Его Солнце

Чон Чонгук был самоуверенный, наглый и дерзкий. Он буквально открывал дверь с ноги и кричал о том, как он безбожно крут. Ему всегда нравилось, что о нем говорят. О его поведении среди старших и о его взгляде. О, этот взгляд! Он был полон безумства и упорства. Чон с малых лет имел нездоровое пристрастие к победам. Где-то в далёком детстве, его друг сказал, что Чонгук не сможет управлять всеми восьмью государствами, потому что это трудно, на что Гук только криво усмехнулся. Он поспорил с тем другом, и стремился к этому всю жизнь, хотя друг умер давно, от лихорадки, еще в детстве. Но в Чонгуке до сих пор играет эта безумная идея — стать правителем, хоть и не восьми, а уже шести стран. Когда он узнал, что Юнги сбежал, он был в ярости. И это слово — лишь крупица того настроения, что бушевало в нем. Он рвал и метал, казнил половину охранников, пару страж, конюха и поколотил добрую часть слуг, в том числе девушек. Впрочем, было неудивительно, ведь он всегда убивал людей за малейшую оплошность. Сейчас он сидел, и вспоминал, как пару часов назад проводил свою армию, идущую на покорение другого государства. Это были практически последние люди Чона, но те превосходили числом страну Шин, так что в победе он не сомневался. Он думал следующим атаковать Мина. Чертового Мин или Ким Сокджина, черт его знает, который маленькой букашкой мешался под его ногами. И он планировал сделать задуманное: сделать этого маленького принца своей шлюхой и приманить сюда Юнги, если тот не умер. Конечно, он был уверен в том, что его найдут и так, ведь далеко убежать он не мог, но с приманкой было намного красивее и эстетичнее, потому что Мин сам бы сюда пришел и сдался под ноги Чонгуку. Но прошло уже около четырех дней. Четырех. Дней. И гребанный Юнги скрывался до сих пор. Он обязательно казнит своих патрульных, как только те вернутся, потому что на кой-черт они нужны, если не могут найти нужного человека?! В дверь постучали. Робко и тихо, как обычно. — Войдите, — приказал Чон. — В-ваше В-высочес-ство, разр-решите долож-жить, — Чон поморщился. Он не любил этого слугу, потому что тот раздражительно заикался. Он сразу вспомнил как отхлестал его за то, что тот разбил бокал с вином. Кстати, заикаться он начал как раз после этого. Чон самодовольно усмехнулся. — Что у тебя там? Говори быстрее, иначе я тебя выгоню, — скучающе проговорил он. Слуга вытаращил глаза и заволновался сильнее. — Т-там доз-зорные перед-дали, на н-нас движ-жется арм-мия, — неуверенно вымолвил слуга. Чон распахнул глаза и вскочил. — Что?! Слуга от таких резких движений сжался как собака, и часто задышал. — Т-там… М-мне… Ок-коло двад-дцати… — начал тот, но не договорил. Чонгук толкнул его в сторону и быстрым шагом удалился из комнаты. *** Сокджин видел в дали лес, за которым должен крыться замок Чона. Чем ближе он подходил, тем больше в нем кипела злоба. Сейчас он был разгневан, как никогда. Его злость делала из него другого человека. Походка его была тверда, взгляд уверенный, голос, отдающий приказы, железный. Он не мог узнать сам себя. Сейчас ему было плевать на мнение людей и на их жизни. Присущее ему милосердие испарилось. Последней каплей был отказ Чимина. Джин, в порыве новой злости, выпил с ним, и хотел было снова забыться, но тот вдруг сказал, что то, чем они занимаются — неправильно. Джин сразу подумал, что у того все, видимо, налаживается с Тэхеном. Он посчитал его жутким эгоистом, немедленно сказал ему это, добавив туда ещё пару оскорблений. Чимин выбежал с красным лицом не дослушав, и Джин был уверен, он плакал. Плакал, потому что очень чувствительный, эмоциональный и все принимает близко к сердцу. После того, как поток гнева испарился, он осознал: Ким говорил о лучшем друге совершенно ужасные вещи и посмел назвать его эгоистом, хотя сам думал только о себе в тот момент. На следующий же день, Джин хотел подойти извиниться, но сначала Чимин искусно его избегал, как он умел, облепив себя делами, а потом, когда Джин его поймал, Пак сделал выражение лица непонимающим, и сказал: «Ваше Величество, я занят сейчас, или вы хотели поговорить со мной по рабочим делам?». И это стало точкой невозврата. У него нет друга теперь. Он сам его потерял, сам наговорил ему гадостей. И ладно бы если он застал его злым, плачущим, да каким угодно, лишь бы каким-нибудь! Но Пак сделал абсолютно нечитаемое лицо, и принял такой вид, будто ничего и не было. Ни предложения пойти в комнату, ни потока оскорблений в сторону Пака, ни секса между ними, ни многолетней дружбы и ничего вообще! Он обратился к нему как к своему начальнику! Это это было в тысячу раз больнее для Джина.   Ким злился на гребаного Чон Чонгука, из-за которого он потерял Юнги и его отца, но ещё больше он злился на себя. За глупость и неумение сдерживать эмоции. Когда они с господином О подошли к месту наблюдения, то можно было понять, даже не разбираясь в военном деле — они УЖЕ выиграли. Армия Чона была настолько мала, что на фоне врага казалась пятном. Ничтожной лужей или просто микробом. Вокруг Джина на этот раз собрались куча охранников, чтобы не повторить ситуацию с Юнги. В ход пошла не вся армия. Ей всей просто не хватило бы места. Как только та самая лужа была окружена, воины Чона сложили оружие. — Господин, враг сдался. Что прикажете делать? — спросил О. — Убить, — прозвучало коротко. Военноначальник опешил. — Но Ваше Высочество, ведь они… — Я сказал убить. Что вам непонятно? — процедил злобно Джин. Честно сказать, он не ощущал себя. Он как будто сейчас был просто мясом, заключённым в кожу. Таковыми ему казались все остальные. Но злости и уверенности ему прибавилось. Поэтому, когда все оставшиеся воины были сражены, он направился ко входу в замок. Чем ближе Джин был у цели, тем хуже он ощущал себя в этом мире. Он словно растворился в злобе и ненависти. Казалось, воткни ему иглу в ногу — он не почувствует. Ким с кипой охранников подошёл к главной двери. — Вы двое, — приказал он стражам, — встаньте передо мной. Двое бородачей послушно выставили щиты. Ещё секунду он постоял, и отдал приказ. Когда они открыли дверь, то в них метнулись несколько стрел сразу. Они продвигались к небольшому отряду из защитников короля. Несколько стражей встали и по бокам Джина, дабы спасти его от стрел. Как и десять минут назад, воины были поражены количеством. Группа захвата пробралась к лучникам и те потерпели поражение. Чон Чонгук был схвачен тоже. Джин медленно подошёл, посмотрел на него остервенелым взглядом и улыбнулся хищно, в ответ на такую же безумную улыбку. — Я вижу, ты уже не такой бойкий и крутой, мразь, — и плюнул под ноги Гуку, а тот улыбнулся. — Я вижу, у вас с братом похожие привычки, — проговорил Чон, от чего у Джина потеплело в душе, но лицо осталось прежним, — или были похожие… На это Джин взорвался и со всей силы ударил по его лицу. — Где король и принц? — процедил Ким. Чонгук сплюнул ему под ноги и сказал: — Короля убили. И жаль что не я, — усмехнулся он и получил новый удар, — но, я по слухам знаю, что тебя больше волнует братец… Джин не выдержал и врезал ему кулаком по лицу. — ГОВОРИ! — кричал он, не переставая бить его, — ГОВОРИ ГДЕ ОН!!! Но Чона будто и не били. Он улыбался как сумасшедший и молчал. Его кровяная улыбка внушала неподдельный страх охранникам вокруг. Ему нравилось, что он выигрывает даже проигравши. — Я УБЬЮ ТЕБЯ И ТВОЮ СЕМЬЮ, ПОДОНОК, — закричал он и нанес последний удар в живот, от чего Чон прокашлялся кровью. — Они все давно умерли, идиот, — засмеялся он и запрокинув голову, смотря снизу вверх на Джина, — я их убил, — теперь его смех был гораздо громче и безумнее, — как и всех своих шлюх. Ты до сих пор не понимаешь кто перед тобой? — посмотрел он на него звериным взглядом. Джин слушал того с ужасом и ненавистью, понимая, что связался с настоящим психом. Чон казался сейчас опасно-чокнутым, хоть того и держали под руки. В его взгляде читалась какая-то нездоровая самоуверенность. Джин вдруг сказал: — Разденьте его. Чон посмотрел на него ненавистным взглядом. Охранники снимали с него одежду поспешно, чтобы не злить принца. — Вы, — посмотрел он на группу охранников, — обыскать темницы, спросить у прислуги, все, что угодно, но найти Мин Юнги! — приказал он. Он повернулся обратно к уже раздетому Чону и залюбовался. Залюбовался своей силе. Своей мощи. Он смог победить такого как Чон Чонгук. Это он, Ким Сокджин! Его поставили в коленно-локтевую позу и навели на него стрелы. Джин размахнулся мечом и ударил того по пятой точке со всей силы. Из Гука не вырвалось и звука. Тогда Джин избивал его сильнее, но уже по всему телу. Он бил до синяков разных цветов и принялся резать его кожу кончиком меча. Сначала Гук сдерживал свой голос, но после того, как Джин резал по уже открытой ране, он взревел. Джин поворачивал и вставлял меч глубже, резал поперек и входил под кожу лезвием. Все это сопровождалось слезами и сорванными криками боли. — Поставьте его лицом ко мне, — отдал приказ Джин. Стража выполнила указание, и несопротивляющийся Чон бессильно обвис на их руках. Он истекал кровью с ног до головы. — Что, малой, ты настолько жалок, что не можешь сразиться со мной один на один? — слабо, но все ещё игриво спросил он, сразу же получив озлобленный взгляд и новый удар под дых, — ты жалок, Ким Сокджин, ты всего лишь пародия на своего брата. Сразу видно что ты глупый Ким, которого смог убить даже… — он не договорил, Джин начал бить его всеми конечностями, и в итоге повалил Чона на пол, сев на него сверху. Он колотил руками его лицо, но тот успевал говорить. — Такой же жалкий… Как и его брат… Я отрезал ему палец… Он так кричал… — он остервенело улыбнулся, — я убил его… — соврал Чон, потому что понял — живым он отсюда не уйдет. Гук хотел поиграться с чувствами Джина напоследок, чтобы принц хоть недолго, но мучился и страдал. На последнюю фразу эмоции Джина смешались с искренней ненавистью, отчаяньем и слезами. Он плакал и дышал словно зверь, хоть его словам и не было подтверждения. На лицо его было страшно смотреть: глаза горели, с лица капала кровь, изо рта доносился рык отчаянья.  — Твоё последнее слово, ублюдок, — Джин зверинно дышал, достал меч и направил его на недвигающегося Чона. Гук, даже весь в крови, голый и обессиленный, не молил о пощаде и не сдался. — Ты — мразь, Юнги — мразь, весь ваш род нужно было давно сжечь на костре, а я бы станцевал на ваших костях, — он снова открыл рот, но не смог сказать ничего, потому что Джин страшно не то зарычал, не то закричал и отрубил голову тому со всего маху. — НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! — неистово закричал он и продолжал безумно кромсать тело Чона мечом. Все в зале стояли в полной растерянности и ужасе. Они впервые в жизни видели такого Сокджина. Отчаянного, злого и потерянного. Очень жестокого и страшного. Окружающие понятия не имели, что им нужно сделать, поэтому просто стояли в оцепенении, наблюдая за картиной, под рычание принца. Джин наконец истошно закричал и бросил меч куда-то в сторону. Он упал на колени и просто заплакал. Он был истощён. У него больше не было сил злиться. Ему было невероятно тошно от самого себя. Он понимал, насколько он ничтожен и мерзок сейчас. Ничем не лучше самого Чонгука, и ничем не лучше остальных убийц. Он сейчас чувствовал себя самым ужасным и отвратительным человеком. — Ваше Высочество, — обратился вошедший, но увидев принца, замолчал. Джин поднял голову и спросил зло: — Что? — Мин Юнги, он сбежал! — немного радостно сказал мужчина. Джин так и застыл на месте от оцепенения. Слезы катились и дальше, руки дрожали, а в нос попадал едкий запах крови. — С-сбежал? — отрывисто прошептал Джин и вымученно улыбнулся. «Он жив». *** В замке Минов дела кипели как обычно. Тэхен принял должность временного правителя, с чем успешно справлялся, Ким Чахен пропадал невесть где, и приходил только на завтрак, обед и ужин. Он выглядел ужасно исхудавшим и бледным. Видимо, надежду на спасение Мин Субина он потерял. Чимин слег с болезнью. Сначала он заложил себя работой, и не вылезал из нее, а потом, после того как армия ушла, к вечеру, почувствовал себя плохо. И это паршивое состояние гложет его с начала ссоры, до сей поры. У него была страшно высокая температура. Он лежал с закрытыми глазами, и дышал слабо, через рот. На лбу находилась испарина, а кожа приобрела нездоровый жёлтый оттенок и обзавелась синяками. Чимин думал о том, что будет плохо, если он не попрощается даже с Джином, хоть тот страшно обидел его. Он вспоминал их последний разговор и морщился. Джин назвал его эгоистом, плаксой, слабаком и так далее. После третьего оскорбления, он даже и не слушал, потому что ему было больно. Больно от того, что он слушает это от человека, который является лучшим другом Чимина. Чимин тяжело дышал и думал об этом уже который раз. По словам доктора, лихорадка серьезная, и смерть может настигнуть его пятьдесят на пятьдесят. Эта информация застряла в его голове неприятным грузом. Чимин лежал и ему хотелось плакать каждую секунду. Во-первых, состояние обостряло его настоящие чувства, во-вторых, он хотел бы все-таки сказать Джину слова прощания, а Тэхену о своих чувствах, ведь терять уже точно нечего. Пак почему-то смирился с тем, что может умереть. Вокруг служанки обтирали его тело каждые полчаса, чтобы температура наконец спала, но толку от этого, казалось, никакого. В комнату постучались. Служанки вопросительно посмотрели на Чимина, и тот слабо кивнул, давая разрешение открыть дверь. На пороге появился Тэхен. Ким робко зашёл и посмотрел на больного с каким-то сдержанным беспокойством. Он приказал служанкам: — Выйдите. Одна из них, что работала в перчатках, обратилась к нему: — Ваше Высочество, но мы ведь ещё не обтёрли господина Пака, у него температура… — Я сам его оботру, выйдите, — настоял Тэхен, вздохнув, даже не смотря на них. Чимин, если бы был в состоянии, сейчас смутился бы страшно, что он и сделал внутренне и покраснел бы, но щеки и так пылали от температуры. Как только дверь закрылась, Тэхен стремительно сел возле кровати Чимина. Он взял тряпку из таза с водой и начал водить по телу Пака. — Чимин, ты… — начал он неуверенно, — прости меня, что я… — оборвал он, снова не закончив фразу. Чимин слегка приоткрыл глаза и взглянул на Кима. Тот был в расстёгнутой рубашке, с взлохмаченными, темными волосами, и потерянным видом. Чимин от волнения облизал губы, потому что Ким-мать-его-Тэхен сейчас практически гладит его обнаженное тело. — Заболеешь, — выдавил из себя Пак хрипло. Тэхен усмехнулся. — Не разговаривай, так тебе лучше будет, — проговорил он, — я принял лекарство, — заверил он. Чимин, кивнув в знак согласия, снова прикрыл глаза и наслаждался поглаживаниями, хоть и тряпкой, но руками Тэ. — Прости, что не пришел раньше, — наконец собрал свои мысли Ким. Тэхен, вообще-то, хотел, ещё часа четыре назад, когда узнал о Чимине, и дело не в работе. Он вообще любую работу ради Чимина готов бросить. Но Ким попросту боялся. Боялся своих чувств и ответа Чимина, но страх потерять его был больше. Чимин в ответ только улыбнулся, но глаз по прежнему не открыл. — Я просто… Я хотел признаться тебе кое в чем… — храбрясь проговорил Тэ. Чимин покивал в знак того, что он слушает. Пак почувствовал, что температура тела будто повышается. — Знаешь, я давно кажется это осознал, но боялся рассказать кому-то, потому что боялся быть непонятым. Да ещё и никогда не чувствовал такого… — продолжал Тэ, а Пак просто загнанно дышал и не мог поверить в то, что сейчас пытается сказать Ким. Неужели?.. — В общем, я понял, что, кажется, ты небезразличен мне, но потерял… — он прочистил горло, — потерял всякую способность к какому-либо анализу, поэтому не мог понять… — робко говорил Тэхен, — не мог понять… могу ли я интересовать тебя… как… — он подбирал правильные слова, — мужчина… Он продолжал водить тряпочкой по мощной грудной клетке Пака, только уже дотрагивался пальцами до горячей кожи и чувствовал сердцебиение. Но Тэхен ошибочно полагал, что сердце скачет от состояния Чима. Но Пак был невероятно поражен. Он не мог поверить, не мог, что Тэхен, мать твою, Тэхен! Только что признался ему в любви! Чимин не выдержал и заплакал. Он не ожидал этого сам от себя. Он просто плакал, потому что только что понял, что все волнения и слезы были бессмысленны, что он зря полагал, что Тэ он ни капли не интересует. Нет, он не жалел ни о чем. Он вообще человек понимающий, и принимающий все, что происходит. Просто это осознание вдруг пробудило в нем слезы. — Чимин, что ты? — забеспокоился вдруг Тэхен, — это… Это из-за меня? Прости меня, прости! Я уже ухожу, — он убрал тряпку в тазик и хотел встать, но его остановила рука. Чимин распахнул глаза и взглянул на него. — Нет, — сказал он, и потянул Тэхена обратно на стул, — нет, — повторил он, — это не из-за тебя. Тэхен, уже мало что понимающий, спросил: — А почему ты плачешь? — Потому что ты тоже мне не безразличен, — максимально просто ответил Пак, смотря прямо в глаза напротив. Эта фраза, пролетела так быстро, что Тэхен подумал, что ее и не было, что это так, игра его уже больного воображения. — Что? — неверяще произнес он, таращась прямо на Пака. — Ты тоже мне небезразличен, — повторил он, все так же смотря на Тэ. Они смотрели друг на друга около минуты. Чимин просто не мог физически отвести взгляд, Тэхен будто спрашивал одним взглядом: «Это точно не сон?». Потом Тэхен вдруг припал макушкой к его боку, нашел его руку и зажал своей. — Чимин… Чиминни… Я… — запинался он, — ты позволишь мне. Могу я поцеловать тебя? Чимин опешил, не ожидая такого поворота событий сразу. Но Тэхен не дождавшись ответа, чмокнул Чимина сначала в лоб, а потом в обе щеки. Пак смущённо улыбнулся. — Поправляйся, пожалуйста, — сказал Тэхен заботливо, — я правда очень жалею, что не сказал об этом раньше… — проговорил он и вдруг поменял тему, — ты поссорился с Джином? Чимин вздохнул. Силы сейчас его покидали. От счастья и несчастья одновременно. — Да… — ответил Пак, не ведая, что ещё можно сказать по этому поводу. — Я уверен, вы помиритесь. Ко мне должен приехать гонец из государства Чон. Я обязательно расскажу тебе, что с Джином, — заверил Тэ. Чимин немного успокоился, но по этому поводу больше не сказал ничего. — Я немного устал, — сказал он, но страшно не хотел, чтобы Тэхен уходил. Тот спохватился и встал. — Отдыхай, я ещё зайду, — посмотрел он на него и вышел спешно за дверь. *** Джин сидел на троне в зале замка Чон, и думал о том, что случилось за последние пару дней. Все получилось слишком сумбурно, слишком быстро, слишком, для восемнадцатилетнего Джина. Он успел потерять любовь, завоевать государство и нахватать проблем, потому что Чон отправил гребаную армию на страну Шин, которая, к всеобщему удивлению, отбилась, и теперь с Сокджина требуют возмещение ущерба за погром, и убийство практически всей армии. Даже с того света этот Чон доставляет проблемы. Он успел отправить стражу на поиски Юнги, поплакать, написать письмо Его Высочеству Шин Юнхёну о том, что понимает всю ситуацию и возместит ущерб, снова поплакать и лечь спать. Сегодня он собирался уехать отсюда обратно в своё королевство, но перед ним стоял вопрос. Очень важный вопрос: кто, мать его, останется здесь? Гонец принес вести из его замка и, узнав, что Чимин слег с лихорадкой Ёнгёль, его желание удалиться отсюда усилилось вдвое. Сокджин решил всё-таки оставить господина О, потому что больше не было людей, кому можно доверять. Тот согласился на время остаться здесь. Человек был опытный. Ким откинулся на неудобном железном троне. Он понял за эти пару дней, что убийство Чон Чонгука никак не облегчило ему жизнь. Он все также страдает из-за отсутствия Юнги. Джин и вправду жалкий. Он вчера убил столько людей, столько невинных людей, у которых, возможно были семьи. Он не победил Чон Чонгука. Охрана победила. Джин только бил, пока того держали. Его охватило презрение к самому себе. Обидеть друга, убить столько людей, потеряв милосердие и сострадание, невозможность сказать Юнги, как он его любит, болезнь Чимина — все это не давало Джину дышать спокойно. Словно все, что было ему дорого, решило помахать ему ручкой и уехать далеко и надолго. Джин решил, что сидеть горевать, жалея себя, не поможет ему, поэтому он решил действовать. Нужно было помочь всем деревням королевства Чон, а теперь уже Мин, потому что они были в ужасном состоянии, жениться на Джинсан, то есть выполнить свою часть договора. Он рассказал обо всех распоряжениях, которые должен отдать О, навёл справки обо всем этом и приказал найти всех патрульных, что разыскивают Юнги и солдата. Сев в повозку, он немного расслабился. Джин просил себя не думать ни о чем, но, как назло, мысли все равно возникали в его голове. Точнее мысли о Юнги. Джин подумал, что наверное брат будет рад, что Ким наконец-то женится, ведь сам предлагал его вместо себя. Принц плюнул на своё счастье, возможность найти девушку, которую он полюбит, потому что Ким будет невероятно счастлив, если Юнги хотя бы будет жив, потому что если нет… Джин задумается над вопросом о том, стоит ли ему вообще существовать. Также мысли вертелись около Чимина. Как бы попросить у него прощения? Джин чувствовал вину перед единственным другом. В это время он заметил, что их повозка проезжает мимо какого-то рынка. В его голове возникла идея. *** Дорога была сложная. Хоть аджума и Юнсу помогли им невероятно, но скрываться было трудно. Мало того, что приходилось объезжать людные места и скрываться от охранников, так солнце вдруг решило вспомнить лето, и жарить все вокруг своим теплом! В одежде было жарко, хотелось пить и есть. Но был один плюс. Палец Юнги перестал болеть и Мин был невероятно благодарен этому. Юнги думал о небольшом привале, но невероятно хотел продолжать путь, чтобы быстрее встретиться со своим Джинни. Наверное, уже с женой. От этой мысли в голове у Юнги помрачнело. Он сразу подумал о том, что нужно как-то её сплавить. — Юнги, ты чего так нахмурился? — спросил шепеляво Джун. — Слушай, как только мы приедем в замок, я прикажу вставить тебе искусственный зуб, иначе я просто не смогу с тобой разговаривать! — недовольно проговорил Юнги. Джун улыбнулся. — Это ты так благодаришь меня? Юнги пробурчал что-то невнятное. — Так чего ты так нахмурился? — повторил свой вопрос Ким. Юнги не видел смысла скрывать что-либо, потому что Намджун внушал доверие, и Юнги хотелось выговориться. — У Джинни, наверное, уже есть жена… — грустно протянул он, — не хочу, чтобы он женился. — А что в этом плохого? Юнги взглянул на него немигающим взглядом, но тот смотрел только на лошадь перед собой. — Ты до сих пор не понял? — Не понял что? — нахмурился он и, наконец, посмотрел на Юнги — Ты такой наивный, — улыбнулся Юнги и продолжил, — я люблю Джина не как брата. Джун слегка поднял брови и посмотрел пристально на Юнги. Молчал. Они смотрели в глаза друг другу. Юнги — с простотой, Джун — удивлённо. — Так мои догадки были верны… — протянул он, — я боялся обидеть тебя, если вдруг я не прав. Не каждый день такое увидишь, — заключил Нам и как ни в чем ни бывало посмотрел на дорогу. Юнги тоже смотрел перед собой и сказал: — Что думаешь? Джун ответил не сразу. — О том, насколько сильная штука — эта любовь. Юнги усмехнулся. — И что ты будешь делать с Джином? — спросил солдат. — Заберу себе, если это взаимно. Даже если нас будут осуждать. Даже если отберут статус. Я теперь не вижу смысла без него, — очень серьезно ответил Юнги, — раньше я не понимал этого… раньше я думал, что это братская любовь. — Как это? Ты разве не чувствовал, ну не знаю, влечение? — недоуменно спросил Джун. — В том то и дело, что нет! — ответил Мин, — он слишком похож на ангела, и слишком непорочен в моих глазах. Я как-то даже не думал на эту тему, но всегда любил его безмерно. — Интересная ситуация… — Согласен. Они дальше минут десять ехали в молчании. В голове у каждого была своя тема. — А что насчёт тебя? — спросил Юнги, — у тебя есть кто-то? Джун как-то смущённо улыбнулся и ответил: — Я ведь уже отвечал тебе на этот вопрос… Юнги почувствовал укол вины. — Прости, я, кажется, не помню этого. — Нет, у меня нет никого. Ни девушки, ни друзей, — очень сдержанно и напряжённо ответил Ким. Принц изумился. — Это как? У тебя нет? — У меня нет, — просто ответил тот. Юнги не понимал. — Как такое может быть? — Ну, — замялся он, — вот так… Юнги провертел в голове время с начала знакомства с Джуном и до настоящего момента. Все равно он ничего не понимал. — Ты ведь хороший парень. Почему у тебя нет друзей? Джун вздохнул и часто заморгал. — Я сам в этом виноват. И не жалуюсь, — просто ответил Нам.  — Что произошло? — обеспокоенно спросил Мин. Этот вопрос заставил Джуна содрогнуться. — Я никогда не обсуждал это ни с кем другим... — начал Джун, — это очень больная тема, лично для меня. Она решила мой жизненный путь, мягко говоря. Юнги слушал молча. Впитывал каждое слово и каждую эмоцию на лице друга. История не блистала сюжетом или интересными персонажами, все просто: Джун в порыве ревности убил свою девушку и парня, с которым та изменяла. Он сбежал в другую страну от стыда, и подался в воины, чтобы отработать наказание и завести новые знакомства. Только вот с последним у того были явные проблемы, потому что Джун понял, что чисто физически не может сблизиться с кем-либо, потому что не хочет навредить окружающим. Так он и остался человеком, загнанным в собственные рамки. Юнги нечего было сказать. Он был поражен новой грани характера Джуна и его выдержке. Не каждый сможет признать ошибку и самостоятельно отправиться в армию, на, можно сказать, срок в личной тюрьме. — Невероятно, — все, что смог прошептать Юнги, — это невероятно… — А по-моему, это отвратительно. Я повел себя тогда как зверь. Они могли жить дальше. Я ненавижу себя за это, — угнетённо ответил Джун. Юнги посмотрел на него и убедился в том, что тот не шутит. — Но у тебя есть совесть! Ты отправился в армию на вечную службу, ты помогаешь людям! — возразил он. — Нет у меня совести, раз я смог забрать две невинных жизни, — мрачно ответил Джун. — Невинных, — фыркнул он, — Ты должен простить себя за это. Ты должен, слышишь? Джун закрыл глаза. — Я не могу. Я чувствую вину за это. Это напоминает мне о том, кто я такой и что сделал, — заключил он. — Нет! Это оседает на тебе тяжким грузом и не даёт жить счастливо! — Юнги начинал повышать голос. — А заслуживаю ли я жить счастливо? — Все люди заслуживают. — Они тоже заслуживали. — Они умерли, с этим ничего не сделаешь. Джун открыл рот, для того чтобы ответить, но у него не было аргумента против. Он угнетённо замолчал, а Юнги продолжал: — Приедем, я познакомлю тебя с Чимином. Он выбьет из тебя эту дурь, — подытожил Мин на лёгкой улыбке. Солдат снова ничего не ответил, и они продолжали путь молча. *** Тэ не видел ничего вокруг. Он не слышал, как заносят еду в зал, не слышал, как зашёл Чахён, ни, даже, как слуга разбил тарелку. Он был в прекрасном и ужасном настроении одновременно. Чимин ответил на его чувства, но тот же Чимин болен и ему не становится лучше. Тэхен хотел быстро поесть и подняться к Паку, чтобы посидеть и покормить того самостоятельно. Он очень волновался, потому что Чимин часто плакал и не говорил почему. Это разрывало головной мозг Киму. Только сейчас он обратил внимание на дверь, которая открылась и впустила официантов. Они разложили еду и налили вино. Немного подождав после того, как дегустатор выпьет его, он поднес руку к бокалу и взял его в руку. В следующую секунду мужчина, попробовавший до этого напиток, свалился со стула, начал биться в судорогах и изо рта его шла красная пена. Все присутствующие в ступоре и ужасе наблюдали за этой картиной. В голове Тэ возник образ того, что тоже самое могло случиться с ним две секунды спустя, попробуй он злосчастное вино. Тэхен вдруг проснулся, похолодел и поставил бокал на стол. Он выругался жёстко пару раз и приказал: — Обыскать весь замок, всю еду выбросить, бочку с вином вылить, каждого подозреваемого привести ко мне! И приготовить новую еду для господина Пак Чимина. Слуги, стоявшие в откровенном шоке, поклонились и принялись за работу, а Тэхен даже не знал, что ему нужно делать. Ещё пару раз выругавшись себе под нос, он совершенно потерял аппетит и направился к Паку. Ким быстрым шагом дошел к двери, сам даже не понимая, почему так волнуется. Он не давал приказа кормить Чимина, но чувство долга не давало просто пройти мимо его комнаты. Зайдя, Тэхен выдохнул: Чим лежал в своём обычном состоянии и ни намека на еду или питье вокруг него не было. — Выйдете, — приказал он служанкам, которые тут же выполнили приказ. — Чимин! Скажи мне, ты ведь ничего не пил и не ел? — на всякий случай спросил он и подсел к кровати. — Нет, — прохрипел он и через силу улыбнулся. Тэхен так боялся за своё золото, что в его голову заползли странные мысли. Тэ сделал пару догадок в голове, оглядев комнату. Он положил руку на его и сказал: — Я больше не могу этого терпеть! Тебе не помогает ничего! Ничего, понимаешь?! — взревел Тэхен. — Я болею только два дня. Будет как будет, Тэ, с этим не сделаешь ничего, — просто ответил Чимин. — Целых два дня! — сказал Тэ тоже самое, но с другим подтекстом, — я поговорю с твоим доктором. — Только не угрожай ему, — слабо усмехнулся Пак и прикрыл глаза. Тэхен ничего не ответил. Его голову заняли негативные мысли. Он посмотрел на Чимина: тот выглядел ужасно. Грязные волосы, пожелтевшая кожа, тяжёлое дыхание, слабые движения. Но Тэхен не испытывал ничего похожего на отвращение. Он до сих пор безумно хотел заботиться о нем, даже если это пойдет в ущерб самому ему. Хотелось сидеть с ним двадцать четыре часа в сутки, и Тэхен сидел бы, только у него была работа, которая требовала постоянного внимания тоже, поэтому советник старался выполнять все очень быстро. — Ты чего так смотришь? — открыл глаза Пак. Тэхен ответил не сразу. — Просто смотрю и понимаю, что ты мне нравишься любым, — трепетным шепотом ответил он. Чимин недоуменно посмотрел на него. — Даже вот таким? — Любым, — повторил Тэхен снова. Он правда не знал, что нужно делать с этими чувствами, просто делал то, что велит ему какое-то чутьё. — Тэхенни, если Джин не успеет… — Что ты такое говоришь?! Ты что, совсем?! — возмутился Ким, — он приезжает сегодня! — Но вдруг. — Никаких вдруг! Чтобы я такого от тебя не слышал! — Тэхен ругал Чимина, словно тот маленький ребенок, разочаровавший родителей. Чимин помолчал пару мгновений, но потом произнес: — Прости… прости меня, я, похоже, совсем слетел с катушек, — горько вздохнул он, — ты бы не сидел со мной слишком часто, я ведь и заразить тебя могу. Тэхен улыбнулся ему. — Чимин, ты не должен переживать один свои проблемы. Тот улыбнулся в ответ слабо и прикрыл глаза. Он быстро выматывался, но был готов хоть на тысячи таких бесед с Тэ. Да, прошло всего лишь два дня с признания Кима. Но Чимин в больном состоянии плохо воспринимал мир, а Тэхен не давал себе права на смущение. — Расскажи мне что-нибудь, хён, — тихо попросил Пак. Тэхен взял его за руку и прикрыл глаза. — Что ты хочешь услышать? — Все что угодно. Твой голос. Ким в душе просветлел, подумал пару минут и начал рассказ. Он рассказывал о каком-то из своих незначимых дней, когда ему приходилось выполнять много работы. Это был один из тех дней, когда он только вступил на должность. Он рассказал, как Юнги завалил его документами, как он случайно допустил ошибку в отчёте, и ещё много деталей. Чимин слушал его и успокаивался. Ему будто становилось легче дышать возле Тэ. Конечно, это вряд ли было так, но сила самовнушения — одна из самых невероятных в мире сил. Пак потихоньку засыпал. Его голова медленно спадала набок, из-за чего левая щека и губы становились больше. Тэхен умилился этому и замолчал. Он ещё немного подумал о чем-то, глядя на этого милого ребёночка, и вышел из комнаты. — Вылить воду для обтирания, которая стоит у господина Пака. Немедленно, — включил железный голос Тэ. Служанка возле входа затряслась и стала в ступор вымолвив: — Конечно… Тэ обернулся в этот момент к стражу и скомандовал: — Проследить за выполнением моего приказа и привести ко мне эту девчонку, — проговорил он, перебивая служанку. Та побледнела и смотрела сначала в глаза Тэхена со ступором, а потом опустила взгляд. Советник развернулся и пошел в свой кабинет. Ещё его гложила совесть. Просто терзала! Все потому, что он не рассказал Чимину про то, что сделал Джин. Убийство двух тысяч воинов и Чон Чонгука. Конечно, подонок заслуживал, но Тэхену рассказали, КАК он это сделал. Советник боялся, что Чимин может разочароваться, расстроиться, разозлиться. Его состояние и так желало лучшего. Если туда ещё добавится волнение за друга, то лучше не будет точно. Сам Тэ тоже беспокоился за Джина, ведь сначала не поверил ни слову мужчины, который рассказывал ему историю. Скоро Тэ сам спросит у Джина все. Джин приехал к вечеру. Все в замке были уже наслышаны о том, что он сделал, поэтому отношение сразу слегка поменялось. Привычная лёгкость превратилась в кротость и скрытый страх. Как только он приехал, пошел сразу к Чимину. Даже не стал снимать дорожную одежду и переодеваться. Он спешно открыл дверь в комнату и увидел лежащего. — Чиминни… — прошептал Джин, и его глаза сразу наполнились влагой. Друг повернул голову. Он подошёл ближе и присел возле него. Он взял его руку и смотрел на Пака. Тот улыбался и ничего не говорил. — Чимми, прости, прости меня, — проглотил слезы Джин, — я такой глупый и ужасный… я не должен был… — Джинни, — еле слышно сказал Чимин, но принц услышал и сразу замолчал. Он глядел на него выжидающе и с мольбой. — Джинни, я так рад, что ты здесь, — просто выговорил Чимин, который, кажется, был совсем плох. Он глядел на Кима будто сквозь пелену, и потянул руку к его щеке. Джин легонько обнял друга одной рукой и услышал ласковое: — Заболеешь, Джинни, не сиди здесь долго. — Плевать, мне плевать, слышишь? Ты важнее всякой жизни. И даже моей. Чимин не ответил. Он положил руку на голову Джину. В том бушевали эмоции из вины, стыда и отчаянья. Как, как он мог говорить те ужасные слова своему лучшему другу?! Как он мог думать даже, что тот эгоист, когда Чимин даже думал о Джине намного больше, чем о себе? Он лежал так ещё долго. Он думал об этой сложившейся ситуации, и вдруг вспомнил кое-что. Точнее, кое о чем. Он поднялся и увидел, что Пак лежал с открытыми глазами. Не спал. Он все это время гладил черные волосы Джина. Тот отстранился и полез у сумку. — Чимми, смотри что я купил тебе, — ласково сказал он и показал другу подарок. Джин держал в руках ровные, красивые листы бумаги, скреплённые кольцом сбоку и новое перо. — Я видел, ты все время пишешь что-то, всегда на бумаге для документов… — смотря прямо ему в глаза проговорил Ким, — тебе нравится? Чимин, кажется, снова так растрогался, что из глаз пошли слезы. — Прости… Я сейчас так чувствителен… — он вытер слезы и вновь посмотрел на друга, — да, Джинни, мне нравится… — слабо сказал он и улыбнулся. Уголки рта Джина потянулись вверх. — Я рад, рад что ты рад. Джин чмокнул Чимина в руку и сказал: — Прости, пожалуйста, ещё раз, и мне нужно идти, — горько сказал Ким, — я ещё не успел ничего сделать. Чимин взглянул на него и нежно проговорил: — Ничего, иди. Джин посмотрел на него и вышел из комнаты, где его ждал Тэхен. Джин в любой другой момент начал бы спрашивать об их отношениях, но сейчас мысли занимало только состояние друга. — Что говорил доктор? — быстро спросил Джин, — направляясь к кабинету Тэ. — Ничего определенного, только что болезнь лечится, но не всегда, что там какое-то особое лекарство… — так же быстро ответил Тэ, — мне иногда кажется, что он сам не знает, как её лечить, — он поморщился. — Сколько он у нас уже работает? — Меньше года. Молчание. — Мало… — наконец проговорил Джин, — можно пригласить кого-нибудь со стажем? Я не доверяю нашему. —  Да, я уже написал Чон Хосоку, у него есть специалисты, — он открыл дверь и впустил Джина вперед. — Сколько он уже болеет? — С того дня как ты уехал. Джин задумался. Снова укол вины. — Я думаю, нам нужно много чего обсудить, — он сел за стол, многозначительно посмотрев на принца, от чего Ким-младший взглянул на него, мол, только не говори, что случилось что-то плохое. Тэхен поведал ему о яде, о Чимине, об их отношениях и о том, что не рассказал ему про убийство. — И кстати, об этом… — начал Тэхен, — что это вообще было? Тот сейчас говорил тоном старшего брата или отца. Джин от этого стушевался и напряг плечи. — Это… Я не знаю, что на меня нашло…- замялся он, — я очень сожалею, правда, поэтому я постараюсь улучшить деревни, которые теперь наши. И жениться на Джинсан скорее, чтобы выполнить свою часть договора… Тэхен цокнул. — Этим нельзя искупить свою вину за тысячи жизней… — он замолчал, что-то обдумывая и сразу переводя тему, — и, ладно, ты убил Чона… но, — его голос дрогнул, — но зачем же так? — он поставил ударение на этом слове. Ким-младший вздохнул и поджал губы. — Я разозлился на него… Он сказал, что убил Юнги, и я сорвался. — Но мне передали, что он сбежал, — возразил Тэ. — Да, он меня обманул, — тихо сказал Джин. Советник пристально смотрел на Джина около минуты. Но потом продолжил говорить. — Значит он знал, что смерть избежать вряд ли получится, — сделал вывод Тэ и черт! так оно и было! — значит, ты убил бы его в любом случае. Джин не отвечал. Просто смотрел в пол, словно провинившийся ребенок, а Тэхен вздохнул. — Я тебе не отец и не брат, да. Меня трудно назвать родственником и так далее, — начал он, — но я, как советник, как человек старше и как лучший друг твоего брата, желаю тебе добра. Я серьёзно, — он внимательно смотрел на принца, — и я подчинюсь любому твоему приказу, поддержу любое твоё решение. Но ты пойми, если ты натворишь глупостей из-за чувств, эмоций или возраста, это не важно, то плохо будет нам всем, — заключил он, — сегодняшний яд… я поймал пару людей, и это черви Чона. Мстят, Джин. Сегодня в воде, которой обтирают Чимина тоже нашли яд, — он сделал паузу со скрытым гневом, — я понятия не имею когда Чоны вдруг начали пользоваться ядами, и как они успели пробраться сюда за пару дней, видимо, уже были тут. И он замолчал. Погрузил комнату в тишину, хотя в головах у каждого были мысли. Быстрые, сумбурные и волнительные. Джину поплохело. От мысли, что с Чимином могло что-то произойти, нутро выворачивало наружу. Если бы это случилось, то принц от вины просто так жить бы не смог. — Я буду предусмотрительнее — выдавил из себя Джин, потому что к горлу подкатил ком. — Когда будем ставить кенотаф*? Мы должны разобраться с этим. И панихиду* тоже нужно запланировать. Этот вопрос заставил Джина вздрогнуть. — Панихида? Без Юнги? — рассеянно спросил он. Тэхен вздохнул. — Да, ты прав… — переменился вдруг он, — оставим это на потом, а кенотаф нужно ставить точно. Мы и так уже нарушили все традиции. Они погрузились в молчание. Затем его нарушил Тэ. — Может быть ты хотел поговорить со мной? Я выслушаю тебя, если ты хочешь, — предложил он. — Да, — слабо согласился Джин, — но сейчас нужно работать. Теперь ты можешь отдохнуть, — он наконец посмотрел на него, — я справлюсь один. Тэхен поднял на него взгляд, полный удивления и смеха. — Ты ведь только приехал! Дай мне закончить сегодня, а завтра хоть уработайся! — возразил Тэ, — тем более работа Чимина тоже есть. Ей я займусь завтра в полной мере. Джин молча кивнул.  — Ах да, я чуть не забыл, — спохватился Тэ, — что мы будем делать с хвостами Чона? Казнить? — в голосе Тэ слышался скорее не вопрос, уточнение. Джин выплыл из рассеянного состояния и с круглыми глазами сказал: — Ни в коем случае! Тэ поднял брови. — А что? — процедил он. — Ничего, — ответил Джин, потому что понятия не имел, что нужно делать. Ким-старший подумал, что ему послышалось. — Что? — Ничего, — повторил он, — пусть просто сидят себе в тюрьме и все, — подвёл он итог. Тэ был просто обескуражен. — Они чуть не отравили меня и Чимина, и даже не понесут наказания? — взъелся Тэхен. — Я не хочу больше нести на своей совести чужие жизни, — ответил Джин с вызовом, — тебя так волнует то, что люди которые хотели отравить вас, не будут жить? Тэ медленно вдохнул и выдохнул. — Как ты не понимаешь? Их вовсе не двое и не трое здесь! Они будут переговариваться и либо помогут отравить нас, либо помогут сбежать! Если их казнить, они увидят это и у них будет мотивация не повторять это снова! Джин! Это закон! Они покусились на жизнь господина! — он загнанно дышал от злости и беспрерывной речи. Джин об этом не подумал. Не подумал о том, что живые они могут принести пользу. Он снова вспомнил, что чувствовал, когда представил, что Чимин умрет из-за яда. Ким-младший вздрогнул. — Черт, ты прав… Хорошо, тогда распорядись с ними сам… — задумчиво проговорил он, — я пока что… не в состоянии. — Хорошо, — быстро согласился Тэ. Он успокоился и мысленно поблагодарил Бога за благоразумность принца. — И нужно послать ещё отряды на поиски Юнги, — заключил Ким-младший, — я пойду… — Спокойной ночи, Джин. — Спокойной, Тэ. Он вышел и снова стал думать о брате. Девяноста процентов времени он думал только о нем. Как он сейчас? Что ест? Вспоминает ли его? Знает ли, что отец мертв? Жив он вообще или нет? И последний вопрос приходил в голову чаще. Но Джин пообещал себе: пока он не увидит тело брата, искать он не перестанет. Даже через неделю, через год. И даже через десять лет.