19 лет спустя

Гермиона и Люциус решили, что, по крайней мере сейчас, они останутся в доме Гермионы, так как в Малфой-мэноре остановились Драко и Пэнси, а Гермиона не хотела, чтобы их первая встреча состоялась после того, как она только что затрахала отца Драко практически до бессознательного состояния. Гермиона улыбнулась, входя в свой кабинет. Прошлая ночь была потрясающей, и она не могла сдержать некоего внутреннего сияния, которое все еще чувствовала от того, что сердце ее будто парило… Люциус любил ее. Он любил ее. А, что еще лучше, он хотел жить с нею. Гермиона не была точно уверена, как все это сработает, но знала, что каким-то образом они найдут способ и решат эту проблему. Мурлыкая что-то себе под нос и наливая чашку кофе, Гермиона заметила большую стопку пергаментов на своем столе, которые нужно было разобрать, и почувствовала, как хорошее настроение начинает потихоньку исчезать. У нее было дурное предчувствие, что вернуться к Люциусу она сможет уже очень поздно... Люциус. Как только она подумала о нем, образы восхитительно обнаженного мужского тела, распростертого на кровати этим утром, наполнили ее теплом. Она проснулась абсолютно счастливой, обнаружив, что эротический сон, который ей снился, на самом деле превратился в реальную жизнь. Глядя вниз на эту великолепную беловолосую голову, спрятанную меж ее влажных складок, она не выдержала и закричала от удовольствия, когда волшебный язык и пальцы Люциуса умело довели ее до взрыва сумасшедшего оргазма. Чувствуя, как от воспоминаний становится мокрой, Гермиона улыбнулась и уже садилась, когда ее помощница Виктория вошла в кабинет с новостями о том, что министр хочет видеть Гермиону немедленно, и с еще одной большой стопкой бумаг, требующих ее внимания. Гермиона вздохнула, направляясь на встречу со встревоженным министром. Определенно: сегодня обещал быть долгий день! ____________________________________________________________________ Несколько недоуменно Гермиона откинулась на спинку стула. Она только что вернулась после посещения Амелии, которую очень хотелось проведать и вручить ей букет цветов. Еще она надеялась узнать, когда же Амелия вернется к работе, поскольку по мнению министра та не должна была вернуться вообще. Но то, что сообщила ей Амелия, страшно шокировало и она все еще не могла переварить эти новости. "Может быть я и вернусь… когда-нибудь..." Гермиона все еще не могла осмыслить полученную информацию, не говоря уже о том, чтобы позволить ей выбить себя из колеи. Дело в том, что у Амелии был... рак. И хотя Гермиона и знала, что рак не убивает волшебников так безжалостно, как маглов, он все равно требовал строгого режима лечения, который должен был истощить магические запасы самой Амелии. Амелия сказала Гермионе, что, хотя она и собиралась поправиться через несколько месяцев, но не намерена больше тратить свою жизнь на работу. Она, очевидно, накопила средств на неплохое гнездышко и теперь хотела использовать его, чтобы наслаждаться жизнью, вместо того чтобы проводить двенадцать часов в день на работе. Гермиона подозревала, что красивая женщина, которая порхала вокруг, взбивая подушки и подавая чай, возможно, имела какое-то отношение к этому решению; Гермиона должна была быть слепой, чтобы не видеть нежных взглядов и затаенных ласк, которыми они обменивались, когда думали, что она не смотрит. Гермиону нисколько не беспокоил тот факт, что у Амелии была любовница. На самом деле, это объясняло множество мелочей, которые никогда не складывались для Гермионы за эти годы в единую картину, но Гермиона определенно могла понять, почему же Амелия не хотела, чтобы эта информация стала общеизвестной. Визенгамот в основном состоял из старомодных волшебников, и Амелии никогда бы не позволили сохранить свое положение, если б узнали, что та открытая лесбиянка, было достаточно трудно просто быть женщиной во власти среди последних бастионов мужчин-традиционалистов. Амелия много работала, снова и снова доказывая свою значимость на протяжении многих лет, пока не было неохотно признано, что та очень хороша в этой должности. А Гермиона вообще подумала, что министр пошутил этим утром, когда сказал ей, что хочет, чтобы она навсегда заменила Амелию. Быть главой Визенгамота? Ей? Конечно, испытательный срок составит шесть месяцев, но если она докажет, что способна выполнять эту работу компетентно, это станет ее работой. Гермиона утверждала, что бОльшая часть членов Визенгамота не примет ее на место мадам Боунс, но министр оказался непреклонен. В конце концов, это было его решением. Наряду со значительным повышением зарплаты, большим кабинетом и доступом в столовую для руководителей, эта должность была невероятно престижна и подразумевала огромное уважение. Эту должность никогда не занимал никто, кроме чистокровных волшебников, и определенно не таких молодых, как Гермиона, но она знала, что министр будет переизбран в следующем году, и если Гермиона добьется успеха, это будет лишним шаром в корзину голосов за него. Гермиона была свидетелем многих изменений в магическом сообществе после смерти Волдеморта, одним из величайших из которых была интеграция маглорожденных волшебников и ведьм в иерархию министерства. Однако маглорожденные женщины на руководящих должностях все еще были относительно редки, и если бы она приняла это назначение, она была бы самой высокопоставленной маглорожденной во всем магическом мире. Гермиона не могла сдержать трепет гордости, который охватывал ее при мысли о том, чтобы занять такой пост. Это определенно был бы переворот, если б она смогла это сделать, но вопрос в том... хотела ли она этого? Это означало бы долгие часы работы, более высокий уровень бюрократической ерунды, которой приходилось бы заниматься, и необходимость снова и снова доказывать свое право на эту должность. Гермиона вздохнула. "В конце концов, у меня есть еще шесть месяцев, чтобы решить, будет ли это хорошо для всех заинтересованных сторон". Гермиона закончила собирать вещи и прошла по коридору в свой новый кабинет. Он был очищен от всех личных вещей Амелии, и даже на двери теперь красовалось имя Гермионы. Ей понадобилось меньше часа, чтобы навести в кабинете порядок в соответствии со своими вкусами и обустроиться, она как раз наливала себе новую кружку кофе, когда Гарри просунул голову в открытую дверь. — Ну-ну, — он обнял ее и поцеловал. — Ты уезжаешь на три недели и возвращаешься главой Визенгамота с угловым кабинетом, как тебе это удалось? — поддразнил Гарри, наливая себе чашку кофе, прежде чем бесцеремонно плюхнуться на диван и положить ноги на ее новый кофейный столик. — Пожалуйста, Гарри, чувствуй себя как дома, — добродушно пошутила Гермиона, присоединяясь к Гарри на диване. — Серьезно, Гермиона, — сказал Гарри, когда она присоединилась к нему. — Ты выглядишь потрясающе. Это время, проведенное вдали от дома, должно быть, пошло тебе на пользу. Это так?.. — обеспокоенно спросил Гарри. — Да, Гарри, это было потрясающе. Большое тебе спасибо за то, что позволил мне воспользоваться своей виллой, — Гермиона потянулась и сжала ногу Гарри. — Если бы я знала, как там чудесно, я бы годами упрашивала тебя остаться там. Как бы то ни было, единственная причина, по которой я вернулась, заключалась в том, что была вынуждена, иначе я могла бы умолять тебя позволить мне жить там круглый год. Гарри рассмеялся, и Гермиона почувствовала, что он хочет о чем-то поговорить с ней, поэтому в ожидании устроилась поудобнее. За эти годы Гермиона на собственном горьком опыте убедилась, что приставать к Гарри — худший способ заставить его открыться, и поэтому теперь ждала, пока он начнет сам. — Герм... — начал Гарри, не глядя на нее. — Вчера я разговаривал с Дианой, и она упомянула, что Люциус… ну, что она сказала Люциусу, где ты остановилась. По какой-то причине она, казалось, думала, что ему не терпится увидеть тебя, — и Гарри посмотрел на Гермиону глазами, полными вопросов. "Ну вот, все и начинается...", — со вздохом подумала Гермиона. Она поставила кружку с кофе и потянулась к руке Гарри, желая дотронуться до него, коснуться его, удостоверившись, что между ними ничего не изменилось... и понадеялась, что ее новости тоже ничего не изменят в их отношениях. — Гарри, — начала Гермиона с легкой улыбкой, — мы с Люциусом начали сближаться еще пока он жил у меня дома.… он открылся мне и поделился очень многим... очень эмоциональными вещами, которые образовали между нами своего рода связь. Гермиона увидела, что Гарри выглядит слегка удивленным, но не испуганным или расстроенным, и воодушевленная этим, она продолжила: — Еще мы обнаружили, что между нами было довольно много физической химии, — она заметила вопросительный взгляд Гарри и быстро добавила: — Нет, не подумай, между нами ничего не было, Гарри.… ну, по крайней мере, до развода, — приятель все еще молчал, поэтому Гермиона сделала глубокий вдох и быстро выпалила остальное. — В общем, последние две недели мы провели во Франции. Вместе... — Гермиона посмотрела на Гарри, делая ударение на слове "вместе", чтобы не было ошибки в его значении. Гарри выглядел ошеломленным ее откровением, и Гермиона позволила своим новостям немного улечься в его голове, чтобы он мог обдумать их, прежде чем она продолжила. Когда Гарри все еще выглядел так, будто пытался сложить кусочки в уме, Гермиона встала, наполнила обе их кофейные кружки и открыла банку с печеньем, чтобы добавить к столу и их. — Итак... — неуверенно начал Гарри. — ...Это значит…и что же именно это значит? — он вопросительно посмотрел на нее, накладывая себе шоколадное печенье. Гермиона решила, что будет лучше всего разом сорвать пластырь, образно говоря. — Гарри… понимаешь, дело в том, что мы, кажется, любим друг друга, — Гермиона ожидала вспышки гнева от своего друга и всегдашнего защитника, но он просто минутку выглядел задумчивым, прежде чем протянуть руку и пожать ее коленку. — Гермиона, ты самый уравновешенный и ответственный человек, которого я знаю. Я бы солгал, если б сказал, что это меня нисколько не шокировало, но если это то, чего ты хочешь, и он делает тебя счастливой... тогда я рад за тебя, — и он улыбнулся в ответ на ее испуганный взгляд. — Но я не завидую, что тебе придется обо всем рассказать Рону, — озорно усмехнулся Гарри, прежде чем пришел в себя. — Ты ведь понимаешь, не так ли, что все это не очень хорошо пройдет с… теми, кто только сейчас узнает о ваших отношениях… верно? — взгляд Гарри стал озабоченным, когда он увидел, как Гермиона поднялась и начала ходить по комнате. — Да, Гарри, я знаю, что это может плохо кончиться, вот почему мы стараемся держать все в секрете, пока у меня не будет возможности поговорить об этом с Роуз и Хьюго во время рождественских каникул. И кроме тебя, моих родителей, Драко и Пэнси, мне плевать, что думают другие, — Гермиона сердито фыркнула. — Подожди… Драко и Пэнси? Когда это мы успели подружиться с их-то компанией? — растерянно спросил Гарри. — О, наверное, я забыла сказать об этом перед отъездом... Извини, — смущенно добавила Гермиона, внезапно осознав, что никогда не рассказывала Гарри о том, что произошло между ней и Драко, поэтому она быстро исправила эту оплошность, пока он недоверчиво слушал. — Ух ты, дружишь с Малфоями и не разговариваешь с Уизли, влюблена в Люциуса, а не в Рона. Я чувствую, что мы вообще будто находимся в какой-то альтернативной вселенной или что-то в этом роде, — пошутил Гарри, беря еще одно печенье. — Да, хорошо, а как насчет тебя и Лары? — спросила Гермиона, с любопытством наблюдая, как глаза Гарри загорелись при упоминании симпатичной целительницы. — Дела идут действительно хорошо, Гермиона, — начал было Гарри, явно желая обсудить свои чувства с Гермионой. — Мы так долго боролись с этими чувствами, что, когда мы наконец начали встречаться… ну, скажем так, все было... напряженно, — Гарри покраснел. Гермиона даже не знала, что Гарри все еще способен краснеть; и подумала, что это мило. — Она и Лили даже поладили, хотя Лили действительно скучает по Джинни, — добавил Гарри более серьезно. — Вообще-то, няня Уотсон оказала нам огромную помощь, и Лили без ума от нее, но все же она не Джинни, — волнение Гарри угасло и сменилось чувством вины. — Визиты прошли нормально? — тихо спросила Гермиона своего лучшего друга. — Еженедельные визиты проходят хорошо, но они так тяжело даются Лили, и она всегда так грустит в течение нескольких часов после этого. Лили сказала, что министерская чиновница даже не позволяет ей сесть на колени Джинни, и она только коротко обнимает дочку, когда приходит туда, а потом снова, когда уходит, — Гарри в отчаянии провел рукой по волосам. — Мне нужно как-то это исправить; они обе наказаны только потому, что Джинни вспыльчива и не научилась контролировать свой характер, — Гарри улыбнулся. — Гермиона, жаль, что ты не видела лица Джинни, когда она узнала, каким маленьким оказался коттедж, я думаю, она ожидала, что он будет больше, намного больше, — веселье Гарри было недолгим, и вскоре он снова стал серьезным. — Все это вышло из-под контроля, и это не то, что я планировал. Джинни — хорошая мать, и я не хотел, чтобы все так обернулось. То, что я больше не хочу быть с ней, не означает, что дети не должны ее видеть... Гермиона улыбнулась другу. Гарри всегда принимал близко к сердцу чужую боль и делал все возможное, чтобы "все исправить", и даже постоянно делал это. Как бы это ни раздражало, но было лишь одной из тех многих вещей, что она искренне любила в нем. — Ну, Гарри, я-то лично думаю, что Джинни крайне полезно будет посмотреть, в какие неприятности ее может втянуть ее-же характер, Мерлин знает, что я сталкивалась со всем этим много раз за эти годы, — добавила Гермиона тоном, пронизанным горечью. — Но как мать, я даже представить себе не могу, как ей должно быть тяжело, — она тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула, чувствуя, что сердце разрывается на части. — Почему бы тебе не поговорить с Дианой, не помешает узнать, какие у тебя есть варианты, — Гермиона протянула руку и нежно пригладила непослушную прядь волос на лбу Гарри. — Хорошая идея, я позвоню ей завтра. Я действительно скучал по тебе, Гермиона, — и Гарри крепко обнял ее, прежде чем откинуться на подушки. — Итак... Теперь, когда ты переехала к большим мальчикам, можно мне занять твой старый кабинет? — спросил Гарри с озорной усмешкой, потянувшись за очередным печеньем.