Это утро было туманно

На первый взгляд в Саваде Тсунаёши не было ничего выдающегося. Обычный смазливый подросток ещё не перешагнувший черту отделяющую мальчика от парня или мужчины. Девочкам такое нравится, а вот парням… Ну, в принципе, конфликты с классом были ожидаемы. Тсуна не был удивлён тому, что на перемене к нему подошли почти все девушки. Киоко Сасагава — та самая, рыжая девочка, задавшая первый вопрос, была довольно мила и пообещала Саваде экскурсию по школе. За это на неё с негодованием уставились все остальные, кроме, разве что темноволосой, довольно симпатичной девушки стоящей позади Киоко, словно её тень.  — Курокава Хана, — девушка протянула руку для рукопожатия на европейский манер. Тсуна был немного удивлён этому — обычно школьницы в его присутствии или смущённо краснели стараясь выглядеть максимально мило для того чтобы он обратил на них своё внимание, или же просто игнорировали его из-за нетрадиционной ориентации.  — Приятно познакомится, Курокава-сан, — легонько пожав руку девушки улыбнулся Тсуна. Пожалуй с этой девушкой можно было завести и, если не дружбу, то весьма приятное знакомство. Парни, что примечательно, знакомится с ним не хотели. Ну. это и не удивительно — крайне шаткое положение Тсуны объяснялось многими причинами, одной из которых была его внешность — мечта педофила и только, но это у него от любимейшей мамочки, папочку своего он видел в далёком-далёком детстве и на фотографиях, похожи они были, разве что носами. Что конечно же было шуткой — типичный японский нос и нос Савады Емитсу представляющий собой клюв печальной птицы, были абсолютно разными.  — Савада-кун, а если честно, почему ты перевёлся? — во время экскурсии по самым значимым местам Средней Намимори спросила Киоко. Не в меру любопытная девчонка уже потихоньку начала его раздражать, но Савада мастерски скрывал свои эмоции — пока что ему не нужны были проблемы, да и вообще — Сасагава не плохая, просто доставучая. И, по слухам, у неё старший брат — боксёр. Не-не-не. Тсуне такие проблемы не нужны были от слова «совсем».  — Это довольно бестактный вопрос, — заметила Курокава Хана — прелестный человек, профессионально сдерживающий порывы своей подруги, — Можешь на него не отвечать, — обратилась она к Тсуне.  — Да нет, почему, отвечу, — не изменяя своей привычке улыбаться, несмотря на уровень бешенства в крови, сказал Савада, — На самом деле меня выгнали за неуспеваемость. Сасагава охнула и всплеснула руками:  — Как же так, Савада-кун!  — Ну, у меня всегда были проблемы с математикой, а в начале года всё усугубилось тем, что программа стала сложнее — старшая школа это совсем другой уровень нежели младшая, — пожал плечами парень.  — Ясно, — кивнула Курокава, — Но всё-таки, наверное, тебе не стоило говорить об этом. Наше отношение может поменяться, — абсолютно спокойное лицо девушки не могло скрыть проказливых искорок в глубине тёмных глаз.  — Надеюсь, этого не произойдёт. А иначе, — скорчив жуткую рожу угрожающе начал Савада.  — Аахахах, — рассмеялась Сасагава, — Ты такой смешной, когда пытаешься быть грозным!  — У-у-у, а я ведь и обидеться могу, — надулся парень.  — Ахахах, — снова не выдержала девочка, — Прости-прости, Савада-кун, просто это действительно забавно.  — Да я не в обиде, — хмыкнул парень.  — О, смотри, — указала на европейскую дверь из тёмного дерева, которая сильно отличалась от стандартных школьных дверей светло-коричневого цвета, — Это Дисциплинарный Комитет. Туда можно обратиться, если тебя кто-то будет обижать или что-нибудь подобное. Но глава Комитета довольно… — девушка покрутила пальцем у виска, — зациклен на правилах, поэтому если идти туда, то нужно быть при всём параде — иначе будет больно.  — Будет больно? — приподняв правую бровь спросил Тсунаёши.  — Хибари-сан довольно жёсткий человек и если видит нарушение правил, то непременно забивает нарушителя до смерти.  — Жуть, — передёрнул плечами Тсуна, — Ну у вас и правила… А за патлы, — Тсу показательно подёргал себя за чёлку, — Мне ничего не будет?  — Не знаю, — пожала плечами Сасагава, — Я видела, что члены комитета ходят с во-о-о-от такими штуками на головах. Им вроде бы можно… Ну лучше подстричься — на всякий случай.  — Ну блин! Если это подстричь — оно будет торчать во все стороны, — надул щёки Тсуна.  — Ахахах, Савада-кун, ты похож на хомяка!  — Кто это тут хомяк-переросток?! — возмутился парень и погнался за убегающей по коридору Киоко, — Поймаю — щёки растяну!

***

Дома Тсуну ждал прекрасный обед и мама улыбающаяся своей тёплой и нежной улыбкой. У Наны часто бывали мигрени — последствие применения Пламени, на не подготовленном человеке. Те, кто принял решение о стирании памяти прекрасно знали, что организм человека с непробуждённым Пламенем Посмертной Воли не принимает чужое Пламя. Туман действует мягко, но даже его вмешательство неотвратимо меняет того, к кому была применена Сила. Кто-то, как Нана, отделывается лёгкими последствиями, кто-то, как Тсуна, пробуждает своё собственное ни на что не похожее Пламя, а кто-то просто умирает. Мафия — это кровь, боль и трупы. Много-много трупов. Палача не волнуют стоны жертвы — он просто делает то, что ему приказали. Было бы глупо обижаться на такого человека. Но Тсуна помнил. Всё-всё помнил и в нём горела та самая жажда мести так любимая людьми, так воспеваемая ими. Ах, если бы они знали как мучительно чувствовать внутри себя что-то такое тяжёлое, такое чужое, такое родное… Вот ты придумываешь план мести, а в другой момент уже раскаиваешься — говоришь себе «как я мог». А вот так — легко и просто, ведь ты обычный, самый что ни на есть заурядный человечишко, который тоже имеет право на неверные поступки и уж тем более мысли. Тсунаёши помнил тот день урывками — так, как его может помнить двухлетний ребёнок. Событие важное, яркое, как Пламя Тумана вспыхнувшее фиолетовой звездой вокруг его мамы, как ярость выстрелившая пулей в него. Тсуна не помнил того, что у него был брат. Этого просто не было. Был мальчик на год его младше, который периодически появлялся на улице — играл в одной с ним песочнице. Но точных воспоминаний о том, кто это был, просто не существовало. Он даже лица его не помнил! Но это и понятно — не влияние Вонголы — просто свойство человеческого мозга — забывать старое, для того чтобы запомнить что-то новое. Но Тсуна запомнил тот день, когда маму скрутило жуткой болью. Она потеряла сознание, а он — маленький и беспомощный, только и мог бегать кругами около неё. Звонить в скорую? Да какой там! Он-то говорить более менее понятно начал не так уж и давно…  — Я дома!  — Добро пожаловать домой, Тсу-кун, — мама, такая тёплая, такая ласковая, такая… Такая мама, — Как твой первый день в школе? Ни с кем не подрался? — шутливо говорит Нана, но в каждой шутке есть доля шутки.  — Нет конечно! Как можно — в первый же день. Вот через недельку может быть, — хихикает Тсуна, — Всё хорошо. Я познакомился с Сасагавой Киоко и Курокавой Ханой — они милые. Хана немного строгая, и довольно мрачная, а вот Киоко — яркая, солнечная.  — Неужели мой мальчик влюбился, — краснея и прикладывая ладошки к щекам причитает мама.  — Конечно нет! Глупости всё это! — отмахивается Тсуна, — Да и в кого? В Киоко-чан? Не-не-не, — передёргивает плечами Тсуна, — Мне такого счастья не надо!  — Эх, а я надеялась, — преувеличенно печально говорит Нана, — Но всё впереди, правда ведь, — подмигивает сыну Савада и уходит на кухню.  — Как знать, — шёпотом отзывается Тсуна снимая свою обувь.  — Обед готов, — доносится из кухни.  — Хорошо. Только переоденусь.  — Смотри, а то ничего не останется! — шутит мама. У них дружная семья. Несмотря на разные трудности мама всегда на стороне Тсуны, а Тсуна всегда на стороне своей мамы — идиллия, всё как и должно быть, если бы не та куча секретов, что они хранят друг от друга. Но если бы секретов не было, то какая из них семья? Ведь у всех есть секреты! Даже самые малюсенькие, но есть. Жаль, что их секреты малюсенькими назвать не получится.

***

Далее череда спокойных школьных деньков. Но ровно до того дня судьбоносной встречи. — Ой, простите, — неловко вписавшись в чужую спину лбом извиняется Тсуна.  — А ты кто? — низкий, хриплый, мальчишеский голос говорит тихо, но вкрадчиво, так, что хочется вот прям тут упасть на колени и целовать чужие ботинки. Тсуна, естественно, такого делать не собирается, ведь в нём живёт небольшой цветок нарцисса.  — Савада Тсунаёши, 1-А. можно узнать ваше имя? — Тсуна поднимает взгляд и натыкается на чистокровного японца — черноволосый, темноглазый, невысокий, красивый. Истинная японская красота. В такого влюбится и больше ничего не надо.  — Травоядное, — кивает себе парень стоящий перед ним, — Глава Дисциплинарного Комитета — Хибари Кёя, — но этот голос… Ох, мурашки по коже!  — Кея-кун, — склоняет на бок голову Савада, — Приятно познакомится!  — Хибари Кея, — хмуря брови повторяет грозный глава, — Подстригись. Завтра проверю. И скрывается из виду уходя за ту самую, тёмную деревянную дверь. На обеденном перерыве Киоко говорит:  — Тсуна-кун, ты какой-то задумчивый. Что-то случилось? — в голосе девочки есть какая-то хитринка, намёк.  — Мм? — отзывается парень, — Ничего такого. Просто, кажется, я влюбился.