Она такая непонятная, потому что носит маски, которые скрывают ее чувства.
— Хоуп, ты очнулась! — на лице Джози красуется лучезарная улыбка. Глаза шатенки красные: она плакала. Девушка обнимает рыжеволосую за плечи так, что между их телами не остается ни капельки личного пространства. Тело Хоуп напрягается: она чувствует дискомфорт от всей этой ситуации. Голубоглазая грубо отталкивает от себя соседку, ловя озадаченный и одновременно озлобленный взгляд. — Какого… — шатенка открывает рот, чтобы обрушить на Хоуп огромный поток неприятных слов, как вдруг замолкает. Она смотрит на рыжеволосую некоторое время, а потом начинает мотать головой из стороны в сторону. Хоуп чувствует, как глубоко дышит ее соседка. Неожиданный поворот событий пугает Майклсон. Когда Джози начинает тихо смеяться, рыжеволосая начинает паниковать, прекрасно зная, что у близняшек Зальцман бывают всплески ярости. Шатенка начинает мерить шагами комнату, вскидывая руки к потолку. Некогда тихий смех перерастает в истерическое хихиканье, и девушка, остановившись, проговаривает: — Знаешь что? Что… ха… что ты из себя строишь? Я… боже… ты когда-нибудь бываешь приятной? Тебя не научили, что в обществе себя не нужно вести агрессивно? Ах да, конечно, к тебе же нужно обращаться на «Ваше Высочество»! Ты же у нас королевская особа, — Хоуп пытается вставить хоть какое-то слово, но Джози не дает рыжеволосой и шанса. — Ты отталкиваешь всех и вся! Кто вообще так делает? Любой нормальный человек принимает заботу и поддержку от других, но не ты. Ты явно чокнутая! Мой отец… черт, он заботился о тебе, напрочь забывая о нас. И мы… — Мне не нужна ничья помощь! — Хоуп закрывает глаза и подгибает коленки себе под голову. Ее руки накрывают уши, стараясь заглушить голос Зальцман. — Ты больная! Тебе надо к психологу, а лучше сразу к психиатру! — девушка заходит в ванную комнату. Она берет полотенце и зубную щетку, после чего направляется в сторону выхода. — Мое расписание на доске. Подстройся под него так, чтобы я тебя не видела. И вообще, я для тебя больше не существую также, как и ты для меня. С этого дня мы больше не разговариваем, — Джози уходит, хлопая дверью. Хоуп больше не сдерживает свои эмоции и кричит. Все, что она чувствует — это боль, которая зарождается где-то в груди. Сердце, повидавшее многое за свою довольно-таки короткую жизнь, разгоняет это жгучее чувство невероятно быстро. Оно течет по венам, как раскаленное железо. И когда эта боль достигает горла девушки, то образует огромный ком, из-за которого Хоуп начинает задыхаться. — Что происходит? Почему я плачу? — ответ на поставленные вопросы приходит моментально, показывая воспоминания, которые девушка боится больше всего: тот труп, смерть родителей, горячее дыхание***
Где-то вдалеке слышится пение птиц. Мир потихоньку просыпается, поднимая девушку вместе с собой. Но ее это явно не устраивает. Надоедливые солнечные лучи светят Хоуп прямо в лицо, заставляя ту открыть глаза. С уст срывается отчаянное мычание, после чего, проклиная весь мир, Майклсон принимает сидячее положение. Она потирает глаза и сладко тянется, но что-то не так. Поэтому, кое-как подняв свое еще не проснувшееся тело, Хоуп бредет в ванную комнату. И дойдя до зеркала, челюсть девушки отвисает. Прежние голубые глаза покраснели и опухли. Под глазами ярко светятся мешки, указывая на недосып. Лицо опухло и приобрело бледный оттенок прямо как в те дни, когда Хоуп плакала по ночам, думая о родителях. Потрогав себя за щеки, девушка вздохнула. В горле до сих пор стоит неприятный ком боли. Майклсон предполагает, что скорее всего она проплакала всю ночь, а под утро отключилась. Чувство страха подкатывает к горлу, и девушка, смирившись со своим ничтожным существованием, занимается обычными утренними делами, пытаясь отвлечься. Покинув ванную комнату, взгляд Хоуп падает на кровать ее соседки. Не заправлена, значит Джози не возвращалась. Говорила ли девушка всерьез, что Хоуп больше для нее не существует? От этого вопроса на сердце становится тяжко, и, вспомнив, что Зальцман сказала ей подстроится под ее расписание, рыжеволосая подходит к пробковой доске. Тщательно осмотрев листик, девушка подмечает, что у них с шатенкой нет общих уроков, что уже очень хорошо. Значит***
Джози идет твердыми и уверенными шагами. Из-за тишины ночи они отдаются эхом, разносясь по всему этажу. И единственное, что сейчас огорчает девушку, так это то, что никто не может услышать, насколько она зла. Все-таки, может, звукоизоляция была не лучшей идеей? Хотя, если вспомнить, как освобождает пар Джози… нет — это было правильное решение. Но дело вовсе не в том, что никто не может заметить ярость девушки. Она просто хочет накричать, побить или поцеловать кого-нибудь. Для первого варианта подходит Лиззи, поэтому, приняв решение, Джози двигается в сторону третьего этажа. Что сейчас случилось? В голове был четкий план: разбудить, накричать, а потом подшутить над Хоуп. Но все было испорчено в тот момент, когда Джози начала паниковать. Причем, будь на месте Хоуп любой другой человек, Зальцман не растерялась бы и что-нибудь да сделала. Но… это ведь странно, что испытывая ненависть к Хоуп, она одновременно чувствует некую симпатию? Может, пытаясь заткнуть добрую сторону маской безразличия, девушка только сильнее провоцирует себя творить добро для Хоуп? Эта мысль расстраивает и одновременно бесит Джози, так что она старается не думать об этом, пока идет по коридору. Ведь чувства к малышке Хоуп ее пугают. В один момент она так близка к Майклсон, а в другой — далека. Это как приближаться к мечте на один шаг, а потом отдаляться на два. Даже не замечая того, что Джози только что назвала Хоуп мечтой, она закусывает губу. Девушка размышляет: каким органом ее тянет к Майклсон? Может своим умным мозгом, или добрым сердцем, или… чем-нибудь еще? Джози фыркает, осознавая, что она только что призналась себе, что ее тянет к Хоуп. Возможно ли, что это чувство ложное, как с Пенелопой, например? Нет, чувства к девушкам явно нельзя сравнивать. Ведь Пенелопа — коварная змея искусительница, а Хоуп — милый потерявшийся щеночек, который не понимает, что хочет от себя и других. И вновь чувство того, что думать о всем этом и Хоуп неправильно, пугает. От страха Джози сжимает кулаки и, не замечая привычную боль от впившихся ногтей, смотрит на свои руки. Стоп, у нее в руках что — полотенце и зубная щетка? Боже, из-за своей скрытой растерянности в той комнате, Джози просто взяла с собой эти вещи. Прекрасно! Они раздражают ее, так что она просто откидывает их от себя, нервно вздыхая. — Черт! Черт! — шатенка пытается вставить ключ в замочную скважину, но у нее не получается. Мысли вновь заполняет она. Ее глаза, в них скрыто столько боли и страданья. А цвет глаз… иногда Джози ловила взгляд девушки и тонула в лазурном море, задыхаясь с каждой секундой. А когда все это заканчивалось, глаза рыжеволосой приобретали стальной оттенок, отталкивая всю любовь, которую хотела подарить ей Зальцман. — Ненавижу! — Джози пинает дверь и бьет по ней ладошкой. Она пытается спрятаться за своими хрупкими кистями рук, но все безуспешно. От кого ей прятаться: от себя, от Хоуп или от своих чувств? Глаза девушки заполняют слезы. — Не смей плакать!.. — шепчет девушка, а потом вновь пытается вставить ключ в замок. Шелк! Дверь открылась. Шатенка набирает в легкие воздух и заходит в комнату своей сестры, аккуратно закрывая за собой дверь. Джози вытирает рукавом слезы, а потом начинает говорить себе что-то под нос, носясь по комнате. Она вновь думает о девушке. Почему Хоуп постоянно отталкивает ее? Почему просто нельзя довериться кому-то хоть раз в этой жизни? Разве Джози не показывает, что ей можно довериться? Задаваясь этими вопросами, Зальцман-младшая активно жестикулирует руками, сопровождая свои действия различными звуками. Какую эмоцию сейчас ощущает шатенка? Может боль или обиду? Ярость — вот что чувствует Джози. — Чертова Хоуп! Черт, черт, черт! — зная, что Лиззи нет, девушка освобождает все, что в ней накипело. Она давно не избавлялась от всех проблем, которые тяжелили ее душу. Поскольку поблизости нет жертвы для снятия напряжение, под руку Джози попадается мебель. Девушка хватает салатовое маленькое кресло, которые так любит Лиззи, и кидает его в сторону шкафа. И к сожалению шатенки, оно не ломается: Джози разочарованно кричит. Под второй удар попадает лампа. Она со свистом летит в стену, благополучно разбиваясь. — Ненавижу ее! Нет! То есть… я не знаю! Какого хрена? — шатенка сносит все со стола сестры и вновь издает крик. Девушка бьет кулаками стену, стараясь заглушить непонятное чувство, которое что-то пытается донести до разума Джози. — Какого хрена?! Джо! — метнув взгляд в сторону шума, Зальцман-младшая видит свою сестру. — Привет, Лиззи!.. — грустно улыбается Джози, а потом начинает плакать. — О-оу, детка… — Лиззи кидается к сестре, обнимая ее за плечи и ведя к кровати. — Если ты рыдаешь из-за Хоуп, я сейчас же пойду в вашу комнату и надеру ее зад! — в голове Джози пролетает фраза, которую она не произносит вслух: «Я сделаю это сама». От этого шатенка начинает плакать еще сильнее, издавая при этом громкие всхлипы. — Н-н-е надо, Лиззи, — девушка не слушает сестру и уже вскакивает с кровати, как вдруг ее запястье обхватывают руки Джози. Она обнимает Лиззи за изящную тонкую руку, пытаясь остановить. И у нее получается. — Я не понимаю, Джо… Ты… ты в порядке? То есть, я не знаю, что конкретно у тебя спросить. Хоуп всего день в школе, а ты уже раскисла, — на блондинку смотрят мокрые измученные глазки, которые можно понять без слов. Лиззи грустно хмыкает и вновь направляется к кровати, укладывая сестру в свои объятья. Они лежат так минут пятнадцать-двадцать. Изредка блондинка целует шатенку в макушку, поглаживая волосы сестры. Слезы постепенно перестают литься из глаз, оставляя от себя лишь мокрые следы, которые моментально впитываются в кожу девушки. Лиззи не требует объяснений. Она не злится из-за того, что ее мебель поломана, а комната разгромлена. Ее это просто не волнует. Ведь открыв дверь, она увидела свою сестру, которая билась кулаками об стену, и, поймав взгляд Джози, все поняла. Лиззи всегда подсознательно знала, почему ссорится с Хоуп. Она всегда боялась, что рыжеволосая причинит боль ее сестре. Ведь глазами Джози постоянно искала рыжеволосую. Неважно где они: в торговом центре, на пляже, в пустой комнате; шатенка всегда ищет ее. И временами их взгляды пересекались, и только Лиззи видела, что между ними что-то не так. Однажды блондинка сказала сестре, что та слишком одержима Хоуп. И на следующий день по школе разнеслась новость, что ее сестра подралась с рыжеволосой. Но все изменилось... Джози больше не искала взгляд Хоуп. Майклсон больше не ссорилась с Зальцман-младшей, на время правда, но все же. Шатенка так и не рассказала Лиззи, что случилось в той драке. Все, что сказала Джози, было: «В спортзале красивое освещение… было приятно… бить Хоуп в такой красоте». — Лиззи?.. — сломавшимся голосом шепчет кареглазая, смотря на свою сестру. — М-м-м? — Как свидание с ЭмДжи? — Лиззи усмехается. Она любит свою сестру, но то, что Джози пытается косвенно уйти от разговора, обижает блондинку. Однако она все равно отвечает сестре: — Прекрасно! Он отвел меня к озеру. Там было куча-а свеч, это было просто потрясающе! На траве лежала корзинка и плед. Мы ели сэндвичи с арахисовой пастой и зефиром, а также пили какао. Он мне нравится Джо… Я надеюсь, что папа не отреагирует очень бурно и не исключит Милтона. Он очень… — Кажись, мне нравится Хоуп… — шепчет Джози, задыхаясь от мысли, что произнесла это вслух.