Где вода есть

      Суйгин всей душой ненавидела удушающую атмосферу в храме Накано, но прогуливать «собрания» клана постоянно не было возможности. Шисуи, бывающий на них куда реже, чем она, сейчас сидел рядом с максимально нейтральным выражением лица. Им было по тринадцать лет, но ситуация в клане не то что бы не улучшилась — она, скорее, неотвратимо катилась по наклонной, потому что даже те, кто раньше были не согласны, начинали приходить к выводу, что проще согласиться, чем идти против большинства.       Темы, обсуждаемые на собраниях, организованных после нападения Кьюби, всегда были одни и те же. Учихи винили клан Сенджу, некогда якобы «отобравший» пост первого Хокаге у Мадары (на этом месте Суйгин было очень тяжело не заржать, поскольку она прекрасно помнила, как большая часть клана отвернулась от Мадары, когда на пост второго Хокаге заступил Тобирама. Мадара предлагал покинуть Коноху, но клан решил остаться). Они говорили, что неизменность судьбы клана — вина деревни и предвзятого отношения руководства, хотя то, что Минато остался Хокаге и существенно улучшил политику по отношению к клану, было неоспоримым фактом. Минато разделил сферы интересов АНБУ и военной полиции, и они практически не пересекались, в основном занимая позицию наблюдателей, и это было логично, поскольку оставлять без присмотра такой клан, как Учиха, было глупо. Наблюдали АНБУ, естественно, не только за кланом Учиха, но и за остальными кланами Конохи, однако только Учиха возмущались практически в открытую, пеняя ему недоверием. Не все Учихи, конечно, но около половины клана, во главе с тремя зачинщиками (Инаби, Яширо, Текка) с полного попустительства Фугаку(всё это можно было задавить ещё в зародыше), требовали от остальных разделить их точку зрения. Про себя Суйгин стала обзывать зачинщиков недопоследователями Мадары, потому что те не раз и не два апеллировали к тому, что тот свалил из Конохи из-за недовольства политикой деревни.       Никто из этих недовольных, мечтающих о восстании, конечно, не думал о ситуации в мире и о том, в каком положении находятся все скрытые деревни и Коноха в частности. Пусть даже в этой реальности попытку Данзо запустить лапы в Амегакуре Минато успел пресечь, а Яхико был жив — Джирайя успел вовремя вмешаться — отношения между скрытыми деревнями оставляли желать лучшего. Естественно, доказать причастность Данзо к этому инциденту не вышло, однако и срыв его планов был неплохим результатом.       Конечно, стараниями Джирайи Акацуки, вроде как, не должны были начать сотрудничать с Обито, однако его так и не поймали. И Мадару из под его дерева не выловили, потому что попросту не нашли его местоположение. Обито, как и по канону, прекрасно обосновался в Кири, взяв под контроль Ягуру, и выкурить его оттуда было чертовски сложно. И, учитывая то, что Ягура был не только Мизукаге, но и джинчуурики, на его лёгкое устранение рассчитывать не приходилось, а Минато не готов был жертвовать лучшими бойцами Конохи ради этой цели, потому что тихо влезть в Кири, убить Каге, и вылезти оттуда было нереально, если ты не владел телепортацией. И даже если Хирайшин мог решить эту проблему, сам Минато не мог отправиться в Кири, смахнуться с Ягурой и спокойно уйти, поскольку эти действия привели бы к началу новой кровопролитной войны, к которой Коноха не была готова. Учитывая, что стычки между Кумо и Конохой только-только завершились, а подписание мирного договора едва не сорвалось из-за провальной попытки похищения трёхлетней Хинаты, начинать войну с Кири было недальновидным решением. Деревне требовалось время, чтобы восстановить боевой потенциал, иначе спасать мир будет попросту некому.       В общем, не так уж они и продвинулись за прошедшие три года, а всё из-за едва-едва окончившейся войны, в которой Коноха очень сильно пострадала. Благо мира, это, конечно, хорошо, но никакой мир не будет нужен, если в нём попросту некому будет жить.       Итак, пока Шисуи нещадно эксплуатировали на общеизвестных и тайных миссиях, Суйгин была вынуждена посещать собрания клана и слушать дураков, но в этот день они страдали вместе. К счастью, собрание подходило уже к концу. Она с трудом сохраняла приличное выражение лица и едва сдерживала зевоту: даже отвлечься на собственные мысли не могла, поскольку из-за слишком частого отсутствия Шисуи она привыкла быть тем самым человеком, который в случае чего сливал информацию Хокаге. Сведения передавались через его жену, к которой Суйгин за эти годы стала наведываться как к себе домой, чтобы понянчить мелкого Наруто. Началось всё с того, что Кушина активно и демонстративно выразила ей благодарность за «укрощение» Курамы прямо посреди рынка, после чего утащила на чай. Манёвр повторялся несколько раз. Благодарность, конечно, была искренней, но очень утрированной, однако люди, знающие Кушину, сочувствующе хлопали Суйгин по плечу и советовали смириться. Так у Суйгин появился практически свободный доступ в дом Хокаге.       Это, кстати, как-то уж слишком воодушевляло трёх недопоследователей Мадары, так что Суйгин небезосновательно подозревала, что её саму или её внешний вид в грядущем перевороте наверняка попытаются использовать для того чтобы в этот самый дом войти и либо взять его жителей в заложники, либо убить. Минато, естественно, был в курсе, так что, как только подобные идеи начали «невзначай» обговариваться в клане, дал отмашку на выполнение плана Шисуи. Раз уж политика и постепенное изменение отношения к клану от высшего руководства, а также слабые попытки Суйгин вложить в чужие головы зачатки здравого смысла не срабатывали, оставался только один, старый добрый вариант решения подобных проблем в условиях военного поселения. Нет человека — нет проблемы. За последний месяц на заданиях «погибло» три человека, причина их ранней кончины сидела справа от Суйгин в позе лотоса с самым невинным выражением лица. Следующим на очереди, как она знала, был Учиха Текка.       Заметив её взгляд, Шисуи ободряюще улыбнулся ей и она, вернув улыбку, повернулась обратно к Фугаку. Рядом с ним как раз стоял Учиха Инаби. Тот, заметив, что она отвлекалась, не упустил возможности упрекнуть её в этом.       — Что, Укротительница-чан наконец хочет сказать что-то дельное, раз вертится?       «Укротительница-чан хочет затолкать тебе кунай в глотку, ублюдок», — злобно подумала Суйгин, ласково улыбаясь и медленно качая головой.       — Зачем что-то говорить, если всё и так сказали за меня? — спросила она. — Повторять одно и то же — зря воздух сотрясать.       — Да, что это я… ты же генин уже четвёртый год, поэтому тебе нечего предложить, — насмешливо фыркнул Инаби. — Впрочем, несмотря на то, что тебе отказано в звании, ты всё продолжаешь выгораживать Коноху во многих вопросах. Удивительно, как ещё не донесла на нас своему любимому Минато-сама.       — Может, я и не согласна с некоторыми вашими идеями, но я не предательница, — пожав плечами, ответила Суйгин, мысленно добавив: «Я просто шпионка, так что не беспокойся, я уже донесла».       Предательницей она действительно себя не считала, поскольку никогда не имела хоть сколько-нибудь тёплых отношений с кланом, и активно притворялась почти лояльной, утешая себя мыслями о том, что общение с такими, как этот Инаби, вынужденная жертва, а она просто элитный агент. Чужой среди своих, свой среди чужих, всё такое. Кто бы мог подумать, что дрессура выражений лиц от Юсаку пригодится ей в таком деле.       — Полегче, Инаби, — осадил его Фугаку. — Суйгин никогда не совершала действий, которые могли бы навредить нашему клану.       «Естественно, я же хочу спасти хотя бы часть людей, у которых есть мозг», — подумала она, благодарно улыбаясь Фугаку. Совершая подобные действия она также не чувствовала угрызений совести, поскольку сам Фугаку тоже был тем ещё лицемером с её точки зрения.       — Но она действительно слишком уж лояльна Конохе! — возмутился тот. — Окажись в такой ситуации любой другой член нашего клана, он был бы недоволен и испытывал бы ненависть к деревне, а она не раз и не два пыталась продвигать идею прощения и сотрудничества!       — Последний раз я высказывалась по этому поводу в прошлом году, и тогда вы поступили разумно. Разве то предложение навредило клану? — недовольно скривившись, припомнила ему Суйгин. — Я забочусь о благополучии клана!       — Вот, видите? — Инаби некультурно ткнул в неё указательным пальцем. — Такая же самоуверенная, заносчивая и «мудрая» как её папаша! Я удивлён, что её брата зовут не Кагами!       — Инаби, — предупреждающим тоном осадил его Фугаку.       Суйгин закатила глаза — имя Кагами в последнее время стало практически нарицательным, учитывая то, что этот самый Кагами, являющийся родственником Шисуи, был известен как человек, активно поддерживающий Коноху и Тобираму в частности. Когда Инаби заносило, иногда обвинений перепадало и Шисуи, но в их дуэте предателей именно Суйгин была тем, на кого обычно наезжали. На Шисуи наезжать было чревато, а у неё, помимо громкого звания героини ничего не было, так что язык распускать желающие могли практически безнаказанно. Суйгин всё устраивало: три года назад она прекрасно понимала, как всё будет выглядеть, если она посмеет высказываться в защиту деревни, но высказываться было надо, поэтому она предложила свою кандидатуру, ведь Шисуи подставлять не стоило.       Однако что-то ей подсказывало, что смерть Инаби ждёт неприятная, учитывая мстительность Шисуи. При всей своей жизнерадостности, доброте и миролюбии в обычной жизни, Шисуи без особого напряга продолжал держать в страхе множество вражеских шиноби. При встрече с ним выживших не было никогда. У Суйгин такого послужного списка пока не было, и она малодушно надеялась, что и не будет.       — Раз тебе так хочется попрекать кого-то родством с Кагами, хочу заметить, что ты ошибся с адресатом, — подал голос Шисуи, улыбаясь такой мягкой и сладкой улыбкой, что любому становилось понятно, что она насквозь фальшивая.       Суйгин показалось, что она увидела, как Инаби пробрала дрожь.       — На этом всё, — воспользовавшись возникшей паузой, объявил Фугаку.       Собравшиеся в храме люди, переглядываясь, начали постепенно расходиться. В ближайший месяц можно было жить спокойно. К счастью, общеклановые собрания не проводили каждую неделю, и это воистину спасало остатки нервов Суйгин. Иначе так недолго было и свихнуться.       В этом собрании Итачи не участвовал — они с командой сопровождали даймё. Эта была та самая миссия, на которой он должен был получить шаринган из-за смерти друга, но Шисуи не мог в ней участвовать, потому что сам только сегодня вернулся с другого задания. Ловить Обито предстояло Какаши, который был предупреждён о его вероятном появлении. Оставалось надеяться, что смотивированный тем, что его друг жив и сбился с пути, Какаши добьётся успеха. Суйгин не знала, как и когда ему сообщили эту новость, не видела также и того, как он проходил через все стадии принятия этого, но результат был налицо: Хатаке Какаши с мрачной решимостью кидался всюду, где проскальзывало хоть малейшее упоминание о неком шиноби в рыжей маске. С такими гончими, как Шисуи и Какаши, АНБУ и Корень, у Обито не было бы шансов, не будь у него мангекё.       — Пойдём, поедим где-нибудь сладостей? — предложил Шисуи как только они вышли из храма.       Окинув взглядом серое зимнее небо и прикинув, что погода вполне может испортиться, Суйгин кивнула. Учитывая очередной наезд на собрании и общее настроение окружающего мира, нужно было заесть всё случившееся чем-нибудь вкусным.       В этот раз они решили выйти за пределы кланового квартала и съесть каких-нибудь пирожных с кремом, потому что Суйгин хотелось чего-нибудь приторно-сладкого, а традиционные сладости для этих целей не подходили. В итоге они не спеша дошли до центра деревни, вяло переговариваясь на бытовые темы вроде цен на продукты, новых книг, выходок сокомандников… Суйгин пристрастилась к местной развлекательной литературе после подарка Минато, а Шисуи бессовестно потворствовал разжижению её мозга дамскими и приключенческими романами, потому что книги были универсальным подарком наравне с косметикой. Это, кстати, не мешало ему таскать эти самые книги из её шкафа и от души над ними смеяться. На эротические рассказы авторства Джирайи, которые попали в её коллекцию исключительно с лёгкой руки самого саннина, несколько раз застававшего её у Кушины, косо посматривал уже Юсаку, но ничего не говорил, потому что выкинуть книгу с автографом автора Суйгин не позволила бы ни под каким предлогом.       У этих книжек и без того была довольно занимательная история: когда Джирайя попытался презентовать ей свою книгу в присутствии Кушины, та взбесилась. Суйгин стало интересно, что там, и Джирайя, который в эротической литературе был пока лишь начинающим автором, наткнулся на неё в книжном магазине за прилавком со своими романами, обрадованный расписался на форзаце, и в итоге последующие несколько новинок он подкидывал ей в сумки с оружием незаметно… под носом у Кушины, которая была ярой противницей подобной литературы и попыток саннина совращать юные, неокрепшие умы. Суйгин же, как друг семьи Хокаге и периодическая нянька Наруто, теперь была обречена собрать всю коллекцию его книг, потому что отказать было неудобно как-то, да и писал он довольно неплохо, пока дело не доходило, собственно, до самих эротических сцен. Вот там с оборотов она, конечно, хохотала иногда почти до слёз.       Зайдя в какое-то ярко украшенное кафе, они облюбовали столик в углу у окна, и Шисуи, быстро проглядев меню, жестом подозвал официантку. Выбирали они обычно по очереди, так что ей сегодня даже думать, что поесть, не придётся. Поэтому Суйгин пристроила локти на столе, а подбородок на сцепленные в замок руки и принялась ждать, разглядывая сидевшую напротив маму с ребёнком, раздумывая о том, как скоро у неё появятся племянники.       Официанткой оказалась смутно знакомая девушка, которая, записав заказ, окинула её тяжёлым взглядом и осведомилась:       — Даже не поздороваешься?       Встрепенувшись, Суйгин вынырнула из своих мыслей о возможной женитьбе брата и вгляделась в стоящую рядом с Шисуи девушку. Её длинные чёрные волосы были собраны в низкий хвост, одета она была в стандартную для подобных кафе униформу официантки с белым передником. Лицо её выглядело… знакомым, и незнакомым одновременно. Голос она тоже узнавала с трудом.       — Мы знакомы? — вежливо уточнила Суйгин.       — Я всегда знала, что у тебя плохо с памятью, Учиха, — фыркнула официантка. — Ты выкинула меня из своей головы сразу же, как только у меня отобрали протектор?       Суйгин нахмурилась, припоминая, у кого когда могли отобрать повязку — она как-то не следила за подобными событиями, поскольку была занята проблемами клана. На ум приходил только один человек. Судя по тому, как эта девушка с ней общалась, они, вероятно, вместе учились, вряд ли Сато Каасу выгнали из ниндзя, да и у неё волосы вроде фиолетовые были, никого с курсов ирьениндзюцу она не помнила, поскольку с ними не общалась, да и не стали бы никого выгонять из ирьенинов… значит…       — Ооки Хори? — наугад спросила она.       — Н-да, она ещё и сомневается, будто из нашего выпуска кого-то кроме меня выгоняли, — протянула Хори, разворачиваясь и направляясь в сторону кухни. — Ваш заказ скоро будет, ожидайте, — не оборачиваясь, бросила она.       — Так себе обслуживание, — заметила Суйгин.       — Думаю, она просто злится, что ты её даже не узнала, — миролюбиво заметил Шисуи. — Как насчёт простить её? Ты же, вроде, выше мелочных обид.       Закатив глаза, Суйгин откинулась на спинку стула, сожалея о том, что за прошедшие три года успела вырасти и теперь болтать ногами, сидя на стуле, было невозможно.       — Итачи вот считает, что я очень мелочная, — сказала она.       — Это потому что ты постоянно донимаешь его нотациями на тему общения вне миссий, — с улыбкой ответил Шисуи, закидывая руки за голову и тоже откидываясь на спинку стула.       — Он мечтает стать Хокаге, чтобы предотвратить все войны. Как можно стать Хокаге, если ты не в состоянии общаться с людьми? — пожала плечами Суйгин, совершенно не чувствуя себя виноватой. — Учитывая, что он общается только с этой своей Изуми иногда, не то что бы мои нотации как-то на него влияли.       — Он довольно упрямый ребёнок, — хмыкнул Шисуи. — И не особо разговорчивый. Цени то, что он вообще снисходит до ответов тебе. К тому же, мы оба знаем, что Хокаге ему стать не светит. Учиху на этой должности народ не примет, спасибо тем, кто не покладая рук работает на «поддержание» нашей репутации, очерняя её всё больше и больше своими выходками.       — Это же не значит, что нужно позволить ему спокойно жить в вакууме. Когда вы месяцами не пересекаетесь, он начинает на стенку лезть от невозможности хоть с кем-нибудь поговорить и даже сам ко мне приходит, — призналась она, снова пристраивая подбородок на сцепленные в замок руки. — Поэтому я и считаю, что ему нужно расширять круг общения, чтобы иметь возможность проводить с кем-то время вне тренировок и миссий. Да он же не знает, чем себя занять на выходных! Не каждый же день ему проводить с Саске? От общения только с трёхлетками можно в уме повредиться.       — Уж ты-то знаешь, элитная нянька, — рассмеялся Шисуи.       Что Кушина, что Ёшино Нара периодически просили её посидеть со своими детьми, когда очень уж хотелось проветриться. А хотелось им обычно одновременно, иногда к ним присоединялась ещё и Микото, но Саске, по счастью, обычно доставался Итачи.       — Скажешь тоже, — фыркнула она. — От Шикамару вообще никаких проблем, энтузиазм Наруто его не берёт. К тому же, с ним мы часто сидим всей командой, когда Шикаку-сенсей просит, так что по твоей логике мы все втроём «элитные няньки».       — Может, я просто завидую? Саске меня недолюбливает, потому что я вечно забираю его брата, к Наруто у меня нет причин приближаться чаще, чем раз в полгода, когда приходится вытаскивать оттуда тебя, а для Шикамару я и вовсе чужой человек.       — Саске и меня недолю-ю-юбливает, — протянула Суйгин. — Он вообще никого, кроме своего брата не любит. Кстати, возвращаясь к Итачи, — из её голоса исчезли все намёки на веселье. — Я серьёзно, ему нужно научиться расслабляться, иначе его образ жизни ни к чему хорошему не приведёт. И ты точно знаешь, чем такой подход может закончиться. Пока ещё не совсем поздно, нужно вправить ему мозги и кроме тебя это ни у кого не получится.       — И что ты предлагаешь? — сдался Шисуи, но не удержался от шутки. — Таскать его за ручку по его ровесникам и знакомить с ними насильно?       — Да, хреновый план, — обречённо вздохнула Суйгин. — Раз уж он предпринимает попытки общаться с Изуми, можно было бы подкинуть ей мысль, чтобы она познакомила его со своими друзьями.       — Стой-стой, я сейчас представлю, как это будет выглядеть, — Шисуи замахал рукой, после чего с нарочито-мечтательным видом прикрыл глаза и продолжил. — Воодушевлённая тобой девчонка тащит за собой на буксире Итачи, выражение лица которого застыло где-то между «вежливой отрешённостью», «обречённостью» и «непониманием». Когда она дотаскивает его до компании детей, обсуждающих какую-нибудь чепуху, и знакомит их, у тех вытягиваются лица, потому что всё, что Итачи сделает, это кивнёт. И будет стоять рядом и смотреть, а дети начнут нервничать… — он покачал головой с широкой довольной улыбкой. — А потом Изуми, осознав, какой неудачной была эта затея, утащит его куда-нибудь, в процессе извинившись несколько тысяч раз, и пропадёт на пару месяцев, проклиная свою глупость и тебя, как идейного вдохновителя, а Итачи будет думать о том, что общение с людьми — это не для него, — закончив, Шисуи с усмешкой щёлкнул пальцами. — Да, я хочу на это посмотреть! Когда пойдём к ней?       — Ну тебя! — возмущённо надулась Суйгин. — А идея казалась такой хорошей!       — А ещё недовольные «высокомерием» Итачи мальчишки могут оскорбиться и они подерутся до того, как Изуми поймёт, что социализация Итачи не удалась! — радостно добавил Шисуи.       — Ну Шисуи! — обиженно скривилась она. — Ну вот что с ним делать-то тогда?       — Подождать, пока вырастет Наруто и натравить его на него! — коварно улыбнувшись, предложил тот. И, заметив скептическое выражение на её лице, удивился. — А что? По-моему, у него есть все шансы. Если он мелким такой надоедливый, как ты говоришь, то что будет, когда он вырастет? У людей, которых он захочет записать в друзья, не будет ни шанса увернуться!       — Наруто — оружие массового поражения! — расхохоталась Суйгин.       Окинув её презрительным взглядом, подошедшая к их столику Хори поставила на стол заказ Шисуи. Два громадных, обильно политых кремом пирожных успешно отвлекли внимание Суйгин от желания высказать Хори всё, что она думает по поводу такого отношения к посетителям. Что характерно, на Шисуи она даже не смотрела, кроме того раза, когда принимала заказ.       — Спасибо, — поблагодарил тот, пододвигая к себе чашку с чаем.       Скованно кивнув, Хори развернулась и ушла, прижимая к себе круглый поднос.       — По-моему, она тебя стесняется, — поделилась наблюдениями Суйгин, с чувством полного удовлетворения принимаясь уминать очень сладкое пирожное.       — Ну ещё бы, — проводив Хори сочувствующим взглядом, отозвался Шисуи, отпивая чай. — Она же так громко кричала, что станет лучшим шиноби с твоего потока, и что только она достойна выйти за меня замуж. Теперь ей просто стыдно смотреть мне в глаза.       — Твоя проницательность и пугает и восхищает одновременно, — поёжилась Суйгин, тоже провожая Хори взглядом. Смотря ей вслед, она осознала, что ей совсем не интересно узнать, как она сейчас живёт. Она почувствовала себя очень чёрствой, потому что ни капли не жалела её. В конце концов, она сама была виновата в том, что её детская мечта никогда не исполнится.       Шисуи состроил очень коварное выражение лица.              Через несколько дней вернулся Итачи, но сразу перед ними он не появился, а когда появился — вид у него был такой, что в гроб краше кладут.       Это был как раз один из тех дней, когда Кушина и Ёшино очень просили Суйгин присмотреть за своими детьми, чтобы пройтись по магазинам, сходить на горячие источники и в кафе. В общем, пока женщины отдыхали, она изображала из себя няню. В этот раз к ней, правда, присоединился проходивший мимо Шисуи, так что в тот момент, когда у калитки её дома объявился Итачи, они были в саду, притворяясь самолётами. Наруто, взлетая в воздух, радостно пищал и веселился, Шикамару же пытался казаться недовольным, но радость в глазах его выдавала.       Оценив выражение лица Итачи, Суйгин запрокинула голову, определяя положение солнца и прикидывая, сколько сейчас должно быть времени.       — Так, малышня, пора пообедать и часок поспать, — объявила она, опуская Шикамару на землю.       — Ну-у-у-у, — возмущённо протянул висящий на руках у Шисуи Наруто.       — Кто первый до кухни, тот получит целых две моти, — предложила Суйгин.       Наруто тут же забрыкался, требуя, чтобы его опустили вниз. Посмеиваясь, Шисуи выполнил требование. Наруто тут же воинственно сжал кулаки. Больше, чем побеситься, он любил только поесть. Шикамару обречённо вздохнул.       — Три, два, один, — скомандовала Суйгин, открывая входную дверь, Шисуи хлопнул в ладоши.       Наруто сорвался с места, Шикамару, закатив глаза, поплёлся следом — его соревнования за еду не интересовали совершенно, а Наруто было всё равно, сколько его «соперник» прикладывал усилий. Из-за трёхлетнего возраста его устраивало просто его наличие, и это было удобно, потому что Суйгин не представляла, как его мотивировать, когда он начнёт понимать, что соревнование возможно только тогда, когда есть достойный соперник.       — Заходите, зал в вашем распоряжении, — Суйгин сделала приглашающий жест рукой прежде, чем войти в дом. Всё ещё мнущийся у калитки Итачи наградил её полным сомнения взглядом. — С таким лицом ты точно давно не ел, так что пожалуешься после того как пообедаешь.       — Я не хочу есть, — отозвался Итачи, перепрыгивая через калитку.       — Мозг твой, может, и не хочет, а тело очень даже, — заметив предупреждающий взгляд Шисуи, она добавила. — Не хочешь есть — выпьешь чаю, а потом я уведу мелких наверх, и ты будешь жаловаться.       — Я не буду жаловаться, — поджал губы Итачи, тем не менее, направляясь в сторону её дома.       — Как скажешь, — легко согласилась Суйгин, уходя на кухню, откуда уже доносились воинственные вопли Наруто, который, очевидно, пытался добиться от Шикамару какой-либо эмоциональной реакции, желая убедиться, что соперник огорчён поражением.       Пока Итачи с отстранённым выражением лица, чтобы не пугать мелких, цедил чай, Суйгин с Шисуи демонстративно и с преувеличенным аппетитом ели, подавая пример. Радуясь тому, что его перестанут развлекать по программе «Наруто», Шикамару ел почти также быстро, как и сам Наруто, предчувствуя скорую возможность спрятаться в кровати, накрыться одеялом и спать. Не то что бы маленький Шикамару избегал активности, но по сравнению с гиперактивным Наруто энергии в нём не было вообще.       Слопав две моти, положенные ему как победителю, Наруто с тоской оглядел тарелку с ними, и с демонстративным печальным вздохом сполз со стула.       — А теперь целый час лежать?       — Целый час спать, — подтвердила Суйгин, поднимаясь следом за ним. Дневной сон был обязательным требованием Кушины, и Наруто иногда даже вырубался, стоило ему лечь в кровать. Впрочем, чаще он просто ныл, ворочаясь с боку на бок и грозясь устроить им всякие пакости.       Вяло дожёвывающий моти Шикамару, взглянув на него, поспешно запихал остатки в рот и чудовищным усилием проглотил, почему-то решив, что ему стоит уйти из-за стола поскорее.       Разведя детей по разным комнатам, Суйгин удостоверилась, что те не соберутся вставать — к счастью, благодаря развлекательной программе от Шисуи сегодня был как раз такой день, когда Наруто вполне мог заснуть, оставила в коридоре у стены куковать клона на всякий случай, и спустилась вниз.       В зале Итачи сидел на диване, подтянув к себе колени, а Шисуи смотрел на него взглядом, полным сочувствия, сидя в кресле. В комнате царило тягостное молчание.       Повиснув на спинке кресла Шисуи, Суйгин поинтересовалась:       — Шаринган?       Итачи прикрыл глаза, запрокинул голову назад, глубоко вздохнул и посмотрел на неё красными глазами, в которых вращалась по одному томое.       — Сочувствую, — сказал Шисуи.       — Это произошло потому, что у меня недостаточно опыта… недостаточно силы… — наконец произнёс Итачи. — Там был… человек в маске с шаринганом.       — Тебе не стоит винить себя, — мягко заметил Шисуи. — Даже мне трудно сражаться с этим человеком.       Ошеломлённый, Итачи вскинул голову.       — Не смотри на меня так, я тоже не всесильный, — с виноватой улыбкой отозвался Шисуи, Суйгин, скривившись, постучала пальцами ему по голове. — Мне жаль, что у АНБУ не получилось предотвратить эту ситуацию.       — Вы знали о том, что человек в маске нападёт?       — Знали, — невозмутимо подтвердил Шисуи. — Он не должен был добраться до вас, но его способности слишком большая проблема.       — Кто это? — с нездоровым интересом спросил Итачи.       — Враг, — оглянувшись на неё, обтекаемо ответил Шисуи.       — Хокаге разрешил рассказать ему, когда время придёт, и дал право решать, когда. Раз поймать его снова не удалось… Думаю, самое время, — вздохнув, признала Суйгин. — Человека в маске зовут Учиха Обито, хотя он любит представляться Мадарой. Это долгая история. Ты точно уверен, что хочешь услышать это сейчас? Мне казалось, ты пришёл к нам за моральной поддержкой.       — Точно, — поддержал её Шисуи, снова смотря на Итачи. — Узнать немного секретной информации ты сможешь и позже, когда придёшь в себя.       Суйгин отлепилась от спинки кресла и, обойдя его, села рядом с Итачи на диван и бесцеремонно сцапала его в объятия.       — Отец сказал, что в этом ничего такого, — предприняв слабую попытку вывернуться, едва слышно отозвался Итачи.       — Раз ты здесь, очевидно, ты с этим не согласен, — проницательно заметил Шисуи, тоже пересаживаясь на диван, рядом с Суйгин. — Зато смотри, у тебя есть выбор: плакать в объятиях девчонки или друга.       — Твои слова не звучат как утешение, Шисуи, — возмутилась Суйгин. — Ты что хочешь, чтобы ему стало стыдно?       — Признайся, ты просто не хочешь, чтобы кто-то ещё плакал в моих объятиях?       Переставший выворачиваться из её хватки Итачи нервно и едва слышно рассмеялся.       — Вы… тоже теряли друзей? — обречённо спросил он, выглядывая из-за плеча Суйгин. Та, проникнувшись его несчастным голосом, погладила его по голове.       — Я — да, — мрачно подтвердил Шисуи. — Хочешь послушать об этом?       — Хочу знать, что ты чувствовал.       «Ах, Итачи-Итачи, и его вечная привычка всё анализировать», — подумала она, мысленно печалясь над постановкой вопроса и над тем, что он даже в такой ситуации едва ли мог поддаться эмоциям, чтобы пережить их. — «Воистину — горе от ума».