Guilty or innocent?

      Вечером, ближе к семи часам раздался телефонный звонок. В полутьме, Екатерина не с первого раза нашла трубку, проведя рукой по столу. Через распахнутую дверь в приемную, она обратила усталый взгляд на секретаря, что спала, уснув с недовязанным шарфом на столе, сжав в руке крючок. Взгляд голубых глаз даже не успел рассмотреть чей номер был, но конференц-телефон дал своим звонком знать, что звонили из города.       Во всем кабинете стоял полумрак. Источником света были лишь остатки уходящего солнца, проходящие через раскрытые окна в кабинете, и свет из приемной. В приемной свет горел почти всегда. Секретарю, в отличии от Екатерины, было неудобно работать, даже если был хоть малейший намек на темноту. — Слушаю. — Устало сказала она, снова смотря в монитор, и быстро продолжая набирать документ на клавиатуре, отодвинув от себя стопку подписанных документов. — Екатерина Александровна, — сказал улыбаясь Илья Александрович, растянувшись в своем уютном кресле в пустом рабочем кабинете, — я, конечно, понимаю, что у вас самолет только завтра ночью столицу, но вы не найдете немного времени для меня? — Для вас — сколько угодно. — Она отодвинулась от компьютера, быстро отхлебнула кофе, и открыла очередное решение суда, взяв новую ручку, просто потому что старую исписала за несколько дней, — Что вы хотели? — Хочу поговорить с вами лично. — Мэр города повернул голову, смотря на ярко-красный закат, — Хотите, пришлю за вами машину?       Заместитель опустила руку с ручкой, и, слабо улыбнувшись, повернула голову к окну. У нее был точно такой же пейзаж, только вместо уродливых, перекосившихся зданий, была бесконечная зеленая лесополоса до самого горизонта. Легкие, почти прозрачные, облака окрасились в бледно-оранжевый цвет, переходящий на кромке в золотой. С раскрытого окна веяло прохладой. Она тяжело выдохнула, и, прижав трубку ближе, сказала: — За мной надо минимум танк вызывать, Илья Александрович. У нас же размыло всю дорогу до самой колонии. Никто не может проехать сюда, так же как и выехать. — Она усмехнулась, и сказала, — Или у вас есть личный вертолет? — Вертолет, к сожалению, есть только у Евгения Владимировича. А мне, увы, по должности не положено. — Мэр сложил ноги на стол и начал копошится в смартфоне, — Но я через пару часов пришлю за вами машину. — Как вы добры, Илья Александрович. — Заместитель посмотрела на свои трясущиеся от волнения руки, и тихо сказала, — Спасибо, конечно, но неужели повод - настолько веский? — Конечно. — Тут же ответил кудрявый, не отвлекаясь от яркого экрана, — Мне служба безопасности прислала конфиденциальный документ по поводу вас. Он тоже касается, в какой-то степени, проверки. Ну все, о таком не говорят по телефону. Ждите.       Мэр города положил трубку, и тут же набрал в смартфоне номер своего старого знакомого, поднявшись из-за стола.       Екатерина же опустила голову и растерялась. Медленно закрыла дело, и, поднявшись, быстро пошла к секретарю, босиком ступая по деревянному полу. Похлопав по столу, она разбудила женщину, тихо сказав: — Давайте, если надо что-то срочно подписать. Я тут буду еще два часа и ухожу.       Секретарь нахмурилась, смотря начальнице в глаза, тут же ответив: — Ты ту стопку подписала? — Конечно. Пару штук уже будет Марина подписывать. Там целую кучу исправлять надо. — Екатерина отправилась обратно в свой кабинет, и, тут же сняла на ходу свитер, — Такое чувство, что тут все по два класса закончили и на этом успокоились. — Тебе надо было в учителя русского идти. — Недовольно сказала Инна Борисовна, — Вот, бля, никто кроме тебя это не читает. А ты до каждой запятой докапываешься. Тоже мне. — Она забрала стопку документов с хозяйского стола, и с любопытством смотрела за тем, как Екатерина быстро переодевается, — А ты, прости, куда с таким рвением собираешься? Или ты овладела магией того парня с терновым венцом, и сейчас по воде побежишь?       Блондинка усмехнулась, и быстро надела вместо свитера черную рубашку, ловко застегивая мелкие пуговички. Тут же босиком пробежалась до другого шкафа, и, недолго подумав, вытащила свои осенние сапоги. — Не поверите, Инна Борисовна кто за мной машину отправил. — Она затянула ремешок на классических черных штанах, и, встав у зеркала, начала трясущейся рукой красить глаза, — Даже, вот, не угадаете.       Секретарь уселась в начальское кресло, не веря своим глазам. Раз эта блондинка решилась накраситься, значит будет встреча с кем-то очень важным. — У тебя ведь в столицу самолет только в пять утра. Ты куда намылилась в шесть вечера? Или ты с расчетом на то, что успеешь как раз до утра пробраться по грязище? — Нет, говорю же - меня довезут. — Снова сказала начальница, и, повернувшись, набросила свое серое офицерское пальто на плечи, — Я еду к Илье Александровичу. — Матерь божья. — Инна Борисовна с изумлением прижала к себе документы, — Это вот ты в таком виде в мэрию собралась? Это же тебе не похоронное бюро. Бросай носить черное! Поминки давно закончились!       Заместитель причесала непослушные волосы, заправила выбившиеся пряди за ухо, и, прихватив небольшой портфельчик, посмотрела в окошко, где солнце спряталось за горизонтом, лишив кабинет последнего источника света. — У меня каждый день похороны.       Секретарь расстроенно махнула на нее рукой, и вышла с ней с кабинета. Екатерина закрыла дверь на ключ, поправив свою табличку. Инна Борисовна положила документы на свой стол, оперлась о его край, рассматривая стоящую с непониманием. — Все, если нужна буду, найдешь меня где-нибудь.       Она ушла, набросив портфель на плечо, и пошла уверенным шагом в другой край коридора. Постучавшись, вошла в самый дальний кабинет, сжав в руке ключи с черной биркой.       Алина, сидящая за столом, и изучавшая должностную инструкцию, медленно подняла взгляд, посмотрев на начальницу. Екатерина прошлась по небольшому кабинету, осмотревшись, и села рядом со столом, положив перед девчушкой ключ от своего кабинета. — Сохрани их, пожалуйста, пока меня не будет. Никому не давай, и сама не заглядывай. У меня там змеи водятся.       Заместитель слабо улыбнулась, смотря на Алину, у которой до сих пор не находилось никаких слов, чтобы описать эту ситуацию. Она забрала ключи, и положила в свой нагрудный карман пятнистой куртки. Снова подперев голову рукой, капитан опустила взгляд в бумагу, и тихо сказала: — Я не могу так. Я не трус, но я боюсь. — Я знаю. — Екатерина с пониманием кивнула, — И мне было страшно. И до сих пор страшно. Но мы ведь с тобой не из робких, верно? Знаешь, Сергей Геннадьевич тоже усадил меня в это кресло, не спрашивая моего желания. И ты думаешь, что за восемь лет я привыкла руководить? — За восемь лет к чему угодно можно привыкнуть. — Алина закрыла руками лицо, поджав ноги, и тихо сказала, — Я только привыкла к Марине Николаевне. Только поняла чего от нее ожидать, а тут такое. Теперь я обязана думать о трех сотнях конвойных. Контролировать их работу. Решать кого можно отпустить, а кого нельзя. И кто может сидеть на вышке, а кто должен по столовой ходить, и за крысами следить. — Она покачала головой и сказала, — Я просто не справлюсь с этим. Большинство из этих ребят — мои друзья. И я не умею людям говорить «нет». Во мне нет, как говорит Куницкая, хладнокровия специалиста высшего звена. Я не могу начать стрелять в заключенного, если он побежит. И я не могу спокойно брать, как она, и увольнять людей. Потому что мне так захотелось! — Она растеряно развела руками, — Мне не ту инструкцию выдали. Тут не написано как стать хорошим специалистом. Тут написано что мне можно делать, а что нельзя. И то, — она указала на оба блока, что виднелись у нее из окна, — на деле все иначе. На бумаге написано одно, а в итоге делаешь другое. — Успокойся. — Екатерина поправила волосы, смотря на нее с полным спокойствием, из-за чего Алина перестала паниковать, и снова придвинулась к столу, но теперь уже смотрела на начальницу, — Ты будешь специалистом не хуже своего предшественника. Будь лучше — у тебя есть заместитель. Ты можешь отдать ему работу с документацией, с которой боишься запутаться или напортачить. Леонид Юрьевич как минимум все сделает за тебя, и даже никаких претензий тебе не выскажет, а как максимум — может научить тебя как с этим всем работать. И учись всему потихоньку. Ты ведь, как только сюда пришла, даже не знала, что двери в оба блока открываются только внутрь. Потом ты не знала в каком порядке в архиве дела лежат. Но сейчас же ты везде хорошо ориентируешься, и знаешь как тут все работает. Тебе проще — Леонид Юрьевич уже забыл как все в нижних слоях работает. Он-то в этом кресле сидел гораздо дольше, чем я в своем. — Она смотрела на подчиненную с какой-то материнской заботой, — А ты знаешь кто как должен работать. Просто потому, что тебя за эти два года везде уже носило. Ты и посуду мыла, и камеры сторожила, и в архиве дела раскладывала. А сейчас тебе нужно просто контролировать чтобы каждый занимался своим делом. — Алина улыбнулась, понимая, что ее слова прекрасно как успокаивают, так и мотивируют на дальнейшую работу, — Да и к тому же — новая должность, это новые знания. И тут еще больнее кусают за ошибки. Ты быстро всему учишься. И ты умеешь в людях людей видеть. — Она пожала плечами, — Поэтому я была не против, когда Петр и Елена выдвинули тебя на эту должность. Просто потому, что я готова тебе доверять.       Алина молча подошла к Екатерина Александровне, и обняла ее. Женщина кратко усмехнулась, погладив подчиненную по голове. Девчушка же крепко за нее ухватилась, и тихо сказала, уткнувшись в мягкие кудрявые волосы: — Спасибо за доверие. Я постараюсь не подвести вас. — Усевшись обратно в кресло, она сложила под себя босые ноги, и, отпив приторно сладкий чай, спросила, — А почему вы все-таки решились на то, чтобы принять Данилу? — Хороший вопрос. — Заместитель отвела взгляд, — У меня нет на него четкого ответа. Но, ты примерно догадываешься о чем он может попросить? — Догадываюсь. — Алина рассматривала ее бледные, фиолетовые на кончиках пальцев, руки, — У него умерла мать, и скорее всего он попросится к ней на могилу съездить. Я, пока имела свободное время, помогла ему не потерять его квартиру, хоть со мной долго плевались нотариусы, хотевшие эту самую квартиру отписать на государство и забыть про нее. Либо, — Она повернула голову и тихо сказала, — он попросит рассказать вас о его новом сроке. — Ты ведь читала решение суда. И у тебя не должно было остаться сомнений. Я подтвержу. Это было сфабрикованное дело. — Спокойно ответила Екатерина, — Я знаю, кто его захотел оставить тут, но, к сожалению, не могу сказать конкретного имени. И, скорее всего, как только он отсидит и эти семь лет, на него еще что-нибудь повесят. — Но каким образом…?       Заместитель жестом ее остановила, и прислушалась. Алина нахмурилась, повернув голову в сторону двери. Стук каблуков Марины Николаевны был прекрасно слышен. Екатерина дождалась, пока начальница уйдет с этажа, и сказала: — Пока тут есть звено, которое за любую сумму уладит любой вопрос — так и будет. И я ничего не могу с ней сделать. Я ненавидела эту несправедливость когда бегала в лейтенантах в подчинении у Леонида Юрьевича. Ненавидела ее, когда была заместителем у другого начальника безопасности, — она поправила воротник черной рубашки, положив ногу на ногу, — ну, того, кто был до Петра. И даже когда слетела с этой должности, став самым младшим архивариусом, и дотянувшись заново с самых низов до своей должности — я продолжаю питать ненависть к ее поступкам. Но ни у кого из нас нет силы завершить эту несправедливость.       Алина положила обе руки на стол, и поправила рукав куртки, скрыв свой треснувший гипс, который уже как неделю должны были снять. — Мне тоже обидно за ее поступки. Особенно когда они ранят тех людей, судьба которых мне не безразлична. — Я ей предлагала пойти начальницей семнадцатой колонии. Но она отказалась. И, я думаю, что ты знаешь почему. — Потому что проблема не в том, что вокруг, — Девчушка подняла свои карие глаза, и посмотрела на загрустившую начальницу, — А в вас. — Она мне открыто сегодня утром сказала, что хочет моей смерти. Хочет моего самоубийства.       Алина окончательно расстроилась, тяжело выдохнув. Сделала несколько глотков чая, и отодвинула от себя инструкцию, раздумывая над тем, что же сказать такого, чтобы не испортить только наладившиеся отношения. Через минуту молчания, она все же сказала то, что думала, решив, что это не слишком должно повредить: — И, я смотрю, она всеми силами добивается того, чтобы вы сдались самостоятельно.       Екатерина молча согласилась. Придвинувшись ближе к подчиненной, она снова убрала мешающиеся белые пряди с лица, и тихо сказала: — Ты сама понимаешь какую силу имеют ее поступки. Сама понимаешь, что Леонид Юрьевич не столько руководствовался своим личным желанием, сколько подчинялся прихоти Куницкой. Сама понимаешь, что я не по собственной воле решила побаловаться героином и перебрать лишних несколько бутылок водки, да еще и прямо перед огромной проверкой. То заявление, которое ты написана на имя главного прокурора, может очень сильно подставить меня под удар. Анализ моей испорченной крови как минимум уже лежит в моем личном деле, и ждет своего часа. Она прекрасно знает что делает. И прекрасно знает о всех последствиях. Все это слишком сильно выбивает меня из колеи. — Только не говорите, что вы хотите сдаться. — Едва слышно прошептала Алина. — Я не хотела и начинать бороться. И я никогда не хотела жить. На мой пессимизм наложились те проблемы, которые с каждым днем подсовывают мне мои подчиненные. — Заместитель слабо улыбнулась, и таким же шепотом ответила, — Я не исключаю такой возможности. Но, я ведь тебе это рассказываю не просто так, чтобы напугать тебя. — Заместитель медленно поднялась, и, застегнув пальто, выпрямила больную спину, отведя взгляд, — Я хочу сказать, что тебе не одной страшно. И не одной обидно за поступки некоторых равных с тобой по должности. Но нужно дальше бороться. — Она спрятала свои ледяные руки, и улыбнулась, — Я не знаю ради чего. Но тебе стоит попробовать подняться от этих проблем. Найти свою причину борьбы. Быть может, если я сдамся, у тебя хватит сил прекратить то, с чем я боролась всю жизнь. В конце концов, никто не осудит меня.       В кабинет постучались. Екатерина повернула голову, встав у шкафа, и посмотрела холодным взглядом на заглянувшего начальника смены. — Екатерина Александровна, я дико извиняюсь что отвлекаю, но за вами машина приехала. — Служивый растерялся, и дополнил, — Хотя машиной это можно назвать с трудом. В общем, вас ждут.       Мужчина тут же закрыл дверь, и побежал обратно на улицу. Екатерина повернула голову, посмотрев на Алину, усмехнувшись, после чего сказала: — А вот и Илья Александрович прислал машину.       На улице, прямо перед главными воротами, стояли все начальники, изумленно рассматривая «служебный транспорт». Марина Николаевна сложила руки на груди, и единственная рассматривала машину в попытках понять, не за ней ли приехали. Мескалит, стоявший рядом, доедал шаверму, и указал пальцем на значок Министерства Чрезвычайных Ситуаций, красующийся на борту. — Куница, точно за тобой с МЧС приехали. — У меня нет настолько важных знакомств в МЧС. — Загадочно ответила стоящая, подняв воротник шубки, спрятав шею от холодного ветра.       Петр, начальник безопасности, медленно начал обходить странный транспорт. Прямо у главных ворот, испачкавшееся до ужаса в грязи, еловых ветках и прочих атрибутах дикого леса, стояло таинственное нечто. У техники имелись и гусеницы, с которых капала грязь. Сама же, если так можно сказать, машина, была довольно больших размеров, но до танка ей было далеко. — Интересная хреновина. — Констатировал Петр, и, дотянувшись, постучал по корпусу, — Граждане, а вы за кем?       Из люка наверху выглянула счастливая голова мальчишки лет двадцати пяти. Он осмотрел стоящих начальников и их заместителей, что прятались за их спинами, и гордо сказал, свесившись вниз: — Нету такой среди вас! — Слышь, голова, — крикнул Мескалит, — а ты чья? — Слышь, лейтенант, а тебе зачем? — Полюбопытствовала голова. — Иди отсюда, чмо. — Расхохоталась Куницкая, и пнула Мескалита куда подальше.       Начальница отдела кадров задумчиво постучала ноготками по рации, и спросила у рядом стоящей Марины Николаевны: — Точно не за вами? Мы, конечно, позавидуем, но отпустим вас. — Нет, — Она нахмурилась, — не мои. За мной бы на вертолете прилетели. — Ага, на ковре-самолете. — Плюнул Петр, — Городи больше. Сидишь тут со всеми полтора месяца, вот и сиди. Имела бы возможность свалить — давно бы это сделала. Мы что с тобой, первый день работаем?       На скрип двери административного здания все начальники синхронно повернули головы. Мескалит ухватился за шубу Куницкой, за что тут же получил в лоб, и спрятался дальше. Со здания вышла Алина, и, засмотревшись на технику, чуть не упала с лестницы. Следом за ней вышла и Екатерина Александровна. — О, — голова оживилась, и тут же протянула руку вниз, — госпожа, мы за вами!       У начальников пораскрывались от удивления рты. Кто-то из заместителей свалился с ног. Екатерина Александровна не спеша подошла к технике, и сказала: — Та я уж поняла, что за мной, раз никто не запрыгнул. — Шайтан-голова никого не пустила. — Растерянно сказал Петр, — И откуда у вас такое такси? Дайте номерочек! — Япона-ж мать. — Растерянно сказала Куницкая почти шепотом, — Убью, нахрен, выскочку.       Заместитель разбежалась, и ловко запрыгнула на технику. Отбила пять и счастливой голове, после чего дала отмашку Грачам на вышке. Двигатель с громким рычанием завелся. Девчушка оперлась о люк, и, сказала: — Не бойтесь, я все равно через четыре дня буду. — Так вы в следующий раз, Екатерина Александровна, — воскликнул Петр, — предупреждайте. И не выносите нам ворота, пожалуйста. На новые денег нет.       Она лишь помахала рукой, и запрыгнула внутрь. Алина встала рядом с Мариной Николаевной, изумленно смотря на то, как техника аккуратно разворачивается на месте, стараясь не снести жемчужный Лексус, и не подбить опоры башен Грачей. Петр жестом дал разрешение «служебному транспорту» покинуть территорию колонии, главные ворота с неохотой раскрылись, и выпустили зверя, который тут же быстро погреб гусеницами по месиву из грязи и снега. Когда ворота закрылись, все обратили взор к Марине Николаевне. Та со злобой дала Петру и Алине подзатыльники без объяснения причины, и, недовольно цокнув, крикнула: — За работу, пидарасы! Еще хоть десять минут простоя, и всех уволю к ебени матери! Пойдете в Пятерочке полы подметать!       Она ушла, со злостью сжимая подол шубы, чтобы не волочить его по грязи. Ее заместитель показал Алине язык, и быстро ускакал за начальницей. Мескалит нахмурившись посмотрел на свою начальницу и сказал: — И какой план действий? — Я хочу разобраться в документации. — Алина посмотрела на мужчину с легкой улыбкой, — Поможете мне? Слышала, что вы хороший учитель.       Все медленно разошлись по своим местам, с трудом перепрыгнув следы от гусениц. В это самое время служебный транспорт преодолевал непроходимые слои грязи с легкостью, и даже нигде не запинался. Уже через час, техника остановилась. Голова служивого, тут же рапортовала, что ее довезли до места пересадки. Заместитель выбралась с машины, и встала на самом краю, задумчиво разглядывая огромное шестиполосное шоссе, по которому на полной скорости летели машины. — Добрый вечер! — Воскликнул мэр города, желая привлечь внимание красавицы-блондинки, и протянул заместителю руку вниз, — Давайте не будем портить новенький асфальт.       Заместитель немного подумала, посмотрев на свою ледяную руку. Вдруг она его тоже обожжет холодом? Все же рискнув, она взялась за теплую руку главы города, и мягко спрыгнула на промерзшую землю. Мужчина ее придержал, чтобы она не упала. — Спасибо за спасение из плена грязи и снега. — Екатерина все же отпустила его руку, боясь, что его многочисленные охранники подумают что-то не то, — Так зачем же это все? — Ну, — он мягко повернул ее к своему черному лимузину, и раскрыл дверь, — еще не все. Присаживайтесь, пожалуйста. Как раз по дороге все и обсудим.       Екатерина посмотрела на него с любопытством, не особо понимая к чему ей такие почести, но все же села в машину. Глава города сел рядом. Когда все охранники уселись в свои машины, небольшой кортеж из четырех машин и лимузина двинулся по объездной. Заместитель сидела максимально скромно, сложив руки на своих ногах, стараясь не пугать мужчину своим ледяным взглядом. — Вот один из поводов. Вы, я думаю, должны знать о результатах проверки. — Тихо сказал Илья Александрович, протянув заместителю бумагу со своей папки.       Она молча взяла документ, и быстро его прочитала. Все было настолько плохо, как ей и казалось. Главная окружная клиническая больница. Еще и со штампом «Конфиденциально». Десятки параметров, по которым и велось сравнение. Ее взгляд сразу же остановился на итоговом заключении. В ее крови нашли следы «запойного продолжительного употребления алкоголя», и тяжелых наркотиков. Закрыв рукой лицо, она тяжело выдохнула, прикрыв глаза, и отдала бумагу обратно. Глава города вложил документ обратно к остальным, и тихо сказал: — Ваши опасения подтвердились. — Он кивнул, расстегнув свое пальто, — Точно такое же заявление, из-за которого было принято решение об увольнении начальника семнадцатой колонии и его заместителя, и попало в руки главному прокурору. Поэтому и был проведен анализ. Знаете, что самое странное? — Когда блондинка подняла голову, посмотрев усталым взглядом на него, глава города задумался, — Если мне не изменяет память, там была точно такая же формулировка. Но в крови что начальника, что его заместителя, ничего не нашли. А у вас вот такой букет. — Мне бесполезно оправдываться. — Холодно сказала Екатерина, выпрямив спину, и обратила свой взор на пустынную дорогу. Не смотря на пятничный вечер, и огромные пробки, что всегда стояли в центре, они ехали без единой остановки. Да и перед ними машины расступались, пропуская кортеж словно скорую помощь или наряд полиции. — Мои слова ничто против фактов. — Я хочу знать правду. — Тихо сказал мэр города, — Потому что я понимаю, что это может быть фальсификация. И понимаю, что это может быть противозаконная игра тех, кто хочет занять ваше место. — Мне не хочется никому врать, притворятся, и подбирать нужные слова. В этом документе полная правда, — Она пожала плечами, — но если вы сейчас возьмете точно такой же анализ крови, то ничего этого не найдете. Я бы хотела вам все рассказать, но не хочу действовать теми же методами, которыми действуют мои конкуренты. И не мне советовать главе города, — Екатерина повернула голову, с грустью улыбнувшись, — как стоит поступить. Все, что мне хочется вам сказать, так это то что отражено в этой бумаге — не тот образ жизни, который я поддерживаю. Я не пила лет так пять ничего крепче кофе. А наркотики никогда не пробовала, так же как и сигареты. У меня презрение к этому всему. И мне некогда тратить на это все время.       Мэр вдруг улыбнулся, чем удивил заместителя. Илья поправил свое пальто, и сказал: — Уж простите, быть может я лезу не в свое дело. Но пять лет — не простая дата, верно? — Он наклонился чуть ближе, и указал на правую руку, на которой не было обручального кольца. — Да, я вдова уже чуть больше пяти лет. — Холодно ответила Екатерина, и посмотрела ему в глаза, — Вы же все обо мне знаете. Вы можете все узнать о любом своем горожанине. Так что я ничему не удивлюсь. — Уж разрешите вас удивить, Екатерина Александровна, и пригласить не к себе в кабинет, а в ресторан.       Заместитель отвела взгляд, сложив свои руки вместе ладонями. Только этого не хватало! Она лишь хмыкнула, не подав вида. — Илья Александрович, я не хочу на себе еще одно клеймо носить. Мы с вами взрослые люди. За мной, конечно, не следит миллион с лишним поданных, но разве это хорошо повлияет на вашу репутацию? — У меня, как у мэра города, есть свои привилегии. И, не бойтесь, это просто дружеский ужин. Мы с вами три года знакомы. И, раз вы думаете, что я все о вас знаю — я хочу поделится своим бытом. Хотя бы для того, чтобы мы с вами были на равных. — Вообще-то, — она начала кусать губы, смотря в окошко, за которым промелькнуло огромное здание администрации, — я не особо наряжена для ресторана. — Ну ладно вам, Екатерина Александровна, — Илья Александрович усмехнулся, и мягко положил свою руку на ее, — не выдумывайте.       Она опустила голову, и, повернув руку, дала ее сжать. Рука главы города была такая необычно теплая. Она и отвыкла от таких прикосновений. И, судя по всему, ее ледяные руки его ничуть не испугали.       Кортеж остановился у высокого здания. Мэр раскрыл дверь перед своей гостьей, и внимательным взглядом осмотрел пустынную улицу. Они вошли в дорогой ресторан. Черно-красные оттенки преобладали в интерьере. Десятки картин. Богатые убранства. Серебряные приборы. Множество знаменитых людей, что спокойно ужинали в прекрасный пятничный вечер, не боясь быть застуканными папарацци. Екатерина скромно шла рядом с главой города, осмотрев его прекрасный черный смокинг. — Вы прекрасно выглядите, Екатерина Александровна. — С гордостью сказал Илья, — И у вас спина всегда такая ровная. А вот я сутулюсь. — Профессиональное уже. Я не умею ходить по-другому. — Бегаете, небось, по утрам.       Екатерина кивнула. Можно и так было сказать. Однажды про то, кто она такая, узнал местный аналог «Битцевского маньяка». Вроде бы она, как заместитель, ему ничего плохого не сделала, но гнался он за ней так, что стало страшно за свою жизнь. С того раза, как ее несколько раз догоняли заключенные, в попытках как минимум навредить, а как максимум убить — она приноровилась бегать достаточно быстро, чтобы никто (ни начальник, ни заключенный) ее не догнали.       Стоило им только расправится с первым, очень вкусным, блюдом, как им тут же принесли второе. Илья оперся о спинку стула, и рассматривал заместителя, что с удовольствием пила кофе. — Нравится? — Да. — Со слабой улыбкой ответила ему Екатерина, — Люблю такой кофе. Невероятно вкусный. — Она подняла взгляд, сжав в ледяной руке горячую кружку, и спросила, — Сами понимаете, мне следить за новостями политики некогда… А у вас есть жена? Быть может дети? — Нет. Я холост. — Илья взял в руку серебряный прибор, и поправил рукав, скрыв свои простенькие часы, — Но давно себе ищу жену мечты. — Он посмотрел в голубые глаза начальницы, и осторожно добавил, — Такую, как вы.       Заместитель медленно подняла взгляд, не веря своим ушам. Ее посетила мысль, что это может быть подстава, которую в очередной раз подставила Куницкая.       У нее уже развилась очень сильная паранойя. Екатерина была бы, может быть, и рада выпить тяжелым вечером с секретарем половину бутылочки пива, да боялась, что Куницкая тут же схватит ее за руку. Она постоянно оглядывалась, боясь получить за свою нерасторопность, излишнюю внимательность, и постоянный поиск своих ошибок. В какой-то мере, она была готова поддаться на ухаживания Леонида Юрьевича, но всегда боялась, что он — лишь цепная собака Марины Николаевны. И когда карта была раскрыта, ее страх только усилился. Она начала видеть предателя в каждом. Даже сейчас, глядя в добрые глаза главы города, она не могла поверить, что его слова — правда.       Она искренне боялась поверить в то, что хоть что-то в ее мире было правдой, и не ожидало медвежьего капкана, что подложила добрая и нежная Марина Николаевна. — Из меня плохая жена. — Холодно ответила заместитель, — Я постоянно на рабочем месте. С пяти и до одиннадцати. Выходных и праздников для меня не существует. Я ничего не готовлю, толком не ем, и уют создавать я не умею. Увы, но вам нужно искать дальше. Я же говорю, Илья Александрович, мы взрослые люди. Поймите меня правильно, но то, что вы хотите от меня — не осуществимо. Просто потому, что мы с вами занимаем те посты, которые занимаем. Жизнь моя уже устоялась. Я вспыльчивая, и могу испортить жизнь любому, кто будет рядом со мной. Да и я привыкла командовать. С того момента, как на моих плечах появились погоны подполковника — человека во мне уже не осталось. — Подождите. — Он ее мягко остановил, рассматривая женщину с улыбкой, — Я ведь тоже привык командовать. И тоже потерял последнюю человечность за свои четыре года, пока сижу в этом кресле главы города. Вы должны знать, Екатерина, — Его теплая рука снова коснулась ее ледяной, — что вы мне не безразличны. Я помогаю вам все это время просто потому что могу. И никто кроме нас не видел этих результатов. Бумаги против вас у главного прокурора области уже нет. Вы все такой же честный и чистый руководитель. Я верю вам. Я видел вас в работе. Я знаю, на что вы способны. Будьте спокойны. Я защищаю вас. И даже в следующем году, когда колония уйдет в руки администрации района — я буду вашим покровителем. — Он провел пальцами по ледяной коже, и тихо спросил, — Почему вы такая недоверчивая? — Потому что я заместитель начальника исправительной колонии. — Она подняла голубые глаза, полные грусти, — В моем случае доверять людям — опасно для жизни.       Время медленно подходило к девяти вечера. В колонии во всю шла работа. В это самое время в кабинете Алины раздался громкий звонок телефона. Она с опаской посмотрела на номер, начинавшийся с единицы, и осторожно подняла трубку. — Да, Марина Николаевна, что случилось? — Я, эм, ой, блять, сука, — раздалось в трубке, — короче, иди сюда. И водички прихвати. Быстрей только, уебище.       Девчушка прихватила бутылку воды со своего личного холодильника. Закрыла дверь своего кабинета, быстро побежала в общежитие. Голос Куницкой был таким, словно она умирала. Алине уж сильно не хотелось, чтобы начальница умерла, просто потому, что у Екатерины Александровны возникнут горы вопросов, на которые она будет ответить не в состоянии.       Пробежав до четвертого этажа, она осмотрела длинный коридор. Тут было даже строение здания было сделано немного по-другому. Но тут вдруг раздался громкий хохот, по которому девчушка и поняла куда дальше идти. Зайдя в предпоследнюю дверь в коридоре, она с изумлением посмотрела на общий коридор, и вошла в ту, что находилась по правую сторону от нее.       В комнатке стояла дымка, словно был пожар. Но на удивление стоящей, тут просто курили прям в комнате, и никто особо не был против. Девчушка аккуратно закрыла дверь, побоявшись выпустить сигаретную вонь, с опаской сделав пару робких шагов в полной темноте. Когда глаза немного привыкли, она в шоке раскрыла рот, смотря на происходящее.       На двуспальной кровати с черным постельным бельем лежал Мескалит, закрыв руками лицо, валяясь в одних шортах. Рядом с ним, пуская слюни на подушку, лежал и заместитель Марины Николаевны, судя по всему, находясь как минимум без сознания.       Взгляд Алины упал на саму начальницу, что сидела в углу, поджав под себя голые ноги, пустым взглядом смотря вперед себя. По полу валялись ложки, пакеты с чем-то неописуемым, и несколько банковских карточек. Вся одежда, без разбора на то, чья она была, валялась горой у кровати. — Что происходит? — Сама у себя спросила Алина, боясь сделать хоть что-то. — Матерь божья, — она вжалась в дверь, сделав шаг назад, — только не наркотики.       Ее испуганный взгляд наблюдал за начальницей, что изогнулась, упав на пол, и откинула в сторону руку, с десятками черных следов от уколов. Тот факт, что она лежала в одном белье, подарило несчастному медику, шанс разглядеть майора внутренней службы во всей красе. Изящные руки с десятками украшений изгибались в неестественные позы. Все ее ноги были в синяках, а кожа на коленках стерлась. Всегда идеальная прическа начальницы выглядела так, будто ее обладательница, как в той поговорке, упала с сеновала. И так несколько раз. Глаза Марины были приоткрыты, так же как и рот. Она лежала вся в слюнях, и тихо выла. — Божечки-кошечки. — Девчушка задрожала, смотря на то, как несчастная Куницкая выгибается, издавая очень страшные, полные боли звуки, — И не понять, тебе так хорошо, что плохо, или так плохо, что аж хорошо.       Пару минут решаясь на первый шаг, Алина все же пошла внутрь комнаты. Мескалит попытался схватить ее влажной рукой, но девчушка вовремя отпрыгнула. Пройдя беззвучно босиком по засыпанному белым порошком полу, она села аккуратно на колени перед Мариной. Она аккуратно дотронулась до нее, и почувствовала очень сильный жар. Затуманенный взгляд начальницы ввел ее в ступор. Она первый раз с таким столкнулась. И не знала что делать.       Мягко приподняв ее голову, Алина аккуратно дала Куницкой сделать несколько глотков прохладной водички. У той, судя по всему, прорезался голос, и она тихо сказала: — Не рассчитала немного. — Она вдруг громко расхохоталась, из-за чего девчушка вздрогнула, едва не выронив горячее и мелко трясущееся тело обратно на ледяной пол, — Пиздец, будет очень смешно, если я сейчас тут умру.       Алина прижала ее к себе, аккуратно убрав мягкие волосы с лица. Когда начальница закатила глаза, и вдруг, совсем перестала дрожать, девчушка тихо пискнула. Взяв телефон, она быстро набрала врача. Раскрыла окошко, и, зачерпнув немного снега, умыла им начальницу. Ее строгий макияж потек, начав черными каплями капать на пол. Прохладный воздух медленно проникал в комнатку. — Да, Алина? — Спросила врач, — Что у тебя? — Надежда Ивановна, вы знаете что делать с передозом? — Хоронить. — Тут же ответила она, — Особенно, если это Куницкая. Наконец-то ей кто-то паленый героин подсунул. А то и кокаин. Хуй ее знает, чем она там загоняется. — Так же нельзя. — Алина влажной рукой провела по мягкой коже начальницы, ожидая хоть какого-то внятного и хорошего совета, — Она же живой человек. — А мы для нее живые люди?! — С раздражением спросила врач, — Алина, не будь дурой. Брось ее там. Пускай она там подохнет. Иначе сядешь сама, за ее убийство. Скажут, что ты все подстроила. Уходи оттуда.       Алина отложила телефон, и, привела начальницу в чувства. Ее туманный взгляд смотрел словно сквозь нее. Потекший макияж так же нагонял еще больше жути. Горячая рука со слабостью сжала один из пальцев несчастной. Куницкая снова закрыла глаза, и тихо прошептала: — Плохо. — Об этом надо было раньше думать. — Алина снова легонько ее потрясла. — Не надо глаза закрывать. Спокойно.       Позади послышался жуткий грохот. Алина обернулась, и тут же отползла от начальницы, замерев. Мескалит уселся рядом с Куницкой, и показал ей полный шприц. — Будешь? — С улыбкой спросил он. — Конечно. — Согласилась Марина, и протянула руку. — Идите отсюда, лейтенант.       Алина выхватила шприц из ослабленной руки, и оттолкнула Мескалита. Он завалился рядом. Девчушка молча рассматривала отобранную «игрушку», боясь ее содержимого. Положив его на самую верхнюю полку, она аккуратно села рядом с Мариной Николаевной, снова протерев липким снегом ее лицо.       Оттащив бедолагу, которого кто-то поставил ей в заместители, и усадив его обратно на койку, она легонько толкнула его. Леонид Юрьевич завалился на заместителя Марины, и похлопал того по голой спине. Судя по всему, им двоим было очень весело.       Алина вернулась к начальнице, снова упав перед ней на колени, и быстро начала гуглить как же ей помочь. — Иди сюда, малая. — С трудом прошептала Марина.       Девчушка отвлеклась от яркого экрана, и наклонилась к ней. Горячие, даже обжигающие руки схватили ее за рубашку. Марина начала ее жадно целовать, не давая отстранится. Она крепко прижимала ее к себе, ухватившись ослабшимим руками уже за волосы. — Хватит, Марина Николаевна. — Алина уперлась в ее голые плечи, в шоке рассматривая ее исколотое тело, — Боже, ужас-то какой. — Попробуй. — Она указала рукой на валяющийся порошок, но, та лишь рухнула, зазвенев украшениями, — Он классный.       Алина вместо этого дала начальнице еще попить. Придерживая ее ослабевшую голову, аккуратно вливала прохладную воду. Она искренне боялась, что она так и умрет у нее на руках. — Ну зачем оно вам? — Ее пальцы прошлись по черным следам, — Ужас какой. Неужели вам настолько нечем заняться? — Мне больно. — Прошептала Марина, помахав руками, дабы отогнать от себя надоедливую девчушку, и, мягко проскользнув по ее покрасневшим щекам, вместо того чтобы ударить, перевернулась на бок, и, захлебываясь собственными слюнями, попыталась ухватится острыми ноготками за линолеум, — Больно, блять. Становится легче от него. Иди нахуй отсюда.       Алина медленно приводила ее в чувства. Аккуратно усадила, и, придерживая голову, продолжила медленно поить водой, боясь еще больше навредить. Сил на борьбу у начальницы не осталось. Она мирно делала слабые глотки, смотря куда-то в стену, не обращая ни на что внимания.       Часы тихо цокнули, ознаменовав приход нового часа. Одиннадцать ночи. Она сидит с ней уже почти час. Сидит рядом на коленях, и просто наблюдает за тем, как Марина сидит, периодически отключаясь, и капает слюнями на грудь. Она иногда начинала тихонько выть, но Алина тут же успокаивала ее, начав поглаживать по голове.       Не так она надеялась провести свой первый спокойный вечер в роли начальницы отдела. Ох не так.       В это самое время Екатерина Александровна и Илья Александрович медленно шли мимо администрации города, разговаривая о своем. Кто-то делился интересными моментами с работы, кто-то рассказывал о случаях из жизни, во время путешествий в другой город. Мужчина медленно вел заместителя в сторону своей квартиры, не переставая ни на минуту ее рассматривать. Вот они свернули от администрации направо. Пошли по дворам, тихо смеясь друг над другом и окружением в целом.       Остановившись у одного из подъездов, Илья осторожно поправил кудрявые прядки собеседницы, смотря в ее голубые глаза. Екатерина слабо улыбнулась ему, поправив воротник своего пальто, пытаясь скрыть от главы города свое волнение. Тут же спрятала ледяные руки за спиной, привычно выпрямив спину. — Спасибо за вечер, Илья Александрович. Но я…       Он прервал ее кротким поцелуем. Заместитель растерялась, и отшатнулась назад. — Пошлите ко мне. До самолета еще довольно далеко. А тут гулять — вы замерзните. От теплого чая с мелиссой еще никто не отказывался.       Екатерина с опаской осмотрелась. Это был закрытый двор, на котором вообще не было машин. Только деревья мирно покачивались от легкого ветра. Как бы она не присматривалась, но вокруг них не было никого. Даже охраны, просто потому, что глава города отпустил несчастных отдыхать еще пару часов назад. — На пару часов всего. — Илья слабо улыбнулся, — Не волнуйтесь.       Он осторожно потянул ее на себя. Екатерина все же поддалась ему, согласившись на его уговоры. Это все было так странно. Все было так необычно. Она держала его за руку, не веря тому, что ее холод его не обжигал. Изумленно наблюдала за тем, как он заботился о ней. Помог снять пальто. Открывал везде двери и отодвигал стул. Постоянно спрашивал все ли ее устраивало.       Когда она устроилась на его мягком диване, перед настоящим камином, лишь сидела и думала о том, куда смотрят бравые молодцы из пожарной безопасности. — Быть может все-таки вина?       Екатерина подняла холодный взгляд, прекрасно вспомнив слова Куницкой о том, что под алкоголем она себя не контролирует, после чего тихо ответила: — Мне по здоровью нельзя. — Ну что ж, тогда держите чай. Он очень вкусный. Вам понравится.       Илья устроился рядом с ней, уже сняв свой пиджак, и сидя в белой рубашке и черных классических штанах.В его руке устроился бокал с белым вином. Екатерина лишь кротко улыбнулась ему, и тихо сказала: — Все же еще раз спасибо вам за все. — Вам спасибо за вечер. — Он отпил вино, и слабо улыбнулся, — А что это за журавлик?       Екатерина опустила голову, и вытянула дешевую серебряную тонкую цепочку, на которой висела подвеска. Точно такая же висела на шее ее сына. Прикрыв глаза, и сжав подвеску в руке, она поддалась неописуемой грусти. — У меня тоже есть больное воспоминание. — Он расстегнул верхнюю пуговицу своей рубашки, и вытащил крестик, — Оно тоже делает больно, если о нем вспоминать, верно?       Блондинка молча кивнула, и разжала руку. Сделала несколько глотков чая, и, слабо улыбнувшись, кивнула, сказав: — И правда очень вкусный. — Она отставила кружку, и сложила руки ладонями вместе, тихо выдохнув.       Илья допил свое вино, так же отставив бокал. Придвинувшись еще ближе, он тихо спросил, протянув руку: — Позволите к вам прикоснутся? Хочу проверить, правдивы ли слухи о том, что вы самая холодная из всех руководителей в городе. — Только если не боитесь заразится этим холодом. — она подняла голубые глаза, глубоко дыша, и тихо добавила, — и не боитесь обжечься об меня.       Она прикрыла глаза, и ответила на его поцелуй. Его теплые руки коснулись ее холодной шеи. Пробежали мурашки. Насколько же сильно она отвыкла от этих ощущений. Насколько же ей страшно сейчас делать этот шаг. — Доверьтесь мне. — Прошептал Илья, запустив руку в ее волосы, — Я буду защищать вас любой ценой.       Екатерина кивнула, и потянула руки к его белой рубашке, мысленно перебарывая остатки страха и стыда. Старалась не думать о том, чем ей это обернется. Поджав губы, она чувствовала, как теплые руки проскальзывают под ее рубашку, касаясь ледяной кожи, и закрыла крепко глаза, не показывая навернувшихся слез.       В ней слишком много воспоминаний. И она уже никогда не переборет этот страх осуждения и страх потери.       В колонии же, уже к этому времени, все затихло. Пока все поняли, что великого начальства больше не будет сегодня, все работнички разбежались, пока кто-нибудь что-нибудь не заставил делать.       В комнатке общежития на четвертом этаже проклятая дымка никуда не уходила. Алина сидела, склонив голову, на полу, медленно перебирая волосы начальницы, что с большим трудом делала каждый вздох. — Расскажите мне, почему вы такая сука, Марина Николаевна? — Пройди ты через четыре детских дома, выйдя оттуда с инвалидностью, заиканием, и переломанными конечностями — ты бы стала другой? — Пустой взгляд начальницы нисколько не изменился, но она все же периодически закрывала глаза, видимо, желая побыстрее умереть, но вредная девица давала ей такой радости, — Увидев, как твоих родителей убили на твоих же глазах, а младшую сестру, которой не было и шести, изнасиловали, следом повесив на твоих же глазах — ты бы стала другой? Иного варианта, как давать всем подряд, в попытках получить хоть какую-то работу, ты бы не увидела. И вот тебя принимают работать в колонию на территории крайнего севера. Тебя, как проститутку, ебут все, кому не лень, а потом еще и угрожают выкинуть на мороз, заковав у главных ворот. Вот проходят твои десять лет, двадцать лет. Ты видишь эти уродские ебла, и привыкаешь жить по-волчьи. Потом тебя вышвыривают. Подбирает другая колония. Там условия еще хуже. Ты снова подрабатываешь шлюхой. Это от безысходности уже начинает нравится. — Она попыталась улыбнуться, но не получилось, и она сдалась, продолжив тихо шептать, — Тебя так и пинают, пока не вышвыривают сюда, в дом неугодных. И тут ты не встречаешь такого насилия. Но и как человек жить уже не можешь. — У вас есть инвалидность? Да и не видно, чтобы было заикание… — Бесконечное насилие все убивает. — Марина закрыла глаза, — А меня все никак не добьет. — Тоже хотите умереть? — Желающих жить тут не найдется. — Еле еле прошептала она. — Я не исключение.       Алина резко раскрыла глаза, и опустила голову. Марина перевернулась на бок, и начала плакать, снова свалившись на пол. Но ее слабость не дала сделать большой истерики. А слез, хватило, самое большее — на минуту. После исповеди она совсем затихла. Девчушка попыталась привести ее в чувства, но начальница не поддалась. Склонившись над ней, Алина вскрикнула, поняв, что она не дышит. — Да что же, блять, за день такой!       Она повернула голову, и увидела Мескалита, что сидел в ногах у Марины, с глупой улыбкой, сжав в руке уже пустой шприц. — Блять! — Алина выхватила его, и повернула голую щиколотку Марины, на которой проступила капелька крови, — Сука! Пидорас охуевший! — Она же согласилась… — Мескалит растянулся на полу, и сказал, — И мне хватило. И ей.       Девчушка замерла, боясь сдвинуться дальше. Кажется, у нее на ногах лежит мертвая начальница.       Видимо, теперь ее очередь плакать.       Часы тихо цокнули. Два часа ночи.       Тихое потрескивание камина. Екатерина лежала прижавшись к Илье, и смотрела молча на огонек. Его теплые руки медленно перебирали ее распущенные волосы. — Что же ты такая холодная? — С улыбкой спросил Илья, и мягко коснулся губами ледяной щеки, — Как не живая. — Такое ощущение странное. — Она медленно и с неохотой подняла голову, и посмотрела ему в глаза, — Понравилось тебе со мной? — Конечно. Ты очень приятная. А почему ощущение странное? — Не знаю. — Ухватившись ледяной рукой за его теплую руку, и тихо сказала, — Мой первый раз.       Илья удивленно посмотрел на нее, и снова убрал беспокойные прядки. — Та врешь. Ты слишком хороша для первого раза.       Екатерина лишь загадочно улыбнулась, и повернула его руку, посмотрев на время. Тяжело выдохнув, она решила еще немного насладится этим ощущением. Но приятное послевкусие после нескольких часов наслаждения слишком быстро испарилось. Снова вернулся страх. Она медленно села, и потерла шею, вытянув ноги. Мягким жестом поправила волосы, тяжело дыша. Опустив руки, она посмотрела на них, наблюдая за тем, что кончики пальцев снова стали фиолетовыми. — Пожалуйста, оставайся. Будь моей девушкой. Если хочешь, сразу женой. Катя, — едва слышно прошептал Илья, — пожалуйста.       Сжав свои тонкие ручонки, она с неохотой поднялась. Подняла с пола его рубашку, прикрыв голые плечи, и склонила голову. Ее светлые кудряшки снова упали на лицо. Она посмотрела в его глаза с привычным холодом, и, ничего не сказав, пошла одеваться. Снова ее руки затряслись. Встав у окна, она мягко оперлась о подоконник, слезящимися глазами смотря на ночной город. С большим трудом она заставила свою вечно прямую спину сгорбится. Закрыв лицо рукой, она отрицательно покачала головой. — Какого твое решение? — Тихо спросил Илья, обняв ее со спины, и уткнувшись теплым носом в холодную шею. — Если твои слова правдивы, и я вернусь суда уже полковником и начальником колонии — жить мне будет некогда. Так что мое решение будет бесполезным. — Она повернулась к нему, и тут же поцеловала, давая себя обнять. Этой паузой, она надеялась найти в себе силы, чтобы сказать то, что боялась. А вдруг это все предательство? Вдруг это все подстава. Ошибка. Ее мелко затрясло. Она отстранилась от Ильи, и, поджав губы, опустила голову, тихо и с осторожностью добавив, — Но я буду рада видеть тебя рядом с собой.       Екатерина обняла его за шею, стараясь не касаться ледяными, слегка влажными от волнений руками. Единственное, о чем она сейчас беспокоилась, это о том, чтобы не заразить его своим холодом. Слишком очаровательный молодой человек. И слишком много жизней от него зависит. — Спасибо, Екатерина. — Прошептал Илья ей на ухо, обняв ее за талию, проскользнув по прямой спине рукой, — Спасибо, что осталась со мной.       В колонии ровно в четыре часа утра раздались крики. По длинным коридорам общежития пробежали люди, в полутьме пытаясь найти дорогу. Когда очередная драка завязалась в коридоре, и сцепились несколько заместителей за свои куски справедливости, Алина выскочила из комнаты, тут же захлопнув дверь. Она понеслась по коридорам, оттолкнув от себя бедолаг с избитыми мордами. Быстро спустилась вниз, выбила плечом дверь. Вывалившись с общежития, она понеслась в медсанчасть. Задыхаясь, она встала на пороге, испуганным взглядом смотря на медика, что сидела и ела какой-то десерт, отложив от себя рацию. — Что? — Надежда Ивановна, — Алина задыхалась, вжавшись в дверь, и дрожащим голосом сказала, — Там Марина Николаевна, и она не дышит. Я не могу ее разбудить. Все перепробовала!       Врач недовольно отставила баночку, и, указав Алине на стоящий чемоданчик, схватила свою куртку. Они, уже вдвоем, преодолели бегом этот же самый путь. Снова растолкали дерущихся, и вошли в комнату. Надежда Ивановна недовольно закашлялась, и пошла мимо лежащих тел. Алина уселась рядом с начальницей, повернув ее голову на бок. — Даже трогать ее не собираюсь. — С нескрываемым отвращением сказала стоящая в белом халате, — Сама все делай, раз она тебе нужна. — Женщина скрестила руки на груди, отрицательно покачав головой, — Она не стоит спасения.       Пока врач указывала Алине что делать, Мескалит и Женя вжались в стену, испуганно смотря на белоснежный силуэт в дымке. Заместители синхронно перекрестились. Когда женщина повернула голову, Евгений вскрикнул от страха, и тут же потерял сознание. Мескалит же медленно отползал от стоящей, складывая перед собой пустые бутылки в качестве защиты от нечисти.       Алина действовала ровно так, как ей говорила врач. Она боялась, что может трогать уже давно умершее тело. Но никаких признаков жизни начальница не подавала. — Что в ней вообще может быть? Хотя бы примерно подумай, прежде чем еще сверху что-то колоть. — Надежда Ивановна медленно прошлась по комнате, рассматривая валяющееся оружие, и засмотрелась на разбросанные у тумбочки евро, — Наложишь лекарства на наркотики — сердце остановишь. Думай, прежде чем действовать.       Девчушка осмотрела комнату. Да в ней может быть все, что угодно. У половины наркотиков, что лежали на полу, она даже названия не знала. Немного подумав, она посмотрела на две бутылочки, из которых ей нужно было выбрать что-то одно. — А если я ее сейчас добью своими действиями? — Ну, вся колония выдохнет спокойно. — Врач пожала плечами, — Но ты сядешь. Но если ты остаешься с Данилой — вам двоим будет плевать. Вы будете по одной и той же статье сидеть, просто в колониях на разных концах города.       Время пошло к девяти. Все начали свою работу. Петр, начальник безопасности, гонял конвойных старой растрепавшейся метлой, пытаясь загнать тех на вышку, но все от него разбегались, не собираясь слушаться. Плюнув на все, мужчина достал рацию, и спросил: — Кто-нибудь Алину Даниловну нашу видел? — Она спасает наркоманов. — Ответила ему главная по кухне. — Которых? — Поинтересовался начальник, рассматривая своими больными глазами административное здание, — На кого штраф накладывать?       Врач встала рядом с ним, и, похлопав по плечу, сказала: — Наложи на нее штраф за то, что она не дала Куницкой умереть от передоза. Иначе мы бы сейчас жили со спокойной душой.       Женщина пошла дальше, гремя своим чемоданчиком, недовольная жизнью. И что этой Алине не имется? Неужели нельзя было дать этой ненормальной просто умереть? Начальник безопасности повернул голову, растерявшись, и посмотрел на начальницу конвойных, что вышла с общежития. Вложив свой пистолет в кобуру, она застегнула пятнистую куртку, и встала рядом с мужчиной, выпрямив спину. Выглядела она невероятно уставшей и растрепанной, не в состоянии даже потекшую с лица тушь вытереть. — Рабочий день начался пятнадцать минут назад. — Он отдал девчушке метлу, и указал на стоящих и болтающих конвойных, — За работу. — Спасибо, мам. — С улыбкой ответила она ему.       Разогнав бездельников по рабочим местам, она пошла прогуливаться по обоим блокам. В середине рабочего дня из общежития вышла Куницкая. Женщина выглядела неописуемо отвратительно. Она не удосужилась причесаться, даже толком одеться. Обув разную обувь, начальница медленно тащилась до административного здания, сжав бутылку с водкой. Грачи свесились с вышки, рассматривая ее в шоке. Переглянулись друг с другом, после чего снова уставились на идущую.       Первый рабочий день закончился довольно быстро. Для начальников же, рабочий день перешел в рабочую ночь. Служивые остались сидеть до десяти и до одиннадцати. Алина не стала исключением. В отличии от той, что давно спала за рабочим местом, разлив водку по документам, столу, и кодексам, ей было некогда спать, хоть и очень хотелось. Девчушка быстро набирала текст на компьютере, подготавливая на завтра документы для начальницы отдела кадров. В ее кабинет вошел Мескалит, даже не постучавшись. Алина жестом показала что ей некогда, откладывая очередной лист. — Я смотрю, что ты быстро разобралась с основной частью. — Было бы легче, если бы не пришлось всю ночь убить на то, чтобы воскрешать мертвых наркоманов с предпоследней стадией алкоголизма. — Она тяжело выдохнула, — У меня уже мозги не соображают. Я вообще не понимаю, каким образом вы, Леонид Юрьевич, укладывались в рабочий день, и ни минуты не оставались. И «в поле» успевали все дела решить, и документы все сделать. — Ничего, у тебя через пару лет тоже начнет получаться. — Очень оптимистично. — Она хмыкнула, продолжив быстро пробегать глазами по строчкам кодекса, пытаясь грамотно сформулировать мысль. — Что хотели? — Знаешь, — Леонид Юрьевич встал по левую сторону от Алины, и скрестил руки на груди, — мы с Мариной очень хорошо поговорили по поводу тебя вчера вечером. — Ага, я уже поняла. — Она улыбнулась, не отвлекаясь от текста, — Ей аж дурно от вашего общества стало, что чуть не умерла. Леонид Юрьевич, родной, мне некогда. — А я тут за одним единственным вопросом. И я хочу его задать тебе. Ответишь мне?       Алина повернулась к нему, и подняла взгляд. Мескалит тут же схватил ее за руку и дернул на себя, подняв с рабочего места. Девчушка ухватилась за него, чтобы не свалится с ног. Леонид начал жадно ее целовать, не давая отстраниться, крепко прижав к себе. Медленно сделал несколько шагов назад, и вжал несчастную в стену. — Твою ж мать… — Алина тяжело отдышалась, смотря ему в глаза. — Вы что, с ума сошли?       Его серые глаза смотрели без отрыва. Он поцеловал ее еще раз, и схватил за руку, которой она его попыталась оттолкнуть. Чувствуя, что она начала отвечать на поцелуй, он отстранился от нее и, не переставая прижимать к стене, тихо спросил: — Мнение Марины я уже услышал. И сейчас хочу услышать твое мнение. — По поводу? — С непониманием спросила стоящая, уперев руку с гипсом в его шею, чтобы он больше не лез целоваться, — И зачем это все сейчас? — Кто лучше: я или твой Кашин? — Смотря в чем сравнивать. — Она слабо улыбнулась, и посмотрела ему в глаза. — В постели.       Он зажал ей рот, и начал быстро раздевать. Алина попыталась его оттолкнуть, за что тут же получила по лицу. Отвернувшись, она достала пистолет, и уперла его в теплый бок начальника, тихо сказав дрожащим голосом: — Отойдите. Иначе я буду стрелять. — Катя потом тебя отчитает, и лишит этого пистолета. — Я имею полное право на самооборону. — Она покачала головой, — Я не собираюсь вам отдаваться. Ищите себе другую девку. Спите со своей Мариной Николаевной. Отъебитесь от меня. — Матерится начала. И злиться начала. — Он схватил ее за горло, задрав голову, — В тебе умирает человек. И я очень рад этому.       Алина его оттолкнула от себя. Перевернув в руке пистолет, тяжело дышала, готовясь огреть его по голове. Мескалит лишь усмехнулся, и напал на нее. Ловко отбил руку, не дав себя ударить. Намотал ее волосы на руку, свалив на пол. Девчушка громко вскрикнула, ударив рукой по полу. Ее крик услышал весь этаж, но никто даже с места не сдвинулся. Никому не было интересно. У всех своих проблем хватает. — Кашин из вас потом пазлы нарежет. — Прорычала Алина, ворочаясь, и не давая снять с себя штаны, — Одумайтесь, пока не поздно. — Это тебе поздно. Заткнись, малолетка. Я давно хотел тебя опробовать. — Что, Екатерины Александровны не хватило? — Она перевернулась на спину, и дала ему пощечину, — Уебок же вы. — Не хватило. — Мужчина склонился над ней, проведя рукой по груди, — Исполнять желания — так все и оптом. Пуская эта шлюха ебется со своим мэром. Ты будешь моей. — А вот хуй там плавал. — Она столкнула его с себя, и немного отползла, — Ненавижу вас. И даваться я вам не собираюсь. — Ты хозяйская вещь. Ты моя вещь. А у вещей желания не спрашивают.       Алина снова вскрикнула, не переставая бороться. Но ее крик лишь разбудил Марину Николаевну. Женщина раскрыла глаза, и, с улыбкой посмотрев на бутылку водки, что валялась на столе, потянула к ней руку. Внезапный женский стон за стенкой заставил ее поднять голову. Она с интересом прислушалась, и, услышав знакомый голос Мескалита, расхохоталась, и легла обратно. Положила на стол и руки, замочив в луже и официальный китель, продолжив спать.       И вторая ночь прошла не так, как хотелось Алине. Эти несколько часов прошли для нее слишком мучительно. Противостоять сегодня она Мескалиту не смогла. Скинув его горячее тело с себя, она села на полу, с раздражением убрав собственные волосы. Мескалит крепко обнял ее сзади за шею, и кратко поцеловал в щеку. — Та пошли вы. — Со злобой ответила Алина, и скинула его с себя. Дотянувшись до рации, она вскрикнула, — Дядь, кто там главный! Кашина ко мне в кабинет.       Девчушка рухнула обратно на пол. Мескалит уселся на нее, снова начав целоваться.       Данилу с неохотой разбудили, сказав, что его позвала к себе начальник конвойных. Рыжий поправил футболку, набросил ватник, и прогулочным шагом побрел по пустующему второму блоку. Зашел в административное здание уже один — конвойным стало лень его вести дальше, и они лишь ему примерный путь подсказали. Рыжий медленно шагал по голубой плитке, засунув руки в карманы. Войдя в кабинет, он с любопытством присел рядом с Алиной, на которой уснул Мескалит. — Ты похвастаться решила? — Заключенный слабо улыбнулся, потерев свое сонное лицо, — Поздравляю, что переспала с каким-то уебком. Понравилось? — Ты лучше. — Она скинула Леонида с себя, и снова села. Данила набросил на нее рубашку, ожидая какой-нибудь команды, — Ну, что ждешь? — Алина с трудом поднялась, — Перееби ему чем-нибудь. Можешь даже на смерть, — Она махнула рукой, — Там уже даже мозгов не осталось.       Ровно через пол часа избиений лежачего, Данила вышвырнул Мескалита в коридор. На шум выглянули несколько начальников, и секретарь. — Пошел отсюда, чмо. — Данила пнул бедолагу под зад, пока тот собирал собственные вещи, — За твой свисток даже служебная собака не укусит — не найдет за что! — Мескалит быстро пробежал мимо дверей, под громкий хохот, подбирая валяющиеся из рук вещи, — Иди, хоть в душе поплачь, чтобы не так обидно было, — Он схватил его за воротник, и с размаху толкнул с лестницы, — только не кончи от удовольствия собственного утешения.       Пока Леонид Юрьевич валялся на площадке между двумя лестницами, пытаясь собрать собственные кости в кучу, Данила жестом поправил волосы, и уверенно пошел обратно в кабинет, гордо отряхнув собственный ватник. Закрыв дверь, он мягко устроился рядом со столом Алины, что уже оделась и причесалась. — Фу, ты вся в слюнях. — Данила рассмеялся, за что получил подзатыльник, — Он тебя с леденцом спутал. — Не говори мне об этом, — Алина развела руками, и поставила перед рыжим кружку, налив в нее кипяток, — Спасибо, мой дорогой друг, за помощь в уничтожении насекомых. Конфеток? — У меня фигура. — Рыжий расхохотался, и отпил приятный черный чай, вытащив изо рта веточку, — Чертовски вкусный чай от очень красивой леди, которую закидали слюнями. — Данила!       Они вдвоем рассмеялись. Алина, под язвительные комментарии рыжего, быстро расправилась с работой, и, уже не отвлекаясь на бумажную волокиту, решила насладится обществом заключенного. С ним ей было спокойно. И очень приятно. — Я люблю тебя, Данила. — Тихо сказала Алина, обняв стопку бумаги, рассматривая заключенного, что рассматривал кабинет, полулежа на стуле, — Спасибо тебе за все. — Всегда рад помочь. — Он кивнул, и привычным жестом поправил рыжие волосы, соблазнительным взглядом посмотрев в карие глаза, — Я знаю, чего ты ждешь. И я могу тебе это сказать. — Данила выдержал паузу, слабо улыбаясь, и протянул девочке руку, после чего мягко поцеловал ее, тихо сказав, — А ты мне нравишься. Ты красивая, и пока полезная.       Алина счастливо закрыла руками лицо, расхохотавшись. — Ты покраснел! Ура! — Она радовалась как ребенок, — Я растопила твое сердце! Я растопила сердце великого уголовника-рецидивиста Данилы Владимировича!       Данила не стал ей перечить, с улыбкой смотря на то, как она радуется.       Последние два дня, в отсутствии заместителя прошли спокойно. Конвойные не решались бездельничать, заметив на горизонте Алину, что в качестве оружия выбрала растрепанную метлу. Все заключенные хмуро осматривали низенькую кудрявую девочку с пышными ресницами и веснушками на щеках, поглощая свою норму еды. На ее плечах сияли погоны капитана. Все знали — что она теперь начальник конвоирования и надзора. Что теперь в этих маленьких ручках, которые наверняка с трудом сжимали оружие, была довольно серьезная власть. И все знали — кто с ней спит. И Алина этого не скрывала, даже более того — всегда гордилась этим.       Схватив очередного шалопая конвойного за ухо, она указала на идущий строй заключенных и, нахмурившись, сказала: — Я сейчас позову свою добрую рыжую собаку. Она знает только одну команду: «Фас». И вот она тебе откусит все, что у тебя болтается, понял? — Та чо я сразу! — Отнекивался высокий худой парень, — Мы же усиливаем меры безопасности по твоему приказу! — Иди усиливай свои меры безопасности в другом месте, а не около курилки. — Алина потянула его за ухо, и толкнула в сторону строя, — Безопасный, блин. Я прям чувствую, что курилка — самое опасное место во всей колонии! — Она ударила его по заду метелкой, из-за чего все вокруг засмеялись, — Иди отсюда, шалопай.       В десять часов, в четверг, на вышке у грачей началась паника. Они заметили летящую на полной скорости машину, которой было плевать на грязь и месиво вокруг. — Алина Даниловна! — Вскрикнул Грач, едва не свалившись с вышки, — Там что-то летит! Что-то или кто-то!       Девчушка нахмурилась, стоя рядом с начальником безопасности Петром. — Очень информативно. — Ответил Петр, и посмотрел на часы, — Быть может наша кудряшка приехала? — Слышь, кепарь! — Крикнула Алина, — Может с МЧС опять кто?! — А хуй его знает! — Послышалось в ответ, — Я ж не сокол тебе смотреть так далеко. — Тьфу на тебя. — Алина махнула рукой, и посмотрела на идущую к ним Куницкую, — О, этой только не хватало.       Петр повернул голову, посмотрев на главную начальницу. Марина растолкала их, и с гордостью встала уперев руки в бока. Она снова сияла идеальной прической и вычурным макияжем. Недовольно цокнув, облизнула матовые ярко-красные губы, повернув голову к Алине. — Че стоим? — Там что-то или кто-то летит к нам. — С улыбкой сказала Алина, — Хотим на шоу посмотреть.       Петр рассматривал наряд Марины Николаевны, не переставая ей удивляться. Не смотря на то, что на улице было два градуса теплоты, женщина стояла в мужской рубашке, которую даже не удосужилась нормально застегнуть. Заправила ее как попало в миниюбку, что едва прикрывала задницу. А стояла начальница в одном сапоге по колено, а на второй ноге была красивая замшевая туфля на шпильке, погрязнувшая почти полностью в лужу грязи. — Опять эта хуйня. — Начальница недовольно плюнула на снег, и закурила, — Бесит меня, пиздец. — Видела как ее губернатор награждал? — Че? — Марина с раздражением выдохнула дым, сжав в пальцах тонкую сигаретку. Все ее острые ноготочки были обломаны, а лак местами облез. — Кого награждали опять? — Екатерину Александровну показывали по телевизору. — Алина счастливо улыбнулась, подняв голову и услышав грохот, показала Грачам открывать главные ворота, — Она у нас почетный работник службы исполнения наказания. С медалью приедет. Счастливая небось. — Говорят, что ей там не только медаль с грамотой дали. — Петр кивнул, — Слышал слух, что она сейчас будет нами руководить как начальник колонии. — Ну ясен хуй, — Марина стряхнула пепел, — Будь я любовницей мэра города — тоже бы сейчас в начальниках колонии ходила. Ноги раздвигать — много ума не надо. — Так что ж губернатор тебе должность не дал? — Петр улыбнулся, — Видел я видео, как ты там с ним, и главным прокурором развлекаешься. Ты прямо так упорно работала, будто на место министра претендовала.       Алина начала громко хохотать, за что тут же получила в лоб. Петр тоже отхватил свое, но начальники же отбили друг другу пять, заливаясь смехом. Главные ворота колонии раскрылись, и снова въехал служебный транспорт. Грачи начали громко хлопать, увидев, кто спрыгнул на снежок. Петр и Алина тоже решили поприветствовать главного человека колонии, а Марина же хмуро осталась стоять, докуривая молча свою сигарету. — Здравствуйте. — Сказала Екатерина, ступая в своих осенних сапожках по лужам, и встала перед тремя начальниками, — Как я рада вас видеть. — Хвастайтесь нам, Екатерина Александровна! — С улыбкой сказал Петр, — Дайте нам первым увидеть то, ради чего пришлось столько времени в самолете провести. — Позже. — Екатерина поправила волосы, и посмотрела на Марину Николаевну, видя, как она недовольна. — Ну пожалуйста, Екатерина Александровна! — Вымолила Алина, — Ну мы никому не скажем, правда!       Заместитель расстегнула свое пальто, и скинула его с плеч. На ее новеньком кителе сияли звезды полковника, а на груди висела медаль. Блондинка счастливо улыбнулась, и набросила пальто обратно, жестом показав им молчать. Марина Николаевна выбросила сигарету, со злости сжав губы. Петр с Алиной обняли начальницу, с радостью ее поздравляя с повышением. — Уебище лесное. — Прошипела Марина, смотря на уходящую начальницу, и крепко сжав руки, — Как я тебя ненавижу. Пиздец. Ненавижу. Ненавижу, блять.       Оттолкнув от себя прибежавшего заместителя, Куницкая пошла в общежитие, хлюпая по лужам.       Ровно через час было собрано собрание. По третьему этажу слышались шаги и обсуждение всего того, что они вчера видели в телевизоре. Начальники с заместителями уже столпились в приемной, громко разговаривая. Секретарь же качалась на стуле, широко улыбаясь, но таинственно молчала на все вопросы почему у заместителя больше не висит табличка на двери.       Когда в приемной раздался звонок, Инна Борисовна подняла трубку, и, подняв взгляд на стоящих, что все развернулись к ней, замолчав, сказала: — Все что угодно.       Она медленно поднялась с рабочего места, и подошла к двери. Сделав глубокий вдох, она раскрыла дверь к заместителю, пропуская всех стоящих внутрь.       Начальники расселись по своим местам. У всех при себе были исписанные ежедневники. Их заинтересованные глаза рассматривали заместителя, что стояла в одной голубой рубашке и темно-синих классических штанах, оперевшись о свое кресло. Очень многие отметили, что начальница перестала быть мертвецки бледной, а еще и научилась улыбаться, хоть едва заметно. Заместители тоже заняли свои места. Куницкая нахмурившись огляделась, и толкнула Алину в плечо, тихо спросив: — Куда Мескалита моего дела? — Съела. — Кареглазая слабо улыбнулась, — Думаете, я буду его выходки терпеть? — Уволить его — полномочий нет. — У нее есть. — Алина указала на Екатерину Александровну, — У нее теперь на все полномочия есть.       Куницкая откинулась в кресле, недовольно скрестив руки на груди. На ее удивление, Мескалит все же встал позади Алины, хоть и сиял синяком под глазом, ссадинами, и разбитым носом с губой. Екатерина удивилась, переведя свой серьезный взгляд на Алину, на что та лишь улыбнулась, перебирая в руках ручку. Когда все замолчали, заместитель сделала глубокий вдох, и отодвинула свое кресло. — Здравствуйте, коллеги. — Сказала блондинка. — Здравствуйте. — Послышалось в ответ.       Все молчали, наблюдая за начальницей, что подбирала нужные слова. Она взяла в свои бледные ледяные руки китель, и, медленно его надела. Десятки глаз заметили ее новые погоны, золотые пуговицы и ветви. Заместители и начальники начали громко хлопать, охнув. Заместитель улыбнулась, застегивая золотые пуговички, на которых был изображен орел с двумя мечами — символ службы исполнения наказаний. — Спасибо, коллеги за поздравления. — Она села в свое кресло, и развела руками, улыбаясь им в ответ, видя их искренне счастливые лица, — Вернулась я к вам полковником, как видите. И теперь, — она сложила руки перед собой, выпрямив спину, сказала, — я буду возглавлять нашу колонию. Теперь я — начальник исправительной колонии номер одиннадцать.       И снова аплодисменты. Почти все были шокированы. Посыпались слова благодарности за доблестную работу. И никто не был против. Все ликовали и радовались. Теперь у колонии есть настоящий начальник. Спустя почти половину года таинственного исчезновения предыдущего.       Только Марина Николаевна перебирала в руке золотую ручку с эмблемой округа, недовольно скривившись. — И так как я теперь занимаю место выше — мне нужен тот человек, которому я могу доверится. — Екатерина Александровна ощутимо растерялась, чем вызвала легкую усмешку, — И среди вас есть человек, который будет моим заместителем.       Алина повернула голову, посмотрев на Куницкую, что вдруг улыбнулась. Почти все сидящие за столом увидели ее улыбку. Повисла пауза. — Нет, только не это. — Растерянно прошептала начальник отдела кадров. — Только не она. — Моим заместителем, дорогие коллеги, станет Марина Николаевна Куницкая. — С болью в голосе сказала Екатерина.       В кабинете стояла полная тишина. И лишь Куницкая рассмеялась, и отбросила свою ручку, улыбаясь своими белоснежными зубками. — Мы против. — Едва слышно сказала начальница юридического отдела, поправив свои очки, — Екатерина Александровна, не надо. — Поддерживаю. — Неуверенно сказал Петр, — Я тоже против. Любой из нас достоин этой должности, но только не она.       Марина Николаевна наклонилась к столу, и, сложив руки, посмотрела с нескрываемой злобой на сидящих напротив, прорычав: — Ваше мнение, блять, никто не спрашивал. Она сделала свой выбор. Она — начальник колонии. Вы не имеете права с ней спорить.       Вдруг один из заместителей снял китель, и, вскинув руки, сказал: — Я увольняюсь!       Его решение поддержали еще несколько заместителей. Пятеро человек бросили свои кители с погонами капитанов на пол, сдавшись. Из-за стола поднялась и начальница юридического. — Я тоже не намерена больше с ней работать.       Екатерина Александровна раскрыла рот, желая их остановить. Женщина бросила свой китель, сложив руки на груди. Оба ее заместителя так же сложили с себя полномочия. — Пиздец. — Едва слышно прошептала начальница отдела кадров, сняв свои очки, и закрыв руками лицо. — Только не это. - Выметайтесь! — Вскрикнула Куницкая, указав на дверь, — Вас тут никто не держит. Быстро, оружие сдали, и уебывайте отсюда! — Я буду работать где угодно, — медленно сказал Петр, поднимаясь со своего места, и расстегивая китель, — но только не с вами, Марина Николаевна. Я не подчиняюсь людям, которые пьют на рабочем месте, унижают своих подчиненных, употребляют наркотики, и только за прошлые два месяца убили трех заключенных ни за что! — Он бросил свой китель, встав рядом с начальницей юридического. — Да пошла ты! — Сказал Мескалит, и тоже бросил свой китель на пол, — Я готов работать на Екатерину Александровну. А ты — ничего не достойна.       Все в шоке посмотрели на заместителя Алины. От ее верного пса такого поступка никто не ожидал. Еще один начальник, которого Алина все никак не могла запомнить, бросил китель на стол. Вместе с ним отказались носить погоны и оба его заместителя. — На выход! — Снова крикнула Куницкая, — Все, уебывайте отсюда!       Алина поджала губы, и решилась высказаться: — Екатерина Александровна, мы полностью вам доверяем и поддержим любое ваше решение... Но мы не готовы работать с ней. При всем к вам уважении, — она опустила голову, — Марина Николаевна не может занимать этот пост. — Тебя не спрашивали. Ты спишь с заключенным. Тебя уволить надо. — Тут же огрызнулась Куницкая.       Екатерина Александровна подперла голову рукой, мысленно пересчитывая потери. Три начальника из семерых. Восемь заместителей из пятнадцати. Ее растерянный взгляд голубых глаз плавно передвинулся на начальницу отдела кадров. Женщина снова надела очки, и тоже поднялась, бросив китель на стол. Ее заместитель повторил решение. Четыре начальника из семерых. Девять из пятнадцати. — Это не мое решение. — Честно призналась Екатерина Александровна, — Губернатор дал мне знать — что это будет истинно верным решением. И другого он не примет.       Все повернулись к Куницкой. Марина Николаевна встала, и вытянула руки, показав всем стоящим средние пальцы. — Поняли! — Вскрикнула она, — Так что завалили ебла. Че-то не нравится, нахуй, все на выход. Вы тут не нужны. — Ну да. — Грустно сказал Петр, поправив рубашку, — Вы, Екатерина Александровна, получили свое место упорным трудом. Вы заслужили его. Вы работали тут. Боролись с несправедливостью. Были человеком и видели в нас людей. Положили тут десятки тысяч часов, сидя склонив голову с пяти до одиннадцати. — Он кивнул, разведя руками, и перевел взгляд на Марину Николаевну, — А вот ей не хватило ума. Она упала на колени перед губернатором. Переспать с губернатором и главным прокурором округа, а значит и получить свое место — гораздо удобнее, верно? Очень профессионально, Марина Николаевна. — Мы готовы работать на вас. — Сказала начальница юридического, повернув голову к Екатерине, — Готовы так же сидеть с пяти до одиннадцати. Положить остатки жизни служению родине и этой профессии. Но мы не готовы работать с тем, кто работать — не собирался и не умеет. — Вам придется выбрать. — Дополнил их высказывания заместитель безымянного начальника, — Либо вы оставляете ее. Либо остаемся мы. — Вам пора лично побороться с несправедливостью, коррупцией и алкоголизмом на рабочем месте. — Петр пожал плечами, — Больше некому.       Куницкая оперлась о стол, и злобным взглядом посмотрела на Екатерину. Полковник подняла свой взгляд, взяв в бледные руки ручку. — Силы не хватит, личная проститутка мэра города. Не боишься залететь от него? — Она тяжело дышала, и достала пистолет, — Не боишься завтра не проснуться?       Начальник колонии поднялась, и выпрямила спину. От напряжения почти все стоящие сели обратно, а заместители прижались к стенам. — У тебя страх взять оружие в руки. Ты проебала свой пистолет. У тебя связи с мэром города. У тебя нулевая квалификация. Ты не умеешь руководить. И твой диплом кандидата юридических наук — фальшивка. А еще ты, — Марина оскалилась белоснежными зубками, выпрямив спину и опустив руку, крепко сжав пистолет, — пустышка. Красивая бесполезная кукла. Ты закрываешь свой рот и садишься. — ее палец лег на спусковой крючок, а дыхание стало очень тяжелым, — Тебя никто не спрашивал, — Ее взгляд сиял злостью, — Катька.