Мы встретимся снова

Ниган стоял в тёмном коридоре в прямоугольнике света, тянущегося из комнаты, откуда он показался мгновения назад. Игра света и тени искажала черты его лица, делая мужчину резче, словно вытесанным из камня. Сражённый своей догадкой, Рик даже не заметил, как тихо открылась та дверь. Но сейчас ему было всё равно. Теперь стало ясно, почему Ниган казался ему таким странным сегодня. Почему как будто бы совершенно не удивился новости о том, что случилось с Карлом и Софией. Почему на самом деле так отреагировал на то, что вместо жены встретился дома с детективом и бывшим сотрудником Бюро. — Ты не был в Южной Каролине, — проигнорировал Рик оба вопроса. — Не так ли? Ниган не станет нападать, потому что всем прекрасно известно, что Рик здесь. А если и станет — чем чёрт не шутит, — то Граймс успеет оказаться на кухне раньше, чем тот преодолеет разделяющее их расстояние. Его оружие осталось в Атланте, впопыхах он совершенно не подумал о том, что оно может понадобиться ему так скоро, однако можно будет схватить какой-нибудь нож. Он видел деревянную подставку, полную ножей, рядом с плитой. — Дай сюда, — в свою очередь, проигнорировал его замечание и Ниган, двинувшись навстречу и вытягивая руку. — Чей он? Ещё один шаг, и я нажму на вызов. Девять-один-один уже набран, — солгал Рик. Это подействовало. Ниган замер и скорчил удивлённую гримасу. — Чего? Какой ещё нахрен девять-один-один? — очень правдоподобно прикинулся он дураком. — Ты чего там себе вообразил, Граймс? — Чей телефон? — повторил Рик холодно, не сводя пристального взгляда с собеседника, который смотрел на него, как на полоумного. — Софии? Ниган на секунду замер, переваривая услышанное, после чего шумно выдохнул. — С удовольствием бы врезал тебе сейчас, — гневно произнёс он, — но так и быть, спишу всё на то, что ты просто перегрелся за сегодняшний день. Ты за кого меня принимаешь, твою мать? Я бы в жизни Карлу такую свинью не подложил. — Тогда чей это телефон? Или это ты втайне по косметологам ходишь? — уже поняв, что, возможно, и правда поспешил с выводами, тем не менее Рик слабо верил в то, что этот телефон мог принадлежать Нигану. Второй вариант — с любовницей — также был неутешительным. Несмотря на то, что они с Лори уже были давно в разводе, Рик по-своему любил эту женщину. Это было совсем не то чувство, которое их изначально свело, и далеко не то, что он испытывал к Мишонн. Но его вполне хватало, чтобы пожелать набить морду тому мужчине, который осознанно причинит боль его бывшей жене. — Если пролистаешь до буквы «Н», — Ниган сразу же догадался, откуда Рик взял косметолога, — увидишь мой номер. С Софией мы не так тесно общались, чтобы обмениваться номерами. — Ты можешь нормально ответить на мой вопрос? — процедил Рик, делая несколько шагов вперёд и протягивая Нигану телефон. Когда серая нокиа оказалась в его руках, МакКлейн немного повертел её в руках, изучая странным взглядом, после чего, будто через силу, со вздохом признался: — Люсиль. Не дожидаясь, пока за этим признанием последует какая-либо реакция, мужчина прошёл мимо Рика обратно на кухню, к заветному шкафчику в углу. И теперь Граймс совершенно по-иному взглянул на этого человека. Ниган был вымотан, выжат как лимон. Этим и могло объясняться некоторое состояние заторможенности. А подозрение при виде бывшего мужа своей жены в их доме... Что ж, видимо МакКлейн решил, что Лори всё узнала и приняла какое-то серьёзное решение. Вновь на столе оказалась та же бутылка, на сей раз уточнять желание Рика присоединиться к нему Ниган не стал и поставил рядом два стакана. — Давай, тебе не помешает. И, пожалуй, он был прав. Только сейчас до Рика начал доходить весь ужас обвинения, которое он почти повесил на этого человека. Мужчина вернулся на свой стул за стойкой, устало потёр переносицу и принял из рук Нигана стакан с виски. — Что с ней? Она?.. — Нет, жива, — мотнул головой Ниган, опускаясь на стул по другую сторону стойки. — У неё недавно начался рецидив. Люсиль была до Лори. Рик и Ниган имели не такие близкие отношения, чтобы за стаканом пива обсуждать своё прошлое, в том числе любовные похождения, поэтому об этой женщине Граймс знал в основном со слов Лори. Мало что знал, потому что Ниган, видимо, не слишком откровенничал на эту тему и с супругой. Он хотел детей, она — нет, вот и разошлись после лет двух или трёх. Она уехала в Азию, откуда периодически присылала яркие открытки, полные восторженных слов о своих странствиях, знакомствах с удивительными личностями и об идеях, которыми она загоралась от встречи с ними. Постепенно открытки стали приходить всё реже, потом перестали вовсе, а года четыре назад бледная тень Люсиль вернулась в родной город. Развившуюся на определённом этапе её насыщенной жизни опухоль не удалось исцелить никому из монахов, шаманов и духовных просветителей Востока. Зато её успешно прооперировали в Атланте на деньги, собранные родителями и Ниганом. Тот период времени стал для Лори тяжёлым эмоциональным испытанием. Понимая, что нельзя не посочувствовать бедной женщине, она вся извелась от мысли, что Ниган может уйти к Люсиль, которую всё ещё, по опасениям Лори, любил. Ниган не ушёл. Но и на этом мнительная женщина не успокоилась, внушив себе мысль, что муж с ней только из-за Карла или какого-то непонятного долга совести, или по обеим причинам. При этом ею как-то совсем игнорировался тот факт, что Карл уже был далеко не ребёнок, что он учился в колледже в другом городе и что Нигану вовсе не обязательно было жить с ней, чтобы продолжать общаться с приёмным сыном. Каким образом всё вернулось на круги своя и вернулось ли вообще, Рик не знал, но мог понять, почему на сей раз Ниган не спешил ставить жену в известность о том, куда на самом деле отлучался и почему. И всё же это ему не сильно нравилось. — Ты поэтому согласился на просьбу Эда Пелетье? — догадался Рик, делая глоток вяжущего язык напитка. Ниган кивнул, рассматривая свет лампы сквозь виски в стакане, который держал перед собой, а потом внезапно заговорил, выдавая всё, что накопилось и чем ему не с кем было поделиться. — Я тогда вообще не задумывался, зачем ему курьер со стороны понадобился. Не до того было. Подвернулась возможность заработать — я воспользовался. Видимо, слишком быстро согласился. Видимо, он готовился к тому, что придётся уговаривать, так что он понял, что деньги мне нужны не просто так. Стал интересоваться, испытываем ли мы, в смысле семья наша, какие-то трудности, быть может, помочь чем. Ну и в итоге мы договорились, что я буду периодически при надобности возить, что ему там нужно отвозить, а он организует Люсиль операцию в лучшей клинике. Связи у него там есть. — То есть, это была не одноразовая поездка? — задумчиво произнёс Рик. — Он может тебя в любой момент попросить о такой же услуге? — Операция, которая нужна была Люсиль, — удовольствие не из дешёвых, — пожал плечами Ниган. — Раз в месяц сгонять в Атланту туда-обратно мне не сложно, но сейчас… после того, что случилось с Карлом, я не могу перестать думать о том, чем промышляет Пелетье на стороне и вдруг это действительно связано с тем, что произошло.

***

Особняк семейства Пелетье располагался в элитном пригороде Саванны. Рик вёл машину добрых минут десять по зелёным полям вдоль реки, прежде чем остановиться у массивных кованых ворот, за которыми вдали виднелся двухэтажный дом из тусклого красного кирпича с серой треугольной крышей и белой балюстрадой широкого балкона прямо над крыльцом. Из правого угла ворот за ним наблюдала мигающая красным огоньком камера, и уже через полминуты массивная решётка медленно отъехала в сторону. Рика ждали. И что-то ему подсказывало, что не будь Карл в отношениях с Софией, ему было бы в разы труднее договориться о встрече. Номер, который оставила ему Лори, принадлежал напрямую отцу погибшей, поэтому Рик оказался избавлен от череды бесконечных бесед с секретарями, ассистентами и прочим персоналом, который в это тяжёлое для шефа время скорее всего из кожи вон бы лез, чтобы не тревожить того лишний раз. Впрочем, Рик и сам вчера чувствовал себя очень неважно, ожидая, пока длинные гудки сменятся незнакомым ему мужским голосом. Уровень дискомфорта в крови резко подскочил, когда ему нужно было выдавить из себя уместные слова. Такие слова, чтобы не спровоцировать безутешного отца на неправильную реакцию. Или на правильную? Как должен реагировать тот, кто только что при трагических обстоятельствах лишился дочери и кому теперь названивает отец подозреваемого с намерением встретиться? Эд Пелетье отреагировал на удивление адекватно. Сложно было судить по голосу, искажённому телефонной связью, что мужчина на самом деле думал и чувствовал по этому поводу. Прежде всего потому, что большую часть говорил только Рик. Эд лишь молча выслушал его, после чего, немного подумав, всё же согласился, а дальше они договорились о времени и месте. Местом оказался его собственный дом, который внутри был не менее роскошен, чем территория снаружи со всеми её ухоженными лужайками, клумбами и палисадником. Пухловатая смуглая домработница в простом сером платье и белом переднике провела его сначала по холодной плитке, затем по деревянному паркету, сменившемуся полоской ковра, расстеленной по длинному коридору, и наконец — через белую арку — доставила в просторную гостиную. — Присаживайтесь, мистер… Граймс, — не без многозначительной запинки произнесла женщина с заметным южноамериканским акцентом. — Мистер Пелетье скоро подойдёт. Что-нибудь желаете — кофе, чай, сок, вода? — Нет, благодарю вас, — отозвался Рик, присаживаясь на мягкий коричневый диван в центре комнаты. Домработница, кивнув, удалилась, а он принялся с интересом озираться по сторонам. Здесь, как и во всех остальных помещениях, которые он успел миновать по пути сюда, царила на удивление уютная атмосфера, создаваемая тёплой гаммой оттенков, выбранной для стен и мебели. Даже картина, занимавшая едва ли не половину персикового цвета стены, смотрелась вполне гармонично. Девушка в лёгком голубом платье рядом с роялем посреди осеннего леса. Эд Пелетье не заставил себя ждать, появившись буквально спустя минут пять. Это был немного одутловатый мужчина примерно одного роста с Риком, но значительно старше. Возраст его выдавала седина, тронувшая виски и щетину, и лёгкие залысины на лбу. Под серыми глазами залегли мешки, а между бровями отказывалась разглаживаться морщина. Одет он был в простые тёмно-серые брюки и белую рубашку с расстёгнутым воротом. Общий вид хозяина дома и помятая одежда ясно давали понять — прошедшую ночь он провёл на ногах. — Мистер Граймс, — вместо приветствия произнёс он, садясь в кресло, и тут же приступил к делу. — О чём вы хотели поговорить? — Прежде всего, я хотел бы выразить вам свои глубочайшие соболезнования. То, что произошло, — невообразимое горе, и мне очень жаль, что наше знакомство происходит именно при таких обстоятельствах, — Эд Пелетье молчал, поэтому Рик продолжил. — Понимаю, что сейчас я — совсем не тот человек, кому вы были бы рады, однако надеюсь на ваше сотрудничество, несмотря ни на что. — Я согласился на встречу. Разве это не яснее всего показывает, что я готов к сотрудничеству? Вы говорили, что у вас есть несколько важных вопросов, не предназначенные для телефонного разговора. — Да, но сперва… Может ли миссис Пелетье тоже присутствовать? — Молли сейчас не в том состоянии. Не хочу её тревожить. — Понимаю. Что ж, дело в том, что вчера Карл сообщил, что София спрашивала у него по поводу меня. Моей деятельности. Я работаю частным детективом, и её интересовало, по каким направлениям я работаю. Может быть, вам известна причина, почему она могла захотеть связаться со мной? Морщина на лбу Пелетье стала ещё глубже, когда он, осмысливая услышанное, внимательно изучал своего собеседника. — Вы сообщили об этом следователям? — после непродолжительной паузы спросил хозяин дома. — Мой сын сообщил. А я эту информацию узнал уже постфактум. Так что да, они осведомлены. — Нет. К сожалению, не могу вспомнить ни одной причины, почему у неё могло возникнуть желание обратиться к вам. Хотя, признаюсь честно, в последнее время она и дома почти не бывала. С тех пор, как они съехались с Карлом, мы почти перестали её видеть. Этот дом с каждым годом всё пустеет, — Эд устремил рассеянный взгляд в коридор, за которым виднелся край лестницы, уходящей на второй этаж. — Сначала София, отправившись в колледж, с боем вырвала разрешение поселиться в кампусе, на следующий год уехала Лиззи, вовсе в другой штат. Но на что не пойдёшь ради благополучия детей, верно? — Конечно, понимаю, — поддакнул Рик, почуяв, что его собеседник ударился в то состояние, в котором ему просто хочется выговориться. Это было хорошим знаком, и детектив позволил Эду Пелетье продолжить на тот случай, если мужчина сообщит какую-то важную информацию, ценности которой сам не осознаёт. Но Эд всё тем же немного отрешённым образом поведал ему лишь о том, что они с женой с грустью ждут того дня, когда и младшая их дочь Мика покинет дом. Хотя после того, что произошло с Софией, он бы с радостью не только не выпустил Мику из-под семейного крыла, но вернул бы и Лиззи обратно из Пенсильвании. Увы, по понятным причинам это был не самый удачный вариант. — Возможно, София спрашивала про меня не для себя, а для кого-то из своих знакомых, близких? Она не рассказывала вам ни о чём подобном? Не обращалась за помощью или советом? Эд на несколько мгновений вновь погрузился в раздумья, кажется, действительно рассматривая подобную вероятность, но в конечном итоге лишь покачал головой. — Она в самом деле обратилась бы в первую очередь ко мне. У нас всегда были очень доверительные отношения. Я всегда ей помогал. Значит, это было что-то, с чем она не могла обратиться к отцу. Но что могло помешать Софии просить помощи человека, которого она знала лучше многих и который обладал большими возможностями, как финансовыми, так и скорее всего по связям? — Что-то ещё, о чём вы хотели спросить? — Да… Да, мистер Пелетье. Ещё кое-что. Я слышал, ваш первый брак закончился трагично. Это было что-то во взгляде Эда, что заставило его умолкнуть, а вовсе не какое-то детективное чутьё, которое подсказало бы, что сейчас — самый подходящий момент, чтобы дождаться реакции собеседника. Что-то промелькнуло в его серых глазах, что-то острое, что пригвоздило Рика к дивану и заставило на секунду пожалеть, что он вообще коснулся этой темы. — Нет, он закончился, как у многих, — когда Эд заговорил, он был спокоен, но в интонациях его слышалась горечь. — Подписали несколько бумажек, разошлись, как цивилизованные взрослые люди. Однако это привело к трагичным последствиям. Но какое это имеет отношение к происходящему? — Извините, что пришлось затронуть эту тему. Понимаю, об этом очень неприятно вспоминать, особенно на фоне недавних событий… — Неприятно? — переспросил Эд, резко обрывая собеседника. Но затем, справившись с нахлынувшими эмоциями, повторил уже более сдержанно. — Неприятно? Кэрол была… Боже, вы даже себе представить не можете, какой она была. Он внезапно поднялся на ноги и направился к камину, над которым в деревянной раме висело широкое зеркало. Остановившись сбоку, он посмотрел в окно, откуда открывался вид на задний двор с высаженными рядами ровно подстриженных кустов и цветущих деревьев. Во дворе туда-сюда бегала пятнистая собака, кидаясь за жёлтым теннисным мячиком и принося его обратно в руки светловолосой девочки лет двенадцати, сидящей на качелях. — Не проходит и дня, чтобы я хотя бы раз не вспомнил о ней. Двадцать лет уже прошло, а я не перестаю думать: как бы всё сложилось, прояви я больше настойчивости? Я должен был попытаться спасти наш брак, а вместо этого я просто дал ей уйти, потому что слишком любил. Потому что всегда стремился давать ей то, чего она хочет. Вы не подумайте, я люблю свою семью, — он проводил взглядом собаку, промелькнувшую в зелёных «коридорах» кустов, после чего обернулся к Рику, — и благодарен Богу за них. Но чувство вины за то, что, будь я хоть на каплю мудрее, хороший, прекрасный, светлый человек, а именно такой она была… Будь я мудрее, она по-прежнему была бы жива. Это не отпускает меня. — Мы не в силах предсказывать будущее. Вы поступили так, как считали правильным. — Как и вы сейчас, — вздохнув, Эд провёл ладонью по волосам. — Так понимаю, вы взялись за дело сына? Как частный детектив. — Я не мог поступить иначе, — признался Рик. Пелетье тяжело вздохнул и молча вернулся на своё место. Сев, он протянул руки к журнальному столику впереди и поправил и без того идеально лежащий настольный коврик. — Хорошие, любящие родители делают всё, чтобы воспитать своих детей правильно, — сказал он, закончив с этим незамысловатым делом. — Увы, — Эд вновь поднял на Рика свои серые глаза, — иногда этого недостаточно. Не всегда родитель в ответе за проступки своих детей. — Вы думаете, что это Карл? — Я думаю, что не могу ответить на этот вопрос. Мою дочь убили, мистер Граймс. Был ли это ваш сын или нет — для неё ничего изменится. Её больше нет. Моей девочки больше нет. И она оставалась последним, что связывало меня с Кэрол, понимаете? Я понял, к чему вы ведёте. Почему начали говорить про то, что случилось так давно. Но не думаю, что в этом есть смысл. — Возможно. Тем не менее, сходство слишком бросается в глаза, чтобы его игнорировать совсем. Вы — видный человек. У таких людей, как вы, всегда имеются недоброжелатели. Начиная от конкурентов по бизнесу и заканчивая теми, кто, скажем так, «пострадал» от ваших альтруистических инициатив и решил… отомстить. Весь вчерашний день проведя за сбором информации об этом человеке и его деятельности, Рик узнал, что Пелетье действительно очень активно занимался социальной помощью. Пожертвования и строительство церкви, спонсорство благотворительных организаций разных направлений, а также у него действительно имелся фонд помощи жертвам домашнего насилия. Рик знал, что по большей части домашние тираны — те ещё трусы. Но иногда среди них попадались такие отморозки, от которых волосы дыбом вставали. За свою практику он повидал случаи, когда колотиловка из-за какой-нибудь ревности или по пьяни приводила к тому, что за уродом с завышенным чувством собственничества решётка камеры захлопывалась навсегда. Интересно, не случай ли с первой женой вдохновил Пелетье на создание такого фонда? Впрочем, подобные вопросы сейчас были неуместны. Пока что. Сперва он должен получить на руки детали по тому делу, а не строить догадки исключительно на газетных статьях, которые нашёл накануне вечером. Кроме того, это всего лишь его природное любопытство. Даже если Эд Пелетье основал тот фонд из-за произошедшего с бывшей супругой, это не имеет никакой связи с настоящей проблемой. — Отомстить? Тогда это должен быть кто-то очень извращённый и жестокий. У меня, конечно же, имеются свои недоброжелатели. Не удивлюсь даже, если их на самом деле даже больше, чем мне кажется. Однако то, о чём вы говорите… — Эд поморщился. — Кому вообще может прийти подобное в голову? — А что насчёт Дэрила Диксона? Насколько мне известно, он в тюрьме, однако за эти двадцать лет он вполне мог обзавестись связями на воле. Бывшие заключённые, с кем он мог сдружиться. Или ещё проще — родственники, старые друзья, знакомые? — Этот человек совершил ужасное, за что и поплатился. Однако его преступление было совершено на эмоциях, из ревности. Ваш вариант предполагает присутствие холодного расчёта. Я не питаю ни малейшего сострадания к Дэрилу Диксону и… буду с вами откровенен, в своё время я даже был в шаге от самосуда над ним, но, каким бы ни было моё к нему отношение, разбрасываться обвинениями мне не позволяет совесть. Да, он убийца, ставший таковым по собственной горячности. Да и плохая наследственность скорее всего сыграла роль. Но он не психопат, который спустя столько лет надумал убить собственного ребёнка, чтобы насолить мне.