Всего лишь зашёл на массаж

      Девушка проснулась от легкого прикосновения к плечу и с трудом разлепив глаза, щурясь посмотрела на причину своего пробуждения. Анна сидела рядом, уже переодетая и тормошила подругу. — Машенька, родная, вставай, — Маша зевнула и потерев глаза медленно приняла сидячее положение. — Сколько время? Я проспала? — девушка потянулась и почесала затылок. — Проспала, — после этих слов, глаза у Маши округлились и она резко вскочила с кровати, одновременно одевая форму и приглаживая волосы. Её ноги неравномерно шлепали по полу, от чего у Ани появилась тёплая улыбка, — Я пошутила, дурочка. — Маша остановилась посреди комнаты и с не скрытой иронией посмотрела на Анну. Мария взглянула на часы и закатила глаза. — Не смешная шутка, ты отобрала у меня целых полчаса моего сна, — девушка в одежде плюхнулась на кровать и посмотрела на Аню. — Тебя к Ягеру вызывают, говорят срочное дело, — Аня положила руку на плечо медсестры, — прошу, будь осторожна, кто знает, что в голове у этого немца. — Мне казалось меня уже ничем не удивить. Зачем же я ему понадобилась? В танк что-ли посадить хочет и заставить драпать от своих курсантов? — Аня понимающе улыбнулась и, поджав губы, пожала плечами. — В любом случае будь осторожна, ещё держи язык за зубами, у тебя ведь ужасная привычка ляпать не думая, — Маша ухмыльнулась и пожала плечами. — Ну не обещаю, не заслуживает он нормального общения с моей стороны, — Мария потихоньку собирала рабочую "сумку". — Маша! Это чертов немец! Безжалостный фашист! Его натура – издеваться, играть и убивать, когда ты это поймёшь? — девушка, с каждым словом подходила все ближе к медсестре, а подойдя взяла её за плечи и хорошенько встряхнула, — прошу пойми ты наконец где находишься. — Маша кротко кивнула и скрестила пальцы за спиной. — Хорошо. Обещаю держать язык за зубами и разговаривать в уважительном тоне с фашистской мразью! — молодая медсестра положила одну руку на голову, а другую приставила к голове, отдавая честь, потом засмеялась и обняла остербайтер-переводчицу, — а ты нервы побереги, для своего солдатика, — девушка подмигнула и обувшись, кулаком постучала в железную дверь комнаты. — Lass mich raus, sie rufen mich zum Standartenführer![Выпустите, меня зовут к штандартенфюреру!]       Маша услышала тяжёлый звук открытия замка и навалилась на дверь, чтобы открыть её. «— Не могли из дерева сделать, заразы.» Выйдя из комнаты девушку девушку окружили нацисты и повели к немецкому танковому асу. Её вели мимо русских солдат, смотрящих на неё с сожалением и безысходностью, через главную площадь лагеря. На её соотечественниках опять тестировали новую обувь, русские бегали по кругу, под изнуряющим апрельским солнцем, обливаясь потом и согнувшись от усталости. Ботинки одевались на голые ноги и натирали мозоли, чем доставляли максимальный дискомфорт и без того обессиленным пленным. В глазах у Маши отображался ужас, а её тело будто выворачивало наизнанку, когда очередной солдат в обмороке падал на гальку. «— Господи, за что мне это?» Мария зажмурилась, сдержала слёзы и гордо посмотрела вперёд, идя среди немцев. Доктор не заметила как они оказались рядом с кабинетом герра и не заметила как их не очень уважительно попросили подождать у двери. Но зато Маша случайно услышала разговор двух немцев: — Machen Sie jetzt mit diesem Mädchen weiter.[Таскайся теперь с ней.] — Ja... und was er in dieser Puppe gefunden hat,[Да... и то, что он нашел в этой кукле,] — на этих словах Маша фыркнула и продолжила подслушивать. — Wäre sie Stalins Tochter, hätte ich mehr darüber nachgedacht. Im Allgemeinen sind alle Russen[Была бы она дочерью сталина, я бы подумал еще. А вообще все русские убогие.] «— Ах вот как, морды фашистские, ну я вам поджарю жирные задницы сейчас.» — Кхм... Извините меня за мой французский, но... — Сидорова замолчала, вглядываясь в надменные глаза солдат и закричала — Du Hündinnen bist wie du, du Skunk, datonie, mit meinem Volk zu sprechen, ich werde dich begraben, du stinkend! [Вы суки такие, как вы, мрази поганые, смеете так говорить на моих людей, да я вас закопаю, срани вы вонючие!]       Немцы разозлились, взяли девушку за волосы и начали таскать ее, толкать. Маша била их, но было видно, что безрезультатно. На этом моменте из кабинета вышел Ягер. Увидев этот кошмар он вынул револьвер из кобуры и выстрелил в потолок. — Welchen Zirkus machst du hier?! — лазурные глаза Ягера потемнели и стали напоминать океан во время шторма. Они поблескивали, точно метали молнии и смотрели на солдат с явным желанием – прибить их всех на месте, лишь бы не трогали его Машу. А Машка смотрела на него, на его глаза, на губы, сложившиеся в тонкую полоску, на его шрам, на его погоны, на подрагивающую руку, в которой он держал револьвер. Ей он казался таким манящим, таким завораживающим, что она невольно провела языком по обсохшим губам. Осознав что она только что сделала Мария покрылась румянцем и поняла, что влипла она по серьезному. — Herr Jager. auf Ihre Befehle, die gefangene Maria Sidorov vor Ort.[Герр Ягер. По вашему приказу, заключённая Мария Сидорова на месте] — испуганно затараторил младший солдат, наблюдавший за дракой и ещё не отошедший от неё. — Danke Abelard. Maria ins Büro. Und ich lasse dich auf meinem Portemonnaie, wenn ich diese Einstellung zu ihr wieder sehe. [Спасибо Абелард. Мария в кабинет. А вас я на кошельки пущу, если еще раз увижу подобное отношение к ней] — солдаты испуганно посмотрели на дыру в потолке, что-то бегло пробормотали на немецком и слиняли, каждый по своим делам. А Клаус, убрав револьвер на место и поправив погоны, проследовал на Машей, закрывая напоследок дверь. — Nun, hallo heute Abend Stern. Ich werde nicht den Grund fragen, weil ich denke.[Что ж, здравствуй звезда сегодняшнего утра. Причину спрашивать не буду, так как сам догадываюсь.] — девушка смело посмотрела в глаза штандартенфюрера и гордо вскинула голову. Ягер ухмыльнулся и достал шнапс, вынув стеклянную пробку он налил немного в стакан. — Wie geht es den sterblichen Sterblichen?[Как там дела у простых смертных?] — Клаус присел за свой стол и мельком глянул на скромную Машу, которая нескромным взглядом буквально раздевала фрица, но заметив чудо-напиток, она сразу переключилась на темно-оранжевую жидкость. — Wir haben die Betten nicht gewechsel[Кровати нам не поменяли ]— докторша раздраженно ответила, не отводя взгляда от стакана. — Möchten Sie kein Getränk? Oh sicher, du bist immer noch zu klein... [Не хочешь выпить? Ах точно, ты же еще слишком мала] — с наигранным разочарованием Клаус с насмешкой посмотрел на бедную "заключённую". — Wenn Sie so peinlich sind durch die Betten, können Sie auf meinem.[Если тебя так смущают кровати, можешь спать на моей.] — Сидорова поперхнулась воздухом, все ее мысли о напитке моментально растворились вместе со словами фрица. — Wie bitte?[Что простите?] — Ягер поджал губы, пожал плечами и немного отпил из стакана. — Wo wirst du schlafen?[А где же вы будете спать?] — Dumme Maria, natürlich, in der Nähe.[Глупая Мария, конечно рядом.] — Маша округлила глаза и начала таращиться куда-то на книжный шкаф «— Уильям Шекспир...», пронеслась мысль в опьяненной словами Клауса голове. Маша очухалась спустя минуты две, и все это время фриц невозмутимо продолжал лакать свой, греющий горло, напиток. Ну не прелесть? — Ich bin... Es tut mir leid, aber...[Я...я, мне очень жаль, но...] — ей не дал договорить смех фрица, звонкий, но с небольшой хрипотцой, от которой у партизанки ещё больше закружилась голова. — Wie einfach es ihnen ist.[Как легко вас вывести из себя Мария.] — Маша уже настолько вошла в транс, что даже не поняла что сказал немец. — Ich rief sie an, um Ihnen einige Neuigkeiten zu geben. Sie sind ein Spezialist, geschickt mit Wunden und Prellungen, Sie wurden als erstklassiger Arzt empfohlen und jetzt wollen Sie das Reich zu sehen.[Я позвал вас чтобы сообщить кое-какую весть. Вы специалист, ловко справляетесь с любыми ранами и ушибами, тебя порекомендовали как первоклассного врача и теперь вас хочет видеть рейх.] — Мария сидела и понемногу переваривала то, что ей сейчас сказал фриц. Ей нравилась его неопределенность, заключающаяся в том, что он обращался к ней то на "ты", то на "вы" и выглядел он как школьник, увидевший молодую учительницу, который не знает как к ней обратиться, чтобы исправить оценку. Думая над его словами она задумалась над одним вопросом, а кто собственно ее порекомендовал? — Kann ich fragen? Wer hat mich empfohlen?[Могу я поинтересоваться? Кто меня порекомендовал?] — ответ пришёл незамедлительно, как будто Ягер ждал этого вопроса. — Prüfung.[Проверка] — надо же. Врет и не краснеет. И не стыдно тебе? Естественно это он порекомендовал ее, но как же мы сможем перебороть гордость? Верно. Никак. Пока. Маша недолго колебалась. Все тщательно взвесив, она сделала решения, которого у неё собственно никто и не спрашивал. — Ich stimme zu.[Я согласна.] — Маша хитро улыбнулась. — Aber ich habe ein paar Bedingungen. Zuerst werden Sie Ana und alle Russen ein bequemes Bett zuweisen, gut, oder zumindest die Matratzen sind normal zu setzen. Zweitens werden meine Landsleute nicht ernsthaft getrieben werden. Nun, zum Nachtisch, du Jaeger, komm mit mir.[Но у меня есть парочка условий. Во-первых, вы выделите Ане и всем пленным удобную кровать, ну или хотя бы матрасы нормальные положите. Во-вторых, моих земляков не будут жестоко гонять. Ну и на десерт, вы Ягер, едете со мной.] — она говорила запинаясь, кое-где подзабывая слова и прикрыв один глаз она вспоминала их и наконец, с горем пополам закончила свою речь и выдохнула. Ягер, все это время внимательно слушающий "приятную" речь девчонки, хмурился все больше и больше с каждым ее словом. Он вгляделся в ее глаза, в них читалась смелость, отвага и доброта к своим соотечественникам. Ну а что он хотел от девушки, поднявшей бунт в самом Бухенвальде! — Das ist ein Schnäppchen.[По рукам.] — он чувствует себя школьником, который собирается провернуть опасное деяние и невольно улыбается своим мыслям. — Ich halte nicht mehr.[Больше не задерживаю.] — Sich bedanken.[Благодарю.] — немного подумав, она встала со стула и прикусив губу добавила, — Warten auf Sie für eine Massage.[Жду вас на массаже.] — Маша улыбнулась и быстро прошмыгнула за дверь, не услышав последние слова Клауса. А он отставив стакан в сторону, сняв фуражку и зачесав назад отросшие не по стандартам армии волосы, зажал между губ трубку, посмотрел на дверь и прошептал: — Ich werde dich in meinem Bett haben.[А я вас в своей кровати.]

***

      Маша окрылённая встречей и хорошей новостью, правда она не знала что ее больше окрылило, встреча с штандартенфюрером или новость о скором "повышении", буквально летела среди своих сопровождающих. Прежде чем соглашаться, в первую очередь она подумала об Анютке, как она выкупит ее вместе с ее суженым и отправит на родину. Как будет помогать и снабжать деньгами и медикаментами все лагеря. Машка очень хотела, чтобы война закончилась, чтобы ироды эти ушли с русских земель. Хотела чтобы они, позорно отступая, переживали очередные потери в строю. Хотела освободить свою родину, свою землю... И где-то на подкорочке она знала, что так и будет. Но партизанку что-то держало в этих краях. То что заставляло ее краснеть, забывать все слова на свете, становиться неуклюжей и неловкой. Но она и мыслить не могла о том, что знает из-за чего, а точнее кого, все эти скитания души. Ну не могла она так поступить, не могла предать родину, не могла полюбить фашиста. А он... он не мог растопить лёд, скапливавшийся на протяжении четырёх лет. Одним взглядом небесных глаз он заставлял ее бабочек становиться сумасшедшими и летать, сшибая все органы на пути... Маша тряхнула головой и отогнала все мысли, заставляющие ее щеки покрываться румянцем, и твёрдым шагом зашагала в свой излюбленный медблок.       Но знала ли Мария что Ягер лукавит? А знал ли сам Ягер что говорит неправду?