У любви две преграды — обстоятельства и страхи. Поэтому нам часто не хватает смелости переступить через камни прошлого и сомнения настоящего.
Джози ненавидит чувствовать себя так… беззащитно. Последний раз она ощущала это противное чувство три года назад, когда Майклсон рассказала всей школе, что Джози является представителем ЛГБТ-сообщества. В тот раз состояние Зальцман спасла Лиззи, которая поставила всю школу на место, сказав, что если кто-то будет издеваться над ее сестрой, то жизнь этого человека испортиться в момент и покатится по наклонной вниз. Наверное, именно в тот период непринятие ориентации Джози в обществе сблизило сестер. Возможно, сестры даже были благодарны Хоуп за это, хотя во снах они убивали ее удушьем подушки каждую ночь, в течении года.Три года назад.
Конец весны. Джози возвращается с прогулки, которую она устроила для того, чтобы пофотографировать местные пейзажи. В это время года они особенно красивы здесь. Общение в школе не ладится. Хотя Джози особо и не старается заводить дружбу с кем-то. Вообще, для этого в их дуэте есть Лиззи, которая имеет в контактном списке, наверное, около сотни человек. Сестру Джози любят и одновременно побаиваются. Многие знают, что Лиззи не контролирует свои эмоции. Все часто видят проявление эмоциональной нестабильности девушки именно в тот момент, когда в помещении появляется Хоуп. Тогда, пиши пропало: или сорванный урок, который идет в комплекте с синяками и ссадинами, так как обычно все заканчивается дракой; или разгромленная столовая, вокруг которой потом везде валяются подносы и еда; или же, на крайний случай, побитые вазы, разбитые оконные стекла, бывали даже статуи. Проще говоря, при пересечении двух девушек страдала вся школа. Однако, даже несмотря на весь этот цирк, Джози сдружилась кое с кем. Ну как сдружилась... они целовались ночи напролет. И скорее всего, они были в отношениях, хотя никто из них не обсуждал это. Пенелопа Парк, шестнадцатилетняя брюнетка. Зальцман никогда бы не подумала, что ей так понравится целовать девушку. Нет, Пенелопа была не первая у Джози, хотя ей было всего тринадцать лет, и опыт был не слишком большим и обширным, но сравнить было с кем. Джози целовалась и с парнями, но это явно не стоит с тем, как целуются девушки: нежно, чувственно, не спеша. Это как игра, в которой выигравший получает доминантную позицию и стон в свои губы. И Зальцман-младшая всегда была в проигрыше. Поверьте, она была не против. На самом деле, Джози думала, что не смогла бы выиграть в эту игру в любом случае, так как при соприкосновении горячих губ Зальцман с губами Парк, она становилась похожей на желе, которое тряслось, а потом становилось мягким. Зальцман-младшая уже была готова направиться в сторону ее комнаты, как вдруг кто-то закрыл ей рот рукой, нежно обхватил за талию, а потом затащил в подсобку. Девушка кричала. В ее голове бешено билась мысль, что белая полоса в ее жизни только началась и уже закончилась. Это несправедливо. Джози пыталась укусить обидчика за руку, как вдруг почувствовала, как по ее коже распространяются мурашки, появившиеся от горячего дыхания за ухом Зальцман. — Это я, хвостик, — Пенелопа нежно коснулась губами кожи за ухом девушки, а потом развернула Джози к себе. Парк улыбнулась своей кривой ухмылкой, а потом нежно поцеловала губы Зальцман. — Я ненавижу тебя… — прошептала Джози, после чего была грубо прервана требовательным поцелуем Парк, которая ухмылялась ей в губы. — Я знаю, — Пенелопа вновь поцеловала девушку, а потом отстранилась, вопросительно подняв бровь и спросив: — а можно узнать конкретнее, за что ты меня ненавидишь? — Перестань называть меня хвостиком, это обидное прозвище придумала… — Зальцман замолчала и отвела взгляд. Мысли о Хоуп вызывали в Джози странные чувства: отвращение, сочувствие, обиду и… симпатию? Тряхнув головой, чтобы отбросить эти мысли, Джози поцеловала Парк, пытаясь взять контроль в свои руки. Но как обычно ничего не получилось, поэтому девушка начала плавиться в объятиях Пенелопы, обхватив своими руками шею Парк. Пока в подсобке становилось все жарче и жарче, Хоуп направлялась в сторону лестницы, которая вела на первый этаж. День выдался просто ужасным. Лиззи вылила ей на голову кофе, после чего Зальцман отстранили на неделю, а Майклсон наказали и отправили в свою комнату, чтобы принять душ. И вот сходив в ванную комнату, Хоуп направлялась в столовую, чтобы пообедать, но ее остановил звук чего-то ломающегося. Оглядевшись по сторонам и ища место, из которого могли раздаваться такие звуки, девушка подметила только подсобку. Отклонившись от своего маршрута в столовую, Майклсон направилась в сторону двери, из которой доносились странные звуки. Хоуп становилось не по себе, так как в душе что-то подсказывало, что творящиеся дела за дверью ее не касаются. И на сердце было как-то тяжко, так как звуки чего-то вызывали в Хоуп какое-то новое чувство. Открыв дверь в маленькое помещение, девушка увидела целующихся Пенелопу Парк и… Джози Зальцман. «Боже мой!» — это все, что смогла прокричать у себя в голове Хоуп, прежде чем осмотреть коридор, а потом оттащить двух девушек от себя. — Да отлипни от нее, Парк! — Майклсон оттолкнула Пенелопу, получив неодобрительный взгляд от девушки. Посмотрев на Джози, Хоуп видела только смущение, возбуждение и шок. Правда, что-то еще читалось в глазах кареглазой, но Майклсон не стала заострять на этом внимание. — Вы, что, совсем спятили? — А что такое, Хоуп, тебе завидно, что такая сладкая малышка попала ко мне в руки, а не к тебе? — Пенелопа скрестила руки на груди, а после посмотрела на Зальцман таким взглядом, который Джози никогда не видела. Это взгляд был наполнен злорадства и пустоты. Девушка, которая только что целовала ее со всей нежностью и трепетом, сейчас выглядела так, будто это ничего для нее не значило. Будто все это было розыгрышем, от которого Зальцман явно было не смешно. — Скорее не в руки, а дьявольские силки, — Хоуп толкнула Пенелопу в плечо, а после схватив Джози за локоть, потащила ее в комнату Лиззи. — Ты чем вообще думала, глупая девчонка?! — девушка активно жестикулировала свободной рукой. Взгляд кареглазой же был опущен вниз. От стыда? Не-ет, скорее от смущения. Было очень странно, что идущая рядом с Джози Хоуп, так эмоционально реагировала на это. Удары сердец девушек увеличились в несколько раз. Каждая из них чувствовала, будто ее сердце сейчас выпрыгнет из груди и взорвется на мелкие кусочки. Сердце Майклсон билось от осознание того, что она слишком сильно отреагировала на то, что обычно не замечает; сердце Зальцман билось от того, что тепло, исходящее от руки голубоглазой, приносило ей невероятное ощущение. Будто в месте, где сейчас находится рука Хоуп, летает множество пчел, жалящие ее кожу. — Чего ты приелась, Майклсон, это не твое дело! — девушка взяла себя в руки и, прокричав, что есть мочи, оттолкнула от себя руку голубоглазой. Она смотрела на нее бешеными глазами. Ее дыхание участилось. Джози не хотела устраивать шоу, но внутри нее что-то говорило, что так нужно. — Они поспорили на тебя, дурочка! Поспорили, что Пенелопа влюбит тебя в себя, а потом затащит в постель. Ей всего шестнадцать, а она уже становится развратницей! — Хоуп приложила руку ко лбу и отошла от оппонентки, развернувшись. Глубоко вздохнув, она посмотрела на Джози, спросив: — Скажи мне, ты хочешь быть использованной? — девушки молчали. Время будто остановилось. Были только они — Джози и Хоуп. Ненавидящие друг друга девушки, которые то ругаются, то защищают друг друга. Что с ними не так? Каждая из девушек искала ответ в глазах другой. Эту загадку они пытались разгадать уже третий год. Девушки всегда были близки к этой разгадке. Когда одна из них была уверена, что вот он ответ, их прерывали. Тоже самое случилось сейчас. Из этого непонятного гипноза первая вырвалась Джози. Осмотревшись вокруг, Зальцман заметила около тридцати-сорока человек, которые смотрели на нее и Хоуп. Судя по всему, уроки закончились, и все направились в свои комнаты, где и наткнулись на перепалку девушек, ожидая шоу. В числе этой ожидающей толпы была и Пенелопа. Джози очень надеялась, что поблизости находится Лиззи, которая спасет ее от всего этого. И вот где-то позади себя кареглазая слышит нервное «кхе-кхе». Это Хоуп. Зальцман расстроилась. При взгляде этой рыжей бестии можно было понять, что ничего хорошего сейчас не произойдет. Джози замерла на месте в ожидании худшего. Перед тем как весь мир для девушки остановился, она увидела, как ее оппонентка открыла рот, а потом заявила на всю школу: — Мне противна сама мысль, что Джози Зальцман — маленькая лесбиянка. Ты просто ничтожна! — Хоуп проговорила это на одном дыхание, а потом развернулась, направившись в сторону кабинета директора, чтобы забрать свои документы и уехать в Новый Орлеан. Из глаз Джози появилась первая слеза. Ее брови были опущены, щеки красны от стыда и злости, а в ее сердце образовалась дыра, то ли от предательства Пенелопы, то ли от слов Хоуп. Десятки пар глаз смотрели на девушку, которая теряла силы с каждым новым вдохом. Жгучая боль распространялась по телу девушки, исходя из самого сердца. Практически упав на пол, девушка была подхвачена тонкими руками, которые еле-еле держали ее. Все чувства Джози притупились. Она чувствовала, как в глазах стоят слезы, но что-то мешало им выйти наружу, показав эмоции, которые чувствует кареглазая. Пытаясь понять, что мешает ей обрушить свою боль, Джози сконцентрировалась на каком-то отдаленном звуке, который что-то нашептывал ей. Прикрыв глаза, девушка схватила руку спасителя. Зальцман не чувствовала тепло, исходящее от кожи человека. У Джози даже складывалось впечатление, что все ее чувства просто исчезли. Внутри нее зарождалась паника, пока она не поняла, что кто-то очень тихо говорит ей утешающие слова. — Все хорошо, Джози, я разберусь с этим, — ничего хорошего не будет — это то, что кареглазая точно знала. Почему так больно? Почему люди так жестоки? Им что, плевать на чувства других? Мир что, стал настолько жестоким, что суровая реальность наконец-таки настигла Джози, которая всегда и везде видит только позитив? Она посмотрела на человека, который что-то кричал в сторону уходящих учеников. Лиззи. Она спасла ее от падения лицом в грязь. Джози стыдно. Стыдно за то, что она дает слабину перед всеми. Она чувствует, что Лиззи будет упрекать ее за то, что она опозорила ее. Кареглазая отвела взгляд и смотрела в одну точку в течении минуты. Она размышляла. Почему все это случилось именно с ней? Что она такого натворила, что жизнь решила поиграть с девушкой? Зачем Хоуп унизила Джози на глазах у всех прямо сейчас? Она давно знала, что Зальцман-младшей нравятся девочки, но все равно никому не рассказала. Так что же происходит между Майклсон и Зальцман? Ответ, который пришел в голову девушки, Джози принимать точно не хочет. — Я обещаю, сестренка, как только я увижу эту ебнутую, это будут ее последние минуты жизни, — после того как все разошлись, Лиззи опустила Джози на пол. Блондинка обняла сестру, а после опустилась на колени, — но все будет хорошо, я тебе обещаю, — Лиззи ободряюще гладила волосы сестры, а та лишь смотрела вперед пустым взглядом. Что-то она упустила в поведении Хоуп. Она была так близка к разгадке их ссор и пререканий. Она видела, как Майклсон напрягалась, пока Джози все дольше и глубже всматривалась в ее глаза. Она видела страх, но почему он появился, девушка не могла понять. Кареглазая услышала, как Лиззи говорит ей, что она должна выговориться, отпустить свою боль. — Не надо, Лиззи. Надо уметь держать всю боль в себе, так как людям плевать на мои чувства, — сестра Джози с грустью взглянула на нее, а после поцеловала в лоб. — Не всем людям плевать, Джози. Они просто не хотят этого показывать, так как сами ощущают ту же боль, что и ты. — Тогда они просто блядские эгоисты! В голове всплывали воспоминания, которые до сих пор приносили Джози много вопросов и боли. Она так и не нашла причину, по которой они с Хоуп ругались. Множество вопросов в то время заставили Зальцман-младшую впасть в депрессию. Нет, не в депрессию, а во что-то ей непонятное. Будто Джози, которая услышала те слова, произнесенные Хоуп, исчезла на долгие месяца, а потом вернулась. Она перестала говорить о своих чувствах, переживаниях, страхах. Джози усердно их скрывала. Если ей хотелось выплеснуть их, она занималась сексом или плакала у себя в комнате, смотря всякие грустные философские фильмы, которые приносили ей еще больше слез. Так она справляется до сих пор. Так она живет и чувствует себя живой. Девушка поднялась на третий этаж, поглощенная своими мыслями. Она прошла относительно длинный коридор и, посмотрев на стену, увидела номер «321». Эта бывшая комната Лиззи и Джози. Почему-то когда Зальцман-младшая приходит сюда, она часто вспоминает слова Хоуп: «Ты просто ничтожна!». Она много раз задавалась вопросом: действительно ли Майклсон считала ее ничтожной в тот момент, или это был какой-то странный защитный механизм? И чаще всего эти раздумья растягивались на несколько дней, пока не приходили другие. Глубоко вдохнув воздух, Джози постучала в дверь. Прошло две секунды. Три. Четыре. Десять… Ответа нет. Девушка еще раз постучала в дверь, и в этот раз она услышала громкий нервный «войдите!», после чего открыла дверь и зашла в комнату. Помещение практически не изменилось. Здесь нет вещей и кровати Джози, да и мусора здесь было поменьше, пока тут жила девушка, но без этих критериев, все осталось прежним. Стены комнаты все также плавно переходят из оливкого цвета в болотный. Но что-то не так. Свет! Точно, раньше комната была теплого оттенка, так как Джози покупала только такие лампочки, но сейчас комната освещалась ярким холодным светом, разрезая глаза кареглазой. Посередине комнаты стояла кровать, рядом комод и тумбочка. На тумбочке были настольная лампа, блокнот с ручкой и будильник. «Что ж, кажись, Лиззи до сих пор ведет личный дневник. Странно, что он на тумбочке, а не под матрасом», — подметила у себя в голове кареглазая, а потом вновь вернула мысли в комнату. Над тумбочкой и комодом, которые расположились по бокам кровати, находились окна, доходящие до самого потолка. От первого окна и до второго были повешены кружевные полупрозрачные шторы. Узор штор начинался снизу, с каких-то непонятных линий, а потом плавно перетекал в лепестки, и ближе кверху снова перевоплощался в непонятные линии. Джози никогда не нравились эти шторы, но Лиззи так сильно хотела их повесить, что кареглазая просто не смогла отказать. На стенах все также висят гирлянды, которые девушки включали перед сном, чтобы Лиззи не было страшно. На полу все также был ковер, который девочки нашли в старом доме матери и благополучно стащили, получив за это строгий взгляд Кэролайн и смех Аларика. — Ты что-то хотела? — голос блондинистой головы вывел Джози из своих мыслей. Да, точно, она же пришла сюда не поностальгировать. Лиззи обернулась, чтобы посмотреть на сестру, привлекая внимание той. Блондинка улыбнулась ей, а потом вновь вернулась к своим делам. Она сидела на своем салатовом кресле и смотрела в зеркало, пока подкрашивала губы. Судя по всему, у девушки свидание, учитывая то, как она одета. — Куда-то собираешься? — Джози плюхнулась «звездочкой» на кровать Лиззи, смотря в потолок. Хм, еще одно изменение в комнате. Теперь на потолке наклеены люминесцентные звездочки. Они разбросаны по всему потолку и, вроде, выглядят не очень складно, но если присмотреться в их слабое свечение, то можно увидеть, что они создают красочное ночное небо. — Да, — короткий ответ, на который Джози сразу хочет ответить колким вопросом, но ее сразу затыкает голос Лиззи, который продолжает говорить: — но это не особо важно. Зачем пришла? Пожаловаться на эту рыжую сучку? Так вот, лучше не надо, у меня и так состояние «сломаю все вещи в своей комнате». За пять минут, пока я красилась, я сломала две помады. Две, понимаешь?! — шатенка приподнялась на локтях, посмотрев на свою сестру взглядом: «ты серьезно, по школе ходит Хоуп Майклсон, а ты волнуешься о помадах?». — Папа подселил ко мне Хоуп, — девушка слышит, как что-то ломается в руках блондинки, а потом со свистом летит в стену. Помада, точно. — Ты хочешь сказать, что Аларик Зальцман, наш папа и директор этой школы, настолько тебя не любит, что подселил к тебе Майклсон? — Лиззи театрально прижала руку к сердцу, будто оскорблена этим действием, а потом разразилась смехом. — Боже, дорогая, я тебе сочувствую! — Сказала бы мне спасибо, ибо если бы не я, то эта рыжая головушка жила бы у тебя в комнате, — машинально обернувшись, блондинка чуть было не сломала подлокотник кресла. Она уставилась раздраженным и одновременно заинтересованным взглядом на Джози. — Так, с этого места поподробнее. — Просто скажи спасибо, и я пропущу мимо ушей тот факт, что сейчас половина... — кареглазая нашла взглядом часы, а потом продолжила, — третьего ночи, а ты куда-то собираешься. Кстати, задам вопрос вновь: куда собираешься? — в момент, когда девушка задала сестре вопрос, в дверь кто-то постучал. Взгляд девушек моментально бросается к двери, а потом к лицам друг друга. — Лиззи, ты готова? — ЭмДжи. Рот Джози непроизвольно открывается, а глаза увеличиваются, наверное, в половину. Лиззи глубоко вздыхает, встает с места и подходит к сестре, хватая ту за подбородок и поднимая его вверх, тем самым закрывая рот. — Тихо, умоляю! — прошептала она сестре, а потом подошла к двери. Она приоткрыла ее совсем чуть-чуть, чтобы парень не заметил Джози, которая могла доложить отцу девочек о … эм, отношениях Лиззи? Парень и девушка о чем-то говорили, после чего блондинка закрыла дверь, опираясь на нее спиной. — Вот черт, Лиззи! Ты и ЭмДжи, серьезно? — Джози хихикала, отчего ее голова непроизвольно отклонилась назад. Хихиканье плавно перетекало в смех, который был сразу же заглушен кинутой плюшевой игрушкой. — Прекрати! — блондинка быстро миновала кучу одежды и мусора, которые валялись на полу, и бросилась на сестру, зажимая ту в крепких объятиях, пытаясь заглушить вновь начинающийся смех Джози. — Не рассказывай отцу, пожалуйста! Проси, что хочешь, — Лиззи смотрела на шатенку умоляющим взглядом. В ее глазах читалось беспокойство, так как Аларик Зальцман никогда не одобрял парней белокурой. — Пообещай мне, что ты выполнишь одну мою просьбу. — Боже милостивый, что пришло в твою коварную головушку, что мне это уже не нравится? — Лиззи подняла взгляд к потолку, будто разговаривая с кем-то невидимым, а потом вернула глаза на свою сестру. — Что именно ты хочешь, чертенок, чтобы я сделала? — Помирись с Хоуп, — твердо проговорила Джози, отпихнув от себя сестру и встав с кровати. — Ты что, издеваешься? — громко сказала Лиззи, после чего за дверью комнаты послышалось слабое: «Ты в порядке, Лиззи?» — Да, ЭмДжи, все хорошо, я сейчас выйду! — вновь громко произнесла блондинка, а потом устремила взгляд на Джози. — Я не буду этого делать! Кстати, с чего ты решила помириться с ней? Ты ведь ее ненавидишь. — Будешь, или папа сделает все, чтобы ты и ЭмДжи не были вместе. И вообще, я пообещала маме, что мы помиримся, так что, ты просто обязана это сделать, — Джози взяла со стола Лиззи будильник и завела время на шесть утра. — Если к шести утра тебя не будет тут, чтобы выключить будильник, папа и я об этом узнаем, и поверь, ничего хорошего после этого не последует, — Лиззи умоляюще захныкала и отрицательно помотала головой, показывая, что это не очень сильные аргументы, чтобы пойти на такую жертву. — Хорошо, тогда слушай меня, — шатенка подошла вплотную к сестре и ткнула ей пальцем в грудь, — я сейчас же пойду к отцу и скажу, чем вы с ЭмДжи собирайтесь заняться, и… — Я даже не собиралась этого делать, Джо! Куртизанка у нас ты, а не я! — тихо воскликнула блондинка, получив злостный взгляд сестры. — Отцу это будет не важно, сладкая! — девушка чмокнула Лиззи в щечку, а потом направилась к выходу, добавив: — У тебя есть время до шести часов утра, а после мои угрозы претворятся в жизнь, — Джози открыла дверь, а потом покинула комнату, наткнувшись на кучерявого парня. — Привет, ЭмДжи! Слушай меня внимательно. Если к шести утра Лиззи не будет у себя в комнате, твои маленькие «ЭмДжи» и ты, будете валяться на улице в мусорном баке, я ясно выразилась? — парень сглотнул. — Я понял, — девушка утвердительно качнула головой, будто отвечая на непроизнесенный вопрос, а потом мило улыбнувшись, добавила: — Хорошо вам провести время! — Джози развернулась от удивленного взгляда парня и направилась в сторону лестницы. — Знаешь, мне больше нравилась прежняя милая Джози. — А мне больше нравился ЭмДжи, который пускал слюни на мою сестру и постоянно ворчал по этому поводу. — Хей! Я не ворчал! — парень поднял руку, в которой держал прекрасный букет, вверх, тем самым показывая свое недовольство. Но Зальцман-младшая не заметила этого, так как уже ушла с победной улыбкой.***
Чем больше ступеней проходила девушка, тем страшнее ей становилось. С того момента как она покинула свою комнату, прошло около полутора часа. Скорее всего, Хоуп уже спит, но ведь Джози не может знать наверняка. Как ей быть? Просто зайти и лечь в кровать, или, быть может, спросить, спит ли Майклсон? Оба варианты ужасны, поэтому Джози решила, что очень тихо зайдет в комнату, также тихо прикроет дверь, а потом ляжет в кровать, постараясь заснуть. Если, конечно, у нее это получится. И вот, комната «215». Шатенка пытается открыть дверь. Заперто. Кажись, Майклсон боится, что ее побьют, пока та спит. В принципе, идея показалась Джози вполне интересной, но сегодня она ее не выполнит. Сняв с себя цепочку, на который и висел ключ, Джози открыла дверь в помещение. Она сделала совсем маленькую щелочку, чтобы свет из коридора не сильно светил Хоуп в глаза. Странно, Зальцман-младшая проявляет заботу в сторону Хоуп, или это просто проявление человечности? Джози выбирает второй вариант. Это точно он. Она ведь просто понимает, что будет некрасиво, если девушка разбудит Майклсон в такой поздний час. Вот и все. Здесь нет никакой заботы. Точно. Тихонько прикрыв дверь, шатенка на цыпочках проходит вдоль комнаты и достигает своей кровати. Сняв с себя обувь и поставив ее рядом со стулом, на котором лежит школьная форма, девушка легла на кровать и укрылась с головой. Она очень надеется, что сможет уснуть, пока слышит тихое сопение девушки, лежащей на другом конце комнаты. Именно с этой мыслью глаза Джози тяжелеют, а после она предается царству Морфея.***
Зальцман просыпается от того, что кто-то плачет и громко кричит. Хоуп! Глаза моментально открываются и смотрят в противоположную сторону комнаты. Одеяло девушки валяется на полу. Сама же Хоуп лежит клубочком, прижимая ноги к своему подбородку. С ее глаз стекают капельки слез. Судя по всему, девушка плачет относительно недавно, так как подушка не выглядит сильно намокшей. Джози соскакивает с кровати, подбегает к Майклсон и садится на коленки. — Хоуп. Хоуп! Хоуп, очнись! — кареглазая трясет рыжеволосую девушку, но та не просыпается. Всхлипы становятся громче. Дыхание девушки сбивается. Она то дышит, то нет. Кажись, у Хоуп приступ паники. Джози срочно нужно разбудить соседку. Шатенка встает на ноги и кое-как поднимает девушку, усаживая на кровать, пока спина рыжеволосой упирается на стену. Зальцман легонько бьет ту по щекам, оставляя розоватые следы на скулах. Не выходит. Потихоньку спокойный разум Джози пожирает паника, так как она понятие не имеет, что ей делать. — Боже, Хоуп, прошу тебя, очнись! — шатенка вновь бьет девушку по щекам, и как ожидалось, никакой реакции от Хоуп не следует. Что происходит? Почему девушка не просыпается? Как так можно было сильно уснуть, что проснуться не получается? Что делать Джози? Как помочь Хоуп? Много вопросов, мало ответов.