Перемещение во второстепенного персонажа для реабилитации злодея

2! ____________________________ Хотя скорость бинъюя не могла сравниться со скоростью снежной фламмы, зверь всё равно был чрезвычайно быстр. Ученик тащил Лин Ся вниз головой, отчего та пульсировала болью, даже думать было невероятно трудно. Множество мыслей пронеслось у него в голове, и, если связать ситуацию с недавно прибывшими людьми из города Юньсяо, должно быть, дело Шан Яня было раскрыто. Его сердце вдруг сжалось: в таком случае, что на счёт Юй Чжицзюэ? Очень скоро они прибыли в главный зал горы Куму, и Лин Ся швырнули на пол. Это было грубо, зато верёвки на его теле ослабли, хотя на запястьях и лодыжках остались багровые синяки. Лин Ся жалко прополз некоторое расстояние, только сейчас осознав, что на его теле сосредоточились необъяснимые взгляды сидящих выше. Хотя он притворялся спокойным, у него вспотели ладони. Краем глаза он огляделся по сторонам и, увидев, что фигура Юй Чжицзюэ отсутствует, почувствовал, как беспокойство и тревога нарастают в его сердце. Увидев его, Шуй Лин невольно вздохнула. Шуй Юэ тоже удивился. Ранее у него сложилось довольно благоприятное впечатление об этом нежном и вежливом юноше, но он не ожидал, что их воссоединение произойдёт так скоро и в подобной ситуации. Лин Ся быстро принял подобающую позу, отдал честь и сказал: — Ученик Лин Ся приветствует главу ордена и присутствующих старейшин. Глаза Шан Кая стали кроваво-красными, он был близок к тому, чтобы начать плеваться пламенем, в его ладонях начала собираться энергия. Одним взмахом руки он мог разнести этого злодея на тысячи кусков. Цуй Тяньчэн слегка махнул рукой, давая Шан Каю знак, чтобы тот не терял терпения. Фэн Шумин твёрдо произнёс: — Знаешь ли ты причину, по которой тебя позвали? Лин Ся покачал головой и ответил: — Этот ученик не знает и просит почтенного главу ордена объяснить. Не в силах больше сдерживать свой гнев, Шан Кай резко сорвал ткань, в которую было завёрнуто тело Шан Яня и обнажил полусгнившее лицо. От глаз остались только две чёрные дыры, и Шан Кай повернул пустые глазницы прямо к Лин Ся, нагло крича: — Ты не знаешь? Ты или не ты убил моего Янь-эра?! Мысленно Лин Ся подготовился, но тем не менее, внезапно увидев такое ужасающее лицо, он побледнел, как бумага, и в испуге отпрянул на несколько шагов. Он посмотрел на скорбящий, негодующий взгляд Шан Кая, рот мальчика открывался и закрывался, когда он бормотал: — Я, я… Перед лицом скорбящего и убитого горем отца покойника, даже если Шан Янь умер не от его руки, глубокое чувство вины поглощало Лин Ся. Неожиданно, слова отрицания просто не могли сорваться с его губ. — На колени! — Фэн Шумин излучал мощное давление, такое сильное, что ноги Лин Ся подкосились, и он невольно опустился на колени. Благодаря своим восприятию и опыту, судя по реакции Лин Ся минуту назад, Фэн Шумин был уверен, что этот мальчик определённо встречался с Шан Янем раньше! Лин Ся осел на пол и больно прикусил губу, его сердце стучало, как раскаты грома. Он попытался успокоиться, и его мозг начал перегружаться. В тот день Шан Янь последовал за ними, чтобы войти в запретную зону чужого ордена. Это уже было его ошибкой, чего он не должен был делать. Они напали на него, чтобы защититься, и по законам этого мира, где сила была справедливостью, в этом не было ничего странного. Не говоря уже о том, что Юй Чжицзюэ был любимым учеником Фэн Шумина, на которого он возлагал все свои надежды. Но, с другой стороны, этот принцип применим только к обычным ситуациям. Когда обстоятельства касались тех, кто имел статус или влиятельных покровителей, этот закон весил меньше, чем одна энергетическая монета. Даже если бы у Фэн Шумина было сердце, чтобы защитить своего ученика, если город Юньсяо окажет давление, он просто передаст Юй Чжицзюэ! Возможно, у Юй Чжицзюэ всё ещё был слабый шанс на выживание, но Лин Ся, как второстепенный персонаж, вмешавшийся в это дело, наверняка был обречён погибнуть, как пушечное мясо! Вне зависимости от сказанного и сделанного, Фэн Шумин был обязан предоставить городу Юньсяо объяснение и возмещение. Его тоже считали частью произошедшего. Поскольку дело уже дошло до этой точки, Лин Ся мог рискнуть, по крайней мере, Юй Чжицзюэ в это не втянут. Кроме того, если бы этот надменный и глупый ребёнок был здесь, результат, вероятно, оказался бы намного хуже! Если он умрёт, то, возможно, вернётся домой, но этот ребёнок… Лин Ся не хотел, чтобы Юй Чжицзюэ причинили хоть малейший вред! Когда Лин Ся вновь поднял голову, его лицо приняло привычное спокойное выражение, и он ясным голосом заявил: — Докладываю главе ордена: если вы спрашиваете о делах, связанных с шисюном Шан Янем из города Юньсяо, то этот ученик знает кое-что. Этот ученик не смеет скрывать ничего от уважаемого главы ордена. Шан Кай взревел: — Говори! Лин Ся выпрямил спину и серьёзным тоном произнёс: — В тот день, когда этот ученик приехал в Чунмин, чтобы зарегистрироваться в ордене, мы встретились на озере за городом. Произошёл неприятный случай, и все шисюны из Юньсяо были свидетелями. После того, как он об этом сказал, второй ученик Цуй Тяньчэна, Мо Дай, согласился, что это действительно было так. В тот день из-за своего самоволия, Шан Янь воспользовался атрибутом молнии, чтобы напасть на обычную маленькую лодку, и этот юноша перед ними и Юй Чжицзюэ были в той лодке. Мо Дай кивнул и подтвердил: — Такое действительно произошло, но этого не могло быть достаточно, чтобы ты затаил такую глубокую обиду и убил Шан-шиди, да? Лин Ся бесстрастно взглянул в его сторону и ответил: — Ничего серьёзного. Просто позже, во время второго экзамена в маленькой пещере на территории проведения экзамена я снова неожиданно столкнулся с шисюном Шан Янем. Дойдя до этого момента, он поклонился и обратился к Фэн Шумину: — Уважаемый глава ордена, этот ученик озадачен по сей день. Зачем шисюну Шан Яню было появляться в нашем лесу Мириад Зверей? Тем более, он переоделся и притворился одним из испытуемых. После этого вопроса на лицах Цуй Тяньчэна и Мо Дая отразилась некоторая неловкость. Мо Даю не нужно было прикладывать много ума, чтобы разгадать восемьдесят процентов произошедшего. Это определённо было связано с влюблённостью его шимэй в Юй Чжицзюэ! Вероятно, именно поэтому этот ненормальный шиди тайно проник на территорию испытания и хотел убить Юй Чжицзюэ, но в конечном итоге вместо этого сам был убит. Однако, если бы это было озвучено вслух, то привело бы к тому, что Шан Кай и Фэн Шумин затаили на Мо Дая обиду, а его учитель жестоко наказал бы его… Поэтому Мо Дай вышел вперёд и объяснил: — Дело довольно щекотливое, я прошу прощения у Фэн-шишу*. Шан-шиди всегда очень интересовался лесом мириад зверей и желал исследовать его. Этот ученик много раз пытался остановить его, и думает, что он каким-то образом нашёл возможность пробраться туда тайком. (Шишу — 师叔 — дядя-наставник.) Фэн Шумин внутри саркастически усмехнулся: эти люди из Юньсяо действительно слишком заглядывались на его орден Шаоян! Однако, вслух он просто заметил: — Это не большая проблема. Дети очень любопытны, и любопытство трудно сдержать, — он тихо щёлкнул языком, удивляясь ученику, стоящему снизу. Хотя мальчик ещё молод и столкнулся со столь сильным давлением, он всё ещё отвечал спокойно, обдуманно, логично и уместно — действительно редкий характер. Шан Кай давно потерял терпение, поэтому потребовал: — Говори уже точно, это ты убил моего Янь-эра или не ты? Лин Ся бросил на него быстрый взгляд, затем отвернулся, сфокусировал взгляд на Фэн Шумине и продолжил: — Этот ученик бездарен. Из-за спора с Шан-шисюном разразилась драка, и у меня не было выбора, кроме как ответить ему в качестве самозащиты. Этот ученик наделён силой тигра и дракона, и случайно ударил Шан-шисюна. После этого сердце этого ученика преисполнилось паники и он похоронил Шан-шисюна. Лин Ся намеренно опустил большинство деталей, и говорил это так естественно, что все приняли его за человека, убившего Шан Яня. Шан Кай видел искренность в глазах говорившего, и, соотнеся услышанное с личностью своего сына, поверил семидесяти-восьмидесяти процентам этого признания. Но, глядя на останки сына, ему было трудно подавить горе и гнев в своём сердце. Вспомнив о другом аспекте, Фэн Шумин строго спросил: — Нож с Пика Святой Девы, где ты его взял? Лин Ся моргнул, а затем спокойно ответил: — Этот ученик не знает, откуда этот нож, он никогда не видел людей с Пика Святой Девы, — Юй Чжицзюэ, очевидно, не считался человеком Пика Святой Девы. Закончив отвечать, он встал, поднял правую руку и поклялся: — Этот ученик готов поклясться шисиньчжоу*, что каждое предложение, сказанное им, правдиво, и если в его словах была хоть половина лжи, пусть Небеса заберут его жизнь. (Шисиньчжоу — 发噬心咒 — можно перевести как «проклятье растерзания души». Т. к. слово «проклятье» уже входит в китайское слово, в русской версии я его опустила.) Выражения лиц всех в зале, услышавших эти слова, изменились. Шисиньчжоу было высшим из всех заклинаний и проклятий, имевших способность пожирать своего заклинателя. Если человек, произнёсший эту клятву, произнесёт хотя бы единственное слово лжи, он немедленно подвергнется смертельному последствию — уничтожению души. Фэн Шумин спросил: — Ты понимаешь, какое наказание последует за ложью? Лин Ся кивнул и решительно подтвердил: — Каждое слово этого ученика было правдой, так чего же ему бояться? Фэн Шумин вздёрнул бровь, а потом предложил: — Цуй-сюн, если он готов поклясться, то почему бы нам не позволить Мо-шичжи* записать для него шисиньчжоу, чтобы он скрепил обещание печатью крови? — он предложил это, чтобы избежать ненужных подозрений. (Шичжи — 师侄 — сложный составной термин, означает «ученик учителя, который тебе брат в совершенствовании». Короче, ученик другого учителя.) Цуй Тяньчэн кивнул в знак согласия, и Мо Дай очень быстро нарисовал заклинание. Он принёс его Лин Ся, чтобы тот повторил всё, сказанное им ранее, а затем закрепил своей кровью. Казалось, никто этого не понял, но Мо Дай уловил в словах Лин Ся намёки и возможные лазейки, словно последний хотел взять всю вину на себя. Он был немного тронут таким решением мальчика, потому что раньше никогда не видел таких людей. И, в конце концов, разоблачение чужих недосказанностей ему самому было не на руку, поэтому он сохранил молчание. Лин Ся оставил кровавый отпечаток пальца, и, действительно, не последовало никаких признаков того, что на него снизошло возмездие Небес. Шан Кай знал, что его сын был виноват, но всё же вскочил, как пуля, и громко закричал Фэн Шумину: — Глава ордена Фэн, как, вы думаете, этот вопрос должен быть решён? Фэн Шумин посмотрел на Лин Ся и тайно вздохнул. Этот молодой человек был многообещающ, и если воспитать его должным образом, он, несомненно, станет одной из ценных сил ордена Шаоян в будущем. Честно говоря, ему было его жаль… Но он должен был сохранить лицо перед городом Юньсяо. Медленно встав, он нараспев произнёс: — Поскольку Лин Ся стал причиной смерти Янь-эра, я использую жизнь, чтобы заплатить за жизнь, и передам Лин Ся Шан-сюну. У услышавшего это Лин Ся перехватило дыхание, и только спустя долгое время он глубоко вдохнул, опустил голову и пробормотал: — Этот ученик принимает наказание. «Чёрт! Ты не мог бы позволить мне покончить с собой? Я боюсь боли!» Услышав эти слова, Шуй Юэ внезапно вмешался: — Шишу Фэн, шишу Цуй, пожалуйста, простите меня за такие манеры. Есть кое-что, что этот ученик не смог понять, можно ли ещё обсудить это дело? Фэн Шумин помолчал, потом согласился: — Без проблем. Уважаемый сяньчжи*, пожалуйста, спрашивай. (Сяньчжи — 贤侄 — племянник.) Шуй Юэ взглянул на Лин Ся и спросил: — Этот ученик только лишь хочет знать, если посторонний вторгнется в запретные зоны ордена Шаоян, какое наказание он получит? После этих слов все на мгновение опешили. Фэн Шумин колебался секунду, прежде чем слегка повысить голос и объявить: — Это запретная территория моего ордена Шаоян, как она может быть местом, куда может зайти каждый, кто хочет? Если кто-нибудь вторгнется туда, его, бесспорно, примут за врага-посягателя и казнят! — говоря это, он бросил взгляд на труп Шан Яня, ярость начала быстро накапливаться в его сердце. Какое хорошее убийство! Какая прекрасная смерть! Шуй Юэ кивнул, задумчиво размышляя: — В таком случае, в день второго экзамена Лин-шиди должен был получить разрешение на вход и участие в испытании. Таким образом, он наполовину должен был считаться учеником ордена Шаоян, нет? Однако, Шан-шиди, наоборот, вторгся без разрешения, не так ли? Все поняли, что он имел ввиду, и выражение лица Шан Кая изменилось, когда он проревел: — Ты!.. — если бы не его опасения из-за престижа семьи Шуй, он бы уже окунул этого мелкого щенка в грязь, потому что тот заговорил без очереди. Фэн Шумин слегка кивнул и подтвердил: — Естественно, это так. Как только кто-то сдаёт наш первый экзамен, он гарантированно станет частью моего ордена Шаоян. Юная госпожа Цуй Лин была исключительно сообразительна и давно поняла цель слов своего сюнчжана. Поэтому, напустив на себя невинный и наивный вид, она защебетала: — Ах, в таком случае, Лин-шисюн, должно быть, соблюдал порядки ордена Шаоян. Бобо*, вы все согласны, что мой гэгэ* сказал правду? (Бобо — 伯伯 — дядя. Гэгэ — старший брат.) Услышав, как это произнёс милый и невинный голос, и Цуй Тяньчэн, и Шан Кай скривились, но они не могли спорить с маленькой девочкой. Внутри Фэн Шумин был доволен, но снаружи сожалел: — Обычно так и бывает, но Шан-сяньчжи всё же был почётным гостем моего ордена Шаоян. Конечно, его поведение было неуместно, но он был совсем молод, и жаль, что он так ушёл от нас.