Глава 26
10 февраля 2021 г. в 09:45
Гермиона захлопнула входную дверь, сразу же устанавливая защитные заклинания, чтобы Люциус не смог войти. Она и впрямь не поверила, что он проделал весь этот путь, чтобы развернуться и отправиться обратно, так и не сообщив ей то, что собирался сообщить.
"А что же такого важного он пришел сюда сказать?" — мысли путались, но теперь ощущение злости помогало ей хотя бы создать видимость контроля.
Гермиона вздрогнула, вспомнив свою обиду, когда она поняла, что он действительно здесь, и самолично видел, как она... занимается... Угрх! Сейчас от ощущения неловкости ей хотелось просто залезть под одело и не вылезать из-под него неделю... а лучше месяц... а совсем лучше вообще никогда! Он наверняка слышал, как она выкрикивает его имя, и теперь уверен, что в ее неравнодушии. А она совсем не желала, чтоб Люциус знал об этом.
"Кстати, а какого черта он здесь делает? Когда встречается с какой-то другой женщиной? Почему же он не с ней? Он приехал сюда, чтоб помучить меня, или теперь, когда мы оба не в браке, надеется на быстрый секс?" — Гермиона мучилась вопросами, ощущая, что мозг готов взорваться, если она не расслабится, перестав себя ими мучить.
Чуть позже она решила, что успокаивающе на нее подействовать может ванна и призвала Поппи принести ей охлажденную бутылку любимого местного вина. Горячая вода и несколько бокалов наконец успокоили Гермиону настолько, что она смогла думать о произошедшем более рационально.
"Итак, он увидел, как я публично мастурбирую, думая при этом конкретно о нем, это факт" — Гермиона попыталась представить себе произошедшее... в перспективе, так сказать. Оно казалось, конечно, не каким-нибудь стихийным бедствием... или геноцидом, или даже пытками этой психопатки Беллатрикс; но все же это стало одной из самых неприятных и неудобных вещей, когда-либо случавшихся с ней.
"О чем вообще, черт возьми, я думала, занявшись этим на пляже?" — она понимала, что настоящая проблема в другом: ее так возбудили мысли о Люциусе, что она и забыла о своем нахождении в почти публичном месте. Было понятно, что ясность мыслей у нее напрочь потерялась с тех пор, как этот мужчина появился в ее жизни.
Рон вечно жаловался, что она очень добродушна, всегла заботится о Гарри, а теперь она все поняла. Если б тогда Гермиона просто сказала другу, чтоб со всем этим он разобрался сам, то она бы никогда не вляпалась в такие-то беспорядки.
"Да... и по-прежнему бы жила в блаженном неведении, не подозревая, что кто-то может настолько пробудить во мне страсть и разбудить эмоционально, что я пошлю к черту свою обычную сдержанность и строгое чувство приличий и... буду самоудовлетворяться средь белого дня".
Гермиона отпила еще вина и вздохнула. Она знала, что никогда бы не смогла отказать Гарри в помощи, так же, как и он никогда бы не отказал в чем-то ей. И, если быть совсем уж честной, она знала, что не жалеет ни о чем, что произошло у них с Люциусом. Теперь, когда она знает, какую сильную страсть способна испытывать, возможно, она станет более открыта для нее и в конце концов встетит кого-нибудь, с кем сможет разделить ее...
Единственное сожаление заключалось в том, что она потратила почти целый месяц на то, чтобы убедить себя: у них с Люциусом могло бы быть какое-то совместное будущее, основываясь всего на нескольких днях, проведенных рядом. Это было не характерно для Гермионы. Конечно, она всегда составляла четкие планы, и всегда старалась придерживаться их, но... с Люциусом все было совсем по-другому... все было каким-то захватывающим и невероятным.
"Это бесполезно, — думала Гермиона, вылезая из ванны, — я просто собиралась взбодриться, и расставить все точки над i. Может, если я его, наконец, выслушаю, то смогу оставить все это и двигаться дальше?" — она посмотрела на часы и сообразила, что пробыла в ванной почти час. А потом спросила себя, а остался ли на острове Малфой?
Небрежно одетая в шорты и майку, она оставила ноги босыми, что стало ее привычкой за время пребывания здесь. Она хотела чувствовать себя комфортно, и никто, даже Люциус, не мог бы заставить себя ощутить дискомфорт на собственной... ну хорошо, на Поттеровской вилле.
"Я смогу это сделать. Я сильная, умная и независимая... Некоторые даже считают меня привлекательной, пусть и с учетом нескольких лишних килограммов. Люциусу Малфою не запугать меня!"
Так, продолжая мысленно убеждать себя, она спустилась вниз и почувствовала себя гораздо лучше, почувствовала себя сильнее, зная, что сможет устоять перед искушением, просто сев и поговорив с ним. А затем он отправится домой, а она сможет снова наслаждаться отпуском... Одна.
Ее решимость оставалась непоколебимой, когда она зашла в кухню и попросила Поппи немного погодить с обедом, решимость крепко держалась, пока Гермиона возвращалась на пляж в поисках Люциуса и с каждым шагом приближалась к берегу где уже могла видеть Малфоя, стоящего у самой кромки воды. Она (ее решимость) даже еще сохранялась, пока Гермиона приближалась к нему... но одного взгляда на его голую грудь, виднеющуюся, когда ветер распахивал его рубашку, оказалось достаточно, чтобы эта самая решимость рассыпалась, словно замок из песка под ногами.
При виде его Гермиона ощутила, как ее кольнуло желание. Рубашка Малфоя была почти расстегнута и вздувалась за его спиной, рукава и брючины закатаны, когда босоногий Люциус расхаживал по линии прибоя.
"Это неправильно, выглядеть таким сексуальным", — подумала она, глядя, как он подвязывает волосы в хвост. Все, что ему было нужно, это чуточка загара, и тогда он будет выглядеть, как один из тех мачо, что украшают обложки любовных романов, которые прятала в тумбочке ее мать.
Прежде чем приблизиться к нему, Гермиона сделала несколько глубоких вдохов и прикрыла глаза для восстановления контроля. Он еще не видел ее, и Гермиона воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться его мужественным телосложением и точеным профилем, зная, что это вполне может стать ее последней возможностью.
Люциус пристально смотрел вдаль, и Гермионе расхотелось нарушать его мирный вид, но она пришла сюда, чтоб поговорить с ним, а ее теперешние взгляды не давали никаких ответов. Поэтому, сделав еще один глубокий вздох, она подошла и встала рядом.
Казалось, поначалу он удивился ее присутствию, но потом выражение его лица стало тревожным и он начал говорить:
— Гермиона, мне очень жаль... — он попытался сказать еще что-то, но она подняла ладонь, останавливая его.
— Люциус, зачем ты здесь? — Гермиона вопросительно смотрела на него, сохраняя лицо и голос спокойными и отстраненными. — Чего ты пытаешься добиться?
— Затем, чтобы увидеть тебя, — ответил он, подходя ближе, чтобы его можно было услышать сквозь шум моря и ветра. — Я надеялся поговорить за ужином на Хэллоуин, а узнав, что ты его отменила, направился в министерство и стал ждать тебя после заседания о разводе... Но ты исчезла и оттуда, прежде чем мы смогли поговорить.
"Он приходил ко мне на слушание? И хотел поговорить со мной за ужином? Ничего не понимаю..." — она в замешательстве взглянула на Люциуса.
— Зачем ты приходил на мое слушание?
— Чтоб... что бы поговорить... нам нужно было поговорить... о том, что происходит... о нас, — с надеждой добавил он.
— Что? О нас? Что нам обсуждать, говоря о нас? — Гермионе казалось, что она упустила какую-то очень важную часть головоломки.
— Я подумал... ну, после того времени,что провел в твоем доме, я предположил, что... — Люциус выглядел ошеломленным вопросами, как будто он сообщил ей что-то очевидное. — Я думал, что ты чувствуешь то же самое... — он остановился, не зная, что сказать.
— Предположим, Люциус, ты прав, и мы действительно ни разу не говорили о том, что произошло, о... нас. Но я не видела и не слышала тебя больше месяца, а когда наконец увидела в Трех метлах, ты был с другой женщиной, — Гермиона начала злиться, и голос ее потерял всякую видимость спокойствия. — И ты еще удивляешься, почему я отклонила приглашение на ужин! Думаешь, мне бы понравилось сидеть напротив тебя и твоей пассии весь вечер? Да я сбежала из Англии, хотела куда-нибудь уехать и выбросить тебя из головы, хотя это, как ты сумел убедиться, и не особенно хорошо сработало. Так что, если ты притащился сюда в надежде на скорый секс... я... м-м-п-ф — Люциус прервал ее, втянув в крепкий и настойчивый поцелуй.
Она отчаянно боролась с ним, пытаясь оттолкнуть, хотя тело и реагировало против ее воли, и уже скоро она даже ощутила вспышку радости из-за того, что снова оказалась в его руках. Она обнаружила, что отвечает на его поцелуй, пока в голове вспышками не промелькнули образы Люциуса и стройной худощавой брюнетки, холодным душем действуя на нее и эффективно охлаждая пыл.
Гермиона оттолкнула Люциуса с новой силой, на этот раз разорвав хватку, и отступила на несколько шагов, чтобы дать им передышку.
— Что, черт возьми, это было? Ты не можешь просто поцеловать меня и ждать, что я приду от этого в восторг. Я не буду твоим случайным романчиком, Люциус! Можешь просто выбросить эту мысль из головы прямо сейчас, я... — Гермиона снова была остановлена пальцами Малфоя, прижавшимися к ее рту, и обиженным взглядом его глаз.
— Гермиона, я очень терпеливо ждал, учитывая все обстоятельства, чтобы ты стала свободной, прежде чем начать ухаживать за тобой. Я знал, что сделай мы это раньше, и ты будешь чувствовать себя неловко. Поверь, быть вдали от тебя, стало адом, но я терпеливо ждал... У меня нет намерений предлагать тебе случайный романчик... Я хочу стать центром твоего существования, а чтоб ты — моим.
Он посмотрел на Гермиону с такой искренностью, что она почти поверила ему... Почти. Но прежде чем смогла возразить, он продолжил.
— Знаю, последние несколько недель все было непросто и, оглядываясь назад, я, пожалуй, должен был поговорить с тобой. Но боюсь, мне трудно думать рационально, находясь в трех футах от тебя. Придется простить меня, мой опыт общения с женщинами ограничен строгой, холодной матерью и чистокровной, холодной женой, — он виновато пожал плечами. — И, скажи на милость, почему ты все время упоминаешь какую-то женщину? Могу заверить, нет женщины, кроме тебя, с кем я хотел бы проводить время. Поэтому, могу сказать, что и нет "моей" женщины, скажи пожалуйста, о ком ты говоришь? — Люциус совершенно не понимал, кого Гермиона имела в виду, а ей постоянно приходилось напоминать себе о великолепных актерских способностях Малфоя, когда хотела поверить ему.
— О худенькой брюнетке, с которой видела тебя в Трех метлах незадолго до Хэллоуина. Я сидела в дальнем углу и видела, как вы воркуете. Даже слышала, как ты сетуешь, что ваш секрет вот-вот раскроют...
"Ну же, — сердито подумала Гермиона. — Давай, объясни мне это!"
— Если ты видела нас, почему же не подошла? Она и твой друг, но, в любом случае, это было не то, что ты подумала, — Люциус выжидающе посмотрел на нее.
— Значит, и мой друг? Не могу сказать, кто была эта женщина, знаю только, что она брюнетка и худощавая... Наверное, именно такая, как ты и любишь, — к ее ужасу, на последних слова голос задрожал, и она стиснула зубы, чтобы скрыть слабость.
— Гермиона... — Люциус казался по-настоящему потрясенным, и она не знала, почему, пока он не начал говорить медленно и с ужасающей искренностью. — Позволь мне объяснить тебе, что не было больше никакого недопонимания. Женщиной, с которой я был в тот вечер, была Диана, твой адвокат. И мы обсуждали тебя и твой развод... Я переживал за тебя, а она была единственным человеком, который мог мне дать правдивую оценку того, как ты поживаешь. Что же касается абсурдной мысли, что я предпочитаю худых женщин...
Он подошел ближе и перевел взгляд с копны ее волос на ногти на ногах, выкрашенных в нежно-розовый цвет, задерживаясь на выпуклостях ее фигуры. А когда, наконец, поднял глаза, Гермиона увидела, как в них вспыхивает желание, не оставляя никаких сомнений в его предпочтениях. И ей пришлось подавить реакцию собственного тела.
— Да, Нарцисса была прекрасна и всегда великолепно одевалась, но состояла сплошь из углов, безо всяких мягкостей. Я предпочитаю женщину, больше похожую на женщину. Как ты, Гермиона, — мягко шептал Люциус, проводя пальцем по ее челюсти и шее.
— Женщину, чья кожа на ощупь, как шелк... — Гермиона перестала дышать, когда он провел пальцем от ключицы вниз по внешнему изгибу груди, слегка касаясь ее.
— Женщина с красивой грудью, заполняющей руки мужчины, когда он ласкает ту, — Гермиона затаила дыхание, когда его палец продолжил движение по ее телу, вдоль талии до изгиба бедра.
— И с пышными изгибами, за которые можно держаться, погружаясь в ее глубину, — на этот раз палец медленно скользнул вверх по изгибу ее живота.
— С темнеющими ложбинками и впадинками... — он провел пальцем между полушариями груди, которая начала неравномерно вздыматься.
— С огненным жаром, — Люциус медленно провел пальцем по ее нижней губе.
Гермиона ощутила, как он придвинулся ближе, его губы были теперь на волосок от ее рта, тела их не соприкасались, но она чувствовала исходящий от него жар. И ждала, пока он приблизится окончательно, а больше всего ей хотелось ощутить его губы на своих, но что-то удерживало.
— Пожалуйста, — прошептал он так тихо, что она почти не расслышала. Гермиона посмотрела в глаза цвета жидкого металла, их взгляд был полон уязвимости, и он окончательно убедил ее. Люциус говорил правду. Гермиона почувствовала, как учащается пульс, и поняла, что теряется в этом мужчине...