blood // water

      (leonail & svniivan — all we know)       Чонгук поднимает свободную рубашку, вышагивая вперед. Губы шепчут заученные и запетые до дыр слова. Этого не обязательно делать сейчас, в танцзале — здесь нет оголтелых фанаток, которые будут визжать и пищать от вида пресса макнэ, но он все равно перед кем-то понтуется, оправдываясь тем, что тренируется и пытается научиться подхватывать рубаху максимально быстро, не мешкаясь.       — Это он просто самолюбием от меня заразился, — смеется Чимин в перерыве и, подойдя, разминает плечи сидящего на полу Чонгука, приговаривая, чтобы малой таким не увлекался, иначе и схлопотать от начальства может, показательно не замечая, как от каждого надавливания маленьких пальчиков на тугие мышцы у сидящего поодаль Тэхена дергается бровь.       Эта игра началась не так давно — Чимин вдруг решил, что только оперившийся и расправивший свои дохляцкие крылышки макнэ всецело принадлежит его короткой персоне — Тэхену смешно от таких негласных, но резких заявлений. Чим-Чиму с ним не тягаться, потому что мальчишка, повзрослевший, но не научившийся этой взрослостью управлять, нуждается в хорошей огранке и тщательном «уходе». Строптиво дергается уголок губ — на лицо лезет непроизвольная ухмылка. Сравнивать жесткую еблю на ближайшее будущее с уходом — занятие на любителя, но Тэхену с завидным постоянством нравится. Потому что только он знает о том, что сидит внутри крепкого тела их любимого макнэ. Там внутри под кучей мышц и каким-никаким, но самомнением, закопан ебнутый извращенец, которого хлебом не корми, дай повылизывать чьи-то ноги.       Тэхен сам себе мотает головой, продолжая наблюдать за личным Чонгуковым массажистом. У их ребенка фетиш как раз на другое. Сомкнув веки, можно даже сейчас представить, как в меру пухлые губы скользят по длинным и смуглым Тэхеновым пальцам, как эти пальцы скользкие и влажные от слюны, давят на язык мальчишки, а темные глаза неотрывно смотрят, как их обожаемый маленький Чонгукки, закатываясь личным дурдомом, сосет два сложенных вместе, унизанных тонкими золотыми кольцами пальца.       — Чимин-а! — Кричит со своего места Тэхен, — ну хватит его мучить — ты нашему Чонгукки шею сломаешь, — и улыбается преувеличенно мило, будто в голосе не было тонны желчи и сарказма. Малой дергает голову в его сторону и смотрит с недовольством, хмурится, пока Чим слушается друга без оговорок, покидает свое место, освобождая плечи под чужие широкие руки с длинными цепкими пальцами.       — Можно подумать, ты ему шею не сломаешь, — недовольно бурчит Пак, не обращая внимания на то, как напрягся макнэ, как вздулись мельчайшие венки на красивых юных руках.       — О нет, — улыбается Тэ, пока два больших пальца продавливают загривок под седьмым позвонком, заставляя Чонгука откидывать голову и беззвучно приоткрывать рот с сомкнутыми глазами, — я знаю, как это правильно делать. — В подтверждение тому — разомлевающий, словно бы был голым в кровати, макнэ, потекший, как маленькая девственница, потому что эти руки… эти блядские умеющие доставить пальцы расслабляют так, что он готов свалиться на светловолосого Тэхена и проваляться так хотя бы два часа.       — Не пусти слюни, — шепчут ему в ухо густым баритоном, касаясь ушной раковины влажными и липкими от бальзамов губами на последок, пока руки продолжают разминать забитые кислотой мышцы.       — Может уже оторветесь друг от друга? — Недовольно бурчит Юнги, пока младший ловит перед глазами цветных зайчиков. — Быстрее начнем, быстрее закончим.       Расцепляются неохотно: Чонгук продолжал бы эту сладостную пытку еще не меньше часа, Тэхен, в конце концов, не выдержал бы и обхватил чужую шею руками, свернул бы до опасной близости к смерти и взял бы именно таким — уязвимым и беспомощным. Они встают на исходные позиции, собираются и вновь начинают танцевать. Они делают вид, что не замечают друг друга, но у Чонгука горит кожа после прикосновений, у Тэхена — горят глаза. Он зажмет его скоро, когда останутся одни прямо в душе, он зажмет его так, что мальчишка будет кусать губы и давится хлорированной водой, соплями и гелем для душа, потому что он, Тэхен, так хочет.       Потому что Чонгук — это все, чего хочет он.