду я. И брат твой вернулся. И отец, наверняка, тоже вернётся, — Шисуи развернулся к ней спиной и так и остался сидеть. — Забирайся, донесу тебя до дома, раз уж это я виноват.       — Да вообще-то не обязательно, Шисуи…       — Я сказал: забирайся.