***
После случая с поцелуем не могла нормально даже думать о Роме. На самом деле, не осознавала, в чем проблема: в тот день мне нравились манипуляции парня (ведь тогда даже не сопротивлялась) и засыпала я с приятными мыслями, однако, проснувшись утром, внутри появилось неприятное ощущение, будто что-то медленно гниет, постепенно «поедая» другие органы. Желание идти в больницу «угасало» все больше и больше. Нервно покусывая губы и «ломая» пальцы, поддалась порыву и, позвонив Юле, предупредила, что не приду. Та, на удивление, даже не расстроилась, только поинтересовавшись, не нужна ли помощь, попрощалась и отключилась. «Молодец! — укоряла сама себя, — Теперь еще и подругу «бросила» — не унимался внутренний голос. На глазах появились слезы, а тело пробила легкая дрожь, переходящая в холод. Казалось, что в комнате отключили отопление, причем не сейчас, а еще неделю назад. Поняв, что такими темпами недалеко и до нервного срыва, прикрыла глаза и побрела в комнату за свитером. Что ж, пора доставать коробку печенья (надеюсь, реклама не обманула).***
Целую неделю не появлялась у подруги. Было ли мне стыдно? Бесспорно, да. Но в голову не пришло ничего лучше. Ну, вот, появилась бы я там, распсиховалась, и что? Что хорошего из этого бы вышло? Правильно, ничего. За это время чувства (а по другому это никак и не назвать) «поулеглись», да и общее состояние, так сказать, стало лучше. На следующий день, встав утром пораньше, приняла душ и, позавтракав, почистила зубы, а затем пошла собираться. Надев юбку-миди, светло-карамельного цвета, с высокой линией талии и пуговицами спереди, находящимися сбоку и черный оверсайз свитер, крупной вязки, с длинными рукавами и небольшим воротником, пододела, средней плотности, колготки, цвета топленого молока. Образ дополнил тональный крем, темно-розовая (холодного оттенка) матовая помада и позолоченные серьги –кольца. Уложив волосы, сделала два низких, нарочито небрежных, пучка, выпустив пару прядок у лица. Окончательно собравшись, набросила пальто, застегнула черные ботильоны на небольшом квадратном каблуке, и вышла из квартиры, с непонятной тяжестью на душе и странным чувством нереальности происходящего.***
— Привет, — смущенно улыбнулась подруге, опуская ручку двери и заходя в палату. Ромы, Слава Богу, не было, и его место, как обычно, выглядело совершенно нетронутым (будто Юля лежала здесь одна). Поставив сумки на тумбочку, рядом с кроватью девушки, повесила пальто на вешалку и села к подруге, моментально «погрузившись» в рассказ о недавних событиях в жизни больной. Последующий час, иногда улыбаясь, а иногда вбрасывая пару фраз, слушала повествование Юли. Несмотря на располагающую обстановку, тело не покидала скованность от ожидания появления Ромы. Не скажу, что было страшно, скорее, неловко. — Юлия! — в палату зашла пожилая медсестра, листая какие –то бумаги, — Дмитрий Петрович просит зайти к нему, — поправила очки и посмотрела на подругу. Та, тяжко вздохнув и закатив глаза, сползла с места и, надев тапочки, погладила по плечу и, шепнув «Я сейчас», вышла за медсестрой, аккуратно закрыв дверь. Нервно выдохнув, облизала губы и встала, нервно теребя пальцы. Ноги по-прежнему тряслись, а дыхание сбивалось. Самое противное было то, что все попытки прийти в норму и успокоиться были тщетны. Недолго думая, подошла к окну и, встав спиной ко входу в помещение и наклонив голову, уставилась в окно, рассматривая, уже работающие, фонари. — Привет, — раздалось у уха. Дернувшись, обернулась. Рома, встав за спиной, оперся руками по обе стороны от меня, заключая в своеобразный «плен», — как дела? — в его голосе проскользнули нотки некоего раздражения. Что мне нужно было ответить? «Привет, я тут неделю маялась, не могла нормально спать из-за того поцелуя. А у тебя как?»? — Я.я… — мозг был просто не способен сформулировать мысль, а рот — чтобы озвучить. Поэтому оставалось только стоять, и растеряно шарить глазами, избегая лица собеседника. Тот, вопросительно изогнув бровь, ожидал ответа. Спустя минуту, парень выдохнул. — И это все? Что ж, блять, содержательно, — оттолкнулся и, сделав шаг назад, поправил волосы. Эта картина вызвала у меня чувство вины, из-за которого в горле появился ком. — Послушай, я не знаю, что происходит, — слова «вылетали» одно за другим с безумной скоростью, — я…я…пыталась понять, но я не могу, — судорожно «рисовала» в воздухе руками, а слезы буквально рвались наружу. В этот момент, высокомерное и, в каком-то смысле, наглое выражение лица Ромы сменилось на растерянное. — Тшш, — неожиданно для меня (а, может, и для себя), сосед Юли подошел и крепко обнял, поглаживая по спине, — все нормально, малышка, — чмокнул в макушку. Тронутая подобной реакцией, обхватила торс парня, уткнувшись в его шею. — Я не могла, — произнесла шепотом, так как иначе просто бы не сумела сдержать рыдания, — прости, — не знаю, уместно было извиняться, но тогда казалось правильным решением, ведь, во-первых, кого попало не целуют, а во-вторых, это дело –довольно обязывающее занятие, и другой человек, как правило, ждет реакции партнера (и уж точно не игнорирования или избегания). Ничего не ответив, парень притянул к себе еще ближе, продолжая успокаивать. — Пообещай, что больше не будешь страдать подобной хуйней, — увидев кивок, парень слегка улыбнулся и, обхватив пальцами подбородок, погладил щеку, — скоро придет твоя подруга, и, думаю, вряд ли ей понравится твое заплаканное лицо, — начал аккуратно вытирать дорожки от тех слез, которые так и не смогла сдержать. Поддавшись порыву, слегка придвинулась к лицу парня и нерешительно докоснулась губами до его губ. Тот сразу ответил, положив руки на талию, обнимая. — Я скучал, — протянул Рома, когда, разлепившись из-за недостатка воздуха, очерчивал скулы, внимательно рассматривая во мне каждую деталь. — Я тоже, — ответила тихим голосом, понимая, что этот момент — та самая точка отсчета, о которой написано огромное множество историй.