Это был четверг. В четверг все всегда идет наперекосяк. Это всегда самый тяжелый день. О том, что что-то идет не так, сначала узнали Грачи на вышках. Молодые люди переглянулись, и снова уставили свои зоркие взгляды на идущую черную стайку машин с мигалками и синими номерами. Один из парней поднес рацию, и тихо сказал:
— Кажется, наши гости прибыли.
Начальник безопасности тут же поднял трубку, и набрал номер начальницы. Главные ворота начали с грохотом открываться. Заместитель набросила на плечи серое офицерское пальто, и, поправив волосы, быстрым шагом пошла вниз с административного здания. Испугавшись ее растерянного вида, секретарь тут же прокатилась на кресле до окна, и высунулась из него. Куницкая повернула голову, услышав через раскрытое окно шум, и лай служебных собак. Тут же пошла вниз, а за ней побежал Мескалит. Ему было уж слишком любопытно, как выглядят главные люди округа. Так близко он никого не видел. Он встал рядом с Екатериной Александровной, и, улыбнувшись ей, повернул голову к пяти машинам, что заняли последний свободный пяточек на стихийной парковке. Куницкая встала по правую сторону от заместителя, и скрестила руки на груди, недовольно хмыкнув.
Пригород радовал чиновников плохой погодой. Только несколько часов назад утихла буря, но уже вся территория была приведена в порядок. Стояла ощутимая прохлада. Сильный ветер гулял по территории колонии. Грачи укутались в форму, пытаясь не выпустить с замерзших рук оружие.
С черной дорогой иномарки, хлопнув дверью, вышел губернатор округа с несколькими охранниками. Мужчина, лет сорока в дорогом классическом пальто, идеально выбритый и причесанный, важной и неспешной походкой подошел к Екатерине Александровне, выпрямив спину, и протянул ей руку, слабо улыбнувшись. Заместитель кивнула ему в ответ, пожав эту самую руку.
— Доброе утро, Евгений Владимирович. — Слегка волнуясь сказала заместитель.
— И вам здравствуйте. — Улыбнулся ей мужчина, и посмотрел на Марину Николаевну, что лишь усмехнулась ему, — Ну привет, дорогая. Я так давно не видел тебя в форме.
— Та пошел ты, старый дед. — Рассмеялась Куницкая, и обнялась с губернатором, — Я все жду, когда ты развалишься. Второй срок уже сидишь, как не стыдно.
Мескалит в шоке посмотрел на заместителя, которая тоже растерялась от такого неформального общения. Рядом с ним встали несколько его помощников. Со следующей машины вышел глава города, и тут же встал рядом с губернатором. Но вместо того, чтобы пожать предложенную заместителем руку, мужчина мягко ее поцеловал.
— Доброе утро, Екатерина Александровна.
— И вам доброе утро, Илья Александрович. — С теплотой сказала заместитель, продолжая смущаться. Ей было неуютно, неудобно и стыдно. Она не знала как с ними правильно общаться, и решила, что они сами будут ей подсказывать, как лучше себя повести. По крайней мере с мэром города она найдет общий язык. С ним она стабильно встречалась раз в полгода, и уже точно знает что от него ждать. Да и не раз он ей помогал на официальных встречах. — Я рада вас видеть.
— Ну я же обещал, — он кратко посмотрел на вставшего главу района, и снова повернулся к ней, — что приеду посмотреть на вас в вашей естественной обстановке.
Заместитель поздоровалась и с главой района:
— Доброе утро, Алексей Анатольевич.
— Здравствуйте.
Этот самый Алексей Н., что был самым высоким среди присутствующих, тоже обнялся с Куницкой, и та что-то тихо шепнула ему кратко на ухо. Губернатор засунул руки в карманы пальто, и задумчиво осмотрел территорию колонии. Главный прокурор области вылез с машины. Он был больше всех недоволен и хмур, ненавидя всех собравшихся. Кратко поздоровавшись с представителями службы исполнения наказания, остался стоять позади всех.
— Итак, госпожа хозяйка… — Задумчиво протянул он, — … Ну, знакомь с территорией. Рассказывай, как тут все работает. Хочу посмотреть кому из двух колоний города отдать львиную часть окружного бюджета. — Он улыбнулся, рассматривая заместителя, что сложила руки за спиной, — Пока ваша колония мне нравится меньше, но у вас есть все шансы меня переубедить.
Все чиновники, во главе с губернатором, пошли по территории колонии. Екатерина Александровна указывала на здания, кратко рассказывая про их функционирование. Они проходили полтора часа, и вот, вывернули по узеньким зимним улочкам почти к самому концу территории. Уже рассвело, и метель окончательно успокоилась. Стало теплее, хоть и ненадолго — столбик термометра начал медленно снижаться. Перед ними открылась небольшая площадка, очищенная до самого асфальта, а дальше гордо и величественно стояли два огромных здания. Это были два блока, в котором сидели заключенные. И все здания вокруг, включая даже четырехэтажное административное, меркли перед этими двумя столпами. Когда стоящая сказала о том, что у них сейчас триста двадцать человек, Илья Александрович удивленно спросил:
— И я правильно понимаю, что вы их всех контролируете, даже не соблюдая правило один заключенный — один конвойный?
— Правильно. — Она поправила черный шарф, спрятав его уголок обратно под воротник, и мысленно испугалась того, что стояла между губернатором и главой города, — У нас действует система, которую придумала Марина Николаевна со своим заместителем. За счет неоднородности заключенных, основываясь на их поведении, если вам угодно, на их внутреннего разделения на «ведущих» и «ведомых», была создана особая структура…
— А вы молодец. — Кивнул Евгений Владимирович, и указал на второй блок, — А там что?
— У нас два блока, в котором сидят заключенные. Это второй блок, там сидит меньшая часть, а именно сто двадцать человек. Большинство из них опаснее чем те, кто сидят в первом блоке. Тут в основном рецидивисты, но не такие, скажем так, «тяжелые», чтобы отправлять их в тюрьму.
Вся группа вошла во второй блок. Конвойные тут же встали по стойке смирно, заметив знакомые лица, которые обычно мелькают в телевизорах. Мэр города наклонился к идущему позади мэру района, посоветоваться. Губернатор с любопытством рассматривал длинные коридоры с десятками железных дверей. Стояла гробовая тишина. Заместитель шла не спеша, периодически разглядывая высокопоставленного чиновника.
— Какое вы звание имеете? — Спросил вдруг губернатор, остановившись в середине блока.
Конвойные раскрыли в шоке глаза, те, кто обитал на втором этаже, беззвучно подошли к краю, и, оперевшись о перила, свесились вниз. Охрана чиновника напряглась, злобно глянув в ответ, и заставив их любопытные лица спрятаться.
— Подполковник. — Рапортовала стоящая, стоя выпрямив спину, и все так же сложив руки за спиной.
— А так…?
— Заместитель начальника колонии, господин Губернатор. — Скромно ответила она.
Куницкая оперлась о плечо главы района, и, хитро улыбаясь, смотрела на кудрявого мэра города. Мескалит же стоял рядом с подругой, тихо переговариваясь с одним из помощников губернатора. Евгений Владимирович вдохнул теплый воздух, и, выдохнув, развел руками.
— Очень неплохо выглядит. Впечатляюще. С вашего позволения, мои помощники тут еще погуляют. Вам хватает финансирования?
— Глянь, как Катька испугалась, — прошептала Куницкая на ухо Мескалиту, — аж прям цвета стены стала.
Заместитель пожала плечами, и, немного подумав, сказала:
— Жаловаться не привыкла. — Она отвела взгляд, — Мы делаем все возможное, чтобы содержать людей в таких условиях, в которых им будет комфортно. Даже не смотря на то, что они осуждены, и страна их не принимает.
— Евгений Владимирович, — вдруг сказал глава города, встав рядом с Губернатором, — хочу вам сказать, что Екатерина Александровна великолепный руководитель. И один из самых эффективных в сфере исполнения наказаний…
Блондинка перевела взгляд на главу города, растерявшись. Куницкая искренне удивилась сказанному, недовольно нахмурившись.
— За те восемь лет, пока она сидит в своем кресле, не было ни одной попытки побега, а финансирование не увеличивалось, в некоторые годы, даже, мне приходилось его снижать.
— То, что вы руководите таким богатым городом — столицей округа и у вас не хватает денег, это уже ваша заслуга. — Мужчина расстегнул свое черное пальто, и, поправив дорогой пиджак, сказал, — С вашего позволения, я бы сел за стол переговоров.
— Конечно, пройдемте…
— Как опасно это прозвучало, — рассмеявшись сказал глава района, — предложение пройти куда-нибудь с руководителем исправительной колонии.
Три дня колония проработала в уникальном для себя режиме. Пока шесть помощников губернатора бродили по территории, а сам губернатор, два главы (города и района), а также главный прокурор сидели с заместителем начальника колонии, и обсуждали дела насущные. В последний день, перед окончанием последнего рабочего дня, мэр города, господин В. пошел в кабинет к заместителю, прихватив с собой документы. Он был расслаблен, и очень уверен в себе — он несет хорошие новости.
— Что-то хотели? — Поняла голову Екатерина Александровна, услышав неспешные шаги.
В кабинет, в обнимку с документами вошел Илья Александрович. Медленно прошел до главного стола, и сел по правую сторону, положив перед собой черную матовую папку с гербом города. В золотой окантовке черный дракон смотрелся особенно эстетично. Мужчина раскрыл папку, и, посмотрев в документ, перевел взгляд на заместителя, что медленно отодвинула от себя калькулятор. Она возилась с этим проклятым отчетом уже шесть часов, но цифры упорно не хотели сходится. И чем больше времени она на него тратила, тем сильнее она сомневалась в своих умственных способностях, периодически складывая даже простые числа на калькуляторе.
— Вообще, — Илья Александрович улыбнулся, и откинулся в кресле, рассматривая заместителя, что даже под конец дня держала ровную осанку, — я не должен сейчас с вами проводить этот разговор. Официального решения губернатора еще не вынесено, но все прекрасно знают результаты. — Он поправил свою черную бабочку, рассматривая тонкие аккуратные пальчики заместителя, — Екатерина Александровна, я хочу вас поблагодарить, как глава этого прекрасного города, за вашу работу. Вы великолепный руководитель. Прекрасная осведомленность о работе вашей колонии, прекрасная документация, идеальная дисциплина у всех: от начальников до уборщиц.
Екатерина Александровна слабо улыбнулась, слушая его похвалы, и не понимала почему он их озвучивает. За всех их три дня, ее сомнения в том, что что-то в последний вечер пошло не так, лишь усилились. Потому что насколько ее не подводила память — они с мэром все же расстались не при самых лучших отношениях. А тут — он ее даже перед губернатором хвалил, и так периодически одаривал приятными актами внимания. Один поцелуй руки, при всех, на их первой встрече чего стоил. Заместитель засомневалась в том, не пошла ли в своем «мутном» состоянии на сделку с совестью, и не мэр ли виноват, что ей так плохо.
— Спасибо, мне приятно слышать это от вас, Илья Александрович. — Кивнула она, и придвинулась ближе к столу, едва болтая босыми ногами в воздухе, — Так чем я могу вам помочь?
— Ничем. — Он вдруг приятно улыбнулся, и сказал, — Это я вам должен помогать. Вот и пришел к вам с радостной новостью, о которой, вообще-то вы бы узнали после официальной публикации проверки. Но такими новостями хочется скорее поделиться. — Мужчина посмотрел в ее глаза, и сказал, спустя небольшую паузу, — Екатерина Александровна, через две недели вы станете первым руководителем исправительной колонии номер одиннадцать. И станете полковником. Будете награждены губернатором на официальной встрече за доблестную службу.
Начальница растерялась, услышав такие новости, и опустила голову. Посмотрела на свои посиневшие ледяные и мокрые руки, промолчав. Любой бы на ее месте радовался. Но только не она.
— А что же станет с Сергеем Геннадьевичем? — Нахмурившись спросила она у мэра, заставив уже того засомневаться в себе.
— Его переведут в другую колонию. — Он кивнул, — Он станет начальником в семнадцатой колонии. Да, — мужчина тут же ответил на вопрос, о котором заместитель только задумалась, — сейчас в семнадцатой нет начальника. Главному прокурору попала в руки анонимная записка от одного из работников, и, скажем так, они захотели покинуть свои должности самостоятельно.
Мэр рассматривал столь необычную реакцию заместителя. Женщина подперла голову рукой, снова уткнув взгляд в проклятый отчет. Слишком много мыслей ее беспокоили в данный момент. И то, что она осталась без защиты, один на один, с начальниками, которые ненавидели ее, их заместителями, которые готовы были написать на нее такие же записки, и заканчивая заключенными, что желали ее убить, даже не смотря на то, что даже не знали ее, все это, в лучшем случае, не внушало оптимизма. Заместитель выглядела совсем растерянно, и тихо сказала:
— Знаете, Илья Александрович, никто не дает вам гарантии, что похожая бумага не лежит в столе у этого самого главного прокурора округа, только уже на мое имя.
— Быть может и лежит. — Он пожал плечами, и закрыл свою папку, достав из нее один документ, — Но я слишком долго работаю с вами лично. Я знаю, как вы ведете работу. И не раз видел вас и ваши поступки. Вы самый эффективный работник в системе исполнения наказания в нашем округе. — Он наклонился к столу, и сказал, не отводя взгляда от заместителя, — Никого, даже близко рядом с вами, нет. Три года из четырех в моем сроке, дали мне понять, что эффективных людей стоит поощрять. А вы уже восемь лет в своей должности и погонах. Так что, даже если такая бумага и лежит, даже если их будет десять, им не дадут хода.
— Почему? — Тут же спросила заместитель, — Вы ведь не согласны с моим мнением. Вы ведь теперь даже не спонсируете нашу колонию, так как она теперь в ведении района.
— Да, но лошадей на переправе не меняют. — Илья Александрович протянул ей бумагу, и сказал, — То, что я с вами пока не согласен — еще не показатель. Мы с вами защищаем не только свои интересы. У вас сотни людей, а у меня миллион с лишним. Денег мало, а любить людей нужно много. У нас есть время до конца года с вами договорится, пока Алексей Анатольевич Н. не взял вас в свой маленький бюджет. А насчет причины… — он посмотрел на заместителя, что забрала из его рук документ, и, улыбнувшись, сказал, — … у нас у всех есть причины поступков, которые не обязательно рассказывать кому-то еще. Легкой работы и спокойных заключенных. И ищите себе заместителя.
Он поднялся, и, прихватив свою папку, ушел, поправив длинный белый пиджак, под которым была черная шелковая рубашка. Заместитель положила документ поверх отчета, и внимательно прочитала его. Кажется, она только что заглянула под кровать, и ее испугалось чудовище. Это самое чудовище которое и сделало ее такой. Она точно знала, что Сергея Геннадьевича не переведут в другую колонию. И точно знает почему.
Опустив голову, она быстро раскрыла ящик под ключом, и, бросив бумагу туда, закрыла ящик обратно. Заметив, что руки с фиолетовыми ногтями начали трястись от волнения, Екатерина поднялась с рабочего места, и заглянула в шкаф. Услышав стук в дверь, она устало выдохнула, и, взяв несколько таблеток в руку, уселась обратно, продолжая качать своими босыми ногами.
— Алина? — Удивилась заместитель, рассматривая девчушку, вставшую на пороге кабинета, — Ну присаживайся. Что-то случилось?
Та лишь села на тоже самое место, где сидел мэр города, и, расстегнув свою пятнистую куртку, поправила черную футболку, растерявшись. Когда она заходила — мыслей было больше. Она с трудом отогнала от себя ощущение, что пришла на защиту диплома.
— Что случилось? — Обеспокоенно спросила заместитель, — Не пугай меня, у меня для этого восемь начальников и десять заместителей в подчинении.
Алина сидела опустив голову, и тихо сказала:
— Екатерина Александровна, разрешите с вами поговорить?
— У тебя «на поговорить» имеется собственный начальник. — Заместитель забросила четыре таблетки, и запила их содержимым кружки, стараясь его не светить. За такую бурду, что она пьет, недолго и подзатыльник получить. — Да и не только начальник. У тебя есть много друзей, с которыми можно поговорить.
— А могу ли я с ними поговорить о том, что Марина Николаевна заставила меня написать против вас служебную записку? — Она подняла голову, продолжая перебирать в руках канцелярский зажим для бумаг, что позаимствовала у секретаря. — Могу ли я им сказать, что я не готова ради исполнения чьих-то амбиций, врать главному прокурору, и смеяться над действующим начальством. Не готова соглашаться с ними просто для того, чтобы они меня не избили и не уволили. И ненавредили кому-то из моих близких.
Заместитель ее жестом остановила, и поднялась со своего кресла. Расстегнула свой китель, сиявший звездами подполковника. Повесила его на спинку, босиком прошлась до Алины. Села рядом с ней за стол, мягко коснулась ее, подняв ее голову, и заглянув в глаза, на которых застыли слезы. Теперь, когда их не разделяют несколько званий и субординация, можно поговорить и по «личным» вопросам.
— Спокойно. И поподробнее можно?
— Скажу правду. И скажу прямо: я не веду с ней никаких дел. Я не хочу с ней сотрудничать. Соглашаться на ее условия. Искать вместо нее людей, которых можно уволить. Она заставила меня найти двух кухарок, которых ей захотелось уволить. Просто так. А все эти девочки на кухне — люди с детьми, с больными родителями, и просто хорошие работники. Я не смогла уснуть той ночью, понимая, что обломала своими руками две человеческие жизни. Марина Николаевна сказала, что хочет вас скинуть с должности. Что вы тут засиделись. И сказала написать заявление. А вместе с этим, за мое «рвение к службе», — она нарисовала кавычки одной рукой, не в силах поднять левую руку, закованную в гипс, — подарила мне погоны капитана. Я две ночи лежу и плачу от того, что подвожу людей своими поступками. Тех, кто этого не заслуживает. Я не умею врать. Мне больно вредить людям. Я привыкла им помогать. Я помогаю Даниле чем могу. Помогаю еще нескольким заключенным. Остаюсь до ночи, и готовлю конвойным, что остались на ночную смену, еду. Приношу Грачам на вышку горячий чай, и отдаю им последние варежки. Бегаю по блокам, и обрабатываю заключенным их обмороженные руки, заклеиваю им их царапины и следы от драк. — Она всхлипнула, и отрицательно покачала головой, — А от Данилы поздней ночью, пару дней назад, я услышала то, как обо мне говорят. Что мой альтруизм — наигранная фальшивка. Что я втираюсь людям в доверие, чтобы получить желаемое. Что я эти погоны сама выпросила, и плевать какой ценой. Что я ничтожество. Что раз я работаю на Марину Николаевну, то я автоматически сравниваюсь с ней в поступках, поведении и в жизненных принципах. Что я — действую только на свои желания и свои амбиции.
— Но ведь ты хотела место повыше. — Екатерина аккуратно вытерла текущие слезы, и тяжело выдохнула, — И они тебе достались. Пускай и такой ценой. Но у тебя их имею право отобрать только я.
— Так сделайте это. — Алина посмотрела в ее голубые глаза, — Верните меня обратно в самый низ. Я не желаю работать под таким начальником. Я не хотела работать в ее команде.
— Так же как и не хотела работать со мной, хотя Инна Борисовна тебе дала ознакомится с моим приказом. — Заместитель покачала головой, и убрала упавшие кудряшки обратно за ухо, — И мне бы хотелось знать почему. Марине Николаевне не интересно почему ты захотела от нее отказаться. Она нашла способ насильно тебя к себе приставить. И я бы рассказала тебе как это произошло, но увы, я пока не могу тебе доверять.
— Потому что я хотела работать только на Леонида Юрьевича. Не потому, что вы или та же Марина Николаевна — плохие начальники. Вовсе нет. Но тогда у него был нейтралитет. Он не был ни за вашу сторону, ни за ее. А раз тут работа заместителя окрашивается в те же тона, что носит начальник, то лучше быть нейтралитетом, чем попасть в любой из лагерей, и получать ножи в спину.
— Что значит тогда? — Женщина оперлась о стол, положив ногу на ногу, и нахмурилась.
— До того момента, как вы ушли в отпуск на две недели. — Алина отвела взгляд, покрываясь красными пятнами от волнения, — Быть может чуть раньше. Он носил нейтралитет. Сейчас это не так. Сейчас он работает на Куницкую, и делает это с большой радостью. — Она перешла с неохотой на шепот, и дополнила, — А дальше мне нельзя рассказывать. Я не хочу, чтобы моя семья пострадала. Я слишком дорожу своими родителями и спокойствием Дани, чтобы хоть что-то еще сказать. Вы мне не доверяете, потому что я работаю недавно?
Заместитель отрицательно покачала головой, и, тяжело вздохнула. Она чувствовала, что ей снова медленно становится хуже. Последнее, что ей сейчас хотелось делать, это объяснять свои поступки и жизненную позицию. Да и успокаивать Алину не было никакого желания. Но тут же сработала привычка объяснять почему она не дала человеку желаемое. Причину отказа нужно всегда озвучивать.
— Это один из последних пунктов. Твой Данила — один из главных факторов. Я прекрасно понимаю на что он способен. Я прекрасно видела его поведение. Как он с двух ударов может разнести половину состава конвойных, а их начальника отправить в реанимацию через три удара. У него своя позиция, и я это тоже прекрасно понимаю. Но он заключенный, Алина. А вот эта штучка, — она указала на нашивку службы исполнения наказания, — тебе дает подсказку, что он не твой друг, а как минимум человек, с которым стоит держаться максимально далеко. Да и ты не в том отделе работаешь, чтобы быть близко с ним. И твои теплые отношения с другими заключенными — тоже отталкивают. Ты походишь со стороны на волка в овечьей шкуре, и мне периодически приходят сомнения от служащих с тобой в одной смене, что ты сама сбежала из мест заключения, и готовишь с этими очаровательными людьми в черных робах как минимум побег. Второе, что меня отпугнуло, это мнения тех, кто был эти две недели тут, и видел твое поведение. Мне доложили очень многие люди о том, что ты была не против подписывать эти самые бумаги. Что ты с радостью уезжала с Мариной Николаевной в одной машине. Что ты стала лучшей подругой Леониду Юрьевичу. И сложив все факторы, которые до меня дошли, от людей, которым я доверяю, — она развела руками, — а таких людей мало, и ты это знаешь — это все второй повод. Плюс мне рассказали о твоем нарушении моего приказа. — Заместитель слезла со стула, и раскрыла окошко, встав к нему спиной, пытаясь успокоить резко накатившую жару, — О том, что ты гуляла с Данилой по территории. Я знаю и о других. — Ее серьезный взгляд заставил Алину вздрогнуть, — Но я и не хочу о них говорить. Ты сама прекрасно все знаешь.
— Чем я могу восстановить ваше доверие? — После небольшой паузы спросила Алина, — Я готова доказать, что дел ни с кем кроме вас я не хочу вести.
Заместитель набрала номер врача, оперевшись рукой о стол, и, попросив ее подняться через десять минут, все же села обратно. Посмотрела на Алину, которая уже успокоилась, и, судя по виду, хотя бы поняла за что ей это все досталось. Взяв своими ледяными, слегка влажными руками, ее руки, она наклонилась к ней ближе, и тихо сказала:
— Я хочу знать, что ты на моей стороне. На моей стороне слишком мало людей, и я точно вижу их поведение. И я могу им доверять.
— Я клянусь вам, что я служу только вам и Родине.
Алина слабо улыбнулась, заметив, что начальница кивнула. За стенкой послышался громкий хохот Марины Николаевны. Заместитель опустила голову, и решилась все-таки прибегнуть к помощи младшего по званию. Без нее у Екатерины Александровны просто не хватит сил, чтобы справится со всеми проблемами. И начать она решила с самого простого поручения.
За стенкой же губернатор и главный прокурор пили вино с Мариной Николаевной, обсуждая былые заслуги. Женщина плевала на все ограничения, и сидела перед чиновниками вся в золоте, ярко накрашенная, а на кресле у нее висела шубка. Им троим абсолютно все равно на то, что происходит за этими стенами.
— Марина, да плюнь ты на них. — Евгений Владимирович положил голову на плечо женщине, и взял ее за руку, в другой держа стакан с чистым виски, — Пошли ко мне помощником губернатора. Будешь чиновницей. Будешь при звании. Кататься по городам. Пинать мэра за то, что этот кудрявый опять деньги на какую-то хуйню слил. Я тебе даже пистолет разрешу оставить.
Куницкая расхохоталась, и погладила губернатора по щеке, хитро смотря на главного прокурора области, что сидел сгорбившись, бросив свой китель на чистый стол начальницы, и рассматривал ее наполовину расстегнутую рубашку.
— Дурак ты, Женя. У тебя не весело так, как тут. Приходи к нам в колонию работать. У нас можно стравливать заключенных друг с другом. Брать взятки, чтобы чиновников отмазать от посиделок в колонии за северным полярным кругом. Указывать любому заключенному на заместителя, а потом смотреть, как она убегает и мучается. — Увидев удивленные лица чиновников, Марина заходилась смехом, покачивая ногой обутой в любимые замшевые черные туфли на платформе и шпильках, — Я вам разве не рассказывала? Короче у нас есть один заключенный, очень большой и злой парень. Очень агрессивный. Так вот, — Она прервала свой рассказ на несколько минут, чтобы просто найти в себе силы прекратить смеяться, — я приказала этому парню на нее накинуться. Так она мало того, что не смогла от него отбиться, — женщина махнула рукой, зазвенев сотней украшений, — так он ей еще и в животе огромную дыру оставил, и рожу исполосовал. — Она гордо выпрямила спину, — Бойся меня, Женя.
Губернатор расхохотался вместе с ней, и поцеловал, обняв за шею.
Через несколько часов, заместитель переоделась в пятнистую форму, и, обувшись, пошла во второй блок, повесив пропуск на шею. Он у нее был специальный. Не такой, как у остальных. У всех были на пропуске не только фотография и имя, так еще и должность и отдел. А у нее пропуск был двойной, с названием колонии с двух сторон. Она всегда старалась максимально не выделяться среди безликих сотрудников низшего звена. И любила смотреть за их работой, делая для себя отметки.
Закрыв свой кабинет, Екатерина спустилась на улицу, и с любопытством посмотрела на то, как губернатор вместе с главным прокурором садятся в одну машину, да следом еще и прихватив Куницкую. Проводив взглядом уехавшую черную иномарку с мигалкой на крыше, она отметила для себя, что мэр еще где-то на территории. Она, конечно, могла посмотреть по камерам где именно он был. Но ей было просто лень. После того, как врач успокоила ее больные раны и вручила новую баночку закончившихся таблеток, ей стало легче, и она решилась погулять по своим владениям.
Аккуратно ступая по дорожкам, заместитель рассматривала сменяющихся Грачей. С гордостью отметила, что они менялись ровно по времени, хоть и выглядели максимально недовольными. Вошла во второй блок, и тут же ужаснулась столпотворению конвойных, что громко чему-то радовались. Решившись посмотреть поближе, она пролезла вперед, удивившись тому, что все конвойные этого блока столпились тут, и никто никого не охраняет, хотя все прекрасно знали, что проверка до конца не уехала.
На небольшой полянке, которую и окружили конвойные, были свои главные герои, которых было трое. И заместитель искренне этому удивилась, даже где-то в душе испугавшись.
Мескалит гордо стоял в сторонке, сияя своей парадной формой и погонами майора, гордо скалясь. Он был один такой среди этого сброда в рваных одеждах, в чистенькой форме, идеально выбритый. Перед ним, словно на боксерском ринге, стояли двое. Данила, что был одет в свои черные штаны, в которую он заправил черную футболку, лениво потирал больное плечо, и смотрел своим ледяным взглядом на Алину, которая оделась в пятнистые штаны и точно такую же футболку.
— О, а что тут происходит? — Полюбопытствовала Екатерина Александровна у одной из поварих.
— Ну доброе утро, родная! — Краснощекая девица даже не отвлеклась от разглядывания заключенного, — Леонид Юрьевич еще днем сказал, что проведет для Алинки нашей пробную драку с Кашиным. Марина Николаевна ведь ей поставила два экзамена на повышение.
— Каких? — Искренне удивилась кудрявая, спрятавшись за даму, чтобы ее никто особо не увидел.
— Только с города чтоль? — Она рассмеялась, — Алина должна будет задержать Кашина при попытке к бегству, и сразится в честном бою с Леонидом Юрьевичем. Если она все сдаст за три попытки, то станет капитаном официально. Даже оружие сможет заиметь.
Екатерина кивнула, и посмотрела на Алину, что выглядела очень напуганной. У нее на руке уже четыре дня сиял гипс, что сковал все по локоть. Плюс ее страх раскрасил ее кожу до состояния отбеленной стены.
— Так, — Лениво сказал Мескалит, потянувшись, и указал на Данилу, — не убей мне ее за один удар, пожалуйста. А то я, блять, тебя знаю, рыжий.
Заключенный жестом поправил волосы, что улеглись в красивую прическу. Группа поварих и уборщиц громко ахнула, заставив всех мужчин рассмеяться. Такая реакция дам подтвердила опасения Екатерины Александровны в том, что очень многие не против переспать с заключенными. Сама же блондинка воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть повадки заключенного. Лучше возможности уже не представится.
— Короче, — майор посмотрел на свои механические часы, и кивнул, — Кашин: не душить, вторую руку не ломать, сильно не уродовать. Ей завтра на смену в девять. Мкртчян: не кусаться, не плеваться, и не целоваться с ним. Бейтесь честно. А кто победит — получит леденец.
— От тебя можно получить только пиздюлей. — Хмыкнул рыжий, стоя сгорбив спину и засунув руки в штаны, — Не наебывай.
Майор расхохотался, а через несколько секунд громко свистнул. Алина посмотрела растерянно на Данилу, что сплюнул на пол, и медленно пошел к ней. Вся толпа замерла в ожидании. Рыжий тут же схватил девчушку за футболку, и ловко поднял от пола. Почти все представительницы женского пола громко охнули, забоявшись за своего лучшего повара в колонии. Алина заворочалась, и попыталась дотянуться до заключенного, но тот лишь фыркнул, и разжал руку. Девчушка свалилась на пол прямо у ног начальника. Мескалит, по доброте душевной тут же ее поднял, и толкнул на рыжего. Данила ловко от нее увернулся, не побоявшись встать к ней спиной. Алина с радостью этим воспользовалась. Подпрыгнув, она залезла на рыжего, и, начала ее душить. Данила медленно злился, и снова скинул ее на пол. Не дав ей подняться, он тут же уселся на нее, и крепко вжал в пол.
— Кашин, я же попросил без любовных сцен тут! — Вмешался Мескалит, давая публике громко хохотать.
— Может помочь? — Тихо спросил Данила, посмотрев в карие глаза Алины, но та с размаху ударила его по лицу.
— Спасибо, Данила Владимирович, обойдусь.
Большинство стоящих охнуло. Рыжий отвернулся, и, попытался ее ударить в ответ. Алина отбила его удар, следом еще один. Ловко скинула с себя. Схватила за руку, толкнув ногой на колени, и заставила рыжего выгнуться. Данила вздрогнул, и резко дернул рукой на себя, слегка пригнувшись. Девчушка, не ожидавшая такого проявления силы, свалилась с ног. Он тут же подскочил, гордо выпрямившись. Алина, пускай уже и не так быстро, встала снова напротив него.
Они начали драку по новой. Данила полез с кулаками, да сразу в лобовую. Алина уворачивалась, аккуратно отступая назад, и, отбив один из ударов, огрела его в ответ. Заключенный пошатнулся, сделав вид, что ему очень плохо. Алина радостно расхохоталась, но тут уже рыжий воспользовался этим. Он напал на нее со спины. Крепко схватил за шею, заставив изогнуться. Алина глубоко вдохнула воздух, и схватила рыжего за ухо. Тот тихо прошипел. Его хватка ослабла. Девчушка ловко ударила его локтем в живот, из-за чего парень согнулся. Еще несколько ударов. Одного сильного в ответ хватило, чтобы выбить несчастную из колеи. Алина свалилась на колени, упершись руками в пол, и опустила голову. Раскрыв рот, резко выдохнула, закрыв глаза.
— Не интересно. — Хмыкнул рыжий, злобным взглядом осмотрев стоящих, заставив их отпрянуть подальше, и остановил свой взгляд на Мескалите, что стоял и улыбался как дурак, — Что, даже не поможешь ей?
— Она не моя подчиненная. — Ответил ему начальник конвойных, — Ее начальнице не до этого. Добей ее. Пускай, зато, больше не выебывается.
Алина замерла. Все в шоке посмотрели на Мескалита, а тот лишь развел руками, продолжая сиять своими белыми зубками. Данила опустил голову, посмотрев на Алину, и с размаху пнул ее в живот. Девчушка завалилась на пол. Заключенный наступил босой ногой ей на горло, и развел руками, рассматривая стоящих, глубоко и тяжело дыша.
— Ну? Что? Совсем никто не хочет меня остановить? Совсем нет желающих, чтобы пожалеть эту маленькую картавую девочку?
— Я быть может и пожалел бы, — ответил скромно один из конвойных, — но если бы на нее нападал не ты. Ну нахер с тобой связываться.
Рыжий громко расхохотался, и опустил голову к Алине. Та лишь всхлипнула, закрыв занывший живот руками.
— Я бы на твоем месте давно уволился.
Толпа вдруг начала тихо скандировать, чтобы он ее добил. Как-то слишком быстро они перешли на крик, и желали расправиться с ней. Алина посмотрела в глаза рыжему, искренне забоявшись за свою жизнь. Данила незаметно ей подмигнул, и беззвучно прошептал:
— Попытайся еще раз. Твой враг — не я.
Алина отвернулась от него, закрыв загипсованной рукой лицо, сделав вид, что заплакала, а сама лишь скрыла едва заметную улыбку. Рыжий из любопытства наклонился к ней, за что тут же в лоб и получил этим самым гипсом. Она схватила его за рыжие волосы, и, толкнула вперед. Толпа разошлась, заставив заключенного проехаться по бетонному полу рожей. Он тут же подскочил, и со злобой налетел на девчушку. Та растерялась, и пригнулась, поставив ему подножку. Данила снова упал, но уже сильнее. Алина уселась на его спину, и, демонстративно отряхнула гипс.
— Вот сучка хитрая. — Сказала одна из поварих, — Так, парни, будьте осторожны. Получите от такой малютки десятикилограммовым гипсом в лоб, и будете знать.
Мескалит сложил руки на груди, отрицательно покачав головой. Конвойные подняли несчастного Данилу. Рыжий убрал чужие лапы от себя, и толкнул начальника на Алину, на что та моментально среагировала, защитившись. Получив свою незаслуженную порцию насилия, Мескалит за секунду скинул с себя китель, отбросив его на своего заместителя, и набросился на Алину. Та вскрикнула от неожиданности, продолжив отбиваться уже от него. С ним ей было бороться гораздо легче. Он всегда совершал одни и те же ошибки. И всегда получал в одни и те же места. Его действия непоследовательны. Он похож был на гопника, вырулившего из очередного угла. К счастью для Алины — его действия не представляли опасность. Огрев бедолагу гипсом по шее, она схватила его за воротник рубашки, и толкнула в ближайшую колону. Мескалит свалился на пол. Толпа замерла, не ожидая такого расклада.
— Эй, а мне поддаться? — С наигранной обидой спросил лежащий, тут же перевернувшись на спину.
— Вы не мой начальник, — Счастливо улыбнувшись сказала Алина, опустив руки, — и не мой парень. Я не обязана вам подчиняться.
Мескалит уже хотел было достать пистолет, но девчушка гордо помахала его табельным. Над начальником конвойных все начали громко смеяться. Леонид был оскорблен их поведением. И был готов убить ее на месте.
— Ой, — Алина усмехнулась, — внимательнее надо быть, Леонид Юрьевич. Утеря табельного оружия карается расстрелом! Или Марина Николаевна вас не предупреждала.
Начальник поднялся с пола, и попытался отобрать оружие. И он тут же понял, что ее радость была наигранной. Алина схватила табельное за ствол, с размаху огрев его по роже пистолетом. Ледяной металл рассек кожу, оставив глубокую ссадину. Девушка тихо зарычала, и стерла со своего веснушчатого лица его кровь. Леонид закрыл лицо руками, прекрасно почувствовав резкую боль. Она ударила его ровно по скуле. И точно так же, как несколько недель назад, Куницкая огрела Кашина.
— Сами знаете за что получили. — Прорычала девчушка, и ударила его еще раз, разозлившись еще сильнее, — Получайте своим же оружием за свои же выходки! — И еще один удар, — Возмездие, сука! Фемида подождет!
Мескалит упал на колени перед ней. Она посмотрела в его серые глаза, обрамленные синяками от недосыпа, и, усмехнувшись, нанесла последний удар. Ровно через секунду, начальник рухнул без сознания. Алина бросила на него его же пистолет, тихо рыча. Ее всю колотило от злости. Она готова была его убить. Она повернула голову, и посмотрела на Данилу, пытаясь отдышаться.
— Спасибо, Алина. Отличная работа. — Гордо сказал Данила, прилюдно признав ее превосходство.
Толпа в шоке смотрела на истекающего кровью начальника, но никто не бежал ему помогать. Лишь его заместитель лениво достал рацию из кармана, и попросил разбудить врача. Алина собрала свои распустившиеся волосы, уткнув взгляд в пол. Ей не становилось спокойнее. Злость никуда не уходила. Ей не было сейчас страшно за свои поступки. Ей хотелось его убить.
— Так, — она резко повернула голову, из-за чего рыжий, и все, кто стояли позади него, вздрогнули, сделав несколько шагов назад, — ты там, вроде, тоже не получил свою порцию возмездия.
— Бля…
***
Ближе к ночи, Алина зашла в камеру к Даниле. Рыжий тут же шутливо пригнулся, подняв руки. Девчушка расхохоталась, и, закрыв дверь, уселась рядом с ним.
— Молодец. Очень классное шоу было.
— Теперь я тебя понимаю. Он и правда очень легкий соперник. — Алина толкнула рыжего на койку, и, усевшись сверху, медленно расстегнула свою пятнашку, — Но ты мне пока не под силу. Слишком большой и сильный. Старый серый волк.
Данила притянул ее к себе, и начал целовать, распустив легким движением ее волосы.
— Какие новости? — Тихо прошептал он, — Тебе помог мой совет?
— Очень даже. — Алина улыбнулась, — Теперь есть хотя бы шанс реабилитироваться. И я очень этому рада. Кроме нее — никто не даст мне разрешения выпустить тебя погулять.
— Так мне полгода всего сидеть осталось. — Данила усмехнулся, — Подумать только, ты уже год мне мозг выносишь, вредная девочка.
— А ты в курсе, что тебе могут срок продлить?
Данила нахмурился, и тут же перевел взгляд от ее изящной шеи на накрашенные глаза.
— Че?
— На тебя не так давно завели дело. Мало того, что ты по УДО не выйдешь, так если делопроизводство успеют вовремя протолкнуть — тебе накинут еще минимум четверку, — Алина пожала плечами, и прошептала, — Не знаю кто там к тебе так добр, но у кого-то из действующей власти есть реальная боязнь встретить тебя на улице.
— Слишком большой срок хотят накинуть. — Рыжий покачал головой, стянув с нее футболку, и проведя руками по мягкой вкусно пахнущей коже, — Я тут еще никого не убивал. Ты первая будешь. — Он схватил ее за волосы, почувствовав, как ее руки скользят по его прессу, — Или ты на меня, девчонка, заяву за изнасилование накатала?
— Та не упал ты мне, — Она сидела выгнув спину, и покорно ждала, когда он ее отпустит, — я попытаюсь что-нибудь узнать, но идей не особо много. — Данила убрал руку, и ответил на ее поцелуй, — Представляешь, что тебе не дадут по условно-досрочному выйти. Я тогда посмеюсь над тобой.
— Я тебе сейчас посмеюсь. — Рыжий улыбнулся, смотря в ее карие глаза, — Я уже на следующей неделе прошение буду подавать. Вдруг успею съебнуть отсюда. — Он отрицательно покачал головой и сказал, — А тебя с собой я брать не буду. Ты мне не нужна. Мне там, за вашими воротами, проблем хватает.
Алина лишь тихонько выдохнула, опустив голову. Ну, хотя бы он ее не тешит мечтами.
***
Ровно через неделю, солнце начало медленно нагревать все в округе. Шли последние дни, когда дорога до колонии еще была в состоянии принимать автомобили, которые отличались от вездеходов.
Рано утром, еще и не было семи, Алина вошла в здание, сияя своими звездочками, сильно волнуясь. Она собрала аккуратную прическу, даже погладила рубашку, хотя обычно, из-за лени, этого не делала. Открыв дверь приемной, она поздоровалась секретарем. Женщина улыбнулась ей в ответ, ставя печати на подписанных запросах.
— Екатерина Александровна у себя? — Спросила девчушка, поправив официальный китель.
— Конечно. А что у тебя?
— Загадочное прошение, — Алина издалека показала лист, на которой очень неаккуратным почерком было что-то написано, — от очень загадочного молодого человека. — Она усмехнулась, и, встав у двери, спросила, — А что, Леонид Юрьевич так и не появлялся?
— Как он такой красивый на работу придет? — Инна Борисовна расхохоталась, — Изуродовала мужика, как бог черепаху. Ясен красен он тут не появится. Но что-то мне подсказывает, что Куницкая тебя по голове не погладила за это.
— Нет, — Она кивнула, — Я два месяца буду сидеть на четырех тысячах, и лишилась квартальной премии. — Девчушка поправила рукав, и пожала плечами, — Я тут существую только для того, чтобы страдать. Таков мой удел.
Секретарь с грустью согласилась, и жестом указала на дверь. Алина постучалась, и, беззвучно вошла в кабинет. Заместитель сидела уткнувшись в монитор, в темно-синей рубашке и похожего оттенка свитере. Ее светлые кудряшки были закреплены крабиком, но несколько прядей все равно вывалилось.
— Доброе утро, Екатерина Александровна, я по делу.
— Без дела в семь утра никто не приходит, — Она указала на стол перед собой, и отпила с белой кружки кофе, — чего хочешь?
Алина устроилась на кресле по левую сторону, и протянула ей заявление. Екатерина Александровна потратила пару минут, пытаясь расшифровать неразборчивый почерк. Дотянулась до толстого томика дел Данилы, что лежал у нее на столе в самом углу. На картонной обложке не было никаких данных кроме порядкового номера из 12 чисел. Сделав еще несколько глотков, женщина быстро пролистала все содержимое, и раскрыла дело на последней странице. Алина с любопытством посмотрела в дело, но не слишком явно. Она раньше таких страниц не видела. Они появились в деле совсем недавно. Заместитель раскрыла ящичек, и, немного подумав, достала одну из печатей. Оставила яркую фиолетовую гербовую печать. Взяв черную ручку, аккуратным почерком написала «Отказано.» после чего отдала бумагу Алине. Увидев ее искренне удивление, женщина дополнила свой отказ уже устно.
— Его дело только из суда вчера приехало. — Екатерина Александровна развела руками, и сказала, положив печать обратно, — Ему продлили срок. Я могу дать тебе решение суда, но это единственный оригинал. — Она посмотрела на девчушку, что сидела совсем растерявшись, — Почитаешь, вернешь обратно сегодня же. Даниле лучше читать не давай, потому что его реакцию я предсказать не могу.
— Что произошло? Он же уже два с половиной года отсидел. Ему же совсем чуть-чуть осталось. А тут, вы хотите сказать, что ему еще сидеть…
— Семь с половиной лет. — Екатерина Александровна кивнула, — И теперь ты можешь ему нашить еще и сто пятую статью.
Алина раскрыла рот от удивления. У нее заслезились глаза. Заместитель положила перед ней решение суда. Закрыв рот руками, она задрожала, не веря своим глазам.
— Это же убийство… — Ее голос задрожал, - Нет. Это не мог быть он.
Она быстро пролистала решение суда длинной в восемь листов, и прочитала итоговую часть. И правда. Семь с половиной лет сверху к трем уже имеющимся.
— Алина, — Заместитель выдохнула, и сказала, — он убийца. Он финансовый мошенник. И он прекрасный психолог, и, как следствие, прекрасный провокатор. Отвлекись. Еще успеешь почитать — день только начался. У меня лично к тебе плохие новости.
Девочка подняла голову, растерянно смотря на заместителя. Она взяла самую верхнюю бумагу, на которой красовался герб окружной клинической больницы. Алина забрала протянутый документ. Перелистнув длинный пересказ событий, пустым взглядом она уставилась на свидетельство о смерти.
— Я думаю, тебе стоит об этом знать.
Алина отложила бумагу, смотря на черно-белую копию.
— Теперь ваша очередь меня добивать, да?
— Ты могла быть с ним в этот момент. — Начальница покачала головой, и тяжело вздохнула, — Но ты была с Данилой. Ты поставила свои приоритеты. Жизнь забрала то, что тебе не нужно. Как только ты делаешь выбор — второй вариант исчезает.
По веснушчатым щекам текли слезы, капая на гипс. Она могла быть с ним. Со своим мальчишкой с черными волосами и тонкими запястьями. С тем, кто курил, пьянствовал, и был с ней, пока ей было плохо. Тем, чье колечко висело у нее на шее.Тот самый мальчишка, из-за которого сейчас за решеткой Кашин. Тот самый, которого рыжий избил, и провоцировал на суицид. Это его была последняя зима. Он ее не дождался.
— Я хочу взять дни без сохранения. — Она закрылась руками, — Хотя бы недельку. Я не вынесу все и сразу.
— Пиши. — Екатерина Александровна закрыла тяжелый том, и отложила его обратно, — Но заявление тебе должна подписать Марина Николаевна.
Алина взяла оба документа, молча кивнув. Забрала и заявление.
— Спасибо, что сказали о всем. — Она покачала головой, и пошла на выход, — Жаль, что это настолько больно слышать. Да и хороших новостей для меня не было уже очень давно.
Закрыв дверь к заместителю, Алина побрела во второй блок. Ее начальница все равно будет только после обеда. И то, если ей очень повезет. Девчушка щелкнула своим новым пропуском, войдя в блок. На несколько минут заглянула к конвойным, попросив иголку с ниткой. Медленно поднялась, вытирая текущие рекой слезы, наверх. Войдя в камеру, она села на стульчик, и, взяв висящий на спинке заштопанный ватник, достала белый моток. Данила мирно спал, отвернувшись к стенке.
Он проснулся лишь минут через двадцать, когда всхлипы стали слишком шумными. Перевернувшись на другой бок, рыжий с удивлением посмотрел на подругу, что сидела, как на поминках. У нее на коленях лежал его ватник, который прикрывал несколько документов. Парень нахмурился, и медленно сел на скрипящей койке, убрав торчащие рыжие волосы с лица.
— Опять под горячую руку попалась кому-нибудь? — Осторожно спросил он, опустив босые ноги.
Он сидел перед ней в одних штанах, которые были уж очень сильно ему не по размеру. Но они были теплые, и он их любил. Согнув расцарапанную спину, его зелено-голубые глаза уперлись в ее карие.
— Нет. — Девчушка протянула ему его ватник и заявление.
Рыжий отложил бумагу в сторону, и искренне удивился, что ему влепили в «послужной список» еще одну статью.
— Так, я опять, пока спал, убил кого-то? Та подозрительная муха была заколдованной уборщицей, которая хотела меня убить за то, что я где-то натоптал своими лапищами?
Он все же надел ватник, и застегнул его. Поняв, что шутка прошла мимо, он перевел взгляд на бумагу, на которую указывала Алина. Перевернув ее, парень потер шею, рассматривая красивую фиолетовую печать с орлом, в лапах которого были два перекрещенных меча. «Отказано.»
— Так, — Рыжий развел руками, — прошу объяснений.
— Я тоже бы хотела знать, — Алина отвела взгляд, — почему парень, из-за которого ты тут оказался, умер два дня назад. — Ее голос сильно дрожал, — Это был мой друг, Данила. И ты должен мне рассказать почему он умер.
— Потому что захотел. — Данила пожал плечами, — Я, бля, откуда знаю? Или ты хочешь сказать, что я, сидя в одиночке, запертый на столько замков, что меня даже покурить не пускают, и говорят, чтобы я курил тут, убил его? Это ты мне за него впаяла статейку?
— Эту статейку, как ты выражаешься, тебе влепил суд. И ты убил человека, пока сидел тут.
— Я? — Удивился Данила, — И кого же?
— А ты сам попытайся вспомнить. — Алина поднялась, и, показала ему решение суда, но не дала ему его в руки, — Подумай, за что тебе еще сверху столько лет накинули. — Она покачала головой и сказала, — Я очень надеялась, что ты не убийца. Что ты стал таким, потому что так сложились обстоятельства, звезды, — она развела руками, — что угодно. Данила, как ты мог?
Рыжий нахмурился, и попытался вспомнить хоть что-нибудь. Потратив на это пару минут, перебрав весь свой последний год, он сказал:
— Я никого не убивал. Мои руки чисты. — Его зелено-голубые глаза первый раз выразили смятение, — Алина Даниловна, будь добра, не верь уебкам в погонах.
Она посмотрела на свою красивую форму с погонами капитана, и, кивнув, пошла к двери.
— Очень смешно, Данила Владимирович. Потому что я такой же, как ты выражаешься уебок, как и все они.
Алина толкнула дверь, и прижала к себе документы.
— Это не так. — Кратко сказал рыжий.
Девчушка обернулась, и, молча кивнув, все же ушла.
Сейчас ее путь лежал в кабинет к ее великой начальнице. Алина медленно шла по блоку, решив прочитать решение суда полностью. Мертвым уже не поможешь. Но вдруг и это дело, которое пришили Даниле, такая же подделка, как и первое. Может кто-то поленился просто искать настоящего убийцу. Что тогда, что и сейчас.
