19 лет спустя

Гермиона вошла в зал суда, чувствуя себя невероятно взволнованной, но что бы ни случилось здесь сегодня, как только она выйдет за эту дверь, тотчас отправится во Францию. Поппи с радостью согласилась поехать с ней и сейчас уже готовила дом к заселению на неделю. Гермиона бессознательно похлопала себя по карману, где сейчас лежал ее по-всегдашнему уменьшенный багаж, и улыбнулась. Гарри был более чем счастлив одолжить ей этот дом и уговаривал оставаться там столько, сколько захочет. Но Гермиона изначально планировала провести там только неделю, хотя, в зависимости от результатов слушания, она вполне могла бы решить остаться и подольше. Гермиона и ее адвокат Диана думали, что все уже решено, но когда та вчера пошла к адвокату Рона, чтобы подписать пересмотренное соглашение, мистера Симэна не было в офисе, и он не отвечал ни на какие совы. Наконец, в две минуты шестого, он появился, рассыпаясь в извинениях за то, что оказался без связи, и сослался на свое невежество, когда Диана обвинила его в намеренной задержке, чтобы она пропустила крайний срок подачи документов. Гермиона не могла не подозревать о его удобной отговорке и прибытии сразу после крайнего срока подачи петиции, об этом говорило и то, что сам Рон не ответил ни на одну из сов, которые она послала ему вчера. Поначалу Гермиона думала, что они уже решили все ко всеобщему удовлетворению, но теперь Рон и его адвокат казались уклончивыми; и это заставляло Гермиону очень тревожиться, задаваясь вопросом, что же они задумали на этот раз. Она действительно сегодня была совсем не в настроении для каких-либо театральных представлений, исполненных членами семейки Уизли. Гермиона увидела Молли Уизли, сидящую в заднем ряду, но Джинни не было видно, как и никого из других Уизли, и Гермиона на мгновение задумалась о причине их вопиющего отсутствия. Она увидела, как Рон вошел в зал суда вслед за своим адвокатом, но отказался встретиться с ней взглядом, когда садился... и тогда ее осенило... она все поняла. Все ожидаемое было притворством, Рон собирался попытаться обмануть ее. Эти ублюдки планировали надуть ее, как младенца. Гермиона застыла на месте; нет, конечно, они могли бы попытаться, но она не собиралась сдаваться без боя. Про себя она улыбнулась, когда в зал вошел судья; это был тот же самый судья, который председательствовал и на разводе Гарри, что означало, что он, по крайней мере, будет справедлив. Это также означало, что он уже знаком с семьей Уизли и не потерпит никаких их манипуляций. Гермиону так и подмывало оглянуться и посмотреть на реакцию Молли, но она сдержалась. Рон не присутствовал на бракоразводном процессе Гарри и Джинни, так что он, вероятно, не знал, что это был тот же самый судья. Гермиона почти хотела, чтобы Рон или Молли выкинули какой-нибудь глупый трюк, просто чтобы судья призвал их к порядку, но тут же отбросила эту мысль. На самом деле она ужасно хотела, чтобы сегодняшний день и впрямь прошел гладко. Гермиона посмотрела на Рона, пытаясь оценить его настроение, и, если не считать легкой дрожи в руках, которую он хорошо скрывал, Рон выглядел спокойным и контролирующим свои эмоции. Гермиона пожалела, что не может сказать то же самое о себе, и снова обратила внимание на судью, который обращался к обеим сторонам. — Господа, передо мной соглашение, датированное шестью днями ранее и подписанное мистером и миссис Уизли. Являются ли эти условия по-прежнему приемлемыми для обеих сторон? — говоря это, он посмотрел на обоих адвокатов, но, казалось, задержался на мистере Симэне еще на минуту, и Гермионе показалось, что судья слегка прищурился, прежде чем снова перевести взгляд на Диану. — Да, ваша честь, — ответила Диана в то же самое время, когда мистер Симэн ответил: — Нет, ваша честь... Судья посмотрел на обоих адвокатов, театрально отложил договор и откинулся на спинку стула. Он вытащил папку и начал просматривать соответствующие данные, прежде чем, наконец, поднял глаза и обратился к адвокатам: — Хорошо, давайте начнем с самого начала. Для начала давайте поговорим о собственности. Миссис Уизли, вы все еще готовы отказаться от дома, который вы делили с мистером Уизли, и поселиться в вашей магловской резиденции? Гермиона кивнула и ответила: — Да, ваша честь. Он еще немного посмотрел на нее, сделал пометку в папке и заговорил: — Очень хорошо, мистер Уизли, значит, вы сохраните за собой дом в Брентвуде, а миссис Уизли — свою резиденцию... в Хэмпстед-Гарденс? — судья посмотрел на Гермиону и удивленно улыбнулся, наконец-то поняв. Стоимость недвижимости в Хэмстед-Гарденс намного превышала стоимость недвижимости в Брентвуде. — Итак, здесь говорится, что за исключением вашей библиотеки и личных вещей, миссис Уизли, мистер Уизли получит машину и все другие предметы домашнего обихода, это все еще приемлемо для обеих сторон? — он поднял глаза, ожидая возражений, но Гермиона и Рон утвердительно кивнули, и, сделав еще несколько заметок, судья перешел к следующему пункту. — Я ознакомился с этим соглашением, но должен признать, что меня смущает неравномерное распределение средств. Мисс Джонс, не могли бы вы кое-что пояснить мне? — он наблюдал, как Диана встает и уверенно начинает что-то говорить. — Ваша честь, мистер Уизли предложил отказаться от полной опеки над несовершеннолетними детьми, Роуз и Хьюго, при условии, что он получит восемьдесят процентов всех денег, — она сделала паузу, чтобы до судьи дошел смысл сказанного, прежде чем продолжить. — Поначалу моя клиентка согласилась. Однако вскоре произошли события, которые свели на нет это первоначальное соглашение. Моя клиентка и мистер Уизли согласились разделить опеку, ради детей, с равным временем, проводимым в домах обоих родителей во время школьных каникул. Судья повернулся к адвокату Рона и спросил: — Это верно, мистер Симэн? Согласен ли ваш клиент с предложенными условиями опеки? — Нет, ваша честь, — не слыша стона Гермионы, продолжил тот, — мой клиент неохотно принял первоначальное предложение о больших деньгах в обмен на полную опеку, потому что он пытался быть как можно более сговорчивым с миссис Уизли, — Гермиона фыркнула, зная, что на этот раз он ее услышал, но мистер Симэн сделал вид, что ничего не слышит, и продолжил: — После инцидента в Хогвартсе, который потребовал присутствия мистера Уизли, чтобы разобраться, у него была возможность поговорить со своей старшей дочерью, Роуз. Во время этого разговора Роуз заявила, что у нее нет желания жить с миссис Уизли, так как они не ладят, и попросила моего клиента позволить ей жить с ним. Поэтому мы требуем полной опеки над ней. Гермиона была потрясена и потеряла дар речи... Роуз? Неужели она действительно так сказала? И неужели действительно так думает? Гермиона чувствовала себя так, словно ее раскатали по полу. Она вопросительно посмотрела на Рона, и тот бросил на нее виноватый взгляд, прежде чем быстро отвернуться. Гермиона подумала, чувствует ли Рон себя виноватым из-за того, что лжет, или потому, что говорит правду, но прежде чем она смогла слишком глубоко задуматься об этом, она почувствовала, как Диана мягко сжала ее руку. — Ну, — сказал судья скептически, — если это правда, то это, конечно, меняет дело. Мистер Уизли, вы абсолютно уверены, что ваша дочь говорила не от гнева? Может быть, вы неправильно истолковали ее слова? — Нет, ваша честь, — ответил Рон напряженным голосом, нервно проводя рукой по волосам, и внезапно Гермиона поняла... он лжет! Таким голосом он говорил всегда, когда лгал, и всегда так делал со своими волосами, когда чувствовал себя виноватым или нервничал. Но как она могла это доказать? Она сделала пометку в блокноте Дианы, и та слегка кивнула, давая понять, что поняла, и написала одно слово... "расслабься". Гермиона изо всех сил старалась успокоиться и сосредоточиться на том, что говорил Рон. — Роуз очень ясно выразила свои желания, ваша честь, и хотя у меня нет желания причинять боль Гермионе, я должен уважать желания своей дочери, — он спокойно посмотрел на судью, но Гермиона заметила, что его нога нервно подпрыгивает. Судья продолжал пристально смотреть на Рона, словно пытаясь прочесть его мысли, и Гермиона могла сказать, что этот напряженный взгляд заставлял Рона нервничать еще больше. Наконец судья обратился к Диане, но его глаза не отрывались от лица Рона, и Гермиона поняла, что судья тоже подозревает его во лжи. Это немного успокоило ее тревогу. Верить — это не то же самое, что доказывать. — Как удачно для нас, мистер Уизли, что мисс Джонс предусмотрительно сообщила суду о происшествии с Роуз. Я хотел убедиться, что принял во внимание ее пожелания, прежде чем принимать решение об опеке, поэтому сегодня утром в Хогвартс был отправлен судебный представитель из службы по делам детей, чтобы поговорить с обоими детьми, — Гермиона увидела, как побледнел Рон, когда до него дошли слова судьи. Судья сделал вид, что читает что-то на клочке пергамента, а потом снова сурово посмотрел на Рона. — Я не вижу здесь никаких доказательств того, что таковы были ее желания. На самом деле Роуз совершенно ясно заявила, что ей не хотелось бы выбирать, так как она любит вас обоих одинаково, а юный Хьюго, разделяя чувства своей сестры, дал понять, что, если его вынудят сделать выбор, он предпочтет жить с миссис Уизли, — судья выжидающе посмотрел на Рона, как будто ожидая, что тот что-то скажет, но, поскольку слов не последовало, судья продолжил. — Итак, я должен спросить себя, мистер Уизли, почему вы откровенно лжете? — судья подождал, пока Рон пробормочет что-то бессвязное, но прежде чем тот успел заговорить громче, мистер Симэн примирительно прервал его. — Ваша честь, — улыбнулся он, как будто объясняя что-то очевидное, — мой клиент был опустошен мыслью о том, что не сможет видеть своих детей, поэтому он, возможно, преувеличил желание юной мисс. Слова Уизли совсем немного перебор, но его намерения чисты, — мистер Симэн широко улыбнулся и пожал плечами, как бы показывая, что действия Рона были полностью понятны. — А как насчет Хьюго Уизли? — взгляд судьи впился в Рона и его адвоката. — Мистер Уизли явно беспокоящийся о благополучии своей дочери и ни разу не упомянул Хьюго, — судья откинулся на спинку стула и начал ждать, какое объяснение они найдут этому недосмотру. Гермиона почти видела, как крутятся колесики в мозгу мистера Симэна, когда он пытался придумать, как бы ему ответить так, чтобы его клиент выглядел достойно. Он нацепил на лицо улыбку и сделал вид, что тихо разговаривает с Роном, но Гермиона видела, что он просто пытается выиграть немного времени. Судья, должно быть, тоже понял это и решил, что этот фарс продолжается уже достаточно долго. Он резко стукнул молотком по столу, напугав всех в комнате. — Для меня очевидно, что вы пытались либо дискредитировать миссис Уизли, либо высмеять мои суждения, мистер Уизли, и боюсь, что не могу позволить вам сделать ни то, ни другое. Я вообще не люблю, когда мне лгут у меня же на процессе, — прежде чем продолжить, он пристально посмотрел на Рона и его адвоката. — Мистер Уизли, поскольку в настоящее время вы не работаете и, согласно имеющимся у меня документам, в течение последних пяти недель не предпринимали никаких попыток обеспечить себе дальнейшее трудоустройство, я не понимаю, как вы вообще рассчитываете полностью содержать своих детей. Поэтому мне совершенно понятно, что у меня нет иного выбора, кроме как предоставить полную опеку над обоими детьми миссис Уизли, — судья продолжал говорить, несмотря на протесты мистера Симэна. — Как только вы сможете представить суду доказательства того, что постоянно работали в течение по крайней мере трех месяцев, тогда я и определю график посещений, который будет наилучшим образом отвечать интересам детей, — судья бросил короткий взгляд на бумаги, прежде чем снова обратиться ко всем. — В свете решения об опекунстве настоящим я присуждаю миссис Уизли, ныне мисс Грейнджер, единоличное владение Пенсионным фондом и девяносто процентами оставшихся денег. Суд отклоняет иск, — он в последний раз стукнул молотком и вышел через боковую дверь, оставив позади ошеломленную, но восторженную Гермиону и очень расстроенного Рона. Гермионе было бы еще больше жаль Рона, если бы он не попытался отнять у нее дочь. Она обняла Диану и почувствовала себя легче, чем когда-либо за последние недели, зная, что меньше чем через час она будет далеко отсюда. Диана проигнорировала призыв мистера Симэна и ловко подтолкнула Гермиону к выходу, но Молли вдруг шагнула вперед и заблокировала дверь, прежде чем они успели выйти. Застигнув Гермиону врасплох, Молли набросилась и сильно ударила ее по лицу, заставив отшатнуться от неожиданного нападения. — Теперь ты несешь прямую ответственность за разрушение жизней двух моих детей, ты, надменная сучка, — Молли была так зла, что ее прерывистое дыхание слышалось даже сквозь потрясенные вздохи, раздающиеся в зале суда. Гермиона почувствовала, как к ней возвращается гнев, и уже собралась ответить бывшей свекрови, когда почувствовала, как чья-то рука схватила ее за запястье. Она удивленно оглянулась на Рона, который стоял над ней, выглядя абсолютно мертвенно-бледным, но смотрел при этом на Молли. — Мам, если ты когда-нибудь снова прикоснешься к Гермионе, это будет последний раз, когда увидишь меня, — рычание сына вывело Молли из гнева, и она уставилась на Рона, будто он говорил на языке, которого она не понимала. — Рон?.. — растерянно пробормотала Молли, но тот уже оттащил Гермиону от матери и вывел из зала суда, а Гермиона все еще была слишком удивлена его действиями, чтобы возражать, даже когда вокруг них начали вспыхивать вспышки колдографов. — Гермиона, — тихо произнес Рон, и голос его был полон раскаяния. — Мне очень жаль, ты же знаешь, как это бывает с моей мамой, но сейчас ей нет никакого оправдания... — Рон тряхнул головой, словно пытаясь пояснить ей... все, что произошло. — Вся эта история взорвалась сейчас несоразмерно, и теперь я даже не смогу видеть своих детей по крайней мере три месяца, потому что слушал своего скользкого... — он снова замолчал, будто намекая, что собирается сказать. — ...в любом случае, я знаю, что в последнее время вел себя как мерзавец, и мне жаль, я никогда не хотел причинить тебе боль. Может быть, когда-нибудь ты поверишь в это, — Рон наклонился и нежно поцеловал Гермиону в лоб, прежде чем повернуться и уйти по коридору, полностью игнорируя требования репортера сделать заявление. Гермиона чувствовала себя ошеломленной и совершенно растерянной, но, к счастью, Диана взяла инициативу в свои руки и быстро повела ее к запасному выходу, предназначенному только для служебного персонала, минуя репортеров, которые были похожи на акул с безумным аппетитом после того, как те учуяли кровь. Гермиона рассеянно удивилась, почему здесь так много репортеров, но выбросила эту мысль из головы. Уже скоро они достигли точки аппарации. Диана с беспокойством посмотрела на Гермиону, замечая разбитую губу и большой красный отпечаток ладони, резко выделявшийся на бледном лице Гермионы. Той показалось, что она услышала, как Диана резко пробормотала: — Что за проклятая женщина. Она не должна появляться на людях, — прежде чем скрыть свой гнев и широко улыбнуться Гермионе. — Ну, дело сделано, и ты даже получила больше, чем мы просили, так что я считаю это победой. А теперь иди домой и прими душ, а через несколько часов увидимся в Малфой-мэноре и поднимем тост, чтобы отпраздновать это, — она еще раз обняла Гермиону, прежде чем та успела аппарировать. Гермиона была озадачена тем, почему Диана тоже приглашена на вечер у Малфоев, но решив, что ее это не касается, так как все равно не пойдет на прием, она тепло сказала: — Спасибо за твою помощь, я действительно не смогла бы сделать это без тебя. Мне очень жаль, но я уже послала извинения Драко и Пэнси, я уезжаю во Францию сейчас и увижусь с тобой только через неделю... или три, — радостно добавила Гермиона. Гермиона не заметила несколько испуганного выражения лица Дианы, не услышала, как та отчаянно зовет ее назад, и не увидела, как высокая фигура Люциуса Малфоя поспешно приближается к ней, когда аппарировала прочь. Она думала только о том, что на ближайшие две недели станет действительно свободной женщиной.